Орел и голубка

Басня

С утеса молодой орел

Пустился на добычу;

Стрелок пронзил ему крыло,

И с высоты упал

Он в масличную рощу.

Там он томился

Три долгих дня,

Три долгих ночи

И содрогался

От боли; наконец

Был исцелен

Живительным бальзамом

Всеисцеляющей природы.

Влекомый хищничеством смелым,

Приют покинув свой,

Он хочет крылья испытать...

Увы! они едва

Его подъемлют от земли,

И он в унынии глубоком

Садится отдохнуть

На камне у ручья;

Он смотрит на вершину дуба,

На солнце, на далекий

Небесный свод,

И в пламенных его глазах

Сверкают слезы.

Поблизости, между олив,

Крылами тихо вея,

Летали голубь и голубка.

Они к ручью спустились

И там по золотому

Песку гуляли вместе.

Водя кругом

Пурпурными глазами,

Голубка наконец

Приметила сидящего в безмолвном

Унынии орла.

Она товарища тихонько

Крылом толкнула;

Потом, с участием сердечным

Взглянувши на страдальца,

Ему сказала:

"Ты унываешь, друг;

О чем же? Оглянись, не все ли,

Что нам для счастия

Простого нужно,

Ты здесь имеешь?

Не дышат ли вокруг тебя

Благоуханием оливы?

Не защищают ли зеленой

Прозрачной сению своей

Они тебя от зноя?

И не прекрасно ль блещет

Здесь вечер золотой

На мураве и на игривых

Струях ручья?

Ты здесь гуляешь по цветам,

Покрытым свежею росою;

Ты можешь пищу

Сбирать с кустов и жажду

В струях студеных утолять.

О друг! поверь,

Умеренность прямое счастье;

С умеренностью мы

Везде и всем довольны". —

"О мудрость! — прошептал орел,

В себя сурово погрузившись, —

Ты рассуждаешь, как голубка".

Bergschloß

Da droben auf jenem Berge,
Da steht ein altes Schloß,
Wo hinter Toren und Türen
Sonst lauerten Ritter und Roß.

Verbrannt sind Türen und Tore,
Und überall ist es so still;
Das alte verfallne Gemäuer
Durchklettr ich, wie ich nur will.

Hierneben lag ein Keller,
So voll von köstlichem Wein;
Nun steiget nicht mehr mit Krügen
Die Kellnerin heiter hinein.

Sie setzt den Gästen im Saale
Nicht mehr die Becher umher,
Sie füllt zum Heiligen Mahle
Dem Pfaffen das Fläschchen nicht mehr.

Sie reicht dem lüsternen Knappen
Nicht mehr auf dem Gange den Trank,
Und nimmt für flüchtige Gabe
Nicht mehr den flüchtigen Dank.

Denn alle Balken und Decken,
Sie sind schon lange verbrannt,
Und Trepp und Gang und Kapelle
In Schutt und Trümmer verwandt.

Doch als mit Zither und Flasche
Nach diesen felsigen Höhn
Ich an dem heitersten Tage
Mein Liebchen steigen gesehn,

Da drängte sich frohes Behagen
Hervor aus verödeter Ruh,
Da gings wie in alten Tagen
Recht feierlich wieder zu.

Als wären für stattliche Gäste
Die weitesten Räume bereit,
Als käm ein Pärchen gegangen
Aus jener tüchtigen Zeit.

Als stünd in seiner Kapelle
Der würdige Pfaffe schon da
Und fragte: Wollt ihr einander?
Wir aber lächelten: Ja!

Und tief bewegten Gesänge
Des Herzens innigsten Grund,
Es zeugte, statt der Menge,
Der Echo schallender Mund.

Und als sich gegen Abend
Im stillen alles verlor,
Da blickte die glühende Sonne
Zum schroffen Gipfel empor.

Und Knapp und Kellnerin glänzen
Als Herren weit und breit;
Sie nimmt sich zum Kredenzen
Und er zum Danke sich Zeit.

Johann Wolfgang von Goethe

Горный замок

Вон замок стоит на вершине

Среди гранитных скал.

Под сводами башен высоких

Он рыцарей встарь укрывал.

Но рыцари спят в могилах,

А башни врагом сожжены.

Я проникаю свободно

В проломы ветхой стены.

Здесь погреб с вином драгоценным

Лежал в былые года.

Прислужница больше не сходит

С кувшином тяжелым туда.

И в зал не спешит, как бывало,

Гостей обнести чередой.

Попу не наполнит бокала

Для трапезы в праздник святой.

И дерзкому пажу отведать

Не даст, пробегая, вина.

И тайной награды не примет

За тайную щедрость она.

Затем, что и стены, и своды,

И лестницы - все сожжено,

Рассыпалась, рухнув, капелла

И в прах обратилась давно.

Но в день жизнерадостно-яркий,

Когда на вершине крутой

Стоял я с бутылкой и лютней,

С подругой моей молодой,

В развалинах все заблистало,

Наполнились жизнью они,

И шумно и празднично стало,

Как в добрые старые дни.

И мнилось, нарядные гости

Въезжают во двор чередой,

И мнилось, из прошлого мира

Мы входим счастливой четой.

И ждет нас в капелле священник,

И вот поднялись мы туда,

И он вопрошает: "Согласны?" -

И мы улыбаемся: "Да".

И радостно песнь зазвучала,

Как юное сердце, чиста,

И ей не толпа отвечала,

Но звонкого эха уста.

Меж тем надвинулся вечер,

Он шум и веселье унес,

И вот заходящее солнце

Убрало багрянцем утес.

И дамой служанка блистает,

И паж точно рыцарь одет,

И щедро она угощает,

И он не скупится в ответ.