Одиночество

«Одиночество воина является от природы от­личным от одиночества обычного человека. Это не боль и не нехватка. Это — тайная радость, позволяющая ему интенсивно любить все то, что он трогает, видит или чувствует, потому что знает о мимолетности жизни».

В. Санчес, «Учение дона Карлоса»

В долгих поисках единомышленников я поняла, на­сколько сложен этот процесс. Люди появлялись и были моими спутниками какую-то часть пути, как будто они заходили в вагон и проезжали со мной несколько стан­ций, а потом выходили — исчезали, благодаря сложив­шимся обстоятельствам жизни или возникающим раз­ногласиям. А может быть, общение нам дарила сила, и оно было всего лишь волной времени нашей жизни. Вместо ушедшего человека появлялся новый, оправды­вая закон: «природа не терпит пустоты». Всегда общение с единомышленниками было интересным, часто для меня это было открытием нового опыта, но потом память о них стиралась, и мои временные спутники превраща­лись просто в призраков на дороге. Я думаю, чувство одиночества всегда сопровождает период становления самостоятельности воина. Найдет ли он свою группу или нет — неизвестно. Кто знает? Практикуя упражнения по стиранию личной истории, отслеживая свое поведение, выполняя действие ради действия, останавливая внут­ренний диалог, стараясь вести безупречный образ жизни, выполняя и другие практики учения дона Хуана, воин по-новому начинает воспринимать обыденную жи­тейскую жизнь. Многое перестает для него быть таким важным, что значимо для обыкновенного человека. Такое одиночество возникает тогда, когда человек начи­нает чувствовать зов — зов непознанного, он неодинаков для каждого, каждый ищет то, что ему всего ближе, что является частичками его пути сердца. Зов в неизвест­ность, которую нельзя объяснить умом, толкает его на непонятные для окружающих действия. Идя на зов, че­ловек полностью берет на себя ответственность за свои поступки, за свою судьбу, бросая ей неумолимый вызов. Зов неизвестных миров, где жизнь и смерть рядом, где помощи может и не быть, где рассчитывать приходится только на себя, на свою силу духа, необратимо изменяет воина, и человек понимает и принимает «пять символи­ческих условий» для одинокой птицы:

«Первое: до высшей точки она долетает. Второе: по компании она не страдает, даже

таких птиц, как она. Третье: клюв ее направлен в небо. Четвертое: нет у нее окраски определенной. Пятое: и поет она очень тихо».

(Сан Хуан де ла Крус,

«Беседы о свете и любви»)