2015-10-13
232
Бабочка видит все цвета радуги. Пчела видит даже ультрафиолетовый цвет. А козявка видит даже те цвета, которых нет. Например, гиперинфралетовый. Она еще раз посмотрела на Тики-Тини и увидела саму Ось Цветения, которая была соловешного цвета.
Посмотрела козявка Глаша наверх и увидела, что Ось за что-то зацепилась высоко в небе. Можно было б туда полететь и отцепить ее. Но не успеть.
– А где короед? – спросила, оглядываясь, козявка. – Только он сможет перегрызть эту невидимую линию.
И, не смотря на то, что короеду Жеке сегодня не здоровилось, и отлеживался он где-то под корой, Шмель отыскал его и притащил на пруд.
– На тебя вся надежда. Только ты можешь перегрызть Ось Цветения.
– Да у меня сейчас молочные зубы во рту. А сегодня – зубопад. И скоро они совсем покинут свои родные челюсти. Вот один уже готов, – с грустью сказал короед, разжал лапу и показал молочный зубик.
– А когда коренные будут?
– Завтра.
«Завтра» никого не устраивало. Остров с минуты на минуту должен был врезаться в материк.
|
|
|
– Нужно успеть. Скорее начинай, может, не выпадут.
– Как не выпадут?! Все шатаются!
Остров приближался к материку. До него было лапой подать. А кузнечик так и вовсе за один раз мог на него запрыгнуть. Шмель схватил короеда и перелетел на Тики-Тини.
– Где Ось? – держась за щеки, спрашивал Жека, уже готовый раньше времени проститься со своим молочным рабочим инструментом.
– Пять шагов – прямо, и два – налево, – крикнула Глаша.
– Я нашел ее!
– Давай!
Послышался звук циркульной пилы, в роли которой были челюсти героического Жеки. Козявка Глаша с волнением наблюдала, как короед вгрызался в Ось. Все переживали: успеет ли? А остров - все ближе и ближе. Пилорама короеда работала на полную мощь. И казалось, что вот-вот перегрызет Короед Ось. Но тут посыпались зубья «пилы» в пруд - молочные. Пока они летели, насчитали двадцать два зуба. Значит, еще один остался. Ведь у всех короедов их двадцать три.
– Держись, Королюбик! – поддерживал его берег. – Не подкачай, зубик!
И этим последним, единственным зубом Королюб перерезал жизненно важную Ось на две равные части. Одна повисла над прудом, вторая осталась на острове.
И, о чудо, остров, хоть и медленно, но поплыл на свое место – на середину пруда.
– Ура! – закричали с берега.
Шмель доставил героя-пилорамщика на материк и все бросились его обнимать и плющить.
– Офтовофно, – только и смог прошепелявить Жека.
Все вокруг сразу расцвело еще пуще, и стало еще краше.
Все букашки, хоть и не видели, но боялись, что висящая над ними половинка Оси упадет. И какие последствия будут – неизвестно. Может быть, она воткнется, и все рухнет. Но было совсем иначе. Она повисела-повисела, а потом отправилась ввысь. И был заметен в небе ее белый след, как при полете сверхзвукового жуколета.
|
|
|
– К звездам полетела, – сказал божий бычок.
– Как романтично! – расчувствовалась журчалка.
– Теперь и на других планетах будут цветы распускаться, – сказала козявка Глаша.
– Вомавки и вовочки, – подтвердил герой дня, – что означало: ромашки и розочки.
И, глядя в небеса, все с этим согласились.
– Кого здесь надо толкать? – раздалось на берегу.
Взгляды оторвались от неба, от высоких мыслей и чувств, и все увидели загорелую Черепаху.
Отважный короед Жека открыл, было, рот, чтобы сказать все, что он думает о ней. Но в этот момент у него выпал последний молочный зубик. Так Черепаха и не узнала о себе ничего нового и гротескного.
