Проводив ее до двери, повернулся к Червонцу

— Итак, давно освободился?

— Пятого июля.

— За что сидел?

— За хулиганку.

Червонец сцепил пальцы и в упор посмотрел на Климова, как бы с каждой резкой фразой утверждаясь в собственных глазах.

Не давая ему времени для передышки и тем самым отгоняя от себя сомнения в целесообразности дотошного расспроса, Климов через полчаса узнал, что Червонец приехал в их город «разжиться капустой», иными словами, получить должок с Витяхи Пустовойта и по возможности найти непыльную, но денежную работенку. Остановился у двоюродной сестры своей матери, Гарпенко Анны Наумовны.

— Почему не прописался?

Неразмыкаемо-сжатые пальцы Червонца зашевелились, хрустнули.

— Кому я нужен?

— В порту не хватает рабочих, — подсказал Гульнов и присел на краешек стола. — Заработок есть.

— Ага, — ухмыльнулся Червонец, — заработаешь. Две пригоршни мозолей.

— На кладбище сподручней?

— Башляют хорошо.

— И что же ты там делаешь? Ямы копаешь?

— Я мастер по камню, — с неизъяснимо-сладостной обидой в голосе ответил Червонец. — Орнамент, шрифт, портрет — все что хотите.

Климов удивленно поднял бровь. Довольно любопытно.

— Пустовойт пристроил? Чтобы должок не отдавать?

Червонец не ответил. Ну что ж, молчание знак согласия. По-видимому, в нем еще не улеглась гордыня. Да оно и понятно: нет ничего унизительнее расхваливать самого себя, но скольким людям в жизни приходится это делать! И ведь не раз, не два, а по семь раз на дню!

— Живешь у тетки?

— У нее.

— Сколько ей лет?

— Да черт ее поймет! За сороковку.

— Дети есть?

— У кого?

— У твоей тетки.

Левый глаз у Червонца смешливо прищурился.

— Имеется. Дочурка.

— В школу ходит?

— Замужем, — хохотнул Червонец и как-то издевательски прицокнул языком.

— А сколько же ей лет? — удивился Андрей, — Матери за сороковку…

Червонец закинул ногу на ногу, но пальцы не разжал.

— Валюхе тридцать два, а тетке, — он слегка наморщил лоб, — она ее в пятнадцать лет состряпала… Ей сорок семь.

— Да, молодая мамочка была, — с неодобрительной улыбкой подытожил Климов и записал на всякий случай ее адрес: Пролетарская, 14.

— А дочка с ней живет?

Червонец недоуменно повернул к нему лицо, потом расхохотался.

— Ой, не могу! Дом сумасшедших! Клянусь. Галошу на веревочке таскать… — Он явно уходил от ответа, и Климова это стало раздражать.

— Имя, фамилия, адрес! Валентина, как ее по мужу?

— Ну, контра! — деланно смеялся Червонец. — Вы бы всех, как бабочек, булавкой и под стеклышко! — Он все еще продолжал хорохориться, и тут Климов не выдержал.

— Да что я с тобой торгуюсь, как цыган с попом? Отправить в камеру?