Гульнов остановился посередине кабинета, закинул руки за голову

— А то, — поднялся, в свою очередь, Климов и включил верхний свет. — Наш разлюбезный кооператор, ценитель древностей и всяких там китайских безделушек, мог рассказать ей о существовании редчайшей книги. Может, даже прихвастнул своим особым знанием средневековых тайн.

— Сыграл на чисто женском любопытстве?

— Скорее всего, так.

— Тогда нам надо брать ее «за зебры», — опустил руки Андрей и добавил, что неплохо бы увидеть ее мужа.

— Интересно, кто он у нее?

— Узнаем, — кладя руку на телефонную трубку, ответил ему Климов и вздрогнул от неожиданного резкого звонка. Так и заикаться начнешь, чего доброго.

Звонила Легостаева.

— Юрий Васильевич?

— Я.

— Скорее приезжайте, — забыв поздороваться или хотя бы сказать «добрый вечер», взволнованно выпалила она в трубку. — Я очень жду.

— Куда? — без всякой охоты спросил Климов и услышал адрес:

— Артиллерийская, восемь.

— Зачем?

Адрес показался ему знакомым.

— Я отыскала сына.

Климов хмыкнул. Это уже было слишком. По всей видимости, он свалял дурака, когда дал согласие на розыск Легостаева.

— Елена Константиновна…

— Поверьте, это он! — голос был взволнованный донельзя. — Я выследила их!

— Кого? — намеренно затягивая паузу, поинтересовался Климов, чтобы его беспокойная просительница смогла почувствовать нелепость своего предположения, критически отнеслась к очередному «узнаванию».

— Да их же, их! — возбужденной скороговоркой затараторила на другом конце провода Елена Константиновна и горячечно стала божиться, что выследила сына и его дружка в бурачной кепке. — Приезжайте, я вас жду!

Она уже почти молила.

Климов представил себе болезненное возбуждение несчастной женщины и, не зная, каким образом можно убедить ее не терять голову и не пороть горячку, ровным тоном здравомыслящего человека обещал подъехать.

— Сами-то вы где находитесь?

— Здесь, на углу, из телефонной будки…

— Оставайтесь там.

Увидев ее мысленно под мелким холодным дождем возле чужого дома, где, по ее горячечному убеждению, жил объявившийся сын, Климов не без усилия подавил в себе чувство досады и кивком пригласил Андрея следовать за ним.

— Куда?

— Да к этой… сумасшедшей.

Серая густая морось позднего предзимья, сразу остудившая их лица, усилила ощущение бессмысленности предстоящей «очной ставки», и Климов, отворачиваясь от пронизывающего ветра, угрюмо проворчал, что самое мудрое — это выслушать женщину и сделать все наоборот.

Андрей посчитал излишним комментировать этот банальный, как грехопадение Адама, способ мужского самоутверждения и молча сел за руль.