Климов дернулся и понял, что привязан. Ни встать, ни сесть, ни просто повернуться на бок

Что же это может быть? Где он находится и что с ним происходит?

Ступни его ног замерзли, и он стал растирать их одна об другую. Пальцы рук покалывало, шея затекла, и он откинулся на жесткую подушку. Теперь он видел, что над ним не серое ночное небо, а побеленный известкой потолок. Сумеречный свет неспешно проявлял на нем потеки, трещины, свисающие нити паутины…

Нет, это было что-то несуразное.

Он снова поднял голову, оперся кое-как на локти, поднапрягся, чтобы удержаться в этом положении, и стал изучать свое окружение.

Четыре кровати слева, четыре справа. На каждой — человеческое тело. Его кровать в проходе, значит, он девятый. Или первый, это как считать. Да нет, с трудом удерживаясь на локтях, подумал он, — девятый. В проходе ставят дополнительные койки.

Как же он сюда попал и что это за богадельня?

Черт возьми, ни сесть, ни встать. Он вновь попробовал согнуть в коленях ноги и не смог. Настолько крепко был прикручен простынями к остову кровати.

От неудобной позы и мучительного положения кровь прилила к голове и в висках тоскливо зашумело. Когда волна бессильной ярости прошла, он уже точно знал, что ему делать. Как только нянечки его распеленают, увидев, что он лишний, надо будет сразу позвонить в прокуратуру, потребовать арестовать всю гоп-компанию. В том, что он стал очередной жертвой изощренного гипноза, он не сомневался. В мозгу опять всплыла картина сексуальной оргии, затем он встретился глазами с Шевкопляс, и ему впервые стало жутко: эта ведьма, кажется, неуязвима! Знал бы, чем закончится их встреча, трахнул рукояткой пистолета по башке, чтоб года два потом по стеночке ходила… сволочь!

Сейчас он уже в полной мере сознавал глупость своего положения: лежит он, ясно же, в палате для умалишенных, одежды, пистолета, документов при нем нет… Скандал!

Климов вытянулся на кровати и задумался. Выговор ему обеспечен, это как пить дать, звание задержат, может быть, турнут из органов… Но ничего, надо крепиться. И не в таких передрягах бывал. Главное, дождаться обхода врача, все объяснить, если надо, попросить о встрече с Озадовским, и все образуется. «Интересно, почему они меня не придушили? — скосив глаза вправо, подумал он и решил, что его оставили в живых лишь потому, что от трупа просто так не отмахнешься. — Наши небось ищут меня по ярам. Таксист их должен был предупредить. Возможно, что Шрамко уже допрашивает борова или Червонца. Шевкопляс и Задереев, разумеется, остались в корпусе, они свои… а утром, утром они могут скрыться в любом направлении. Ищи-свищи… Вот гадство!»