2015-10-22
2432
Главный вопрос философии Аристотеля можно сформулировать так: «что такое вещь?», или «в чем сущность вещи?». Краткий ответ, который можно дать на этот вопрос:
вещь это форма + материя (сформованная материя).
Под «материей» Аристотель понимает, в принципе то же, что и Платон: материя – это инертное, неопределенное начало, чистая возможность (ничто, которое может стать чем-то).
А вот форма («морфе») (понятие, вводимое Аристотелем) – родственно платоновскому понятию «идея», но далеко не синоним.
Как и платоновский «эйдос», «морфе» Аристотеля, - это сущность, которую ум усматривает в вещах. Но Аристотелю не кажется удовлетворительным объяснение Платона, касающееся того, как именно конкретная вещь связана со своей умопостигаемой сущностью. Платон характеризует их отношение термином «причастность». Аристотель находит его неконкретным. Что значит, «вещь причастна эйдосу?» (с точки зрения Аристотеля, это всего лишь – поэтическая метафора).
Аристотель вопрошает, каким образом эйдос может определять вещь (задавать ее «чтойность»), ведь вещь находится здесь, а эйдос – в мире идей. Сущность вещи должна быть внутренне присуща самой вещи (заключает он).
Итак: в отличии от платоновского «эйдоса» (существующего отдельно и независимо от вещи), «морфе» Аристотеля – это сущность, внутренне присущая данной вещи.
Грубо говоря, сущность кошки, согласно Платону, пребывает в мире идей и существует независимо от конкретных кошек. Согласно же Аристотелю, сущность кошки в самой кошке и никак отдельно не существует. Это – то общее, что присуще всем зверькам данного вида и то, что делает вот это вот конкретное существо – кошкой[1].
Согласно Платону, действительно существуют идеи, вещи же (наполовину) – постольку, поскольку они причастны идеям. Согласно Аристотелю, в простом и элементарном смысле этого слова существуют вещи (конкретное единичное сущее). А форма и материя – это то, что можно выделить в вещи умом.
Аристотель не предполагает, что до воплощении в вещи форма каким-то образом, где-либо предсуществует. Но и материя сама по себе, без формы (по сути дела) – абстракция.
Конечно, если задавать вопрос, какова материя этого стола (из чего он), то на него должен последовать ответ, что стол состоит из дерева или из железа (или из пластика). Но железо само по себе есть уже нечто определенное Аристотель называет это «означенной материей». Железо само по себе есть уже некая форма. А чистая материя была бы безвидна, лишена качеств.
Из сказанного ясно так же, что «форма», о которой говорит Аристотель – это не геометрическая форма вещи. А именно ее сущность (то, что определяет, какая она).
Далее: морфе, как его понимает Аристотель, - это активное начало. Да, можно сказать, что это некий эталон, внутренне заложенный в вещи, модель, которой она стремится следовать, но это так же и та энергия (сила), которая побуждает вещи следовать своей форме (сущности) /формующее начало данной вещи/.
Теперь о «плюсике» в данной «формуле». Конечно же, Аристотель говорит не о простом механическом плюсовании (соединении). Вещь – это воплощение именно этой формы именно в этой материи (которая предполагается этой формой). Стол может быть из дерева, железа или пластика, но он не может быть из огня или воды, глаз не может быть из глины (и т д.).
