Начав с этого вопроса, мы должны попытаться понять, какие факторы определяют

Будет ли комплекс зависти к пенису более или менее удовлетворительно преодолен или, наоборот, получая подкрепление, будет вести к регрессу личности до тех пор, пока не зафиксируется. Изучение этих факторов невозможно в подобных случаях без более детального исследования форм проявления и объектов либидо[12]. Пойдя этим путем, мы находим, что девушки и женщины, желание которых быть мужчиной часто просто бросается в глаза, в самом начале своей жизни прошли через фазу чрезвычайно сильной фиксации на отце. Другими словами: сперва они пытались преодолеть Эдипов комплекс[13] нормальным путем, сохраняя первоначальное отождествление с матерью, и, как и мать, избирали отца в качестве объекта любви. Мы знаем, что на этой стадии существуют два возможных пути преодоления комплекса зависти к пенису без неблагоприятных последствий для самой девочки. Через аутоэротическое[14] нарциссическое желание пениса она может придти либо к женской установке стремления к мужчине (отцу), и именно посредством отождествления себя с матерью, либо к материнской установке желания иметь ребенка (от отца). Такое освещение последующей любовной жизни как здоровой, так и девиантной женщины призвано показать, что (даже в самых благоприятных случаях) первоисточник, или, во всяком случае, один из источников и той, и другой установки является нарциссическим по характеру, а по природе — стремлением к обладанию.

В рассматриваемых случаях такое развитие женского и материнского начала, очевидно, имело место в значительной степени. Например, у пациентки Y, чей невроз, как и все прочие, на которые я буду здесь ссылаться, носил "клеймо" комплекса кастрации, было множество фантазий; связанных с насилием и указывающих на фазу фиксации на отце. В мужчинах, которые представлялись ей в роли насильников, всегда безошибочно угадывался образ ее отца. Следовательно, эти фантазии нельзя рассматривать иначе, как навязчивое повторение основной фантазии, в которой пациентка (чувствовавшая себя, кстати, до довольно поздних лет одним целым с матерью), переживала чувство сексуальной принадлежности отцу. Следует отметить, что данная пациентка, сохранявшая во всех прочих отношениях полную ясность рассудка, в начале анализа была очень склонна считать свои фантазии об изнасиловании действительно имевшим место событием. В других случаях также наблюдалось — хотя и в иной форме — подобное "цепляние" за вымысел, за то, что эта (наиболее частая у женщин) фантазия — реальный факт. От другой пациентки, которую я назову X, я слышала бесчисленные высказывания, содержавшие прямые доказательства того, насколько реальными казались ей ее любовные отношения с отцом.

Однажды, например, она припомнила, как отец пел ей любовную песню, и вместе с этим воспоминанием у нее вырвался крик разочарования и отчаяния: "И все это было ложью!" Та же идея проявилась в одном ее симптоме, на котором я хочу остановиться, как на весьма характерном для всей группы анализируемых случаев: временами Х в больших количествах ела соль. В раннем детстве моя пациентка много раз видела, как ее матери приходилось есть соль из-за случавшихся с ней легочных кровотечений, и бессознательно считала их результатом половых отношений между родителями. Симптом, таким образом, отражал бессознательное стремление пациентки пережить с отцом все то же, что и мать. Это же стремление побуждало ее считать себя проституткой (на самом деле она была девственницей) и толкало к исповеди перед каждым новым объектом любви. Многочисленные наблюдения подобного рода показывают нам, как важно понимать, что на ранней стадии психосексуального развития (в результате онтогенетического повторения филогенетического опыта) девочка выстраивает, как правило, на основе (враждебного или любовного) отождествления себя со своей матерью, фантазию о полном сексуальном присвоении отцом; более того, она создает фантазию о том, что все это реальный факт, причем настолько, насколько это могло произойти в те далекие[15] времена, когда все женщины первоначально являлись отцовской собственностью.

Нам известна естественная участь этих фантазий — реальность их разрушает. В тех случаях, когда в дальнейшем начинает доминировать комплекс кастрации, эта фрустрация[16] часто превращается в глубокое разочарование, следы которого проявляются в неврозе. Таким образом появляются более или менее существенные нарушения в развитии чувства реальности. В процессе сеансов анализа нередко возникает впечатление, что привязанность пациентки к отцу сопровождается слишком сильной эмоциональной вовлеченностью, чтобы она могла признать нереальность своих сексуальных отношений с ним; в других случаях, так как власть фантазии огромна, в рассказе пациентки бывает очень трудно отделить вымысел от действительно имевших место событий; а в конечном итоге реальные отношения с родителями часто оказываются настолько несчастливыми, что как бы рассчитаны на полет фантазии.

Многие из таких пациенток считают, что их отцы действительно когда-то были их любовниками, а потом изменили им или бросили. Иногда эта фантазия сменяется сомнением: "Может я все это придумала, или это и вправду было?" У пациентки, которую я назову Z (на ее случае я должна ненадолго остановиться), такие сомнения проявлялись в навязчиво — тревожном состоянии, которое возникало всякий раз, когда она нравилась мужчине (или считала, что нравится). Даже когда она была действительно помолвлена, ей приходилось постоянно уверять себя в том, что она не выдумала все от начала до конца. У нее была излюбленная фантазия: на нее накидывается мужчина, она ударом в нос сбивает его с ног и наступает ему на пенис ногой.