Преступление против потомков

 

«Было бы неблагодарностью не назвать лес в числе воспитателей и немногочисленных покровителей нашего народа. Точно так же, как степь воспитала в наших дедах тягу к вольности и богатырским утехам в поединках, лес научил их осторожности, наблюдательности, трудолюбию и той тяжкой, упорной поступи, какою русские всегда шли к поставленной цели. Мы выросли в лесу… лес встречал русского человека при появлении на свет и безотлучно провожал его через все возрастные этапы: зыбка младенца и первая обувка, орех и земляника, кубарь, банный веник и балалайка, лучина на девичьих посиделках и расписная свадебная дуга, даровые пасеки и бобровые гоны, рыбацкая шняка или воинский струг, гриб и ладан, посох странника, долбленая колода мертвеца и, наконец, крест на устланной ельником могиле.

Вот перечень изначальных же русских товаров, изнанка тогдашней цивилизации, лес и тес, брус и желоб, ободье и мочало, уголь и лыко, смола и поташ. Но из того же леса текли и побарышнее дары: пахучие валдайские рогожи, цветастые рязанские санки и холмогорские сундуки на тюленевой подкладке, мед и воск, соболь и черная лисица для византийских щеголей…

Лес кормил, одевал, грел нас, русских!»

Этот отрывок из романа Л. Леонова «Русский лес» стал настоящим гимном благодарного человека в честь своего благодетеля. Он действительно сопровождает нас с самых первых моментов жизни и до последних. Обожествляемый еще с языческих времен, лес стал для людей вместилищем всех богов – и злых, и добрых. Ставшие впоследствии поэтическими образами, они в сознании человека живы и до сих пор, и потому лес для него тоже своего рода земной храм.

Лес дышит, тревожится, убаюкивает, ласкает. В царстве безропотного покоя среди тенистых елей, добродушного гула сосен, заботливого шепота осин и берез приходит успокоение. Мир начинает казаться более светлым и совершенным. И как страшно видеть вырубленную, безликую землю с черными подпалинами от костров!

На протяжении многовековой российской истории лесные и земельные угодья в стране принадлежали государству. В 1802 году император Александр I учредил Лесной департамент, на который и было возложено управление казенными лесами. В 1826 году Сенатом было утверждено «Положение об устройстве лесничеств по губерниям России». По нему на территории всех российских губерний создавались лесничества, которые в свою очередь подразделялись на лесные дачи. Лесные дачи делились на таксационные участки в зависимости от качества древесины и продавались с торгов на вырубку всем желающим. Одна десятина хвойного леса стоила примерно 100—300 рублей. Лицу, купившему лес, выдавался порубочный билет. Кроме того, покупатель должен был провести лесо-культурные работы – выкорчевать пни, убрать ветки и сделать новые посадки.

Все деревья в лесных дачах клеймились для учета. Клеймились даже пни (!) деревьев, срубленных злоумышленниками, так как они представляли собой «вещественные доказательства».

Конечно, были и тогда нарушения Лесного устава, и борьба с этими нарушениями занимала основную часть времени лесничего. Если законные покупатели и не рубили лишнее, то крестьяне окрестных деревень часто посягали на государевы леса – часто незаконно рубили деревья, распахивали луга, пасли скот в лесу, собирали валежник, грибы и ягоды. Случались и такие (ныне почти экзотические нарушения), как теребление мха, сдирание бересты, сбор смолы.

Но лесничества не были кровожадными административными органами, которые стояли только на страже казны и были глухи к народным нуждам. Бедным крестьянам, погорельцам и беженцам лес отпускался на самых льготных условиях, а то и вовсе бесплатно.

С приходом к власти большевиков все лесничества были ликвидированы. Наркомат земледелия принял временное положение о лесном управлении в губерниях, по которому все леса – казенные, частные, удельные и общественные – перешли в ведение отделов губернских земельных комитетов. Так закончилось российское государственное управление лесами, которое гармонично сочетало интересы казны и человека и стояло на страже родной природы.

А теперь опять предоставим слово Леониду Леонову.

«Вряд ли какой другой народ вступая в историю со столь богатой хвойной шубой на плечах; именитым иностранным соглядатаям… Русь представлялась сплошной чащобой с редкими прогалинами людских поселений. Отсюда и повелась наша опасная слава лесной державы, дешевящая в глазах заграничного потребителя наш дешевый товар и создающая вредную миллионерскую психологию у коренного населения. Наступит день, когда Петр будет рвать ноздри и гнать на каторгу за губительство заповедных рощ, а пока леса в России так много, что в награду за расчистку дается освобождение от податей и пошлин на пятнадцать лет, а чуть посеверней – и на все сорок. Лес стоит такой непролазной крепью и такого сказочного сортимента, что былины только богатырям вверяют прокладку лесных дорог… Бреди хоть тысячу дней в любую сторону – и лес неотступно будет следовать за тобой, как верная лохматая собачонка. Здесь и следует искать корни нашего небреженья к лесу».

В Западной и Восточной Сибири еще в начале XX века сохранялись большие массивы кедровников. В период шишкования кедра сюда уходило почти все окрестное население – от мала до велика – на промысел. Возникновение этого промысла относится к временам далеким. В XVIII веке кедровые орехи добывали почти все проживавшие в Сибири народы. О сборе шишек с кедрового стланца на Камчатке писал еще С.П. Крашенинников и отмечал, что отвар кедровых веток является хорошим средством против цинги. Его, как чай или квас, пили все члены его экспедиции.

В XIX веке кедровые орехи были не только большим подспорьем в пище для местного населения. Орех оптом скупали в сибирских деревнях и на ярмарках и отправляли по всей необъятной России и за границу.

В целях сохранения лесов при заселении Сибири русскими земледельцами Тобольская губернская канцелярия предписывала, чтобы переселенцы не рубили кедры на строительные нужды, «а потребные с тех кедров орешки и шишки обирали, а не подрубали бы не токмо всего дерева, но и сучья берегли». Нарушавшие правила пользования кедровником строго наказывались. Так, в Сургутском районе виновных немилосердно секли и били, а затем, раздев донага, привязывали к дереву и оставляли на расправу таежному гнусу. В Томском уезде были установлены свои наказания: за сломанную ветку кедра – 10 розог, а за поруб дерева (в зависимости от его размеров) – от 25 до 100 розог.

Кедр – дерево уникальное. Продолжительность жизни сибирского кедра – четыреста лет. Первые десять лет он растет очень медленно и достигает полного развития лишь к пятидесяти годам. Он почти не подвержен болезням и регулярно плодоносит. Кедровые массивы необходимы для жизни соболя, белки и многих других зверей и птиц.

Кедр образует большие массивы и растет вместе с пихтой и елью на обширной территории от верховьев реки Вычегды на западе до верхнего течения реки Алдан на востоке. На восток от Забайкалья, Верхоянского и Станового хребтов кедровую сосну заменяет кедровый стланец. Он представляет собой стелющийся кустарник или небольшое деревце 3–4 метров высоты (высота кедра сибирского – 35—40 метров). Кедровый стланик встречается по всей лесной зоне Дальнего Востока – от Камчатки до Приморья.

И этим огромным кедровым массивам серьезная опасность стала угрожать в нашем XX веке. Уже в 1923 году лесовод С.П. Бонишко писал: «Если не будут приняты самые радикальные меры к сохранению кедровников, они будут уничтожены. И это будет не просто катастрофа, а преступление перед будущими поколениями».

Первозданные сибирские леса, не искалеченные еще вмешательством человека, представляли обычно сплошной сомкнувшийся древостой сорока и более аршин высоты, изобиловали ценным зверьем и птицей. Мощные пласты веками накопленного перегноя достигали иногда аршинной толщины.

Около четырех веков назад предприимчивые Строгановы положили начало промышленной культуре в Приуральской Сибири. Для защиты своих промышленных предприятий от неспокойных сибирских соседей они наняли бежавшую с Волги казачью вольницу, которая в скором времени и покорила Сибирь без малейшей правительственной помощи. А затем Ермак Тимофеевич бил челом Московскому государю, принося в дар покоренную страну. С тех пор потомки этих первых смелых и свободолюбивых русских сибиряков и все пришлые после них земледельцы свободно пользовались лесными богатствами края, считая леса своим неотъемлемым достоянием. В 1621 году ясачные тунгусы приходили в Енисейск в собольих шубах, у некоторых и лыжи были подбиты соболиными шкурками.

Лесу было так много, что земледельческой культуре приходилось шаг за шагом отвоевывать у него свое право на существование. Орудиями этой борьбы были топор и огонь. Под их действием рушились вековые леса, а на их месте воздвигались городища, расчищались покосы и пастбища. Однако все это было настолько микроскопически ничтожно среди океана лесов, что и сравнить нельзя, например, с той потерей, которую в прошлые века понесли наши южные губернии, которые лишились множества лесов от варварских азиатских завоевателей и вообще от кочующих монгольских племен. Полчища татар, киргизов и калмыков жгли леса и нарочно образовывали степи для своих табунов или для истребления неприятеля. Как кочующие народы, эти орды не могли жить в лесистых местах: в лесах нельзя было пасти, кормить и охранять бесчисленные стада. В лесах скот расхищают дикие звери, заедают слепни, комары и оводы.

Кочующие племена для прокорма своих табунов всемерно губили леса, нисколько не заботясь об их сохранении для будущих цивилизаций. Но их поведение было все-таки извинительным: их побуждала на эти действия необходимость. И вред, причиненный ими, не столь страшен, потому что лес на юге был лиственных пород и ежегодное опадение листвы образовало толстый слой плодородного чернозема.

Но истребление хвойных лесов в России лишает народ лучших строительных материалов, а гибель таких лесов практически невосполнима. Земля, на которой росли вековые сосны и ели, для земледелия непригодна. Сосновый и еловый лес не могли образовать чернозема, и огромные площади из-под такого леса навеки остаются безобразными пустынями, потому что после вырубки исчезают тень и влага, местность летом высыхает, зимой промерзает, зелень пропадает.

Главный повод к уничтожению лесов вокруг Тюмени дала еще в прошлом веке постройка железной дороги. До ее проведения окрестные крестьяне большей частью занимались извозом. Но с проведением «чугунки» осталось очень много лошадей, которые лишились работы, потому что конкурировать с ней им было невозможно. Крестьянам не хотелось сразу расставаться с лошадьми, поэтому они и занялись извозом дров, которые продавали в городе за бесценок, чтобы хоть как-то прокормить себя и скотину.

Кроме того, окончательно отвыкшие от земледелия крестьяне вскоре поняли, что одним извозом не прокормишься, надо возвращаться к полям и огородам. И вскоре не осталось свободных пахотных земель, чего прежде никогда не было. Крестьяне деревень Малая и Большая Балда, занимавшиеся прежде выделкой деревянной посуды, стали подчищать земли из-под леса, чтобы увеличить количество пахотных полей. И за десять–пятнадцать лет (в конце прошлого века) случилось то, чего раньше и представить было нельзя. Жители Тюменского округа стали покупать дрова и строевой лес у соседей – татар есаульских, чикчинских и муллашевских.

Пострадала в этом округе и ольха. Когда в России появилась одна из первых русских чайных фирм, понадобились ольховые ящики для развески чаев. Чай может быть упакован только в такие ящики, так как ольха не имеет никакого запаха. Для сибирских чаев необходимо было 30000 ящиков в год, для этого достаточно было заготовить 15000 деревьев.

Производство это было очень выгодное, крестьяне же стали рубить по сто тысяч деревьев ежегодно. Излишек леса девать было некуда, и он портился в коре, потому что ольха – дерево очень нежное. Когда же цены на ольховые ящики были снижены, недовольные этим крестьяне тут же сожгли большую часть ольховника в Тюменском округе.

Почти на тысячу километров протянулся с севера на юг остров Сахалин. Большая часть его территории занята лесами, почти все из них естественного происхождения. Тревога за судьбу сахалинского леса высказывалась на протяжении всей истории острова, ведь в сахалинской тайге произрастают лиственница даурская, ель аянская, пихта, береза каменная и белая.

А лесные пожары? Картина разрушительного действия в лесу огненной стихии настолько ужасающа, что перед ней, пожалуй, бледнеет даже вред многолетнего хищнического хозяйничанья, самых опустошительных рубок, массового лесокрадства. Ежегодные убытки от лесных пожаров не поддаются никакому исчислению в деньгах.

Особенно страшны лесные пожары в западной полосе Сибири, где сплошные насаждения – в виде островов – разбросаны среди огромных безлесных болотистых торфяных пространств, покрытых высокой травяной растительностью. Здесь пожары превращаются в настоящие огненные циклоны, которые, двигаясь со страшной быстротой, уничтожают и душат на своем пути все живое. За ночь такие пожары могут проходить до двухсот верст.

Лесные пожары наложили особую печать какой-то даже мертвенности на сибирские леса: они бедны мелкими представителями пернатого царства и даже весной мало оживлены.

Лесные реки сильно засоряются павшими от пожара деревьями. Лес этот намокает, тонет, гниет, заражает воду ядовитыми продуктами разложениями и делает ее совершенно непригодной для обитания рыбы. Лесные речки разносят эту заразу на расстояния, довольно далекие от мест пожаров.

Тому, что сейчас творится с российскими лесами, трудно даже подобрать название. Никогда истребление лесов не достигало таких преступных масштабов. На больших территориях десятки вновь созданных совместных предприятий (или просто иностранных фирм) вырубают на огромных лесных площадях ценнейшие породы деревьев. Вырубают варварски, хищнически, оставляя после себя загаженные лесные участки, поломанные молодые насаждения, неубранные сучья, ветки…

 

ГИБНУЩИЙ ЛЕС

 

Изучая историю леса, ученые установили, что уже в глубокой древности человечеству было много известно о нем – о деревьях, способах их посадки, использовании древесины.

Исторические хроники приводят примеры, показывающие, как и в те далекие времена действия людей оказывали влияние на нарушение равновесия в природе. Плиний Старший, которого часто называли самым ученым мужем Рима, писал в своей «Естественной истории»: «Изменения происходят с такими явлениями природы, которые уже давно считались изученными и неизменными. Например, в Фессалии, в районе Лариссы, после того как осушили озеро, климат изменился, стал холодным. Оливковые деревья, которые там прежде произрастали, исчезли. Начали вымерзать виноградники, чего раньше никогда не случалось. Изменился климат и в районе Филиппи, ибо после того как леса выкорчевали и стали обрабатывать землю, почва высохла».

Аналогичный пример – полное видоизменение ливанского кедра. Некогда это дерево было настолько широко распространено в Ливане, что являлось символом страны. Кедр покрывал склоны гор и защищал их от воздействия воды и ветра.

У многих народов древнего мира ливанский кедр был одним из самых желанных предметов ввоза. Месопотамские владыки еще в третьем тысячелетии до нашей эры похвалялись тем, что по их приказу из далеких краев доставляли стволы ливанского кедра связанными поперек или вдоль, «подобно гигантской змее». В большом количестве ввозили ливанский кедр египтяне, которые изготовляли из него драгоценное кедровое масло, употреблявшееся при бальзамировании.

Библейские источники приписывают царю Соломону необыкновенную мудрость. Совсем другого мнения о нем современные экологи, изучившие последствия его деяний. С согласия финикийского царя Соломон посылает 80000 дровосеков в Ливан, чтобы заготовить лес для строительства большого храмового комплекса. Храм и дворец были построены, но лесоповал опустошил обширную зону, и уже следующее поколение местных жителей стало испытывать недостаток воды. Пересохли ручьи, началась эрозия почвы, пустыня стала надвигаться на поля и виноградники. Это произошло несколько тысяч лет назад, а Ливан до сегодняшнего дня испытывает на себе эти губительные последствия.

Использование кедра для постройки храмов и корабельных мачт указывает на то, что он имел прямой ствол и тонкие сучья. А во что превратился кедр теперь? Толстые, уже с самого низа сучковатые стволы увенчаны развесистой кроной. Семена ее не дают хороших деревьев даже при густых посадках. Это как раз следствие того, что в течение многих тысячелетий выбирались и вырубались лучшие экземпляры, а худшие оставлялись. В результате в Ливане от когда-то обширных и густых лесов почти ничего не осталось.

Не лучше обстоит дело с лесами и в некоторых европейских странах. В Германии еще в XVIII веке вырубки и охотничьи набеги почти на «нет» свели знаменитый саксонский лес. Тогда лесники предложили полностью вырубить красу и гордость Саксонии и посадить новый лес. Вместо смешанных пород стали сажать только ель – чтобы побыстрее и подешевле дело вышло.

Первое поколение елок росло хорошо. Но когда деревья начали постепенно сбрасывать хвою, лесники стали собирать и использовать ее на всякие хозяйственные нужды. И второе поколение елей выросло значительно хуже деревья вымерзали даже при небольшом холоде и подвергались воздействию различных вредителей. Третье поколение оказалось и вовсе чахлым.

Катастрофа наступила вследствие того, что не были учтены потребности деревьев в питательных веществах, которые дают перегнившие хвоя и ветки. И теперь часто можно видеть вдоль дороги пожелтевшую стену леса. Весна, а вместо яркой зелени ветер колышет буро-рыжеватую хвою деревьев, словно ошпаренных кипятком.

Картины гибнущего леса можно видеть везде, и даже в «цивилизованных» странах (как мы их называем) тянутся такие леса на десятки километров. В 1960-е годы нашего века эта проблема встала и перед Германией, тогда еще Западной. Влаги было вполне достаточно для небольших лесных массивов в земле Рейн-Вестфалия, а они стояли с по-осеннему блеклой листвой. Может быть, пожары? Однако нигде не было видно обуглившихся стволов. Да где же он, этот «таинственный враг» леса, которым отравляются не только люди, но и деревья? А это самый обычный промышленный дым, который поднимается из труб домен, цементных и металлургических заводов. Дым поражает деревья даже на расстоянии 20—25 километров от промышленных центров.

Кроме золы, копоти и частиц не полностью сгоревшего угля, промышленный дым содержит и другие химические отходы: сернистый газ, мельчайшие брызги серной кислоты и фтор. Разносимые ветром, они попадают в ткань листьев или хвои, разъедают их и разрушают клетки, которыми дерево дышит. Если сосна еще порой может перенести дым, то молодые ели медленно задыхаются, и отравленный лес начинает засыхать.

Ядовитые примеси могут отравлять деревья и через корни. Во время затяжных дождей, которые часто идут в горных районах Германии, водные потоки захватывают в воздухе частицы дыма, а потом стекают по стволам деревьев и отравляют почву. Иногда вокруг деревьев можно увидеть черные круги из копоти и золы, занесенных дождем.

Наибольший вред растительности причиняют предприятия, построенные в узких долинах. Дым постоянно тянется вдоль них и оседает на их лесистых склонах.

Ученые давно заметили, что местности, занятые виноградниками вблизи лесов, защищены от града. Так, на Цюрихском озере, в общине Киснахт, после сруба лиственных деревьев начал появляться град, чего раньше никогда не замечалось.

В южной части Франции после уничтожения лесов начали вымерзать оливковые деревья.

В США со времени заселения колонисты вырубили 80 процентов лесов в стране. Энергичные американцы быстро распахали в центральных районах Северной Америки бесполезные (с их точки зрения), заросшие травой и редкими кустарниками земли, свели на «нет» еще оставшиеся кое-где небольшие леса и стали получать поначалу богатые урожаи. Так продолжалось несколько лет.

Но вот в 1895 году на Великих равнинах началась страшная засуха, пересыхали водоемы и реки. Однако земледельцам как будто было невдомек, что реки и озера в большей степени погибли из-за их деятельности. И тогда они решили, что места эти непригодны, покинули их и пошли осваивать новые районы.

Прошло некоторое время, американцы вроде бы забыли о происшедшей трагедии. Вновь стали заселяться Великие равнины, вновь стали распахиваться заброшенные было земли. Первое время все шло хорошо, люди опять стали собирать обильные урожаи, но…

Природа не мстительная, но она имеет свои законы. И те, кто нарушает их, нередко бывают жестоко наказаны. Американские фермеры содрали вновь образовавшийся покров, и земля оказалась совсем незащищенной. И тогда в 1934 году на равнинах началась великая засуха, а вместе с ней пришли сильные ветры. Пыльные бури уничтожили весь урожай, погубили все сады, скот погибал от бескормицы и отсутствия воды. Люди, которые даже в домах не могли укрыться от пыли – она проникала во все щели, – тяжело заболевали.

А ветры продолжали свою разрушительную деятельность: тучи пыли достигали берегов Атлантики и засыпали палубы кораблей. Взметаясь высоко вверх, они добирались до Нью-Йорка и Скалистых гор. Через год плодородные земли превратились в пустыню: триста миллионов тонн почвы было рассеяно по окрестным районам, сорвано и сброшено в океан. А ведь слой этот образовывался веками!

Страдает от деятельности человека и фауна, многие виды животных почти полностью исчезли. Потеря эта так велика, что ее не в силах восстановить даже значительные восстановительные работы по лесонасаждению. А между тем площадь, занятая «зеленым другом», продолжает сокращаться. Не случайно в Библии содержатся предупреждения о неразумности разрушения природы, которое приведет к осушению земли и потере последнего листика: «Содрогнитесь, беззаботные! ужаснитесь, беспечные!..» (Книга Пророка Исайи, 32:11)

 

СЕЛЬВА – ЛЕГКИЕ ПЛАНЕТЫ

 

В одном из индейских племен, живущих в дождливых лесах Амазонии, есть человек, который работает… колдуном. Его главная обязанность – ежедневно молиться о дожде, хотя, казалось бы, зачем просить небеса о дожде в вечно сыром лесу. Тут бы, наоборот, солнечной погоды ждать, чтобы хоть немного обсохнуть. Но трудолюбивый колдун знает: не будет ливней – не будет леса. Племени без леса не прожить, как и вообще всему человечеству, ведь тропические леса считаются легкими всей планеты.

Но то, что происходит сейчас с тропическими лесами, нельзя назвать словами «опасность» или «беда». Это катастрофа! Земля лишилась уже половины сельвы. И специалисты с тревогой предсказывают, что оставшаяся половина может исчезнуть в течение ближайших пятидесяти лет. Если, конечно, человек не изменит свое поведение. Ведь в своих попытках выжить он зачастую разрушает ту самую среду, которая его и поддерживает. На наших глазах могут исчезнуть тропические леса Мадагаскара, а в них совсем недавно было обнаружено семнадцать видов деревьев из рода симфониа. До сих пор был известен только один вид этого рода, который произрастал в Латинской Америке.

В последнее время наблюдается особенно широкое использование лесных ресурсов в тропических странах. Последствия этого здесь наблюдаются особенно остро, так как в тропиках значительно больше людей живет в лесу и за счет леса.

Ученые подсчитали, что ежегодно с лица земли исчезает 0,6 процентов лесных площадей. Процесс этот и сам по себе вызывает сильнейшее беспокойство, так как к 2000 году с лица земли может исчезнуть еще десять процентов влажного леса. Однако не меньшее опасение вызывает и деградация оставшихся лесных массивов. Целые лесные районы вырубаются, выжигаются, отдаются под поля и пастбища. Потом, как это часто случается, освоенные якобы места могут быть заброшены, но способность лесов к восстановлению уже снижена. В результате обезлесения почвы подвергаются эрозии и оскудению, теряют свои силы и плодородие, и процесс ухудшения состояния тропических лесов – этого достояния поистине всего человечества – во многих случаях становится необратимым. Особенно ужасна эта катастрофа для людей, живущих в лесу, ведь лес – это все, что они имеют. Но этот процесс, если он происходит на больших площадях, может привести к изменению климата и на всей планете.

С незапамятных времен леса тропические леса служили для проживающих в них народов своего рода кладовой. Лес был и остается важнейшим источником древесины, топлива, дичи и богатейшего разнообразия других продуктов. Кладовая эта представлялась человечеству неисчерпаемой. Однако люди стали сознавать, что сельва дает не только это. Тропические леса дают дополнительную землю (если в ней ощущается нужда), они поддерживают водный баланс и регулируют водоснабжение.

Многие древние цивилизации не могли без тропического леса развиваться. Некоторые из них пришли в упадок с исчезновением лесов, а впоследствии и сами исчезли.

Но, осознав значение тропических лесов, люди мало в чем изменили свое варварское отношение к ним. Более двадцати лет назад в Бразилии был построен сталелитейный завод, который должен был работать на древесном угле. Для производства этого угля хозяева завода приобрели 70 миллионов гектаров леса. Это значит, что за какое-то время сельва будет вырублена на площади, равной объединенной Германии. И это именно в Бразилии, которая (наряду с некоторыми другими южноамериканскими странами) и является в какой-то степени «зелеными легкими планеты». Ведь тропические леса в этих странах – наиболее активные поставщики кислорода: там на одном гектаре масса растений составляет около 1700 тонн (для сравнения – в пустыне максимум 2,5 тонны).

В погоне за барышами, которые сулит добыча красного дерева, люди не останавливаются ни перед чем. Несколько лет назад в районе реки Амазонки побывала группа британских экспертов. Картина, которая предстала там перед ними, привела их к неутешительным выводам: незаконная вырубка красного дерева полностью вышла из-под контроля властей.

Ценность красной древесины в том, что она необычайно тверда, долговечна и обладает к тому же необычайно красивым цветом. Ее давно уже используют для изготовления мебели и музыкальных инструментов, отделки помещений и строительства дорогих яхт. Многие ведущие бразильские компании, занятые добычей этой ценной древесины, не раз бывали уличены в незаконной деятельности: заготовка в запрещенных местах, подделка документов, превышение официальных норм вырубки.

В индейских резервациях ситуация усугубляется еще и тем, что аборигены нередко погибают от рук бандитов, которых специально нанимают компании. А ведь по бразильской конституции все природные богатства на территории резерваций безраздельно принадлежат индейцам, и вырубка деревьев здесь является беззаконной.

Во влажных тропиках существует необычайно богатое разнообразие растений, многие из которых не то что не изучены человеком, а даже и неизвестны ему. Точно такая же ситуация складывается и с животным миром тропиков – настоящим раем для ученых. Открытия совершаются здесь довольно часто. Казалось бы, что бабочки, такие знакомые и давно изученные, уже не могут сильно удивлять энтомологов. Но так кажется только на первый взгляд. Некоторые из этих нежных созданий могут показывать рекорды выносливости, обитая высоко в горах, пустынях и даже тундре. Другие совершают осенние перелеты в несколько тысяч километров, и получается, что биологическая структура этих «летающих цветков» еще до конца разгадана.

Но еще больше изумляет самих ученых тот факт, что каждый год они открывают десятки новых видов бабочек. Так, совсем недавно на Кубе открыта и изучена хрупкая с виду бабочка с крыльями, прозрачными, как у стрекозы. Однако, удирая от птиц, эта бабочка способна развивать скорость до тридцати километров в час!

Открытия в тропиках происходят не только после многолетних исследований ученых, а порой весьма курьезным образом. Так, например, пятилетняя девочка Анни из предместья новозеландского городка Окурио принесла домой пойманную в лесу муху. Для нее это был подвиг, потому что насекомое имело в длину пять сантиметров, а по размаху крыльев сравнимо только с бабочкой, и то довольно крупной. К тому же крылья мухи были необычайно черного цвета. Родители девочки испугались, но все же догадались передать это «чудо природы» ученым. А то, что это оказалось действительно чудом, стало известно сразу же: муха приобрела известность и славу мировой редкости.

Единственный экземпляр, который до этого был в распоряжении энтомологов – гигантская муха, случайно пойманная еще в 1941 году. Ни образ жизни, ни характер питания, ни цикл размножения этого «чуда» – ничего науке пока не было известно. Разумеется, новозеландские зоологи сразу же забросили в район, где храбро действовала Анни, целую экспедицию. Поиски редкости продолжались целых три года, но результатов не дали. Правда, ученые не теряют надежды.

Тропические леса часто называют самой большой аптекой мира. И это не пустые слова и не сильное преувеличение. Так, например, сравнительно недавно американские ученые нашли в коже эквадорской лягушки-кураре вещество, которое может служить эффективным болеутоляющим средством.

Лягушка-кураре принадлежит к семейству пятнистых древолазов. Ее яркая окраска – грозное и честное предупреждение врагам, ведь это земноводное (пять сантиметров в длину) выделяет один из самых сильных ядов – кураре. Южноамериканские индейцы смазывают им наконечники своих стрел. Некоторые подвиды этих лягушек настолько ядовиты, что даже простое прикосновение к их коже может быть опасным для жизни. И лягушка не зря имеет прозвище «отравительница».

Но, оказывается, нужно уметь пользоваться дарами, данными Природой. Открытый учеными яд назвали «эпибадитином» по латинскому имени лягушки. А свойства нового средства по утолению боли необычайно удивительны. Проверено оно, правда, пока только на подопытных мышах. На людях лягушачье снадобье до сих пор не было испробовано. Среди всего прочего еще и потому, что лягушки выделяют его микроскопически малыми дозами. Если ученым-фармакологам удастся его синтезировать, станет явью мечта о действенном и притом абсолютно безвредном болеутоляющем средстве, не дающем побочных эффектов.

Обезлесение сельвы порождает и серьезные проблемы для здоровья. Коренные жители тропических районов адаптировались к окружающим их условиям и приобрели иммунитет к возможным заболеваниям. Однако к освоению новых лесных участков привлекаются поселенцы, которые не обладают иммунитетом к таким заболеваниям, как желтая лихорадка, филяриоз, тиф джунглей и другим. В свою очередь и переселенцы приносят в тропики не известные здесь заболевания. С вырубкой лесов комары и москиты перестают находить для себя животных-хозяев и начинают питаться кровью человека, тем самым распространяя болезни и эпидемии.

Научные исследования позволяют обнаружить многие виды растений и животных, о которых наука и не подозревала. Только в бассейне реки Амазонки насчитывается один миллион видов растений, 1800 видов птиц, 2000 видов рыб (в четыре раза больше, чем в бассейне Заира, в восемь раз больше чем в бассейне Миссисипи и в десять раз больше чем во всей Европе). С точки зрения их экономического использования изучен лишь 1 процент этих видов, так что эта зона – поистине крупнейший в мире генетический резервуар. Однако известны случаи, когда обитающие в сельве виды (особенно млекопитающие и птицы) полностью исчезали с лица земли из-за нарушения среды их обитания.

Тропические леса имеют большое значение и для регулирования климата во всем мире. Они непрерывно возвращают в атмосферу водные пары, а прикрывая почву, способствуют удержанию в ней влаги. В целом сельва возвращает осадки в атмосферу в большей степени, чем любой другой вид растительного покрова. Тропические леса испаряют 90 процентов выпадающих дождей, в то время как травянистый покров только 40 процентов, а почва без покрова – лишь 30 процентов. При вырубке же крупных участков тропического леса (свыше 100 квадратных километров) возможно повышение альбедо (доля солнечного излучения, отражаемого в атмосферу) и соответственно уменьшение количества осадков.

С обезлесением связаны в тропиках наводнения и другие стихийные бедствия. С ноября 1982 года по июль 1983 года вся прибрежная равнина северо-западной части Латинской Америки (от Эсмеральды до Лимы) была охвачена наводнением. В Эквадоре и Перу от него погиб 671 человек, а без крова и средств к существованию осталось полтора миллиона человек. Катастрофа эта была вызвана течением реки Эль-Ниньо, которое временами бывает настолько сильным, что нарушает климатический баланс на всем Тихоокеанском побережье Латинской Америки.

Ученые ставят участившиеся в этом районе стихийные бедствия (наводнения и оползни) в прямую зависимость от исчезновения здесь лесов. Именно Андский водораздел потерял здесь с 1965 года двадцать процентов своих лесов, причем кое-где леса исчезли полностью.

В другой части планеты от подобных бедствий сильно страдают долины Ганга и Брахмапутры. Здесь в 1978 году за несколько недель наводнения было затоплено 66 деревень, утонуло две тысячи человек и погибло сорок тысяч голов скота. Причиненный ущерб исчисляется в сорок миллионов американских долларов, а связано наводнение явно с обезлесением в Гималаях.

Большой ущерб наносят тропическим лесам и участившиеся в них пожары. Например, в Гаити и Доминиканской Республике в значительной степени именно пожары довели влажные тропические леса до состояния «растительной бедности». В 1983 году лесной пожар на Центральном высокогорье Доминиканской Республики нанес огромный ущерб лесу и почве на площади в 3000 гектаров.

Богатством животного мира немногие африканские страны могут соперничать с Танзанией. В постоянном и тесном соседстве с представителями экзотической фауны проходит повседневная жизнь даже в столице страны. В садах, что в самом сердце Дар-эс-Салама, по ночам пронзительно кричат павианы и затевают шумные перебранки миниатюрные лемуры «буш-бэбэ». Прямо перед колесами автомобиля вам могут перебежать дорогу мангусты, бредут куда-то в сторону от океанского берега крабы.

В нескольких шагах от оживленной городской магистрали гнездятся в своих колониях цапли, кулики и утки. Никто не удивляется, если прямо на дорогу с дерева срывается змея.

В сельских районах общение человека с природой еще непосредственнее и многообразнее. У деревенской околицы, выискивая в траве ящериц и лягушек, бродят по зеленым лугам солидные, величиной с индюка птицы-носороги. Рядом со стадами низкорослых коров, галопом носятся страусы, огненно-рыжими сполохами мелькают пугливые антилопы.

Но в столкновении с человеком побежденными неизменно оказываются четвероногие и пернатые, и с лица земли исчезают все новые виды животных. Животный мир Танзании веками грабили и уничтожали добытчики шкур, рогов, мехов и слоновой кости.

В колониальной Танганьике истребление слонов, носорогов, львов, бегемотов, крокодилов, антилоп и буйволов организовывалось по всем правилам военного искусства. Трофеи из Африки тешили собственное тщеславие и вызывали зависть окружающих. От размеров слоновьих бивней или рогов антилопы-куду, висящих в состоятельном доме, часто зависели престиж хозяина и вес его в обществе. До сих пор не прошла возникшая в прошлом мода на табуреты из слоновьих ног и торшеры из лап страуса.

Гиацинтовый макао – настоящий великан в мире попугаев. Его рост (вместе с хвостом) достигает одного метра, а весит он до полутора килограммов. Эти самые большие в мире попугаи обитают в лесах и пальмовых рощах на границе Бразилии и Боливии. Ярко-синее оперение гиацинтового макао издавна привлекало птицеловов, и в конце концов попугаи-великаны оказались на грани исчезновения. По подсчетам орнитологов, на планете осталось самое большее пять тысяч особей. А скорее всего вдвое меньше, так как истинную численность популяции установить довольно трудно. Между тем птичий бизнес продолжается, и под угрозой оказались не только гиацинтовые макао. Более двухсот тысяч южноамериканских попугаев вывозят за пределы континента в рамках официальной торговли, еще десятки тысяч контрабандой. Огромное количество птиц погибает в пути.

На острове Бали (Индонезия) есть птица-эндемик – балийский скворец. Совсем недавно ей была уготована трагическая участь – исчезнуть с лица Земли. «Виной» тому – ее замечательное оперение. Скворец – очень красивая птица с голубым узором вокруг глаз. Усилия браконьеров и контрабандистов привели к тому, что красавцев-скворцов на острове осталось всего около тридцати особей. И тут уже индонезийские орнитологи забили тревогу, разработав экстренную программу по спасению пернатых, попавших в беду.

В реках Амазонии обитает одна из редчайших пресноводных рыб мира – гигантская арапаима. Пока обитает, потому что в наши дни видеть ее удается уже нечасто. Только местные рыбаки еще вспоминают, как гарпунили арапаим в 4,5 метра! Про эту рыбу можно сказать, что она стара, как мир. Действительно, это живое ископаемое осталось неизменным в течение 135 миллионов лет. Прожить так долго рыбе помог пузырь, прикрепленный к ее пищеводу. Он действует как легкое, позволяя рыбе существовать в застойных водах, заглатывая воздух через каждые 10—15 минут.

Мясо арапаимы очень нежное и вкусное, его можно сравнить лишь с форелью и лососем. Раньше было принято бить только крупных рыбин, но вот уже несколько лет правительство Бразилии, обеспокоенное ее быстрым исчезновением, запретило продажу этой рыбы длиной менее полутора метров. Но рыбаки перед вывозом на рынок просто режут рыбу на куски…

Да, в экваториальных джунглях идет нескончаемая борьба каждого существа за жизнь. Слабые растения подавляются сильными и служат им пищей, более смелые животные поедают беззащитных. Из смерти одних произрастает жизнь других. Но сами животные никогда не наносят друг другу столько вреда, сколько им достается от человека. Конечно, сова никогда не пропустит на охоте змею и чаще всего сделает из нее для себя хороший ужин. Но вот в некоторых районах Мексики зоологам удалось понаблюдать за хищными птицами, живущими на высоких деревьях. Среди веток, образующих основание гнезда, ученые увидели множество змей. И выяснилось, что совы этого вида живут с пресмыкающимися в полном согласии. Птицы понимают, что обзавелись старательными санитарами. Змеи наводят гигиену, освобождают ветки от остатков пищи, поднимаются и выше, чтобы поймать насекомых. Такое сожительство продолжается и в период кладки яиц, и во время выкармливания птенцов – словом, здесь пример редкой и разумной дружбы. Ведь совам она гарантирует здоровье молодого поколения. Независимая комиссия по международным гуманитарным вопросам (в результате своих исследований) пришла к выводу, что на протяжении тысячелетней истории человечества многие отрасли его хозяйства развивались в ущерб лесу. Леса гибли от огня и топора, да и вообще лесные богатства использовались очень расточительно. На месте тенистых зарослей, которые якобы таили много опасностей, возникали поля и саванны. Дикие леса уступили место однообразным полям и пастбищам, впоследствии зачастую брошенным. Таким образом, обезлесение планеты давно уже стало одним из проявлений так называемой «цивилизации». Поистине, как еще в свое время сказал Нострадамус, «шагает в пропасть род людской».

 

 

[1]

[2]

[3]