Глава 18. Человек плюс мы 9 страница

— Что это вы спите так поздно? — потребовал он ответа. — Где вы были вчера?

Объяснения Деккера Хэгленда, казалось, одновременно разозлили и позабавили.

— Естественно, они его заперли, — сказал он. — Он — марсианин, ведь так? Готов поспорить, что тот парень, с кем он дрался, был японцем или янки или еще какой-нибудь землянин, и уж будьте уверены, его-то не арестовали. Вам действительно стоит разуть глаза и посмотреть, что происходит, Де Во.

Деккер на это ничего не ответил. Прислонившись к панели отопления, он спросил:

— Хотите кофе?

— Почему бы и нет?

Но Хэгленд внимательно наблюдал за ним и прежде, чем Деккер успел разлить кофе, сказал:

— Сначала лучше поговорим о деньгах. Вы должны мне за вчерашнее занятие, даже если вас тут не было. Я свое дело сделал, я пришел. Так что давайте рассчитаемся, прежде чем перейти ко дню сегодняшнему.

Это заявление застало Деккера врасплох.

— О, — сказал он, — хорошо. Я вижу, что вы имеете в виду. Но я ничего не могу поделать. На моем амулете осталось недостаточно куэс.

— Что?

— Ну, это ведь мой отец платил вам, не так ли? — смущенно сказал Деккер. — У меня было немного на всякий случай, но большую часть денег я потратил на поездку.

— О Господи! — фыркнул Маркус. — Как можно быть таким тупицей! Вы его видели? Разве вам не пришло в голову заставить его перевести деньги на ваш счет?

— Я позабочусь об этом прямо сейчас, — пообещал Деккер.

— Да уж пожалуйста. Не забудьте о кофе, вам оно нужно больше чем мне. Завтра утром я приду за деньгами.

 

Проблема заключалась даже не в том, чтобы заплатить Хэгленду за работу, сообразил Деккер, ему понадобятся деньги на еду. Поспешно одевшись, он направился на поиски банка отца.

Когда наконец он выяснил, где этот банк находится, ассистент менеджера был любезен, но толку от него оказалось мало.

— Видите ли, сложность заключается в том, что вашего отца здесь нет, и он не в состоянии засвидетельствовать изменение баланса, — объяснил он. — С ваших слов я понял, что он в реабилитации.

— Это так. Он в Пуэбло. Вот и вся проблема.

— Ну, права подлежащих реабилитации защищаются законом, — строго сказал ассистент. Возможно, вы — сын того самого Болдона Де Во, а возможно, и нет. Скорее всего, вы им являетесь. Нет, мистер Де Во, не пытайтесь это доказать. Не в этом дело. Какое это имеет значение, являетесь ли вы им или нет? Нам необходимо помнить, что вашему отцу, возможно, нежелательно, чтобы вы получали его кредитный баланс.

— Но у меня нет никаких других денег!

Ассистент соболезнующе пожал плечами:

— Если больше ничего… — предложил он.

— Но у меня не хватает даже на еду.

— Если бы вы могли получить нотариально заверенное заявление вашего отца…

— Ему не позволено ничего подобного! Я был у него, и он не может получить никаких больше свиданий до конца месяца.

— А судебное постановление?

— Как мне получить судебное постановление?

— Естественно, нанять адвоката. Это — довольно просто, — с удивлением сказал ему ассистент менеджера, однако он не мог объяснить, каким образом «нанять адвоката», не имея для этого денег.

Вернувшись в ставшую теперь вдвойне пустой комнату, Деккер был уверен, что есть какой-то способ, какое-нибудь общество помощи при найме или бесплатная юридическая служба для неимущих, хоть что-нибудь.

С другой стороны, ему не хотелось предпринимать ничего подобного. Это было равноценно просить Землю о милостыне, а он — марсианин. Марсиане сами разбираются со своими собственными проблемами, и сама мысль о том, чтобы выпрашивать помощь, заставила его почувствовать себя вывалявшимся в грязи.

Во всяком случае, напомнил он себе, дело лишь в четырех днях до даты вступительного экзамена.

Деккер произвел подсчет своих ресурсов. Квартирная плата внесена до конца месяца. В холодильнике есть какие-то продукты — на четыре дня недостаточно, но поскольку из едоков остался только один, быть может, на первые два дня их хватит. И хотя поездка в Пуэбло нанесла смертельный урон его кредитному балансу, на амулете осталось еще несколько куэс — если он не будет объедаться.

То есть если он не станет объедаться и не будет тратить деньги ни на что, кроме еды, и если он будет достаточно осторожен, чтобы сэкономить деньги на проезд до входа в академию, и в особенности, если он откажется от услуг Маркуса. Это, в любом случае, следовало принять как данность. Плата Маркусу за один только день полностью обанкротит его. Один день, за который ему остались должны, оставался в глазах Маркуса такой потерей, что наставник сразу же отказался предоставлять свое время в обмен на оплату в будущем по выходу Болдона Де Во из реабилитационного заведения.

Таким образом, Деккер сделал единственно возможное. Он заперся в маленькой комнатке и стал заниматься. Когда он испытывал голод, то пытался выбросить из головы мысли о еде. Иногда ему это удавалось.

К сожалению, как обнаружил Деккер, его стал мучить и другой все растущий голод.

С воскресного посещения поселка масаи и Шилы прошло немало времени.

Миротворец, принимавшая его в центре в Пуэбло, не показалась ему тогда особенно привлекательной, но по каким-то причинам воспоминания о ее ногах, закинутых одна на другую, витали у него перед глазами, в то время как им следовало видеть только экран. Даже некоторых более полезных частей тела Шилы, хотя воспоминания Деккера о ней не были визуальными, поскольку в хижине было темно.

В мире так много женщин, размышлял он. Даже в этом жестоком неприятном мире. Конечно, есть в нем где-нибудь одна женщина — быть может, даже здесь в Денвере, если бы только он знал, где ее искать, — которая не отказалась бы провести время в постели со здоровым и недурным с виду молодым марсианином?

Но не для марсианина без цента. Это были долгие четыре дня.

 

Когда тест был завершен, и ему сообщили, что он прошел и сможет переехать в общежитие академии на следующий день, Деккер поблагодарил наставников и ушел. Другие кандидаты танцевали от радости или погружались в мрачную депрессию. Деккер не стал разговаривать ни с одним из них.

Он не нуждался в сообщении о том, что прошел. Он понял это, как только увидел экзаменационные вопросы и утвердился в своем мнении, что они идентичны тем, что дал ему для работы отец.

 

 

Оживить мертвую планету — стоит немало. Это требует невероятной мобилизации талантов и ресурсов.

Сокровища здесь — физическое имущество, а оно довольно значительно: космические станции, корабли-корректировщики, транспорт, Аугенштейны, выводящие кометы с их орбит в Оортовом облаке и поставляющие их как восстановителей атмосферы на Марс и все прилагающиеся инструменты и механизмы контроля.

Человеческий фактор однако еще более важен, поскольку талантливых людей не только необходимо много, но и постоянно требуется пополнение. Для начала, в самом Оортовом облаке несут постоянную вахту несколько команд: шестьсот взрывателей и тех, кто работает с Аугенштейнами, плюс механики, контролеры, повара и врачи и прочий персонал, поддерживающий жизнь взрывателей, то есть к членам основных команд следует прибавить еще двести пятьдесят человек. На каждой из Со-Марс станций еще по две сотни контролеров, плюс пятьдесят человек обслуживающего персонала, и то же самое на станциях каждой из орбит Марса. Таким образом, общий состав персонала по проекту в любой данный момент насчитывает около тысячи восьмисот пятидесяти человек.

Конечно, это и в сравнение не идет с аппаратом корпорации. Тут и администраторы, и инструкторы и их помощники на базе в Денвере — их около пятисот. Тут и пилоты и команды грузовых кораблей, которые кормят космические станции, не говоря уже о десятках тысяч служащих поставщиков станции, тех, кто строит Аугенштейны и налаживает «змей» и все прочие механизмы и их части оборудования, поддерживающего работу станций. Корпорация «Оорт» — безусловно крупный работодатель.

Но именно в космос получают назначение выпускники ее академии, за вычетом команд, это составляет тысячу четыреста человек посменных операторов, плюс еще пять-шесть сотен операторов в отпусках или в пути к месту назначения или обратно. Все эти мужчины и женщины — почти две тысячи человек — проходят подготовку на базе в Денвере.

Как и те, кто приходит им на смену, операционные команды не вечны. Рано или поздно, они уходят на покой, или их отзывают, или они погибают. В среднем трудовая жизнь оператора — менее десяти лет, так что академия не устает поставлять пополнение. В месяц здесь готовят только пятнадцать или двадцать человек, не больше, чем необходимо.

Не больше, чем необходимо, и каждый из выпускников получает оплату в Бонах, что дает ему возможность принять участие в разделе будущих доходов от экспорта с планеты Марс… Когда бы ни начали поступать эти прибыли.

 

 

Учеба в академии по подготовке специалистов для проекта Оорт была тяжела и требовала огромного напряжения, но это все же была всего лишь школа, и к третьей неделе занятий Деккер Де Во начал чувствовать уверенность в своих видах на будущее. Не то, чтобы ему было не о чем волноваться. У землян произошла очередная суматоха в их обмене «ценными бумагами», и экраны новостей заполняла обычная смесь скандалов, забастовок, ожесточенных судебных процессов и политических оскорблений. Время от времени, на самом деле, гораздо чаще, чем просто случайно, — у него возникало неприятное ощущение, связанное с приемными экзаменами. И всегда к нему примешивалась мысль об отце, заточенном в Реабилитационном Заведении Колорадо.

И все же, учитывая все это, Деккер был почти счастлив.

Объективные факты оправдывали его радость выпавшей ему судьбе. Он находился там, где всегда хотел находиться, учился тому, что необходимо ему, чтобы служить родной планете. У него прекрасное место, где жить, приличная еда, и даже стипендия в пятьдесят куэс в неделю от корпорации «Оорт» на все те мелочи, которых он мог бы пожелать. И каждый час тренингов еще на шаг приближает его к тому, чтобы выйти в космос помогать вновь вернуть жизнь Марсу.

Конечно, этот торжественный день может для него так никогда и не настать. Как не настанет он для значительного числа его сокурсников. Деккер Де Во прекрасно сознавал возможность этого. Всем было известно, что в среднем по десять процентов студентов уходило после каждой из шести фаз курса, а то, что он за это время выучил из математики, без труда предоставляло ему возможность прикинуть, что это значит. А значило это, что статистически вероятно то, что половину студентов его курса выкинут до конца обучения.

Деккер Де Во просто решил, что он не войдет в число этих все возвращающихся десяти процентов.

На самом деле, непосредственная опасность ему не угрожала. Деккер профланировал через Первую фазу, поскольку этот этап не заключал в себе ничего, кроме повторения основ теории и идеологической обработки. Для Деккера повтор основ теории был просто отдыхом, — сказались все те часы занятий, с помощью полезных путешествий Болдона Де Во в Неизвестно-Куда. Идеологическая подготовка была отдыхом для всех, поскольку требовалось лишь присутствие на занятиях, во время которых их инструктор, худой сутулый мужчина по имени Сахад бен-Ясиф объяснял, как будто кто-нибудь в классе нуждался в объяснении, какой катастрофой грозит падение кометы в не положенном месте на Марсе или, упаси господи, ударит в космический корабль, или обитант, или, хотя, конечно, ничего подобного на самом деле произойти не может, не на ту планету.

В общем и целом, для Деккера Де Во Первая фаза была не более чем оплаченными каникулами. Его апартаменты были прямо скажем роскошными. Никогда за всю его жизнь у него не было такого жилья. Ему не только предоставили собственную спальню, но общую комнату для занятий и ванную ему пришлось делить только с одним человеком.

Конечно, это был землянин; из тридцати четырех учащихся на его курсе оказалось лишь еще трое марсиан. Но новый сосед Деккера, судя по всему, был неплохим парнем. Он принадлежал к тому виду землян, который они называли «японцами» — стройный, хорошо одетый, светский и ленивый парень со слабостью к позднему подъему и скотчу с одним кубиком льда. При первой их встрече, он сразу же протянул руку со словами:

— Привет. Я — Торо Танабе, и я не храплю. А ты?

И умолк, когда его взгляд упал на амулет из нержавеющей стали на груди Деккера. От удивления Танабе широко распахнул глаза и, покручивая в пальцах свой собственный — золотой — с некоторым смущением сказал:

— Ах, черт побери, деньги ведь это еще не все? Думаю, мы поладим.

Как выяснилось, они поладили. Очевидное богатство Танабе нисколько Деккера не беспокоило, а Деккер Де Во был в достаточной степени марсианином, чтобы не делать ничего, что могло бы побеспокоить Танабе. Для соседей они на Удивление редко виделись, поскольку, когда Деккер не занимался в их общей комнате, он предпочитал сидеть у себя, а Танабе вообще редко бывал дома. Казалось, он никогда не утруждает себя учебой, а на уик-энд, когда студентам позволялось покидать базу ради развлечений Денвера, Танабе просто нигде не было видно.

И в самом деле, по первому впечатлению Деккера, его сокурсники казались вполне порядочным народом, и не последнюю роль в этом играло то, что среди них было не менее четырнадцати, по-видимому, свободных, но вполне привлекательных женщин.

Деккер отметил их присутствие, в особенности одной; по имени Крести Эмман, поскольку у нее не только были очаровательные рыжие волосы и симпатичное личико, но и сама она оказалась марсианкой. И все же он не тратил большей части своего времени на то, чтобы привлечь к себе одну из этих женщин, даже Крести Эмман, по крайней мере, поначалу. Они обменялись адресами — она была из маленького дема, который назывался Шиапарелли и находился на склоне Альба Петеры.

Пару раз они безнадежно пытались отыскать общих знакомых. Вот и все. Деккер на забыл сексуального голода, заполнявшего его мысли в последние несколько дней в Болотном Городе. Но Крести, казалось, в основном занимали занятия. Во всяком случае, голод перестал быть столь всеохватывающим теперь, как был тогда, когда, казалось, что нет никакой возможности отыскать партнера. Сексуальный голод никуда не исчез, однако стих до выносимого уровня в великом приключении найти себе наконец свое истинное место в мире.

О, мир Деккера отнюдь не был совершенным. Танабе не упускал случая рассказать Деккеру, когда отец писал ему об этом из Осаки, что Боны на рынке снова упали. И оставались еще прочие мелкие тревоги, которые так никогда и не исчезали до конца. Но его жизнь и с ними виделась в розовом свете, и Деккер не сомневался, что ей предназначено становиться все лучше и лучше.

 

В последний день Первой фазы состоялся «окончательный» тест. Деккер проскочил его без малейших хлопот, как, ко всеобщему удивлению, и все остальные. Сахад бен-Ясиф только горестно покачивал головой:

— Это рекорд, заявил он. — Должно быть, я просто никудышный учитель, поскольку трое или четверо с курса обязательно вылетают на этом этапе. Вот что я вам скажу. Вы хороший курс, поэтому я предлагаю вам награду. Возвращайтесь после ленча, и мы отправимся на экскурсию.

У соседа Деккера зародились какие-то подозрения.

— А что это за экскурсия? — осведомился он.

Звали его Джей-Джон Бельстер, и он тоже был с Марса, но с тех пор, как покинул свою планету, стал совсем землянином и не особенно дружелюбным.

— Возвращайтесь и узнаете, — выходя из класса, ответил бен-Ясиф.

В столовой зарождались самые дикие домыслы.

— Он собирается отвести нас на дополнительное «толкай-ворчи»-занятие, — предположил один из студентов.

— Или тур по десяти лучшим публичным домам в Болотном Городе, — был другой вариант.

Джей-Джон Бельстер покачал головой.

— Что бы там ни было, пусть он оставит это при себе. У меня собственные планы на уик-энд. За неделю я достаточно насмотрелся на это место.

Но во всяком случае Бельстер после ленча явился в класс, как и Торо Танабе, хотя последний и ворчал на то, что упустил шанс начать развлекаться пораньше. Когда все собрались в аудитории, появился бен-Ясиф.

— Хорошо, — приветствовал их он, — давайте посмотрим, насколько вы сообразительны. Как контроллеры на орбитальных станциях следят за новыми поступлениями?

Поднялись две руки, и инструктор указал на худенькую восточную женщину, что сидела к небу ближе всех. Это была Сяопин Йе.

— У них есть виртуалы солнечной системы, чтобы отслеживать продвижение комет. Комету проверяют каждые двенадцать часов, чтобы в случае необходимости произвести корректировочный взрыв.

— Верно, как вы выясните во время Четвертой фазы, если доберетесь до нее. Но здесь в академии не используются шлемы виртуалов, а что используется?

Голос с задней парты:

— Там на холме большой бункер.

— Верно. Мы используем его в тренинговых целях, так чтобы каждый мог увидеть, что делает учащийся, когда пришла его очередь. Именно туда мы и направляемся. Я получил разрешение отвести вас на экскурсию в секцию подготовки к операционному контролю.

Все оживились. Довольным выглядел даже Торо Танабе. По пути к огромному — подъемнику, который должен был доставить их к вершине горы, бен-Ясиф добавил:

— Есть одно правило, которое вам обязательно следует запомнить: ни к чему не прикасайтесь. Второе правило: не заговаривайте ни с одним из операторов, если они первыми не заговорят с вами. Правило третье: не стойте ни у кого на дороге. Данные по комете поступают непосредственно из отчетов станций контроллеров, и все они самые, что ни на есть, настоящие. То, что вы увидите в бункере, и есть именно то, как ведут себя кометы в данный момент своего движения, и нам не хотелось бы, чтобы посетители напутали что-нибудь. Так что повторяю, ничего не трогать. Если кто-то нарушит это правило, тот сию минуту вылетит из академии. Только, — серьезно добавил он, — я сперва кое-что ему скажу.

В его словах Деккеру почудилась угроза непосредственного физического насилия, сколь бы она ни была неуловима. Но это было в духе Сахада бен-Ясифа. Некоторые студенты говорили, что бен-Ясиф был выслан из самого Оортова облака потому, что не прошел психологического теста по причине склонности к ссорам, так что возможно…

А потом история бен-Ясифа совершенно вылетела у Деккера из головы, поскольку подъемник остановился на уровне секции контроля, и тридцать человек его сокурсников сгрудились у входа.

Секция контроля располагалась в отличие от других учебных помещений комплекса не на одном, а на нескольких уровнях. Уровней было два: гигантское внутреннее пространство окружали балконы вдоль белых стен. Вдоль балконов помещалось по меньшей мере пятьдесят рабочих мест, каждое из которых было оснащено всеми инструментами, которые могут понадобится оператору в его работе. Из них заняты были не более двадцати, а то, что занимало все внутреннее пространство было… космосом.

Перед ними лежала раскинувшись Солнечная система.

Это была только модель, и не очень точная. Пропорции были нарушены, так как, если планеты — и в особенности, такие малые тела, как кометы — были бы указаны здесь в их правильном размере в сравнении с расстояниями между ними, в бесконечной пустоте Солнечной системы — они были бы просто невидимы. Но здесь было все, что имело бы значение. Светящийся оранжевый шар, размером со спелый грейпфрут висел в центре пространства; это было Солнце. Красные шары меньшего размера представляли собой планеты, вплоть до Нептуна. Плутона в бункере, естественно, не было. В помещении для него просто не хватило бы места, и, если бы Плутон представлял собой какую-нибудь проблему, что было маловероятно, разбираться с ней пришлось бы тем, кто запускает кометы в самом Оортовом облаке. Каждая планета слабо мерцала, согласно собственному коду пульсации, так же вспыхивали и гасли луны и спутники. Деккер не мог прочесть эти коды, но, естественно, различал планеты — в конце концов, их в бункере было всего восемь. Пять белых ярких звезд, две крупные и три поменьше, и рядом друг с другом обозначали расположение контрольных станций. Крупные в опознавательном коде не нуждались — это были те, что делали орбиту Марса вокруг Солнца, и по местоположению их мог бы опознать даже новичок. Три станции на ареоцентрических орбитах Марса были кодированы, но коды не играли здесь особой роли. Не было особой необходимости отличать одну от другой, поскольку чрезвычайно плотный коммуникационный луч, направленный на одну из них, был бы принят всеми тремя. Наконец, — или почти наконец, — здесь вспыхивали сотни голубых огоньков, представляющих корабли, движущиеся в настоящее время в космосе, некоторые по внутренним орбитам планет, а один или два, судя по всему грузовые корабли, стремились к Оортовому облаку.

И затем тут были предметы, ради которых все это и было затеяно: кометы.

Из-за комет создавалась в свое время корпорация «Оорт». Точки комет были окрашены в два цвета — пурпурный и желтый. В бункере их было сотни, и неслись они двумя гигантскими потоками. Деккеру не надо было говорить, какая из них была какой. Поток пурпурных точек состоял из комет, принципиально контролируемых Co-Марс станцией номер Один; они все еще падали из Оорта по орбите, огибающей Солнце. Желтые принадлежали Co-Марс Два, которая висела в шестидесяти градусах за Марсом; эти кометы завершали свой критический маневр прохождения по периферии и находились — с Божьей помощью! — на траектории пути навстречу с Марсом. И все время их продвижения их подстраивали операторы Co-Марс Два.

Конечно, на самом деле не было необходимости окрашивать кометы для идентификации. Как в случае всех основных планет, они идентифицировали сами себя просто по положению в бункере. Каждый предмет, не являющийся кометой, лежал близко к плоскости эклиптики, этого огромного диска неба, в котором вращались все планеты, луны и астероиды Солнца. Все, что не принадлежало к эклиптике, можно было считать кометой. Естественные кометы, которыми тысячи лет восхищалось все человечество, могли приходить из любого направления на небе, поскольку Оортово облако представляло собой сферическую оболочку вокруг всей солнечной системы. Те, которые до времени были вырваны из Оорта, чтобы восстановить Марс, являли собой особый случай. Они исходили из общей точки, где-то вокруг скопления Киты. Это был тот самый выделенный регион Оортова облака, где трудились, отбирая, обрабатывая и запуская кометы, взрыватели.

По мере того, как сокурсники Деккера заходили в помещение, бен-Ясиф жестами указывал им, куда проходить по нижней галерее, бормоча каждому, кто проходил мимо него:

— Рассредоточьтесь. Выберите контрольный пункт и встаньте за ним, но если кто-то за ним работает, не разговаривайте с этим человеком. И ни к чему не прикасайтесь.

Деккер обнаружил, что усмехается — ему внезапно вспомнилось, как в детстве он был на экскурсии в шахте и обходчик говорил ему то же самое.

А потом оказалось, что вместе с еще одним из сокурсников, которого звали Фец Мехдеви, он стоит за студентом пятой фазы, нервно изучающим панель управления. Казалось, ничего не происходит. Все студенты лениво сидели в креслах, большинство обернулось посмотреть на новоприбывших. Все они находились на нижнем ярусе, но Деккер уловил, как на верхнем что-то шевельнулось.

Когда все заняли свои места, к ним снова обратился бен-Ясиф:

— Помните, вас здесь только терпят, а потому никаких глупостей. Я не спускаю с вас глаз, и не я один.

Он кивнул инструктору пятой фазы, который заговорил в микрофон:

— Начинайте, Торрес. Ваша смена. Начинайте проверку.

 

Их курс пробыл в бункере не более получаса, когда инструктор пятой фазы зашептал что-то бен-Ясифу, и бен-Ясиф вывел всех из помещения.

Мало, думал Деккер Де Во, но просто чудесно! И каждую из них ведут к его родной планете, и каждая из них пусть самую малость, но приблизит Марс к обещанному раю.

Большая часть курса была так же возбуждена, как и он, и никто не спешил возвращаться в общежитие. Крести Эмман болтала о паре комет, 64-А4 и 65-ВК, которые как раз вступали в перигелий:

— Вот тот отрезок, что меня так пугает. Вот тут-то и можно все испортить.

А Джей-Джон Бельстер качал головой.

— Для этого и существует Co-Марс Два, — говорил он. — Если комета уйдет куда-нибудь от своей траектории, Два вернет ее в ее конверт.

Кто-то еще жаловался на взрывателей в Оорт.

— Видели эту малышку, 67-JY? Она меньше километра в поперечнике. К чему тратить «змею» на нечто столь малое?

— И на перигелии с ней будут проблемы, — предсказывала Крести Эмман. — Слава богу, она пройдет прежде, чем я здесь закончу!

Все это были приятные разговоры, студенческая болтовня, и чуть ли не впервые Деккер почувствовал, что он член группы, которая могла бы быть почти что марсианской. Когда он наконец вернулся к себе, то не удивился тому, что Торо оказался в их комнате раньше него. Торо как раз выходил из душа, собираясь одеваться.

— Ну, Де Во, — заявил, натягивая брюки его сосед, — как тебе это понравилось?

— Великолепно, — с энтузиазмом отозвался Деккер и ушел бы, если бы Танабе не протянул руку, чтобы задержать его.

— Скажу тебе, что мне в этом не понравилось, — сказал Торо. — Мне не понравилось, что эта психолог делала какие-то заметки о нас. Видел ее?

Деккер нахмурился.

— Психолог? О черт, — вспомнив, сказал он. — Роза Мак-Кьюн, так? На верхней галерее?

— Вот именно. Она наблюдала за всеми и каждым и делала пометки на своем экранчике.

— Думаю, я ее не узнал, — признался Деккер. — Я хочу сказать, в одежде. Во всяком случае, она наверное проверяет этих с пятой фазы, ты так не думаешь?

— Они всегда проверяют всех, — кисло сказал Танабе. — Остается надеяться, что ты не совершил какой-нибудь глупости, Де Во, потому что она вышвырнет тебя отсюда, как только захочет.

Тут он закончил застегивать рубашку, и вид у него был задумчивый.

— Впрочем, слишком поздно волноваться. А как насчет тебя, Де Во? Ты едешь в город на уик-энд?

— Не думаю.

— А, — понимающе проговорил Танабе и потрогал амулет, — ну может быть, в другой раз. А я жду не дождусь покинуть это место хотя бы на пару дней.

— А разве ты не собираешься сперва поесть?

— Это пойло?

Танабе передернуло, хотя Деккер не мог бы сказать, почему. Что касается его самого, пища была съедобна и изобильна.

— Нет, спасибо, — добавил Танабе.

— А как насчет «толкай-ворчи» сегодня вечером?

— Придется пропустить на этот раз, если я хочу сбежать сегодня пораньше, — сказал Танабе, оглядывая себя в зеркале.

Он провел пару раз расческой по коротким, жестким, непослушным волосам и повернулся, чтобы уйти. Потом остановился и оглянулся на Деккера.

— Де Во? Знаешь, что я думаю об этой маленькой комете?

— О… 67-JY, так? А что с ней?

— Есть у меня одно предчувствие, — с видом мудреца изрек Танабе. — Отец говорил мне как-то, что фермеры на обитантах хотят заполучить себе собственные кометы — знаешь, чтобы самим взорвать их для получения воды и газов и сэкономить на импорте с Земли. Готов поспорить на обед в Денвере, что корпорация пытается протащить несколько комет, предназначенных им.

 

Сегодня, после возбуждения от посещения учебного центра контроля, сносным показалось даже «толкай-ворчи»-занятие. Спеша туда, Деккер пребывал в отличном настроении.

Едва ли какому-нибудь марсианину могут понадобиться подобные тренинги, но марсиан не освобождали от этих занятий точно так же, как самых мрачных и подверженных депрессиям землян. И все же сплетни Танабе об обитантах оставили у Деккера слабый привкус атавистической потребности совершить что-то насильственное. Как они могут? Эти же кометы предназначены для Марса? Они оплачены Марсом — или по крайней мере, будут оплачены, когда проект по экопоэзису продвинется настолько, чтобы выращивать там урожай, и начнется неустранимое экономическое рабство выплат по кредитам.

Его обычный на этих занятиях партнер был довольно крупным человеком — это был марсианин Бельстер. Но когда Деккер переоделся и направился туда, где ждал его марсианин, его остановил наставник:

— Новый партнер сегодня, Де Во, — сказал он. — Эмман жалуется, что Вен Купферфельд слишком сильна для нее, поэтому мы даем ей другого партнера, тебя.

Это было достаточно приятной новостью, чтобы вернуть Деккеру хорошее расположение духа, поскольку он как раз подошел к той черте, чтобы желать поближе познакомиться с Крести Эмман. До сих пор все ограничивалось одним-двумя совместными завтраками, или сличением записей, поскольку Крести немного отставала от курса и не желала терять времени на свидания.

И все же осталось подумать и о партнере.

— А что скажет на это Бельстер? — спросил Деккер.

— А что он может сказать? Во всяком случае, Бельстер намного, гм, тяжелее тебя, так что он может взять другого партнера. В конце концов, он ведь уже давно на Земле, разве не так? Иди сюда, Эмман ждет.

Она действительно ждала. И неплохо выглядела в спортивном костюме, приятно высокая и худая, как и следует быть женщине, и эта падающая на лицо рыжая челка…

Когда они схватились в первом упражнении, заключавшемся в том, что необходимо повалить на мат соперника, выбив упертую в пол ногу, осязать ее было еще приятнее, чем на нее смотреть.

А потом, когда все оделись, и курс направлялся назад в общежитие, совершенно естественно было, что они пошли вместе. Когда Деккер предложил выпить пива попозже вечером, Крести поджала губы, помедлила, а потом сказала: