Туман и слякоть: При такой погоде

И на душе - промозглость, дрянь и гарь

И декабрю невнятному, приходит

На смену - недоделанный январь

Очарованье северной зимы!

Мороз и солнце. Снежные отрепья

Сверкают чистотой. Немеем мы

Порою, от её великолепья.

А у реки теперь безлюдно днём.

Разносятся шаги весёлым хрустом,

Деревья здесь разросшиеся густо,

Покрыты серебром...

Нет, хрусталём!

И кажется: Дотронешься до них -

Они, тотчас, рассыплются со звоном.

Парк опустел и до весны затих,

На откуп сдан - картавящим воронам.

Прийти домой, замёрзшим, в поздний час,

Взяв Пушкина - читать с любого места,

И сделать ветру зимнему наказ:

"Из Моцарта нам что-нибудь, Маэстро!

 

***
Мы снова увидимся скоро,

Наотмашь, как бритвой по вене –

Отрезав вчерашние ссоры,

И всё остальное – до фени.
Разлуки и не было будто,

И вся наша сдержанность, где же?
Опомнившись, через минуту,
Ты спрячешь и радость, и нежность.
И нежности этой в отместку –

Ты снова меня огорошишь

И скажешь, какую-то резкость,

О будущем нашем и прошлом.
И кто тебя создал такую?

Чем ты, пред собой виновата?

Позволь, я тебя поцелую,

Прощаясь с тобой, как когда- то.
И дальше – своею дорогой

Пойду я. И словно бы легче:

Ну, вот, поболтали, немного.

И ладно, до встречи, до встречи…

***

Невмоготу мне. Я в поту –

пытаюсь в жизни разобраться;

Быть может, лет тому, как двадцать

Дорогу выбрал я не ту?

Быть может, помыслы не те,

Меня вели дорогой этой,

Где вечно не хватало света,

Где привыкаешь к темноте?

Я не пеняю на среду,

за то, что пью, ругаюсь матом;

Среда - она не виновата,

В той жизни, что я здесь веду.

Ту би, ор нот ту би... ай ду

Найти простой и верный способ,

Решить проклятые вопросы,

в белогорячечном бреду...

***
Ты жил, как жил и как хотел,

И жил ты не скучая,

И часто в небушко глядел,

земли не замечая.
А время шло - за годом год -

хоть сетуй, хоть не сетуй:

Душа входила в оборот

Разменною монетой.

Ей разрешали всякий спор

И не просили сдачи,

И ей скрепляли договор

с торговцами удачей.
Назад не может быть пути,

И разумеет каждый,

Что в воду старую войти,

Никто не сможет дважды

Ты строил замки из песка,

Говна и пластелина.

Теперь вся жизнь твоя тоска.

Не жизнь, а так... малина...
Увы, ты выбился из сил,

Увял и канул в Лете.

И жил - не жил, и был - не был,

И все просрал на свете.

Как быть?- не скажут ни Шекспир,

Ни Кант, ни Камасутра.

Вновь опускается на мир

обдолбанное утро.
А ты, как чеховский герой,

Пенсне надвинув на нос,

Наедине с самим собой,

всему поставь диагноз** -

Что все - абсурд и пустота,

Нелепое событье.

И не исправить ни черта,

из колеи не выйти.
Лети же, милый мой Стрелец,

К заоблочной отчизне,

И сам придумывай конец,

запутавшейся жизни

****

Десять часов. Вечер. Лето на переломе.

Даже после заката не отпускает зной

И ничего больше не ощущаешь, кроме

Истощения нервов, чёрной тоски густой.

Всюду – огни рекламы и не вздохнуть, ни охнуть!

Толп наводнение праздных; музыка, визг и смех

Мутным текут потоком - пьянство, жратва, похоть

Неисчерпаем праздник – хватит, с лихвой, на всех.

Страхи везде, всюду. Словно менты, в засаде.

Смрад подворотен темных. Жирные фонари.

Гопники бьют кого-то. Ржут этой шутке бляди.

Город берёт за горло и говорит «Умри»!

Городской сумасшедший - рубит воздух рукою

Что-то бормочет, будто, репетируя речь

Перед Всевышним, или, перед самим собою.

Десять часов. Вечер остывает, как печь

Десять часов. Можно выпить чашечку кофе

В летнем кафе, открытом. Впитывать аромат

Вечера. Безнадёжно - любоваться на профиль

Дамы, сидящей рядом. И наблюдать распад

Жизни, жары, лета, что искусало печень