2017-12-14
173По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ II
Правило 1. От святых отец, на каждом соборе, доныне изложенные правила соблюдати признали мы справедливым. (Трул. 2; VII всел. 1; карф. 1). Из деяний этого IV вселенского собора видно, что, по разным поводам, на нескольких заседаниях, читаны были правила прежних соборов. Так, на 4-м заседании, по делу двух монахов, Кароса и Дорофея, которые, как приверженцы Диоскора, соборно были осуждены и теперь просили о реабилитации, Аетием, архидиаконом константинопольской церкви, прочитаны были из нарочитой книги (άπό βιβλίου) соответственные правила, помеченные в деяниях числами 83 и 84. которые, однако, не иное что, как 4 и 5 правила антиохийского собора. На том же заседании прочитано было Аттиком Никопольским, по поводу распри между Фотием и Евстафием, 4 правило Никейского собора [1]. На 11-м заседании, вследствие распри между Вассианом и Стефаном из-за ефесской кафедры, Леонтием, епископом магнезийским, прочитаны были из той же книги (από τοΰ αύτοΰ βιβλίου) два правила под числами 95 и 96, которые тоже не иное что, как 16 и 17 правила антиохиоского собора [2]. На 13-м заседании, по поводу распри между епископами Никомидии и Никеи, прочитано было снова из той же книги 4 никейское правило [3]. Наконец, на 16-м заседании, когда речь зашла о первенстве чести константинопольского епископа, секретарем Константином прочитаны были, из предложенной ему архидиаконом Аетием книги, три правила 1, 2 и 3 константинопольского, второго вселенского собора [4]. Из всего сказанного видно, что во время халкидонского собора общеизвестными и общеобязательными были правила, составленные на предшествующих соборах, и главное, все эти правила собраны были воедино, в одном сборнике, именуемом в деяниях собора τό βιβλίον τών κανόνων, по латыни -- codex canonum. Сборник этот доныне в целости не сохранился; однако, судя по нумерации правил в сборнике, мы все же в состоянии узнать, из правил коих соборов он составлен. Первое место в нем занимают правила I вселенского собора, которые и здесь сохраняют принадлежащую им нумерацию. За ними следуют правила антиохийского собора, причем 1 правило этого собора помечено в общем порядке числом 80. В деяниях собора нет данных для суждения о том, какие правила занимали в сборнике промежуточные, между этими двумя группами правил, числа. Однако, это легко узнать путем цифрового подсчета правил прежних соборов, число которых нам известно. Если к числу правил I вселенского собора, коих всего 20, прибавить 25 правил анкирского собора, 14 -неокесарийского и 20 - гангрского, то как раз и получим число 79, за которым следуют: 1 правило антиохийского собора, как 80-е или 4 и 5, как 83-е и 84-е по халкидонскому сборнику. Вслед за антиохийскими правилами, вплоть до правил II вселенского собора, нет упоминаний о каких бы то ни было правилах; однако, из деяний халкидонского собора можно заключить, что сборник этот включал в себе и все прочие правила, которые до тех пор изданы были соборами на востоке, а именно, кроме упомянутых выше, правила поместного лаодикийского и III вселенского соборов [5]. -- Когда и кем составлен был этот сборник правил, который отцы халкидонского собора имели под руками, неизвестно [6]. Нам достаточно, впрочем, здесь знать, что халкидонский собор был первый между вселенскими соборами, который правила поместных соборов, до него на востоке бывших, утвердил и общеобязательными для всей церкви провозгласил, и что во время халкидонского собора существовал уже специальный сборник церковных правил, служивший, надо полагать, для всей церкви настольной книгой [7]. Поводом к составлению этого правила послужило всеобщее сознание необходимости, чтобы, согласно нуждам церкви и важности существующих уже правил, вселенским голосом церкви утверждено было каноническое значение тех правил, которые составлены были на отдельных соборах. Сделать это было тем необходимее, что определения, вошедшие в бывший в употреблении на халкидонском соборе сборник, были по преимуществу делом поместных соборов и имели, следовательно, обязательную силу только для данной поместной церкви, но еще не для вселенской; получить такую силу и значение и для вселенской церкви правила эти могли только в том случае, если будут утверждены на одном из вселенских соборов. Халкидонские отцы, в своих заботах о сохранении необходимого единства церкви как в догматических вопросах, так и в вопросах дисциплины, сознавая притом, что правила какого-либо поместного собора, без утверждения на одном из вселенских соборов, не могут иметь общеобязательной силы для всей церкви, находя затем в правилах поместных соборов, бывших до этого времени на востоке, такие определения, которые могли быть полезными и для всей церкви, -- составили настоящее правило, требующее, чтобы свято соблюдаемы были все правила, которые на предшествующих соборах были составлены. Мы же теперь знаем, что этими правилами были правила I, II и III вселенских, и анкирского, неокесарийского, гангрскаго, антиохийского и лаодикийского поместных соборов, те именно правила, которые уже собраны были в одном специальном каноническом сборнике τό βιβλίον τών κανόνων и с тех пор должны были иметь общеобязательную силу для всей церкви. Это постановление халкидонского собора послужило нормой и для всех прочих соборов. И действительно, впоследствии мы и видим, что первым делом Трулльского, равно и VII вселенского соборов, было именно утвердить правила прежних соборов. Издавая свою CXXXI новеллу, император Юстиниан I имел в виду, по всей вероятности, это постановление халкидонского собора, когда говорит: "Повелеваем, чтобы полную силу закона имели правила, составленные или утвержденные святыми четырьмя соборами, а именно: соборами 318 отцев в Никее, и 150 отцев в Константинополе, далее соборами ефесским, осудившим Нестория, и халкидонским".
|
|
|
|
|
|
Правило 2. Аще который епископ за деньги рукоположение учинит, и непродаемую благодать обратит в продажу, и за деньги поставит епископа, или хорепископа, или пресвитера, или диакона, или иного коего от числящихся в клире, или произведет за деньги во иконома, или екдика, или парамонариа, или вообще в какую либо церковную должность ради гнусного прибытия своего: таковый быв обличен, яко на сие покусился, да будет подвержен лишению собственного степени: и поставленный им отнюдь да не пользуется купленным рукоположением, или производством: но да будет чужд достоинства, или должности, которые получил за деньги. Аще же явится кто и посредствующим в толико гнусном и беззаконном мздоприятии: то и сей, аще есть из клира, да будет низвержен со своего степени: аще же мирянин, или монашествующий, да будет предан анафеме. (Ап. 29; трул. 22, 23; VII всел. 4, 5, 15, 19; лаод. 12; сердик. 2; Василия Вел. 90; Геннадия посл.; Гарасия посл.). Настоящим правилом осуждается всякая симония; поводом же к изданию правила послужила жалоба, заявленная на 9-м и 10-м заседаниях этого собора против Ивы, епископа едесского, обвиненного между прочим и в симония [8]. О симонии мы уже говорили в 29 Ап. правиле и видели, что это правило требует сначала извержения, а затем и отлучения от церкви как того, кто рукополагает за деньги, так и того, кто рукоположение получает за деньги, Однако, это наказание применяется в данном правиле только к тем, которые покупают или продают рукоположение в строгом смысле этого слова, а именно, рукоположение в священослужительские степени: епископа, пресвитера и диакона. Настоящим правилом определяется наказание не только за рукоположение (χειροτονία) за деньги, но и за всякое возведение (προβολή) за деньги на какую бы то ни было должность в церкви, причем назначается наказание как тем, которые принимают или дают деньги, так и тем, которые являются посредниками, и даже тем, которые хотя еще и не совершили данного преступления, однако доказано, что они были склонны совершить таковое. Кроме епископа, пресвитера и диакона, правило это упоминает между прочим, еще и о хорепископах, экономах, экдиках и парамонарях. Хорепископом назывался епископ небольшого местечка, состоявший в зависимости от главного епископа и имевший право рукополагать в пресвитеры и диаконы лишь с разрешения последнего. Эконом управлял церковным имуществом. Экдик был церковным присяжным поверенным [9]. Парамонарь был надзирателем церковных зданий [10]. Правило не упоминает о прочих церковных служащих, однако оно всех их подразумевает под выражением ή оλως τινά τού κανόνος. Рукоположение или производство за деньги правило называет αίσχροκέρδειαν (turpe lucrum), гнусной наживой, и определяет, чтобы виновник был непременно извержен. По отношению к посредникам в этих делах оно определяет, чтобы виновник, если принадлежит к клиру, был извержен, если же он мирянин или монах, предан был бы анафеме. Налагая одинаковое наказание на мирян и монахов, правило под последними разумеет тех, которые не имеют священного сана и которые, следовательно, вне клира. Строгие меры данного правила против симонии имели место и на других соборах и в посланиях некоторых отцев церкви; та же строгость встречается и в гражданских законах, приводимых Вальсамоном в толковании 24-й главы I титула Номоканона в XIV титулах [11].
|
|
|
|
|
|
Правило 3. Дошло до святаго собора, что некоторые из принадлежащих к клиру, ради гнусного прибытия, берут на откуп чужие имения, и устрояют мирские дела, о Божием служении небрегут, а по домам мирских людей скитаются, и поручения по имениям приемлют, из сребролюбия. Посему определил святый и великий собор, чтобы впредь никто, ни епископ, ни клирик, ни монашествующий, не брал на откуп имений, и в распоряжение мирскими делами не вступал: разве токмо по законам призван будет к неизбежному попечительству над малолетними, или епископ града поручит кому иметь попечение о церковных делах, или о сиротах и вдовах беспомощных и о лицах, которым особенно нужно оказать церковную помощь, ради страха Божия. Аще же кто впредь дерзнете преступити сие определение: таковый да будет подвергнуть церковному наказанию. (Ап. 20, 81, 88; IV всел. 7; VII всел. 10; карф. 16; двукр. 11). На 6-м заседании халкидонского собора, состоявшемся в присутствии императора, после исповедания веры, императором предложены были на рассмотрение и решение собора три вопроса дисциплинарного характера. Один из этих трех вопросов содержится в этом правиле, другие же два -- в 4 и 20 правилах. Это правило определяет, чтобы все, принадлежащие к клиру, занимались исключительно делами своей службы, и никоим образом, из гнусной страсти к наживе, из сребролюбия, не занимались бы мирскими делами, в ущерб служения Богу, Которому себя посвятили. Апостольские правила 6, 20 и 81 трактуют о том же предмете и присуждают к извержению епископа, пресвитера, диакона, всех вообще, которые, принадлежа к клиру, занимаются мирскими делами, в ущерб делам церковным. Строгое охранение этих определений в церкви имело всегда особенное значение, и мы видим, что на нескольких соборах те же самые определения, в той или иной форме, повторяются. Еще до халкидонского собора в Константинополе и в разных других местностях замечалось, что многие священнослужители, забывая о своем звании, занимались делами, которые по своему характеру никоим образом не могли согласоваться с их церковным служением. Такие поступки обращали на себя всеобщее внимание и вызывали со стороны гражданской власти осуждение, со стороны же общества порицание и презрительное отношение к духовному званию. В целях пресечения зла, халкидонские отцы, побуждаемые самим императором, сочли нужным составить особое правило с угрозою извержения всех тех клириков, которые, пренебрегая своей службой, из сребролюбия, занимались бы и впредь делами, имеющими мирской характер. Однако, в виду упомянутого настроения общества с одной стороны, а с другой -- в виду возможности из неперечисления поименно запрещенных дел вывести заключение об их дозволенности, халкидонские отцы, при составлении данного определения, сочли нужным точно обозначить, какие именно дела мирского характера и при каких обстоятельствах могли бы брать на себя клирики; отцы именно постановили, что клирик может быть опекуном несовершеннолетних, вдов и сирот, однако, если 1) получит специальное к тому приглашение, 2) если подобное поручение исходит от епископа и 3) если несовершеннолетние дети, вдовы и сироты остались без всякой защиты; далее, он может вести дела в гражданских судах, быть своего рода присяжным поверенным, если интересы церкви этого требуют и если на это уполномочен будет непосредственным своим начальством. Таковы приблизительно были и определения гражданской власти, изданные, по всей вероятности, в соответствие этому определению халкидонского собора. Так, относительно дел, которыми клирики не должны заниматься, читаем следующее: Повелеваем, чтобы ни епископ, ни клирик, ни монах не смели брать на себя и вести дела, касающиеся государственного казначейства; не управляли общественным или частным имуществом; не являлись адвокатами в публичных судебных тяжбах, так как этим они бы причинили вред св. домам и отвлекались от исполнения своих прямых обязанностей [12]. И еще читаем, что клирикам и монахам разрешается брать на себя заботы о сиротах и вдовах, и кроме того они могли являться защитниками, перед гражданской властью, интересов своих церквей и монастырей, если на это уполномочены были нарочитым актом от своего епископа [13]. Вообще, в прежние времена, государственная власть всегда шла рука об руку с церковной властью, когда дело касалось прав церкви или сохранения достоинства духовного звания. Здесь следует обратить внимание на поведение императора, созывающего собор, для составления как этого, так и других правил. На упомянутом заседании, по окончании главного дела, император обращается к собору с следующими словами: "Некоторые пункты, касающиеся чести вашей почтенности, мы предоставляем вам, почитая приличным, чтобы они были (лучше) канонически определены вами на соборе, чем установлены нашими законами" [14]. Как видно, император никоим образом не хочет присвоить себе права издавать законы касательно церкви и ее служителей, независимо от компетентной церковной власти, а это право предоставляет исключительно последней. И с какой осмотрительностью, с какой почтительностью делает он это! Ему известны некоторые неприглядные поступки клириков и монахов, которым нужно положить конец, однако, он все же не решается сделать это сам, а предоставляет собору, считая, как видно из его слов, более целесообразным и удобным, чтобы эти дела решала церковная, а не гражданская власть, чтобы собор, а не он, издавал соответствующие законы. И клирики в прежние времена всегда были свободны от гражданского суда, и все спорные церковные дела всегда были решаемы не гражданскими, а церковными судами. Притом, тогдашние христианские государи так поступали не потому, что были к тому принуждаемы, а по собственному произволению, из желания предоставить церковные дела церковной власти, обеспечить церкви свободу, дарованную ей ее Божественным Основателем. Лучшим примером служат вышеприведенные слова императора Маркиана, с которыми он обратился к отцам халкидонского собора. Таким же образом выражался еще раньше Константин, а за ним и Гонорий в одном письме, адресованном правителю востока Аркадию [15]. Даже и сам Юстиниан, всецело преданный гражданским законам, не иначе выражался об этом: "Если проступок, говорит он, церковного характера и влечет за собою церковное наказание, пусть разберет его боголюбезнейший епископ, гражданские же судьи никоим образом не должны вмешиваться в это; нужно, чтобы такие дела решались согласно со священными и божественными правилами, которые должны уважаться и нашими законами" [16]. Α в случае, если клирик сделает гражданское преступление, тот же Юстиниан не допускает, чтобы он предстал пред суд гражданский, прежде чем церковным судом не будет предварительно лишен священного сана [17]. Из всех этих свидетельств, а именно из слов самих императоров, видно, что ни один клирик, как таковой, никогда не мог быть судим гражданским судом, и гражданские судьи не вправе были вызывать к себе клириков, каков бы ни был их проступок; рассмотрение этих дел предоставлено было всецело и исключительно церковным судам, в тесном смысле слова епископам, получившим от Бога власть судить своих подчиненных. И лишь тогда кто-либо из них мог предстать гражданскому суду, если предварительно, по суду церковному, перестал уже быть клириком. Из этих свидетельств далее видно, и особенно из поведения Маркиана на халкидонском соборе, что цари лишь тогда издавали законы касательно клириков, когда о них предварительно церковь сказала свое слово, так что гражданские законы никогда не были и не могли быть иными, чем какими желала их видеть церковная власть. Такая практика древней церкви вполне согласна и с духом евангельского учения. Это правило халкидонского собора повторено было еще несколько раз впоследствии; однако страсть к гнусной наживе (αίσχροκέρδεια), которая выдвигается как причина всего зла и которая подчеркнута была и в предшествующем правиле, не могла быть искоренена; это видно и из заявления Зонары в его толковании на это правило, что и после издания всех подобного рода правил зло на востоке осталось неизлечимым. "Ибо и до ныне это зло бывает, и никто оного не пресекает, ни патриарх, ни царь, ни епископ. В пренебрежении оставляется толикое количество правил, и с лицами, подлежащими в силу этих правил извержению, вместе служат и имеют общение патриархи и епископы" [18]. Однако, как ни коренилось зло на востоке, на западе было еще хуже, и особенно в эпоху средних веков [19].
Правило 4. Истинно и искренне проходящие монашеское житие да удостаиваются приличной чести. Но поелику некоторые, для вида употребляяодежду монашескую, расстраивают церкви и гражданские дела, по произволу ходя по градам, и даже монастыри сами для себя составляти покушаются: то разсуждено, чтобы никто нигде не созидал, и не основывал монастыря, или молитвенного дома, без соизволения епископа града. Монашествующие же, в каждом граде и стране, да будут в подчинении у епископа, да соблюдают безмолвие, да прилежат токмо посту и молитве, безотлучно пребывая в тех местах, в которых отреклись от мира, да не вмешиваются ни в церковные, ни в житейские дела, и да не приемлют в них участия, оставляясвои монастыри: разве токмо когда будет сие позволено епископом града, по необходимой надобности. Да не приемлется также в монастырях в монашество никакой раб, без воли господина его. Преступающему же сие наше определение, определили мы быти чуждым общения церковного, да не хулится имя Божие. Впрочем, епископу града надлежит имели о монастырях должное попечение. (Ап. 82; IV всел. 24; трул. 40-49, 85; VII всел. 17-21; гангр. 3; карф. 63; двукр. 1-7). Как и предшествующее, правило это издано было собором по предложению императора Маркиана на 6-м заседании. Из протокола 4-го заседания собора видно, что евтихианские монахи и особенно архимандрит Варсума, своими поступками приведшие в замешательство весь восток, обратили на себя внимание как церковной, так и гражданской власти, и таким образом послужили главным поводом к изданию настоящего правила. [20] Правилами Василия Великого и Пахомия Великого установлено с точностью, какова должна быть монашеская жизнь. Между прочим, в правилах этих есть предписание, согласно которому монах должен пребывать в безусловном послушании как своему монастырскому начальству, так и епархиальному епископу, должен пребывать в постоянной молитве и посте; не смеет оставлять монастыря, в котором принял постриг, не смеет по своему произволу основывать новый монастырь, заниматься мирскими делами, если на это не уполномочен своим епископом. Правила эти, в первое время свято соблюдавшиеся, с течением времени начали терять силу, так что, особенно в первой половине V столетия, мы встречаем множество монахов, которые, забывая правила своего звания, переходят с одного места на другое, сооружают себе, по собственному усмотрению, жилища, одеваются лишь для вида в монашеское одеяние, вмешиваются в мирские дела и даже производят бунты и беспорядки в обществе. Законодательная власть церковная должна была положить всему этому конец: строгими правилами обуздать своеволие монахов и тем сохранить порядок в церкви и обществе, равно и доброе имя монашеского звания. Халкидонский собор издает первый специальное об этом правило, а вслед за ним соборы трулльский, VII вселенский и двукратный издают несколько правил о монахах и их жизни. О монашестве, впрочем, мы будем еще говорить в толкованиях правил упомянутых соборов. В настоящем правиле на первом месте выдвигается то значение, которое в церкви имеет монашество, и та честь, которая должна быть оказываема членам оного, когда они строго и искренно живут по правилам. Этим собор делает не что иное, как выражает то общее мнение, которое в отношении монашества господствовало в церкви [21]. "Истинно монашествующих и искренно, то есть от чистого сердца, а не притворно, или с примесью каких-либо худых расположений проходящих монашескую жизнь, святый собор признал достойными чести", говорит в толковании на это правило Зонара [22]. Говоря о чести, которой удостаиваются истинные монахи, правило тут же указывает на злоупотребления, допускаемые монахами, перечисляет эти злоупотребления и осуждает. Имея в виду множество лже-монахов, которые из честолюбия, равно из стремления освободиться от подчинения своим архимандритам, основывали для себя новые монастыри, настоящее правило определяет, чтобы ни один монах не смел, без разрешения своего епископа, основывать новый монастырь или молитвенный дом. Под молитвенным домом (εύκτήριον οΐκον, orationis vel oratoriam domum), надо разуметь небольшие келлии, которые имели обычай строить себе евтихианские монахи отдельно от своего монастыря, где жили сами или совместно со своими единомышленниками, присвоивая при этом себе звание архимандрита. В деяниях 4-го заседания читаем, что некоторые архимандриты обратились с прошением к императору, чтобы снято было с них обвинение, которое тяготело над ними, вследствие их приверженности к Евтихию, и чтобы признаны были невинными. Прежде чем приступить к разбору дела, позваны были известные православные архимандриты, чтобы перед собором сказать, знают ли они подписанных на прошении архимандритов, и на самом ли деле они архимандриты, и те, чрез почтеннейшего Фавста, отвечали: "Карос и Дорофей суть архимандриты; Елпидий же только блюститель памятников Прокопия; Фотина не знаем, кто он; Евтихий монастыря не имеет, а живет при мученической церкви Целерины (Целестины); Феодор живет при памятнике одного мученика; Моисея не знаем; Максим - архимандрит, ученик Евтихия; Геронтия не знаем; Немезина не знаем, и имя его удивляет нас. Имени самого Феофила удивляемся. Фому также не знаем; Леонтий - только казначей; Гипсис живет в памятниках, имея два или три имени (т. е. двух или трех человек, живущих под его начальством в Ксилоцирке). (Каллиник имеет десять имен, в памятнике, в Ксилоцирке). Павел вифинский живет уединенно в памятнике, Гавденций живет в памятниках филипповых, имеет пять имен. Евгномония не знаем. А посему просим, чтобы от сего святаго собора высланы были несколько человек, которые посетили бы их монастыри и убедились, действительно ли они существуют, или же эти люди издеваются над званием архимандрита; и в случае, если это будет доказано, пусть будут наказаны, дабы впредь не назывались архимандритами те, которые живут при какой-либо келлии или мученическом памятнике" [23]. Вот этих-то архимандритов, которые строили себе келлии и в них уединенно жили, распространяяложное учение Евтихия и тем самым производя большое замешательство на востоке, и имели в виду отцы халкидонского собора, постановляя, чтобы никто не смел строить молитвенные дома, без разрешения епископа. Следуя существующим правилам монашеского жития, собор перечисляет далее главные обязанности монахов и определяет на первом месте, что они должны состоять в полном подчинении у своего епископа. Это определение направлено было особенно против приверженцев Варсумы, которые отложились было от своих епископов и в послушании им отказали. Подчиняяих епископам, как таковым, могущим всего лучше наблюдать за исполнением существующих правил, имея притом в виду современные злоупотребления, допускаемые со стороны монахов, собор определяет, чтобы монахи пребывали в безмолвии, на которое себя обрекли и которое есть цель монашеской жизни. Далее определяет, чтобы не смели оставлять свои монастыри, а должны навсегда в них оставаться, как в таковых местах, в которых от мира отреклись. Определение это, в виду пренебрежительного к нему отношения монахов, подтверждено было и гражданской властью, специальными указами: "Те, которые дали обет монашеской жизни, читаем в одном из указов, не должны ни под каким видом оставлять монастыря, чтобы скитаться по Антиохии и в других местах, исключая апокрисиариев, которым разрешаем оставлять монастырь, когда этого требует их служба" [24]. И далее: "Монах, который, оставив свой монастырь, направится в другой, должен быть возвращен обратно, и в нем искать того, что ему надо. Святые епископы данных местностей пусть наблюдают, чтобы ни монахи, ни монахини, не скитались по городам, а если имеют что-либо искать, пусть это делают чрез посредство определенных на это лиц, сами же пусть из монастыря не выходят" [25]. Эти распоряжения имели полное оправдание особенно в виду тогдашних обстоятельств. "Да не вмешиваются, гласит далее правило, ни в церковные, ни в житейские дела, и да не приемлют в них участия, оставляя свои монастыри: разве токмо когда будет сие позволено епископом града по необходимой надобности". По своему обету монахи не могли заниматься делами, которые непосредственного отношения к монашеской жизни не имели. Однако, были случаи, когда монахи специально вызываемы были из своих монастырей для исполнения разных церковных поручений. Правила 41-е трулльского, 4-е двукратного соборов и др. убеждают нас в этом; Вальсамон же в своих толкованиях говорит, что монахам поручалось ведение не только церковных, но и гражданских дел, и что многие епископы и монахи исполняли государственные и общественные поручения (βασιλιχάς καί δημοσιακάς δουλείας) [26]. Таким образом всевозможные дела мог вести монах, однако только с разрешения епископа и когда в этом есть неотложная надобность, иначе он был отлучаем от церкви (άκοινώνητον είναι). Наказание, которому подвергались монахи, погрешающие против правил, то же самое, что и для мирян, и это потому, что, как мы видели из 2 правила этого собора и как далее увидим из 8, они, или, по крайней мере, большинство из них, не имели рукоположения и, следовательно, клириками в тесном смысле слова не были, так как в таком случае подвергались бы наказанию извержения, а не отлучения. Собор, таким образом, определяет, чтобы таковые преступные монахи были отлучаемы, дабы не хулилось имя Божие, и будут хульно говорить о святой схиме и монахах; а хула на них перейдет и на само Божество, -- говорит Зонара в своем толковании на это правило [27]. А дабы со строгостью соблюдались определения этого правила, отцы халкидонского собора рекомендуют епископам иметь особенное попечение о монахах, держать их в безусловном повиновении, посещать их и не допускать в них, без разрешения, никаких перемен, и "таким образом одним разом, говорит Зонара, достигают двух целей, то есть, чтобы с одной стороны монахи не имели дел и хлопот из-за дел происходящих, но чтобы ничем не были развлекаемы, проводили жизнь безмолвную и заботились только о том, что относится к пользе душевной; с другой стороны, чтобы и епископ приобретал отсюда себе душевную пользу и служил к прославлению Бога" [28]. Зависимость монастыря от местного епископа утверждена была позднее и на других соборах, равно и некоторыми гражданскими законами [29]. В настоящем правиле говорится еще и о том, что раб не должен быть принят в монастырь без разрешения своего господина. Это была общая норма, утвержденная и гражданским законом, что ни один раб не смеет быть принятым ни в клир, ни в монахи, пока его не освободит господин его [30]. Лишь потом Юстинианом установлено, что рабы могут быть принимаемы в монахи, если три года проведут в монастыре и если за это время хозяева не требовали их возврата [31]. Вообще и церковные и гражданские законы строги были по отношению к принятию в монахи лиц, которые, по своему общественному положению, могли бы потом быть причиной замешательств в монастырском братстве, а целью и тех и других всегда было сохранение святости монашеских правил и доброе имя монашеской жизни.
Правило 5. О епископах, или клириках, преходящих из града во град, рассуждено, чтобы положенные святыми отцами правила пребывали во своей силе. (Ап. 14, 15; I всел. 15, 16; IV всел. 10, 20, 23; трул. 17, 18; ант. 13, 21; сердик. 15, 16; карф. 54, 90). На 11-м заседании этого собора рассмотрен был вопрос о Вассиане и Стефане, епископах ефесских. Стефан жаловался собору, что Вассиан насильственным образом занял ефесскую кафедру, оставив свою прежнюю епархию. Эта распря между двумя епископами послужила, по всей вероятности, поводом к изданию настоящего правила. О переходе (μετάβασις) епископа с одной кафедры на другую мы говорили при толковании 15 правила I вселенского собора. Такой переход ни церковными правилами, ни обычаями никогда не допускался. А причина очевидна, если принять во внимание, что паства участвовала в избрании епископа и епископ обыкновенно избирался из местного клира, почему переход его со своей кафедры на другую должен был быть неприятен, как тем, которых оставлял, так и тем, к которым он без нарочитого приглашения переходил. Последствием всегда были замешательства как в той, так и в другой церкви, доказательством чего служит и распря между упомянутыми Вассианом и Стефаном. Кроме того, связь церкви со своим епископом представляется теснейшею, как связь брачная между епископом и церковью, и мы впоследствии, в 25 правиле этого собора, увидим, что церковь по смерти ее епископа называется вдовствующей (χηρεύουσα). А потому переход в другую церковь или вообще оставление епископом своей церкви не могло и не может иначе считаться, как разрывом той духовной связи, которая их связывала, и такой поступок никоим образом не может быть допущен, кроме случая, "когда епископ принужден так поступить, имея в виду высшую пользу, которую он, своей проповедью, на другом месте может принести". Определение это касается не только епископов, но воспрещает переход из одного города в другой и клирикам, считая, что связь между ними и церковью, к которой посвящены, должна быть, согласно правилам 16-му I вселенского и 6-му этого IV вселенского соборов, нерасторжимой. Подтверждая "правила, изданные святыми отцами", собор, в этом своем правиле, имеет в виду, во всяком случае, 15 и 16 правила I всел. собора, 2 правило II всел. собора и 13 и 21 антиохийского собора, следовательно правила, которые находились в сборнике правил, бывшем в руках отцев собора, о чем мы уже говорили при толковании 1 правила этого собора; относительно всех этих правил собор определяет, что они имеют полную силу (έχειν τήν ίσχύν).
Правило 6. Решительно никого, ни во пресвитера, ни во диакона, ниже в какую степень церковного чина, не рукополагать иначе, как с назначением рукополагаемого именно к церкви градской, или сельской, или к мученическому храму, или к монастырю. О рукополагаемых же без точного назначения, святый собор определил: поставление их почитать недействительным, и нигде не допускать их до служения, к посрамлению поставившего их. (ап. 15; I всел. 15, 16; неокесар. 13). Из правил 15-го Апостольскаго и 15-го I всел. собора мы видим, что каждый епископ, пресвитер и диакон всегда считались рукоположенными для определенного места, определенной церкви, и, судя по тексту упомянутого правила I всел. собора, вправе думать, что во времена Никейского собора не разрешалось или, по крайней мере, не в обычае было рукополагать кого-либо во епископа, пресвитера или диакона, без назначения ему определенного места служения. Во времена халкидонского собора мы замечаем другое, а именно, находим много священных лиц, особенно же пресвитеров, диаконов и прочих низших клириков, которые в разных местах являлись с проповедью ложного учения Евтихия, возмущая мирных жителей; однако, неизвестно было, к какой церкви они принадлежат и где служат. В деяниях 4-го заседания этого собора упоминается множество лиц, выдававших себя за духовных, между тем никому они не были известны. Для восстановления нормы, долженствующей оставаться в силе во всей церкви для противодействия современному злу, появлению лже-священников и -- что важнее всего - для защиты авторитета церковкой иерархии, отцы халкидонского собора сочли нужным издать это правило. Решительность, с какою правило изложено, показывает, какое значение халкидонские отды придавали тому, чтобы определение это исполнялось в точности. Собор воспрещает самым категорическим образом рукополагать кого бы то ни было без точного обозначения (ίδικώς) места служения, объявляянедействительным всякое рукоположение, состоявшееся не в духе настоящего определения, к посрамлению поставившего их (έφ' ύβρει τού χειροτονήσαντος, ad ejus, qui ordinavit, contumeliam [32], ad ordinantis injuriam [33]), причем воспрещается рукополагать не только во пресвитера или диакона, а и назначать на какую бы то ни было низшую церковную должность. Отвечая тем, которые думали, что правило это касается только пресвитеров, диаконов и иподиаконов, а не чтецов, ибо они не имеют рукоположения (διά τό μή χειροτονεΐσθαι καί τούτους) и, следовательно, могут переходить с места на место, -- Вальсамон говорит: "и чтецы суть клирики, ибо имеют руковозложение (χειροθεσίαν), т.е. печать через посредство руки архиерея; следовательно, правило непременно должно иметь силу и по отношению к ним" [34]. Касается, таким образом, оно всех как священнослужителей, так и церковнослужителей, и воспрещает поставлять их "отрешенно", απολελυμένως(libere,absolute), без назначения к определенному месту. Из мест, на которые они могут быть назначаемы, правило упоминает сначала городскую церковь (έν έκκλησία πόλεως), затем сельскую (κώμης), далее мученический храм (μαρτυρίψ) и, наконец, монастырь (μοναστηρίψ). Под мученическим храмом понимается освященное здание, храм, который сооружен был в честь и память какого-либо мученика, или же на его могиле [35]; при этих храмах были свои нарочитые священнослужители и церковнослужители. Монастыри упоминаются потому, что монахи вообще не были священнослужителями, даже и сами настоятели монастырей были в большинстве случаев без хиротонии, а дабы в монастырях могло совершаться правильно богослужение, назначался нарочитый пресвитер, или же рукополагался один более достойный из братьев, который и служил в монастырской церкви. Не редки были во времена халкидонского собора архимандриты, не имевшие пресвитерского сана; и бл. Августин в своих творениях постоянно отличает пресвитера монастырского от настоятеля, который не был пресвитером [36].
Правило 7. Вчиненным единожды в клир и монахам, определили мы не вступать ни в воинскую службу, ни в мирский чин: иначе дерзнувших на сие, и не возвращающихся с раскаянием к тому, что прежде избрали для Бога, предавать анафеме. (Ап. 6, 20, 81, 83; IV всел. 3, 16; трул. 21; VII всел. 10; карф. 16; двукрат. 11). В христианской церкви всегда имело значение правило, что таинство посвящения кого-либо на служение церкви, равно и обеты монашеские, не отделимы от тех, кто их принимает, ибо, будучи принимаемы добровольно и торжественно, они существенным образом привязывают данное лице к церкви, требуют навсегда отречения от всякого мирского служения и всецелого посвящения Богу. Возвращение впоследствии рукоположенного или монаха к мирскому служению не считалось и не могло считаться иначе, как преступлением, считалось - по прекрасному выражению архимандрита Иоанна в толкованиях на это правило -- "клятвопреступлением пред Богом, изменою совести, унижением священного служения Богу и предпочтением ему служения миру" [37]. Между тем это общеобязательное правило церкви часто нарушалось, так что есть несколько положительных правил, которые самым энергичным образом осуждают эти нарушения. Так 81-е Апостольское правило присуждает к извержению священных лиц, принимающих на себя мирские служения, а 83-е Апостольское правило тоже присуждает к извержению занимающихся военным делом; 12-е правило I вселенского собора говорит то же самое. Однако, все эти правила не в состоянии были уничтожить зло, почему отцы халкидонского собора, по тем же побуждениям, что и при составлении 3-го своего правила, сочли нужным повторить прежние определения и издать настоящее правило [38]. Строгость наказания преступников показывает, какое значение отцы собора придавали соблюдению святости посвящения на служение Богу и обетов монашеских. Всякий, согласно этому правилу, кто, вступивши в клир или в монашескую общину, оставит оное служение, им самим избранное, и отдастся военному или иному мирскому служению, предается анафеме. Не подвергает правило преступных клириков лишению лишь иерархийской степени, но так же как и преступных монахов анафематствует. "Ибо уже не признано было нужным, -- говорит Зонара в толковании этого правила, -- подвергать их извержению, как наказанию, потому что сами они сложили с себя священническое достоинство; почему и признаны достойными большего наказания" [39]. Не менее строго относились к клирикам и монахам, оставлявшим свое звание и поступавшим на гражданскую службу, и гражданские законы. Не только что таковые не могли быть принимаемы на гражданскую или военную службу, а лишенные всех прав отдаваемы были под начало церковной власти, где уже не могли получить какое бы то ни было достоинство (звание). "Монах, который оставил свой монастырь и возвратился к мирской жизни, в случае если получил какое-либо гражданское или военное звание, да лишится оного, и данным епископом и областным судьей пусть тотчас препроводится в монастырь" -- читаем в одной новелле Юстиниана [40]; a император Лев постановил, чтобы безрассудно сбросившие с себя одеяние клирика не смели быть принимаемы на службу, а должны быть наказаны по церковному закону, который он и своим законом провозглашает [41]. И эта строгость вполне основательна, когда примем во внимание возвышенность священного служения алтарю и возвышенность цели монашеского жития. Поэтому, если где-либо необходима большая осторожность при выборе звания, то таковая осторожность необходима именно здесь, когда известно, как важно само по себе священное служение и как трудна монашеская жизнь. К тем, которые оставляют службу, которой себя однажды посвятили, относятся слова евангелиста о человеке, который начал строить башню и не мог окончить (Лук. 14, 28-30), а также слова: никто же возложь руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в царствие Божие (Лук. 9, 62). Дополнение к толкованию этого правила мы приведем в толковании 21 правила Трулльского собора.
Правило 8. Клирики при богадельнях, монастырях и храмах мученических, да пребывают, по преданию святых отец, под властью епископов каждого града, и да не исторгаются, по дерзости, из под управления своего епископа. А дерзающие нарушать сие постановление, каким бы то ни было образом, и не подчиняющиеся своему епископу, аще будут клирики, да подлежат наказаниям по правилам: аще же монашествующие, или миряне, да будут отлучены от общения церковного. (I всел. 15, 16; IV всел. 6, 10). Согласно соборным и отеческим правилам, каждый монастырь, равно и каждое богоугодное заведение, должны находиться под верховным надзором епископа, и в них ничего более важного нельзя было предпринимать без согласия епископа; главным же образови, никто, помимо епископа, не мог распоряжаться клириками, которые при церквах монастырей или богоугодных заведений служили. Между тем в некоторых местностях на востоке существовал обычай, по которому настоятели с братией монастыря, или же при богоугодных заведениях патрон с попечителями могли избирать, по собственному усмотрению, клириков, т.е. священнослужителей и церковнослужителей, а равно и увольнять их, помимо епископа данной области (епархии). На основании этого обычая, некоторые, по словам Вальсамона в толковании этого правила [42], утверждали, что клириков при церквах монастырей и богоугодных заведений, равно и клириков при мученических храмах нельзя приравнивать к клирикам епископии или митрополии, так как они должны почитаться независимыми от епископа и зависимыми только от настоятелей монастырей, или от патронов данного богоугодного заведения, клирики же при мученических храмах должны почитаться вовсе независимыми. Чтобы предупредить замешательства, могущие вследствие этого обычая появиться и действительно появлявшиеся в лице евтихианских монахов, чтобы, далее, воспрепятствовать неправильному пониманию отношений клириков к епархиальным епископам, отцы собора, следуя отеческому преданию и видя в подобных поступках повреждение верховного над клириками права епархиального епископа, определили и постановили, что все клирики, без различия, должны быть безусловно подчинены своему епископу и состоять в зависимости лишь от него, чтобы никто не смел дерзко (χατά αύθάδειαν, per arrogantiam [43], per contumaciam) [44] отлагаться от своего епископа. Кто из клириков в этом провинится или осмелится каким бы то ни было образом поступить против этого определения, тот должен быть наказан по правилам. Правило далее говорит, что и монахи и миряне должны быть наказаны в случае прегрешения против настоящего постановления, а именно - должны быть отлучены. Гефеле в толкованиях Зонары и Вальсамона этого правила находит, что они, на основании настоящего правила, пришли к мысли, будто все безусловно, как монахи, так и миряне, должны во всем и всегда повиноваться епископу [45]. Утверждения Гефеле имеют относительное значение: поскольку правильно его заключение касательно монахов, постольку оно имеет совсем относительное значение по отношению к мирянам. Согласно с правилами, епископу монахи подчинены безусловно, однако миряне не так. Зонара, упомянув без всякого колебания, что определение отцев должно распространяться и на монахов, что они должны быть безусловно подчинены своему епископу, касательно мирян ставит вопрос: "каким образом, рассуждая о клириках, правило упомянуло о мирянах?" -- и отвечает: "Думаю, что мысль отцев была такова: они полагали, что клирики не сами по себе осмеливаются бесстыдно восставать против архиереев и исторгаться из-под власти их, а по влиянию, может быть, каких-либо сильных людей, которые своим могуществом внушают им смелость, или лучше дерзость на такое самовольство; и таких-то мирян правило подвергает отлучению (κάκείνους ούν τή άκοινωνησία ύπάγει)" [46]. Не говорится здесь, следовательно, о какой-либо безусловной подчиненности мирян епископу, о подчиненности, подобной той, в какой находились монахи по отношению к епископу, а о подчиненности совсем иной, в частности же - в вопросах веры, нравственности и иерархической дисциплины. Что такое мученический храм (μαρτύριον), клирики которого упоминаются в этом правиле, мы объясняли в толковании 6 правила этого собора. Кроме клириков при этих храмах, упоминаются еще клирики при монастырях и клирики при церквах богаделен, "заведений, предназначенных для призрения бедных", -- говорить Вальсамон в толковании этого правила [47]. "А богаделни (πτωχεία), говорит Зонара в своем толковании того же правила, -- суть домы, назначенные для призрения бедных и попечения о них, то есть, домы для призрения престарелых, сирот и подобные, в которых находят приют и содержание страждущие" [48]. При таких учреждениях имелись церкви со своим клиром, который, как и при монастырских и мученических храмах, должен состоять в зависимости от епископа, в епархии которого находились данные учреждения. А для чего нужны были этим учреждениям свои храмы, объясняет Зонара: "дабы содержимые в сих заведениях не оставались без участия в молитвах, по невозможности для них ходить в собрания, бывающие в церквах, по причине своей глубокой старости, или по причине телесных повреждений, или болезней; для сего строители богаделен прилагали попечение об устроения в них самих храмов и об учреждении клириков, дабы они совершали в них песнопение Богу, а лежащие в них без затруднения могли слушать оное" [49].
Правило 9. Аще который клирик с клириком же имеет судное дело: да не оставляет своего епископа, и да не перебегает к светским судилищам. Но сперва да производит свое дело у своего епископа, или, по изволению того же епископа, избранные обеими сторонами да составят суд. А кто вопреки сему поступит: да подлежит наказаниям по правилам. Аще же клирик со своим, или со иным епископом имеет судное дело: да судится в областном соборе. Аще же на митрополита области епископ, или клирик, имеет неудовольствие: да обращается или к экзарху великой области, или к престолу царствующего Константинополя, и пред ним да судится. (Ап. 74, 75; I всел. 6; II всел. 6; IV всел. 17, 19, 21, 28; трул. 8; антиох. 14, 15, 20; лаод. 40; сердик. 4; карф. 8, 10, 11, 12, 15, 18, 19, 59, 104, 107, 128, 129, 130, 132). Это правило говорит о церковных судах, компетенция которых в первой инстанции рассматривать иски, которые предъявляют одни священные лица к другим, а именно: а) распри между клириками, подразумевая здесь пресвитеров, диаконов и других низших клириков, равно и монахов [50], б) жалобы клириков против епископа, своего или чужого, и в) жалобы епископов или клириков против митрополитов. В рассмотрении дел первой категории компетентным является суд епископа, или же суд обоюдно, договорно, избранных судей (третейский), однако с согласия епископа; в рассмотрении дел второй категории - суд областного (епархиального) собора (ή τής επαρχίας σύνοδος), в рассмотрении дел третьей категории -- суд экзарха великой области (τής διοικήσεως), или константинопольского престола (τού τής Κωνσταντινουπόλεως θρόνου). Главная мысль, побудившая отцев халкидонского собора издать настоящее правило, была - сохранить прежде всего на должной высоте авторитет церковной власти и ее влияние на священнослужителей, а затем предохранить священнослужителей от унижения, которому они могли подвергнуться, если бы гражданский суд рассматривал их дела. Подтверждая прежние определения о компетенции разных судов и о тяжбах, рассматриваемых этими судами, сохраняятаким образом в полной силе все то, что по этому вопросу установлено правилами 74 и 75 св. Апостолов и 6 правилом II вселенского собора, о которых мы на своем месте уже говорили, равно и правилами поместных соборов -- антиохийского, карфагенского и др., отцы запрещают, под угрозой канонического наказания (κανονιχοΐς έπιτιμίοις ύποκείσθω), обращаться в тяжбах между священнослужителями, -- в тяжбах, конечно, мирского характера, так как тяжбы церковного характера всегда были подсудны церковному суду [51], -- к гражданским судам, игнорируя суды церковные, а требуют обращаться с жалобами, для рассмотрения их и решения, к суду церковному. Впрочем, отцы не игнорируют совершенно -- что хорошо заметили Беверегий и Ван Эспен -- компетенции гражданских судов: в некоторых случаях, при подобных тяжбах между священнослужителями, они требуют, чтобы жалобы подавались предварительно (πρότερον, prius) суду церковному, и лишь, в случае неполучения удовлетворения, можно обращаться в суд гражданский [52]. В тяжбах между клириками одной епископской епархии (μιάς ένορίας) [53] компетентным является в первой инстанции суд епископа. Кроме этого суда, правило упоминает и суд договорно избранных судей, который может решить спор. Вальсамон об этом суде говорит: "не подумай, будто это относится к выборному (αίρετός δικαστής) судье (не имеющему законного права судить, ибо его делает судьею желание сторон и условленная пеня, чего в настоящем правиле не усматривается), а к судье, который имеет право произносит церковный суд вообще, но только не имеет права суда (не компетентен, άπρоσφορου δέ όντος τοϊς μέρεσιν) по отношению к этим спорящим сторонам" [54]. Тот же комментатор обращает внимание и на другой вопрос, а именно: настолько ли виноватым оказался бы клирик, который, игнорируя своего епископа, обратился бы с тою же жалобою непосредственно к митрополиту, насколько виноват он в случае обращения к гражданскому суду? И отвечает, что настолько виноватым он не был бы, ибо к гражданскому суду все же не обращался, но, во всяком случае, подлежал бы за это наказанию; и в заключении: "таким же образом клирик, который без воли местного епископа будет судиться в ненадлежащем судилище, хотя бы оно было и церковное, должен быть подвергнут епитимии по настоящему правилу" [55]. Жалоба клирика против своего или чужого епископа рассматривается в первой инстанции, по правилу, митрополичьим судом, т.е. митрополичьим или областным собором [56]. Жалоба же клирика или епископа против митрополита разбирается в первой инстанции судом екзарха великой области, иными словами - патриаршим собором [57]. С этими последними жалобами правило допускает обращаться к суду константинопольского патриарха. Побуждения и цель этого определения верно обрисованы архимандритом Иоанном в его толковании на это правило: "Это было особенное преимущество цареградского патриарха, которому и церковными и гражданскими узаконениями предоставлено было решать посредствующим судом недоуменные дела по всему востоку, подобно римскому на западе. Но правило собора, с одной стороны, предоставляятяжущимся обращаться к цареградскому патриарху, только по желанию их, а не по обязанности, не допускает таким образом никакого преобладания власти в лице этого патриарха; с другой, нарочитым возвышением его прав на востоке, уже устраняет вмешательство всякой чуждой власти в дела востока. И это, по-видимому, было особенною целью соборного постановления, против усильных притязаний римского престола" [58]. Дополнительные толкования этого правила мы приведем ниже в толкованиях 17 и 28 правил этого собора, с которыми оно находится в тесной связи; правила эти достойны внимания, как по своему важному содержанию, так и потому, что были предметом всевозможных перетолкований особенно со стороны римских канонистов. Правило 9-е халкидонского собора принимается и римской церковью, причем помещается в ее Corpus juris canonici как 46-е правило, IX Causa, I quaestio. Однако, оно решительно говорит против римской теории о верховном суде римского епископа над всею церковью. Вот почему правило это не могло быть принято римскими канонистами в свои сборники, еще же меньше самими римскими епископами, папами, в том виде, в каком оно составлено было собором. Необходимо было обработать его на свой образец для западных канонических сборников и снабдить таким толкованием, которое показывало бы, что оно никоим образом не отрицает права верховного суда папы над всей церковью, а наоборот, оно как раз вводит этот суд и требует, чтобы к папе обращался всякий, кто имеет какую-либо жалобу против какого бы то ни было из митрополитов, и только тогда, когда папа разрешит, она может быть подана на рассмотрение и другому. Главная сила этого вопроса содержится в словах подлинника этого правила: τόν έξαρχον τής διοικήσεως. Этими словами обозначается "экзарх великой области", к которому на первом месте должны обращаться клирики и епископы со своими жалобами на митрополита. Согласно тексту правила и простому чтению оного, под именем этого "экзарха" разумеется главный митрополит, экзарх или патриарх [59], т.е. предстоятель большой церковной области, имеющей несколько митрополитов, с подручными им епископами, причем данный предстоятель с подчиненными ему митрополитами и епископами составляют "окружной собор" или "патиарший" или "национальный" собор [60], к которому со своими жалобами на митрополита и могли обращаться клирики и епископы. Римским канонистам прежнего времени не хотелось так просто понимать эти слова правила, а стали по своему толковать, что отцы халкидонского собора думали при составлении этого правила, и перевели слово έξαρχον лат. словом "primatem", a следующее за ним της διοικήσεως -- одни перевели christianae dioeceseos, другие -- universalis dioeceseos, а третьи -- dioeceseon и вышло нечто совершенно новое, а именно, что этот primas christianae dioeceseos, universalis dioeceseos или primas dioeceseon и есть сам римский папа, который ех regula имеет право произносить приговор по жалобам против митрополитов. В виду же того, что после упомянутых слов значилось еще -- "или к престолу царствующего Константинополя", то это истолковано было в смысле, что и константинопольский патриарх может произнести приговор по таковым жалобам, но только ех permissione римского папы, иначе - ни в каком случае. В своих замечаниях на это правило Биний (Binius) говорит: "Primas dioeceseos -- это римский епископ, так как слово έξαρχος не означает непременно того, кто первый (non proprie primatem), a князя (principem); между тем римский первосвященник (pontifex) и есть князь христианской области (est princeps christianae dioeceseos). Этими словами устанавливается закон, согласно которому, если кто-либо имеет жаловаться на митрополита, то не может и не смеет обращаться со своею жалобою к кому-либо иному, как только к князю области, т.е. римскому первосвященнику (apud principem dioeceseos, Romanum scilicet pontificem)". Толкование, как видно, взято из собственной головы, и поэтому Беверегий, приведший это место, вполне прав, когда замечает: "Вот до чего тенденциозность доводит несчастных людей. Кто после этого побрезгает выводить из ничего что угодно, раз в приведенных словах ухитряются найти подобный смысл?" [61]. Признав, таким образом, что έξαρχος здесь обозначает principem, князя, а τής διοιχήσεως - christianae dioeceseos, христианской области, христианского мира, извратив таким образом правило, -- Биний мог легко уверить тех, которые имели желание верить ему, что отцы IV вселенского собора, издавая 9 правило, равно и правило 17, в котором названный έςαρχος τής διοικήσεως упоминается в том же cмысле, имели перед глазами верховное право суда римского первосвященника над всею вселенскою церковью. И это постольку легче было сделать римскому богослову, поскольку примером в этом был ему сам римский первосвященник, знаменитый папа Николай I. Папа Николай I имел надобность ссылаться на правило этого собора, чтобы доказать то же самое, что Биний впоследствии доказывал [62]. Хорошо известно знаменитое письмо (VIII), писанное в 865 г. Николаем I императору Михаилу в Константинополь, в котором он старается доказать свое верховное право в церкви и требует, чтобы и Фотий и Игнатий явились в Рим, где он рассудит их взаимную распрю [63]. Ссылаясь в своем письме на упомянутое правило, Николай I не довольствуется доказательством своих претензий в смысле, данном слову έξαρχος Дионисием, а доказывает их еще и своим собственным толкованием. Правило требует, чтобы подающие жалобу на митрополита обращались или к суду экзарха великой области, или к Константинопольскому престолу (ή τόν έξοφχον τής διοικήσεως, ή τόν τής βασιλευούσης Κωνσταντινουπόλεως θρόνον). Правило, таким образом, предоставляет на волю каждому судиться в одном или другом суде. Николай понимает это соборное определение по своему, и в словах -- "да обращается или к экзарху велики области" он видит категорическое требование отцев, долженствующее служить нормой; в словах же -- "или к престолу царствующего Константинополя" -- требование условное. -- "А что ничто, говорит он в упомянутом письме, не должно твориться помимо канонической власти, доказательством служат правила халкидонского собора, которые говорят: клирик, имеющие тяжбу со своим или чужим епископом, пусть обращается к суду областного (митрополичьего) собора; епископ или клирик, имеющий распрю с областным митрополитом, пусть обращается к первопредстоятелю великой области или престолу царского града Константинополя. А посему порядок этот должен соблюдаться, а именно: клирик или епископ, имеющий распрю с митрополитом... где бы они ни находились, должны обращаться к предстоятелю великой области; жительствующие же близ Константинополя и довольствующиеся судом предстоятеля этого града пусть обращаются к престолу того града. Раз тут сказано: "пусть обратится к первопредстоятелю великой области", то этим святый собор издает распоряжение, устанавливаешь закон; когда же потом, разделительною частицею, прибавляет: "или к престолу царского града Константинополя", то он, ясно как день, на это соглашается, после эвентуального разрешения" [64]. Таким образом, по мнению Николая I, всякая жалоба на митрополита, где бы жалобщик ни находился, должна подаваться; согласно закону (juxta regulam), "первопредстоятелю великой области", а константинопольскому престолу может быть подана лишь с разрешения (secundum permissionem) этого "первопредстоятеля". Каким образом Николай I из простых и ясных слов этого правила мог вывести заключение, будто тут говорится о чем-то, что только по закону (ех regula) бывает и что, кроме того, бывает только с разрешения (ех permissione), -- это разве он один мог бы и объяснить и кроме его никто другой на свете [65]. Кто же этот «первопредстоятель великой области», которому ех regula это право принадлежит, Николай I объясняет в том же письме. Раз святый собор говорит: «первопредстоятель великой области», то тут никто иной не может подразумеваться, как наместник первого апостола. Ибо он и есть тот первопредстоятель - первый и высший [66]. Итак, римский папа, как наместник первого апостола, как первый и высший, имеет исключительно, по закону, право решать тяжбы епископов или клириков с их митрополитом. Это пишете Николай I императору Михаилу. И чтобы еще больше убедить его в том, что отцы халкидонского собора так думали, как он пишет, и на самом деле, -- он пускается в толкование смысла слова διοικήσεως. «Нас не должно смущать, говорит он, единственное число выражения «великой области - dioeceseos», ибо нужно знать, что выражение «первопредстоятель великой области - dioeceseos» то же самое значит, что и первопредстоятель великих, всех областей - dioeceseon», и для подтверждения обращается ни более, ни менее как к Св. Писанию, чтобы доказать, как можно по своему произволу извратить смысл слов. «Св. Писание, продолжает он, полно выражений подобного рода. Написано: Источник же исхождаше из земли и напаяше все лице земли (Быт. 2, 6); однако этим сказано не то, что один источник исхождаше, а то, что источник исхождаше из земли, -- единственное число употреблено в смысле множественного, для обозначения многих источников, которые имели оросить все места и все края земли... То же самое и здесь: выражение «великая область» употреблено в единственном числе; однако, ради единства в мире и вере, подразумевается множественное [67]. Этот способ толкования слов отцев халкидонского собора мы оставляем без всякого комментария, -- он говорит сам за себя [68]. Такое толкование Николаем I правила вселенского собора, принимаемого всею церковью, ставит римских богословов в очень неловкое положение, когда им приходится касаться его в своих сочинениях. Доказывать, что Николай I этого не писал и не мог писать, римские богословы не могут, так как факт до очевидности ясен, письмо же Николая, называемое ими ein herrliches Aktenstück и содержащее в себе упомянутое толкование, всем известно; между тем они принуждены сознаться, что такое толкование правила халкидонского собора не верно и что притязание Николая I, покоящееся на этом правиле, ни на чем не основано [69]. Впрочем, этот факт не есть что-либо из ряда вон выходящее. Он свидетельствует лишь о том, что всем уже давно известно, а именно, что Рим, для оправдания теории об абсолютной власти римского первосвященника над всей вселенной, не брезгает никакими средствами, равно и о том, как несостоятельна эта теория, раз необходимо прибегать к таким средствам для ее оправдания.
Правило 10. Не дозволяется клирику в одно и тожде время числитися в церквах двух градов, сиречь в той, к которой он началено рукоположен, и в той, к которой перешел, яко большей, из желания суетной славы. Творящих же сие возвращати к собственной их церкви, к которой началено рукоположены, и там токмо им служите. Аще же кто от одной церкви в другую переведен: таковый да не имеет никакого участия в принадлежащем прежней церкви, как-то, в зависящих от нее мученических храмах, или в богадельнях, или в странноприимных домах. А дерзающих, после определения сего великого и вселенского собора, делати что либо ныне воспрещаемое, святый собор определил низлагати с их степени. (Ап. 15; I всел. 15, 16; IV всел. 5, 20, 23; трул. 17, 18; антиох. 3; сердик. 15, 16; карф. 54, 90). Халкидонский собор 6 своим правилом постановил, что никто не может быть рукоположен (άπολελυμένως) без точного обозначения церкви, при которой он должен служить. Согласно же правилам 15 и 16 I всел. собора данное лице должно постоянно оставаться и служить при ней, -- не имеет права оставлять ее и к другой церкви приписываться. В этом правиле повторяются предписания прежних соборов: воспрещается одному и тому же лицу состоять одновременно при двух церквах, т.е. при той, к которой рукоположен, и в то же самое время при другой; если же он от первой перемещен ко второй, то не имеет права принимать участие в делах прежней церкви. Поводом к изданию этого правила послужило, по Зонаре, то обстоятельство, что некоторые, будучи рукоположены для небольшого прихода, из честолюбия переходили к церкви большого прихода [70]. Осуждая таковое властолюбие и предупреждая беспорядки, собор постановил, чтобы таковые возвращаемы были к своим церквам
