Из дневника Коли Голубева

Елена Вдовина

Я оглядываю окружающих меня подростков, с которыми мне, как я понимаю, придется лететь. Конечно, самих отправляемых не спрашивают, хотят они лететь с остальными или нет. По-видимому, они считают: «если хотели лететь – летите». А если меня вдруг кто-то бесит? Мой взгляд натыкается на какую-то малютку. Ей, наверное, лет десять. Интересно, как она сюда попала? Это просто невероятное везение! А вот еще какой-то парень. А! Кажется, он русский, мой сосед, можно сказать. Как же его зовут? Подойду-ка и спрошу. Я прокладываю себе путь к нему, раздвигая фотографов, журналистов и прочих телевизионщиков:

—Привет, я Лена Вдовина.

—Привет, — заговорил он на чистейшем русском, (значит, я не ошиблась, впрочем, я никогда не ошибаюсь), — Голубев, Николай.

—Ты, значит, тоже из России? — спросила я совершенно понятную истину.

—А ты как думаешь? Много иностранцев на русском говорят? Да еще без акцента?

—Ладно-ладно, я все поняла, — я примирительно подняла руки вверх. Я хотела еще что-то сказать, но он уже смотрел в сторону. Я отошла, решив не навлекать на себя конфликты в первый же день.

Не, мне он не понравился. Слишком занудный, слишком спокойный. Да еще, он, наверное, думает, что еще и слишком умный. Лучше посмотрю на остальных. Вот, например, этот паренек, думаю, итальянец, выглядит более забавным. Лучше подойду к нему. Я отошла от этого «Николая» и, отвернувшись, уже улыбалась этому симпатичному итальянцу.

Софи Леруа.

Попав на площадку, с которой уже через какой-то час отойдет наш космический корабль, я сначала, как, наверное, и все остальные везунчики, решила рассмотреть товарищей по счастью. Как я и думала, все гораздо старше меня. Вот я встречаюсь глазами с каким-то идеально-опрятным юношей. Он одет в строгий черный костюм, а его довольно длинные светлые волосы аккуратно прилизаны. Он мне, если честно, не понравился. А вот другой парень, довольно высокий, с серьёзным лицом и темными глазами и волосами мне понравился - его глаза мне напоминали глаза Кири – моего единственного друга, лет с шести. Он был со мной в приюте. А раз, как известно, «глаза – зеркало души», то он может быть и по характеру похож на Кирилла. Посмотрим. Одежда на нем более простая, нежели на первом, просто зеленая в клеточку рубашка и джинсы. Должно было быть еще два парня, но их я не заметила. Думаю, в этот момент их заслонили журналисты, которые сновали туда-сюда. Зато я рассмотрела трех девушек. Самой младшей из них было лет четырнадцать, насколько хватило моего довольно хорошего зрения, у нее довольно длинные рыжие волосы, веснушки и очки. За стеклами очков глаза видно не было, но думаю, что они у нее либо серые, либо голубые. Еще двум лет пятнадцать. Первая - очень красивая, с очень светлыми курчавыми волосами и голубоватыми глазами, высокого роста она казалась красавицей. А на её фоне вторая девушка, с серо-зелеными глазами и коричневыми волосами казалась ну, не то, чтобы некрасивой, но довольно блеклой, обыкновенной. Ко мне подходит тот самый юноша, который мне показался интересным:

—Hi, — говорит он мне. Я думаю, что он англичанин. Говорю ему по-английски «привет». Мы знакомимся. Это оказывается Николай Голубев. Хм, значит, он не англичанин, а русский. Я спрашиваю у него на практически идеальном русском, спрашивая, россиянин он или нет. Он нахмурился, но ответил утвердительно. Спросил, кто я. Я говорю:

—Я из Франции.

—Из Франции? Но как же ты так хорошо говоришь на русском?

—Это довольно долгая история. Мы же тут практически все из детских домов по всему миру, можно сказать.

—Да.

—Ну вот, мои родители были французами, но переехали в Россию. Родилась я там. Потом, когда мне было лет шесть, они разбились в автокатастрофе. Меня сначала взяли к себе две сестры моей мамы, но где-то через год они отдали меня в детдом. А твоя история?

—У меня, возможно, еще печальнее. Мои родители… а, не знаю. В общем, я не знаю почему, но всю жизнь, сколько себя помню, я жил в приюте. Воспитатели говорят, что нашли меня в возрасте пяти-шести месяцев, на пороге.

—Бедный! Сочувствую. Я-то хоть их помню…

—Это может, и хуже. Но ладно. Скоро отправляемся. Пойдем, я тебя провожу, — говорит он, кладет руку мне на плечо и идет со мной к кораблю. Как же хорошо! Я давно хотела старшего брата, кто бы со мной так обращался, старшего товарища.

Сандро Бьянки

Ко мне пришла девушка – писанная красавица! Светлые, чуть кудрявые волосы, голубые глаза, веселый нрав и высокий рост, стройная фигура – все это, казалось, отлито для Ангела, а не для земного человека. Я обворожительно ей улыбнулся – она ответила похожей улыбкой. Заговорила:

— Привет, послушать, ты случайно не итальянец? Я есть Лена, Лена Вдовина, из Россия, — по крайней мере, я так перевел её слова – признаться, английский я знаю так себе. Счастье, что на время путешествия нам обещали выдать аппарат, с помощью которого мы будем одинаково общаться на почти всех языках.

—Привет, я Сандро Бьянки. Приятно познакомиться, да, я из Италии. — сказал я это, наверное, с кошмарным акцентом, но, надеюсь, она меня поняла.

—Как тебе другие ребята? — спросила она меня, еще раз улыбнувшись.

—О, я знаю Марго – та рыжая девчонка. Мы с ней были соседями. Тоже итальянка. Довольно умна, но с тобой не сравнится. Да и другие я думаю, тоже. А из пацанов – вон тот, аккуратненький какой-то противный, это, вроде бы англичанин. Только они такие фраки носят. Этот, чернявый – слишком серьёзный, как по мне. А с Фредди мы уже пообщались. Это тот, француз. Ну, русый. Видишь, за мелкой? Ну так вот, он довольно прикольный – забавный, веселый. Фредерик. Ну, пойдем, дама сердца моего? — я приобнял её за плечи, — до входа осталось каких-то минут пять, — во время моего монолога я часто прерывался, вставлял итальянские фразы, так что не уверен, что она меня поняла. Но, вроде бы кивает. Что же, пора, пора, навстречу новым приключениям!

Мы подошли к кораблю. Это была огромная громадина, из металлических пластин, каких-то там то ли никелевых, то ли титановых, в общем, что-то новомодное. Надеюсь, пока полетим – не развалимся. К входу, около которого, кстати, уже стояли два каких-то человека неопределенного пола, в форменных костюмах и фуражках, со странными, неприметными чертами лица – можно сказать, самыми обычными. Так вот, подошли мы, и сюда, ко входу как раз-таки и стали подтягиваться остальные «путешественники» - кто парами, группами, кто по одному. Вот, в начале по трапу полез тот чернявый, за ним мелкая, которую он держал за руку. Потом пришла и наша очередь – остальные пришли позже нас – я галантно пропустил Хелен вперед. Она и правда красавица. Но сейчас не про это. Поднявшись, мы и в корабле обнаружили таких же двух людей. Или тех же, не важно. Это был своеобразный предбанник – тесный, довольно темный. Но мы все – восемь подростков и эти два человека – уместились. Нам провели инструктаж – про то, что это такой эксперимент, что нам нужно будет сесть в корабль, что он наделен искусственным интеллектом и нас «довезет» до нужной точки, а потом свернет обратно. Нам особенно ничего и не нужно будет делать. Просто сидеть, учиться, отдыхать. Смотреть на звёзды, космические пейзажи. Территория корабля довольно большая, еда есть, с огромным запасом, нам хватит. Говорят, что нужные нам книги, одежда и т.п. Будет нам там как-то прислано. Сложное устройство, я не запомнил. Ну вот, собственно, скоро и полет…

Фредерик Дюран

Когда мы поболтали с Леруа, я понял, что она какая-то ну слишком уж мелкая, не место ей тут. Мало ли, задерут кто-то вроде тех же девчонок. Может, последить за ней. Француженка все-таки. Ладно, но это потом. А вот и парень. Блин, он же даже английский с кошмарным акцентом знает. Да кто он вообще? Ладно хоть, я итальянский дополнительно учил, понял его:

—Да нет же, как ты вообще можешь с таким акцентом говорить? Я на итальянском получше разговариваю! Ладно уж, слушай. Что делать будем? Ну, в корабле в смысле? Не скучно ли лететь там год? Одним? Вот ты книжки читаешь?

—Да нет, не особо. Что предлагаешь?

—Вот, а тут и мелкая есть, лет десять. А может и помладше! Она-то что делать тут будет?

—Понял. А кто эта мелкая? И что ты хочешь?

—Смотри, Ри…

—Ри?

—Сандро долго говорить. Сандро-Сандри-Андри-Дри-Ри. Не перебивай! Так вот, что бы нам такое устроить…

—Уверен, что это подходящее место?

—Боже, Бьянки, ты издеваешься? Может, я тебе дорасскажу? Так вот. Устроить, чтобы их развеселить, девчонок. Например, можно что-то придумать такое…

—Понял! Например, для Маргоши. А то она будет там тормозить со своими книгами.

—Сандро, ты наказание какое-то! Сам ты тормозишь. Что за Марго?

—Маргарит, итальянка. Вон та девчонка, четырнадцать. Рыжая. В очках. Мы жили в одном приюте, довольно тесно общались. Ну, более-менее тесно. Она жуткая зануда! Бу-бу-бу… Фредди, самому-то тебе сколько лет?

—Ну, тринадцать мне. А что?

—Тебе? Тринадцать? В кого ты такой непоседа?

—Да, мне тринадцать. Спокойно, Ри, спокойно. И вообще, нас тут записывают, отойдем.

—Кто?!

—А-а-а-а, — это был воистину несчастный звук раненого животного, которого к тому же и до этого львы задолбали своей тормознутостью, — какой ты невнимательный, Ри! Я младше тебя! Тебе же пятнадцать?

—Ну, да.

—Вот. А ты не видишь этих журналисток, которые ходят вокруг и все записывают на камеру, диктофон, в блокнот на крайний случай! Вон, та аж фиалковая.

—Фиалковая?

—Блин, фиолетовые волосы!

—Извини, я что-то торможу.

—Понял я с твоими тормозами. Понял. Так вот, та, фиалковая и записывала нас.

—Куда?

—Так, все пока. Кто говоришь, Маргоша твоя?

—Та, рыжая. С веснушками. Эй! Куда ты?!—понеслось мне вдогонку.

Ну не могу я таких терпеть. Да не побоюсь я слова этого, но недоумок он! Надо его подальше от девчушки держать. Мала она слишком для таких обалдуев великовозрастных. Софи? Хм, мудрая? Думаю, она меня поймет. Да и Маргоша эта – явно, Маргарита, жемчужина. Значит, раскрыться должна, обязана просто, имена никогда, никогда не ошибаются! Думаю.

—Привет. Марго? — это оказалась довольно приятная девушка, правда лет четырнадцати.

—Доброе утро. Да, Маргарет, Маргарита Мурильо, а ты?..

—Фредди. Фредерик Дюран.

—Приятно познакомиться, Фредди.

—Взаимно. Так вот. Ты, мне сказали, любишь читать?

—Я? Да, конечно!

—Вот, а какие книги? Я, например...

Маргарет Мурильо.

Я ходила одна, чувствуя на себе взгляды других, но в ответ не смотря. Нет, я их, конечно, осматриваю, но не в те моменты, когда они так разглядывают меня. Чувствую, это будет сложно.

Нет, есть, например, Санди, мы были с ним знакомы и до предстоящего путешествия, но, насколько я чувствую, он считает меня занудой. Да и не подошел он, как, в прочем, и остальные. Но вот, после некоторых метаний туда-сюда по платформе и разглядывания корабля, я увидела, что ко мне, или, скорее, по направлению ко мне идет паренек, примерно моего возраста – с русыми короткими волосами и чуть серебристыми глазами. Ну не может же он идти ко мне?!

Как оказалось, может. Он подошел прямо ко мне и начал беседу. Было довольно интересно послушать про книги и прочее. Но тут я ему напомнила, что до отправления осталось минут пять максимум:

—Послушай, Рик. Мне очень понравилось с тобой разговаривать, — я не лгу, — но нам пора. Давай продолжим уже там, — я указала рукой по направлению к входу в корабль, к которому уже начали подбираться подростки, — а пока пойдем, пока трап не подняли?

—Давай, конечно. Ну, раз ты называешь меня «Рик», а не «Фредди», я буду тебе в отместку говорить не «Марго», а «Рита» или «Рит».

—Согласна, — мы оба рассмеялись, — ну так пойдем? Пора бы уже.

—Согласен, — передразнил он меня, но было не обидно, а, скорее, весело, — пойдем.

И мы пошли, взявшись за руки, к корпусу. Успели как раз вовремя – трап скоро поднимался наверх, но и очереди уже не было.

Себастиан Эллиот

Я ходил вокруг корпуса этой ракеты, подмечая малейшие неточности обивки, например, промежутки между металлическими пластами, которые были максимум один нанометр. Пригладил (в очередной раз) волосы, удостоверившись во все еще идеальной прическе, отряхнул рукава моего пиджака от невидимой пыли и продолжил гулять. Я обошел корабль вокруг – для чего потребовалось немало времени и столкнулся с девчонкой. Как оказалось, Стефания Мэйсон, англичанка, как и я. Хотя она из приюта, тогда как я наоборот, из вполне обеспеченной семьи, что и помогло мне попасть сюда. Мы немного поболтали. Стефани – девушка лет шестнадцати, может, плюс-минус год, довольно красивая – коричневые волосы, прямые, но концы завиваются, прямой нос, немного пухлые щеки, широкие, зеленоватого цвета глаза с длинными черными ресницами, среднего роста и довольно крепкого телосложения. Она, можно сказать, веселая – постоянно шутит и улыбается, смешливая – смеется сама, милая и, наверное, интересная – без длительной беседы сказать затруднительно. Мы поболтали о том, о сем. О жизни, немного о спорте, хобби. О мечтах – нет, не сокровенных, а так, поверхностных. О путешествии, которое нам предстоит. О друзьях и о других ребятках:

—Ну не, Себастиан, послушай! Ну не может эта рыжая быть умной!

—Почему же? Я по глазам читаю характер людей. Умная она.

—Ну а я кто по глазам?

—Ты… веселая, смешливая, иногда любопытная, — видимо, это её удовлетворило. Как я и хотел.

—Хорошо. А та девчонка мелкая? — Она показала ладонью на малышку, стоящую рядом с высоким черноволосым парнем.

—Отсюда, конечно, не так чтобы очень видно… но, думаю, она робкая, немного стеснительная. Трудно отказывается.

—И это ты понял по её глазам?!

—Да. Мягкие светло-коричневые глаза. На свету кажутся аж темно-желтыми. Янтарными. Необычно, да?

—Что же тут необычного?! У многих людей такие глаза!

—Знаешь, я придерживаюсь мнения, что у каждого человека глаза свои. Все глаза особенные. Нет двух людей с одинаковыми глазами. Даже близнецов. Думаю, их можно различить именно по глазам. Я, правда, не пробовал… ну, не встречал я близнецов. Встречу – попробую проверить мою гипотезу.

—Вау. Ну, посмотри на того. Черненького рядом с мелкой. Он?

—Эх, — я устало глянул на неё, заглядывая в глаза, «ну вот что она пристала, а?!», — ладно. Глаза темные, темнее, чем у девочки. Немного странноватого оттенка.

—Ну, и кто ж он? — нетерпеливо-пренебрежительно спросила эта Стефания, уперев руки в бока, склонив голову и исподлобья глядя на меня. Да я по глазам вижу, что я её уже достал, она хочет от меня отделаться и ни в грош меня не ставит. Ну, что же, будь по-твоему. И я, к счастью, говорил о человеке меньше, чем мог бы. И сейчас кратенько, но правду:

—Паренек, увереный в себе, — я выдержал паузу, ожидая, что девчонка либо уйдет, либо взбесится, либо мне придется ей дальше высказываться. Тогда можно и придумать. Я мысленно улыбнулся, но виду не показал. Нечего ей знать большего, чем она видит.

—Дальше? — все также нетерпеливо бросила девчонка. Вот уж правда бросила-опустила ниже плинтуса. Ну, меня этим не возьмешь.

—Что «дальше»? — я испробовал новую тактику, прикинувшись дурачком.

—Ты придуриваешься или как? Дальше говори!.. ладно-ладно. Ты видишь что-то еще из его характера? — я видел в её глазах гнев, но она попыталась придать голосу спокойствие. Она совсем неосторожна – забыла, что ли, что я по глазам все вижу? Но её тактика меня, признаться, удивила – я думал, что она взбесится и уйдет. Значит, считает меня полезным. Мне это прямо ну очень лестно.

—Хорошо-хорошо, извини, — прикинулся услужливым. Посмотрим, что из этого выйдет. Главное, совсем уж в роль не вживаться и не терять чувство гордости.

—То-то же! — глаза полыхнули торжеством.

—Он хладнокровный, расчетливый, — чуть-чуть придумал, но суть передал. Про его основные положительные черты говорить не стал. Как, впрочем, и про то, что он может быть немножко нервным.

Она развернулась и ушла, не поблагодарив. Что-то такое я предугадывал, но все-таки, было эффектно. И нет, не в хорошем смысле слова.

Стефания Мэйсон

Я стояла около ракеты и поглядывала на других. Через несколько минут на меня наткнулся прилизанный парень, лет пятнадцати. Аккуратненький до невозможности. У него оказались светло-русые волосы, аккуратно уложенные в какую-то прическу и стальные серые глаза.

—Hi, — сказала я. Он в ответ только кивнул, скосив взгляд в мою сторону.

Я представилась:

—Стефания Мэйсон, можно Стефани, — он снова взглянул на меня изучающе, пробормотал что-то типа «приятно познакомиться» и продолжил:

—Я Себастиан. Эллиот.

Потом мы еще немного поговорили, он даже начал издавать какие-то более вразумительные звуки, чем раньше. Я показала ему на какую-то рыжую. Он начал мне впаривать нечто про умение «читать по глазам». Ну конечно, так я ему и поверила – я сдерживалась, чтобы не закатить глаза. Для смеха спросила что-то про меня. Он, как я и предполагала, ответил общими фразами. Спросила еще про кого-то, он безропотно продолжил. А вот когда я у него спросила про парня с тёмными волосами, он начал тормозить. Не, вот так дело не пойдет, как он смел останавливаться, пока я не разрешила?! Грубо бросила «дальше». Он прикинулся дурачком. Да-да, может он и дурак, но это не значит, что я не понимаю, что он пытается мне врать. А, вот он наконец и закончил. Я ушла. А что, он думал, я буду его благодарить за этот бред сивой кобылы?!

Из дневника Коли Голубева.

…Итак, сегодня мы встретились около корабля. Признаться, не думал, что он будет таким огромный … Перво-наперво я оглядел сокомандников. Мне в глаза сразу бросилась малышка. Причем, не только её возрастом (она явно намного младше всех остальных), а, скорее, серьезностью её взгляда. Сначала ко мне подошла какая-то девушка. Тоже русская. Насколько я понимаю, она, конечно, красивая, но пустой сосуд. Через некоторое время беседы она ушла, а я встретился глазами с этой девчушкой. Подошел, улыбнулся. Поговорили. Кстати, оказалось, что это русскоязычная француженка. Круто! Раздался гудок, и мы пошли к нашему летательному аппарату. Я думаю, она увидела во мне старшего брата или кого-то такого. Ладно. Я никогда не был против младшей сестрички. Тем более, такой, как Софи. А что?

В общем, подошли мы к кораблю. Нас встретили два человека, закутанных в серые плащи. Поднявшись по трапу, мы оказались в так называемом вестибюле. Пока мы не могли оценить все удобства корабля, но нам пока это и не надо. Тут заговорил один из незнакомцев. Сейчас я уже не помню дословно, что они нам сказали, но это было что-то вроде инструктажа. Я попробую передать суть:

—Итак, как вы знаете, здесь будет проведен эксперимент по выживанию подростков в космосе. Мы собрали восемь подростков из четырех разных стран. Собственно, их вы видите сейчас перед вами. Корабль наделен искусственным интеллектом…—начал один из них, высокий.

—Он имеет кодовое название «СИРИКК» - или Супер-Информационный Разумно-Интеллектуальный Космический Компьютер. У вас будет все необходимое: еда, книги, воздух, вода и так далее. Новые еда и вещи будут появляться на специальной ленте. Туда они будут доставлены с Земли. Сирикк поможет вам добраться до точки назначения, а потом, соответственно, обратно.

— Через несколько часов вы войдете сюда и поднимитесь в вышину космоса (он так и сказал), — сообщил другой хриплым голосом.

Потом они спросили, всё ли нам понятно. Большинство, вернее, все просто кивнули. Тогда они предложили нам выйти и провести последние «земные» часы на свежем воздухе. Мы безропотно согласились. Что тут скажешь?

Описывать события, произошедшие в момент прогулки я не буду – не вижу в этом смысла.

По возвращении на платформу, мы снова встретили незнакомцев. Они спросили, готовы ли мы отправиться «в далекое, опасное и непредсказуемое путешествие» - цитирую. Вроде все опять кивнули. Я про себя усмехнулся этому единодушию. Чуть позже нас оставили одних, сказав что-то вроде «желаем вам удачи и вернуться целыми и невредимыми». Тогда я улыбнулся, но сейчас сижу и думаю, а не было ли это предупреждением? Ладно, с этим разберемся позже. Дверь начала медленно-медленно закрываться. Я почувствовал, как рядом со мной вздрогнула Софи. Мы миновали прихожую и вошли, собственно в корабль. Сначала нам представилась огромная круглая комната, похожая на зал. По ее периметру располагались несколько дверей. На восьми из них висели пустые деревянные таблички. Насколько я понял, пока пустые – как только мы договоримся, кто в какой живет – на дверях появятся наши имена. В принципе, особо долго спорить было бесполезно – когда мы осмотрели эти комнаты, оказалось, что они совершенно одинаковые. Пока Елена (та самая девушка, о которой я раньше писал) спорила о том, где она будет спать (совершенно бессмысленно, я думаю), я взял Софи за руку и подвел её к двум комнатам – одна была рядом с дверью, на которой таблички не было, а другая – слева от нее. Она выбрала так называемую крайнюю спальню (конечно, в круглой комнате края быть не может). Я только кивнул и занял соседнюю. Прикоснувшись к поверхности двери ладонью, мы активировали какой-то механизм и на табличках появились наши имена. Опишу мою комнату (так как они были совершенно одинаковыми, я мог бы также описать и любую другую): справа от входа была дверь. Я заглянул за нее – это оказалась ванная комната. В самой спальне (на сомом деле, спальней это можно назвать лишь с натяжкой – там был и письменный стол, и зона отдыха и гостиная, и, даже, что-то вроде мини бара) на мой скромный и неопытный взгляд (чуть позже я слышал, как та же Рыкова жаловалась на комфорт – ей, видите ли, непривычно), здесь было очень уютно – в центре пара голубых кресел, а рядом журнальный столик, дальше комната делилась на несколько зон – сама спальня, в которой находилась мягкая кровать с таким же синим покрывалом, изящная тумбочка из светлого дерева, такой же платяной шкаф. Чуть в стороне от нее было нечто похожее на гостиную, которую дополняли вышеупомянутые кресла со столиком. Кроме них я заметил диван (не знаю, зачем он там), книжный шкаф (где даже были книги! Правда, я не рассмотрел какие именно, но время еще будет), ковер приятного белого цвета и пара иллюминаторов. Организаторы даже умудрились сделать так, чтобы тут работали электронные приборы, да еще и выдали нам полный комплект – а это огромные затраты, даже не считая этого корабля с мебелью, провизией и так далее. Ладно, об этом я тоже подумаю завтра. Потом я зашел к Софи, посмотреть, как она устроилась. Выйдя в зал, я заметил, что крики прекратились – девушки, да и парни заняли свои комнаты. По другую сторону от меня была комната Некоего Фредерика – как я понял, того тринадцатилетнего пацана, который о чем-то оживленно болтал с девчушкой, чуть постарше него. Мэри, кажется. Или Маргарет? Все-таки Маргарет, я думаю, исходя из того, что комнат с именем «Мэри» не было. Зато «Маргарет» была. Тактично постучав, я потянул на себя дверь. И тут я заметил, что табличка гласит не «Софи Леруа», а «Лилиан Леруа». Я решил спросить Софи об этом феномене. За дверью оказались апартаменты, точная копия моих. На одном из кресел сидела Софи, уткнувшись в какую-то книгу. Когда я вошёл, она подняла на меня голову и улыбнулась уголками губ.

—Лилиан? — Спросил я тогда. Она повела плечами:

—Родители назвали меня Софи. Точнее, София, на русский манер. Но, перед тем как они погибли…—девочка всхлипнула, — они собирались отвезти меня обратно, во Францию. И дали мне второе имя для Франции – Лилиан. Когда меня отвезли во Францию, правда, не мама с папой…—снова всхлип, — я и стала там Лилиан – Лили – Ли. И в документах мое первое имя - Лилиан. Поэтому, я и тут Лилиан, а не София.

Я хотел как-то успокоить девочку, но она покачала головой: «не надо». Тогда я осторожно спросил:

—А мне тебя как звать? Лилиан или София? Софи?

—Вообще, как хочешь. Во Франции я должна быть кем-то вроде: Лилиан-Софи Леруа. А в России – София-Лилиана Леруа. А, нет. Они сделали поправку: София-Лилия Леруа.

—Ладно, посмотрим, как тебя будут звать другие.

—Лилиан, скорее – они же не слышали, как я представлялась. Значит, будут звать Лили. Или Лилия.

—Лилия? Есть такое имя?

—Ну да. Русское, между прочим. Хотя не знаю. Но в России оно употребляется. Посмотри в Интернете чуть позже, хорошо?

—Ладно-ладно, — я поднял руки, улыбнувшись.

—А ты что приходил-то вообще? Неужели спросить по поводу имени? — в её глазах блеснула искорка веселья.

—Да так. Хотел посмотреть, как ты устроилась. Все ли хорошо.

—Спасибо, — она хитро улыбнулась, — ну, посмотрел?

—Да. Что ты читаешь?

—А, вот. Взяла какую-то, — она показала обложку: там было что-то написано, как я понял, на французском.

—Я не знаю французского! — воскликнул я. Она недоуменно на меня посмотрела:

—У тебя в комнате должен быть аппарат, который работает переводчиком почти для всех языков! — странно, я ничего такого не заметил:

—Да? Не видел. Сейчас посмотрю.

—Это «Пятнадцатилетний капитан» Жюль Верн, —перевела она мне на русский, пока я не ушел. Я хлопнул себя по лбу:

—А, читал. Ладно. Давай тогда, пока. Я к себе. Если что – приходи. Я думаю, мы скоро взлетим.

—Согласна. Где остальные?

—Когда заходил к тебе были у себя. Где-то, минут через сорок встретимся в зале. Ок?

—Хорошо. Пока, Николай.

—Ты же знаешь русский. Знаешь, что имена прекрасно сокращаются. Зови меня Коля. Или Ник.

—Я подумаю над твоим предложением, — она произнесла это с такой интонацией, что уже через несколько секунд мы смеялись.

На прощанье я кивнул и мягко закрыл дверь.

У себя в комнате я осмотрел приборы. Да, там была упаковка на которой было написано на наших четырех языках – «переводчик». Я разорвал пакет. Внутри оказалась маленькая коробочка. Насколько я понял, её надо надеть в ухо, как наушник. Я так и сделал. Потом нашел того же «Капитана» у меня в библиотеке. Да, читается легко. Не как на родном языке, конечно, но все же. Все слова понятны, говорить тоже довольно легко. Это раньше на французском я знал только несколько слов: «здравствуйте», «спасибо», «мой дорогой», «пожалуйста», да некоторые личные местоимения: «я», «ты/вы», «он/она», «они» и «мы». А сейчас – почти свободно. В оставшееся время я смотрел разные имена, похожие на Лилия, Лия и так далее. Вдруг раздался металлический голос:

—Участники эксперимента, девочки и мальчики, господа и дамы. Мы отправляемся через 5 минут.

Он повторил это и на других языках (русский, английский, французский и итальянский). Я вышел из комнаты. Как оказалось, не я один. Почти в одно и то же время раскрылись все восемь дверей. Не знаю, куда мы собирались. Просто, показалось, что это правильно. Я оглядел остальных. Все с переводчиками, некоторые (Софи, Фредерик, Маргарет) – испуганы, это заметно по глазам. Еще один паренек – тоже встревожен, но пытается это скрыть. А вот еще трое – Елена, Сандро и Стефания бодры и веселы. Да и я чувствовал какую-то напряженность, тревогу.

Сейчас я хочу попробовать передать, что я тогда чувствовал:

Снова металлический голос:

—До отправления осталась минута. Идет обратный отсчет. Пятьдесят девять…—как сильно бьется мое сердце. Мы смотрим друг на друга, — пятьдесят восемь…—единственное, что я хочу – это рвануться и убежать, — пятьдесят пять, — я смотрю на дверь. Она закрыта, дороги назад нет, — …пятьдесят… — ловлю на себе такой же взгляд Софи, взгляд загнанного зверя, — …сорок пять… — даже эта троица как-то испуганно оглядывает окружающих, — сорок… — мой пульс, наверное, как у пловца, только что проплывшего двести баттерфляем, — тридцать пять… — слышу шум снаружи, но сил подойти к окну уже нет, — тридцать… — хочу выломать иллюминатор и выбраться на волю, но не могу сдвинуться, — двадцать пять, — мои коленки трясутся, — двадцать… — чувствую пальцы Софи, сжавшиеся на моей руке, —девятнадцать… — каких-то двадцать секунд, и не факт, что мы потом вернемся, — восемнадцать… — появляется мысль, а надо ли мне вообще было сюда идти?! — семнадцать... — рука Софи ледяная, — шестнадцать… — слышу шум мотора, — пятнадцать… — гулкие удары, что это? — четырнадцать… — это мое сердце? Или стук моих и чужих зубов? —тринадцать…—склоняюсь к мысли, что это все зря,—двенадцать...—мы снова смотрим друг на друга,—одиннадцать…—наши глаза расширены в ужасе,—десять…—все в ступоре…—девять…—перед глазами летают звездочки,—восемь…—ощущение, что сердце сейчас выпрыгнет,—семь…—чувство, что обратно я уже не вернусь,—шесть…—сердце в районе горла,—пять…—понимаю, что пословица «сердце в пятки ушло от страха» неверна,—четыре…—на меня нападает истерический смех, но из горла не вылетает ни звука,—три,—на глаза выступили слезы,—два,—снова этот громкий звук,—один…—мои глаза закатываются, последнее, что я вижу - такое же шоковое состояние остальных, металлический голос объявляет,—ноль…

Нет, сознания я не терял. Когда мы взлетели, я почувствовал с одной стороны облегчение, с другой – еще больший приступ паники. На меня смотрели такие же безумные глаза остальных. София-Лилия смогла отцепить от моей руки свои пальцы – она ими вцепилась, как тисками – я потом довольно долго их разминал, чтобы туда поступала кровь.

—Ли, ты как? — я решил нарушить молчание, бывшее в корабле. Все словно отмерли – Маргарет взглянула на Фредерика и спросила, кто вообще хочет есть. Кстати, спросила отчего-то на русском, хотя она итальянка.

—Все хорошо, уже все нормально, ты не голоден? — так же спросила Софи.

—Поел бы.

—Вот и я «поела бы». Ладно, Маргарет хочет нас покормить, — это была правда. Итальянка открыла одну из дверей, которая, как оказалась, вела в кухню и столовую и стала шарить по ящикам в поисках еды.

—Маргоша, а Маргоша, посмотри-ка, ты у нас теперь повар? — кажется, этот Сандро посчитал свою шутку смешной и заливисто захохотал.

—Санди, не нужно, — кажется, «Маргоша» могла его успокоить.

—Ладно, предлагаю всем познакомиться, запомнить имена друг друга и так далее, раз уж нам вместе лететь, — подал голос Фредерик.

Все хоть как-то, но выразили свое согласие.

—Ладно, я первый, — после этого продолжил Фред, — меня зовут Фредерик Дюран. Для вас можно Фредди. Мне тринадцать, я француз. Люблю читать, хорошее чувство юмора, — на этих словах Сандро чуть покраснел, — весел, общителен, умен, а, главное, скромен.

Все улыбнулись.

—Хорошо, теперь я, — я решил продолжить, — Николай Голубев, Ник, шестнадцать, русский, — склонил голову в шутливом поклоне, — красивый, удачливый, умный, внимательный и.. веселый.

Мою эстафету приняла Софи. В это время мы все уже сели за стол и, придвинув к себе тарелки с котлетами, которые умудрилась так быстро приготовить Маргарет, слушали друг друга:

—Лилиан-Софи Леруа. Можно просто Лили или Ли. Француженка, одиннадцать лет, — она замолчала. Я хотел спросить взглядом «что с тобой?» но она уже кивнула Маргарет.

—Маргарет Мурильо, итальянка, можно Марго, четырнадцать лет, люблю читать, — Тут подхватила и Елена:

—Лена Вдовина, шестнадцать, русская. Красавица, умница и, вообще, ангелочек.

—Стефания Мэйсон, — это продолжила четвертая девушка, помладше Вдовиной, но старше Маргарет и, тем более, Софи, — можно Стефани или Стефа, пятнадцать лет, из Англии. Люблю музыку…—возможно, она хотела продолжить, но её перебил Сандро – парень с коричневыми волосами, светлее моих, но темнее Фреда, у которого волосы были русыми.

—Ладно, теперь, когда девчонки закончили, представлюсь я, — «Я» он выделил так, как будто он гораздо выше и лучше нас всех. Выше – в смысле, по статусу, — я Сандро Бьянки. Также, как и Маргоша итальянец, мне пятнадцать. Общительный, умный, — Фредерик хмыкнул,—веселый.

Теперь пришло время последнего члена экипажа нашего корабля – блондина, как я понял, англичанина. Вроде имя на «с» - Северин? Стефан? Себастьян? Не помню. Он встал, кивнул чему-то и начал говорить:

—Себастиан Эллиот. Мне шестнадцать. Англичанин.

Когда он замолчал, воцарилась тишина, которую нарушал, разве что, звук стука вилок и ложек о тарелки и, иногда, чавканье Сандро.

—Итак, когда мы все познакомились и поели, предлагаю распределить, кто что будет делать, хотя бы на первый месяц, — это снова начал я, когда мы уже расселись на диване отдохнуть после сытного… завтрака? Обеда? Ужина?.. приема пищи.

—Ну знаешь, ты хочешь, ты и делай! — вскинулась Лена.

—Ну знаешь, если ты хочешь жить в грязи и голодной, то пожалуйста! — подала голос София-Лилия.

—А почему это я должна жить в грязи и голодной? Мне и так хорошо, а все остальное сделаете вы. Вас много, а я одна, — снова Елена.

—Лен, послушай, каждый должен что-то делать, если мы не хотим тут превратиться в неких роботов, — попытался успокоить её я, говоря спокойным и мягким голосом, — что называется, труд сделал из обезьяны человека.

—Да неужели?! А я-то глупая, думала, что это обезьяна произошла от человека, а не наоборот! — съязвила Вдовина, — и я не «Лен», а Лена или Елена!

Вздохнув, я закатил глаза. Софи, увидев мои манипуляции хихикнула.

—А ты чё ржешь? — сразу же взъелась на неё девушка,—пришла тут, дура малолетняя!

Софи просто встала с дивана и молча ушла к себе. Поражаюсь её самообладанию.

—Елена, оставь Софи в покое, а? — и одновременно с моим прозвучал и голос Фреда:

—Вдовина, будь добра, следи за собой, а? — мы переглянулись, я встал с дивана и побежал за девочкой, а Фред остался сидеть, глядя на Рыкова недобрыми глазами. Я его понимаю, все де, Софи – француженка, а ещё и маленькая. Если бы она была из моей страны – я бы тоже её защищал.

Не знаю, что потом произошло там. Но могу рассказать, что я увидел, когда вошел к Софи.

Она сидела на кровати в позе лотоса, с закрытыми глазами, прислонившись к стене.

—Ну что ты? — спросил я её, подойдя поближе и присев на край кровати.

—Не будем об этом, — пробормотала Ли и вдруг, как ни в чем не бывало:

—Ты прочитал про имена на «лия»?

—Ну да, — я понял, что она решила переменить тему, — Лилия, Каталия – от имени Екатерина или Кейт…—мы довольно долго проговорили об этом, но, когда мы закончили, Софи уже более-менее пришла в себя, оживленно со мной споря и даже подпрыгивая на кровати. Я встал:

—Ладно, Лил, ты пришла в себя, тогда давай. Спать пора.

—Зови меня Софи. Или София, Соня. Как хочешь, в общем, но лучше производным от Софи. А спать? Ты издеваешься? Всего семь вечера!

—Софи, в принципе, как хочешь. Тебе принести что-нибудь поесть?

—Давай, если не сложно.

—А если сложно? — я улыбнулся.

—Тогда сама дойду, — она собиралась встать следом за мной, но я ее остановил, положив руку на плечо:

—Не надо, мне не сложно, я пошутил.

После описанных событий, как и в последующие несколько дней, у нас не происходило ничего интересного. Поэтому дальше я буду описывать день пятый после нашего «погружения». Этот день также не обещал ничего необычного: Фредерик и Марго опять что-то читали, сидя в своем уголке (пару дней назад они отгородили два кресла ширмой, поставив их рядом, а напротив – журнальный столик, и с тех пор часто сидели там, читая книги и тихо переговариваясь о своем), за это время я (как и Софи) с ними достаточно крепко сдружился, поэтому мы часто встревали в их дискуссии (они у них были почти постоянно, потому что несмотря на общие интересы у них было кардинально разное мнение обо всем на свете). Оставшиеся девочки, которые тоже были очень дружны (если это можно было назвать дружбой при их-то характерах), сидели на «главном» диване, вместе с Сандро, которому, насколько я понял, особенно близка была Лена и который почти все время проводил рядом с ней и её подругой. Если с их компанией и ребятами, которых я с уверенностей могу назвать моими друзьями, было все довольно понятно, то с Себастьяном ничего понятного не было: он крутился рядом с компанией Елена-Стефани-Сандро, но частью её не являлся. Да еще его кивки нам за завтраком, которые можно было смело расценивать как «Привет» или «Доброе утро». Что-то тут явно не так: вся их компания была настроена резко против нас и даже, если им было что-то от нас нужно, они просто, не глядя в нашу сторону высказывали свои пожелания, да еще, скорее, как приказ, а не как просьбу. Безо всяких «пожалуйста» и «спасибо». Сандро, если раньше он хотя бы с Маргарет нормально общался, теперь почти перестал. Ну как «нормально»? «Маргоша то, Маргоша сё» и еще эти постоянные насмешки, которые скорее как оскорбление, а не как дружеские подколки. Ну, бывают же дружеские шутки. А вот это скорее злое. Вернёмся к описанию этого дня:

Как говорилось ранее, в начале все было вполне обычно, но вдруг: «В данный момент вы приближаетесь к астероиду. Внимание, сейчас вы приближаетесь к астероиду»,—раздался тот самый металлический голос, что так безжалостно несколько дней назад отсчитывал секунды до взлета.

Все мы бросились к иллюминаторам. А когда наш корабль действительно поравнялся с этим небесным телом, нас довольно ощутимо качнуло в его сторону. Да, это не было бы прямо таким очень интересным событием, если бы до этого все дни, что мы летели, наш корабль не двигался бы плавно и аккуратно. Все это немного пугало. Рита чуть поежилась, Фредди непроизвольно взял её за руку, мы с Себастианом удивленно встретились глазами. Даже компания Лены и остальных после этого держались немного нервно, переговариваясь тише обычного. А Софи вообще находилась в глубоком эмоциональном шоке. Она вообще была слишком эмоциональной. Однако, тогда мы не придавали этому происшествию никакого значения. Но теперь я думаю, что оно было первым предвестником чего-то страшного. Так я думаю сейчас. Но тогда… прошло несколько обычных дней. Они стали неделей. Потом сложились в месяц. Но я, пожалуй, все же попробую вычленить из этого месяца самые интересные, если это можно так назвать, дни и опишу их. А то как-то странно, что я не описываю дни на космическом корабле, ведь раньше для меня даже мысль об этом была необыкновенной! А тут… сразу «ничего необычного!» Да тут все необычное, относительно того, что происходит на Земле. Так, на все эти мои дискуссии с самим собой особого внимания обращать не нужно, потому что они происходят почти каждый день из-за того, что диссонанс между мной и мной едва ли не сильнее, чем между Марго и Фредериком. Так, хватит углубляться в мои споры…

Зато теперь примерно понятно, как проходит день для меня. Это я снова пытаюсь поотлынивать (такого слова же нет, да?) от описания «обычного» дня здесь (который совсем необычный). Ну вот, теперь, как говорится, пришло время самоиронии… как же я устал от этих постоянных бесед с самим собой… Нет, это, конечно, приносит мне удовольствие, но, когда это вот происходит не постоянно. Все, хватит. Короче, наш стандартный день, это:

1. Подъем примерно в часов в восемь по нашей примерной синхронизации с Земным временем. (Про это я объясню как-нибудь в другой раз)

2. Завтрак (мы всё же договорились с тем, кто как «дежурит» и теперь каждый пытается приготовить что-нибудь съедобное, убраться и подобное в день своего дежурства)

3. Потом мы обычно разбредаемся по комнатам и либо во что-то играем, собираясь по группкам, либо валяемся на кроватях и расслабляемся, либо смотрим в окно, точнее, иллюминатор. В общем, отдыхаем «после сытного завтрака»

4. Затем идет обед, примерно часов через пять-шесть после завтрака.

5. Потом мы опять что-то делаем, на этот раз «после сытного (не всегда) обеда (это зависит от того, кто готовит)». А, кстати, мы нашли здесь нечто вроде тренажерного зала, поэтому мы иногда бегаем, хотя, с таким нестабильным питанием ожирение, например, нам не страшно.

6. Потом, как, в принципе, могло быть понятно, идет очередной перекус, нечто вроде полдника.

7. О, здесь уже что-то вроде традиции собираться после этого «полдника» всем вместе в главном зале и… хотя бы просто сидеть. (Ну, Марго и Фред, как уже, возможно, понятно, где-нибудь о чем-нибудь спорят (и, при этом, эти споры не мешают им отлично ладить), Себастиан сидит в кресле и думает или что-то пишет, компания Елены рассаживается на диванчике и, обычно, молчат или переругиваются, а мы с Софи просто тихонько переговариваемся обо всем на свете)

8. После этих посиделок обычно начинается ужин. А после ужина мы почти никогда долго не засиживаемся, а почти сразу отправляемся спать.

Ну вот, и так проходят все наши дни, недели пребывания здесь. Но вернемся к описанию событий, в поисках чего-нибудь «интересного»

Сначала, опять же не произошло абсолютно ничего интересного, странного и необычного. Ну кроме нескольких ссор компании СЕС (Сандро-Елена-Стефания) с Себастианом. Да, я уже говорил, что он и до этого держался несколько отдельно. А сейчас он как-то заперся в себе. Подолгу пропадал в своей комнате, предварительно там заперевшись. Ни с кем не общался. А потом, через несколько дней такого образа жизни, он вдруг, после ужина, который по нашему графику готовил Фред (я бы сказал, пытался готовить, потому что готовить он совсем не умеет… Ничего подобного! — это было написано другим почерком,— Я прекрасно готовлю!.. Ну хорошо, я готовлю не столь виртуозно, как Рит, но все же, лучше некоторых! Эй, Фред, это ты на меня намекаешь? Я-то точно лучше готовлю – это был прежний почерк Коли, — Вот у Софи спроси. Она подтвердит. Ну, знаешь, Коля, Софи… *тут был длинный росчерк, будто ручку насильно отбирали*. О, я наконец-то отобрал у этого слишком активного паразита свой дневник. Черт, он это прочитал, а теперь дуется…). В общем, после этого ужина, Себастиан подошел ко мне. Я не знаю, что он хотел сказать, потому что как только юноша открыл рот, чтобы заговорить, из его комнаты раздался писк и вдруг во всем корабле отключился свет. От неожиданности, мы, конечно, перепугались, но тут Себ, который все еще стоял рядом со мной, откуда-то достал фонарик и зажег его. Он направил его на свою дверь. Конечно, там уже никого и ничего не было, но мне показалось, что я заметил чью-то тень. А на следующий день у Себастиана состоялся серьёзный разговор с бандой СЕС.

Самое страшное было, пожалуй то, что я не мог никого подозревать. Точнее, мог, но под это попадали почти все…

Ну, если рассуждать логически, то этим условным «вредителем» я быть не мог. Условным, потому что нельзя было утверждать, что он именно вредил, а не приносил пользу. Но обратное тоже утверждать нельзя. Вернемся к нашим рассуждениям… а больше ничего утверждать было нельзя:

Возможно, это была банда СЕС, возможно, кто-то, например, она же, действовала в сговоре с Себастианом, ведь трудно представить, что человек будет носить с собой фонарик… если только это было не специально. Нет, ну, конечно, вряд ли это были Фред и Марго, потому что они в то время была на кухне (Марго помогала Фредерику убирать со стола) – и, по-моему, они не выходили оттуда, пока горел свет. Правда, я стоял спиной кухне и утверждать не могу. Но они не выглядят теми, кто мог бы что-то замыслить. Как, в общем-то и Софи: пока я знаю её, она очень мягкая и робкая. Да и вряд ли она заинтересована, чтобы мы не поговорили с Себастианом: она сама мне говорила, что, по её мнению он что-то знает и следовало бы у него спросить, что именно. Конечно, её могли шантажировать или угрожать, например, та же банда. Но я спрашивал у нее про это, не прямо, правда… но она ответила, что нет, не было такого.

Вернемся к банде СЕС: пожалуй, да, их натура такова, что они, в принципе, могли бы совершить что-то этакое. Например, сговориться с Себастианом. Но, в этом случае, пожалуй, не стоит говорить про Сандро. Не думаю, что он стал бы что-то планировать: действует он больше на эмоциях. Да т развлекается чем-то менее…мудреным. Да и он, все-таки, добрый, не смотря на некоторые его поступки. Он не будет делать подлости. Если, только это не была какая-то маска. Но не будем об этом, иначе все станет еще сложнее, чем есть теперь. Если рассматривать Лену и Стефани, то Стефани, по крайней мере, сейчас, не делает ничего, без Лены. Поэтому, вряд ли она одна бы на такое пошла. Вероятней, это либо Лена(что тоже маловероятно, так как Стефани везде таскается за ней. Хотя… если рядом был Сандро…), либо Лена и Стефани вместе. Ну и не нужно исключать из подозрения Себастиана.

М-да, подозревать кого-то явно можно. Но, пожалуй, это не отменяет того факта, что это довольно-таки жутко. Мало ли что взбредет этому «вредителю» дальше… Да и тем более, пока я не знаю причастность кого-то наверняка, приходится подозревать всех. Ну, или, в моем случае, почти всех. Вряд ли можно подозревать Марго и Софи… Почему я исключил из этого списка Фреда? Потому что из-за его активности, все возможно. Нет, он бы не стал делать что-то во вред. Но… ему могли внушить, что это пойдет на пользу.

Ладно, пока не будем углубляться в эти размышления. Вряд ли что-то произойдет завтра. Поэтому, поразмыслить можно и в другой раз. Например, завтра. Все-таки поздно уже.

А, кстати, это довольно интересно, так как в космосе, вообще-то, нет понятия день и ночь. Поэтому да, это было довольно затруднительно. Но за то время, что мы здесь, а это больше двух недель полета, у нас получилось выработать некий режим. Но об этом в другой раз, потому что завтра мне еще завтрак готовить, то есть вставать раньше обычного.

И так, прошло два дня: я был прав, говоря о том, что ничего не случилось. Потенциальному «вредителю» нужно было время подготовиться. Я бы с удовольствием еще здесь порассказал мои доводы на предыдущую тему, но Софи, видимо, заметила, что я чем-то обеспокоен и стала пытаться отвлечь меня от этого, хотя сама, кажется, была встревожена не меньше. За это я был ей, определенно, очень благодарен. Однако, к сожалению, её методика по отвлечению меня заполняла целый день. Поэтому свободного времени на размышления не остаётся. Например, сейчас уже поздний вечер. Ну, это если по меркам земного времени. Тут же мы просто так говорили, да и думали, потому что так было привычно. Я бы даже сказал, что по тому распорядку, как мы живем уже часа два ночи. А встаем мы примерно в семь-восемь. Ну, про это я уже говорил, когда пытался рассказать про наш распорядок дня.

Пожалуй, я опять стал переставать писать что-то о нашей жизни здесь. Не хочу повторяться, поэтому, лучше быстренько опишу несколько забавных и интересных ситуаций. Ну, во-первых, несколько дней назад Фредерик умудрился здесь потеряться. Да, я тоже удивлен, как он так смог. Просто после обеда он вышел из кухни, чтобы, как он выразился, проветриться. Да, он вышел. А потом пропал на два часа. Марго начала волноваться уже после двадцати минут его отсутствия, а прошло уже больше часа. Тогда мы с Софи и бедной, несчастной и волнующейся Маргарет, отправились на его поиски. Пожалуй, мы облазили все щели, обошли все углы и залезли во все дырки, чтобы найти мальчика. Но он будто эээ… пожалуй, «провалиться сквозь землю» здесь будет не очень уместно… но, в общем, он исчез, испарился. Тут уж испугались и мы с Софи. Встревоженные и обеспокоенные мы вернулись в зал, чтобы попробовать понять, куда Фред мог деться. Каково же было наше удивление, когда еще через полчаса он просто вышел из своей комнаты! Наши лица нужно было видеть! Мы тут ходим, ищем его, а он просто уснул. Нет, но как так? «Просто уснул?!» И как мы могли не подумать, что он может просто быть у себя? Как?!

Во-вторых… что-то я не могу вспомнить больше ничего такого достаточно интересного, что можно было бы внести в эту «рубрику». Ну, это дело поправимое: путешествие еще длинное, успеется. А, кстати, я тут недавно подумал, что я что-то уж совсем обленился, не читал ничего, не учился. И, в общем, я стал читать. И начал, наконец-то, вспоминать то удовольствие, которое всегда от чтения получал. Просто сейчас как-то сменилась атмосфера и я что-то забыл про чтение. Но не будем об этом.

Весь следующий месяц (или около того) Софи постоянно со мной болтала, веселилась, дурачилась, сочиняла всякие глупости, чтобы и сама отвлечься от происходящего, и меня отвлечь. Вот только последние несколько дней её стали мучить кошмары – она сама так сказала, когда я спросил, отчего у нее появились темные круги под глазами. Поэтому, хоть она и пыталась продолжать меня развлекать, но заметив, что она чуть не засыпает, я отправил Софи отдыхать, заверив, что я не буду переживать. И вот, за те несколько часов, что она спит, я успел убедиться, что Фредерик также не может быть злоумышленником. Просто он рассказал нам с Марго, почему оказался в приюте. Дело в том, что он сам ушел из дома. Да, возможно это глупо и безрассудно. Но мальчику тогда было лет десять. И он думал, что в приюте ему будет лучше. И, как он признался, так оно и было. Все потому, что он был четвертым ребёнком в семье. И у него были два старших брата и сестра. Фред рассказывал, что сестре тогда было шестнадцать, а мальчикам – тринадцать и двенадцать лет. И родители все время уделяли старшим – Беатрис, Тео и Лео. Да еще и постоянно сравнивали младшего с братьями и сестрой, обсуждали то, что Беатрис сильна в танцах и искусстве, Тео – очень хорошо разбирается в математике, программирование и тому подобном, а Лео – очень спортивный и имеет много наград в различных соревнованиях. У Фреда же наоборот, нет никаких талантов. (Хотя, я могу сказать, что это совсем не правда, потому что Фред очень артистичный, да и далеко не глупый.) Ну и мальчику это в итоге надоело. (Я почти уверен, что Фред придержал некоторые подробности.) В один прекрасный день он сбежал из дома. Даже не знаю, как он после всего этого, остался таким веселым и позитивным... Но, зато, в общем-то понятно, что Фред не стал бы совершать или замышлять что-то плохое целенаправленно. Да, я не исключаю варианта, что ему могли внушить, что это пойдет всем на благо, но, он далеко не глуп, и, вероятно, понял бы, если уж предложенное было совсем не в его моральных устоях.

А на следующий день после этого, когда я снова отправил Софи спать (она признала, что днем кошмары мучают её не так сильно), снова состоялся «выход» злоумышленника. И теперь я понял, что Лена тоже не причем. А все потому, что, когда это произошло, она, как и я, сидела на кухне. Она пыталась что-то готовить завтрак на следующий день, а я просто немного задержался, сидя за столом и читая книгу. Остальные уже разошлись по комнатам (это было после ужина, когда все уже предпочитали спать). Все было довольно спокойно и ничто не предвещало беды. Как вдруг… раздалась сигнализация и все вокруг замигало красным светом. Мы с Леной вскочили и успели открыть дверь, выбежав наружу. Судя по тому, что остальные, хоть из их комнат и доносились звуки, будто они дергают двери, выйти не могли, мы сделали это как раз вовремя – двери заблокировали. Снова погас свет. Лена в панике закричала. Я, усадив её в одно из кресел, подбежал к двери в комнату, которая, как я понял, скрывала кабину с искусственным интеллектом. Я подергал её, и она поддалась. Там тоже царила кромешная тьма. Я бросился вперед, к мигающим красным щитам, из которых доносились звуки сигнализации. Я нащупал какую-то кнопку, и мне, вроде бы, повезло – сигналка затихла. Однако, стало еще хуже – так как погас и красный свет, до этого хоть как-то озарявший помещение. Теперь же, видно не было ничего. Не зная, что делать и сильно рискуя, я, в отчаянии, попытался взять себя в руки. Вдруг сзади до меня что-то дотронулось. Это было ужасно! Темнота, тишина, страх… а тут еще и неожиданно кто-то или что-то движущееся, что касается меня. Меня чуть инфаркт не хватил! Но потом раздался звонкий девчачий крик и я, заикаясь, спросил: «Л-лена?». Да, это была она. Я спросил, почему она не осталась там. Последовал ответ: «Страшно». Я немного обрисовал ситуацию, а она ответила, что увидела темный силуэт, который возник из этой двери, за секунду до того, как прекратилась сигналка и, собственно, хоть какая-то подсветка. Ну, тогда она подумала, что это я, окликнула, но я не ответил. Тогда она пошла сюда. Конечно, по такой темноте идти было довольно трудно, но это лучше, чем остаться в помещении, где есть кто-то еще. Говорила она это совсем искренне, не думаю, что она настолько талантлива в театральном искусстве. Нет, так притворяться просто невозможно! Да и физически она просто не могла в этом участвовать. А Стефани она не настолько доверяет… В общем, стали мы думать, что делать. Лена поводила рукой по панели ручного управления. Ну, я думал, что это она. И вдруг сказала, что нащупала нечто, похожее на выключатель. Я нашел своей рукой её руку. Действительно. Это было похоже на выключатель. В раздумьях, мы простояли еще некоторое время. Потом она спросила, что мы будем делать. Я пожал плечами. Когда сообразил, что, вообще-то вокруг темно, негромко пробурчал что-то вроде «не знаю». Она предложила рискнуть, потому что, по её словам, иначе мы простоим тут еще очень долго. Я снова пожал плечами. Потом покачал головой. А потом согласился. Глубоко вздохнув, я спросил, не хочет ли Лена нажать на эту кнопку. Она ответила, что не хочет закончить жизнь самоубийством. Я грустно рассмеялся, и предложил нажать вместе. Потому что так получится, что мы убили друг друга. В ответ она пессимистично заметила, что тогда это просто будет двойное самоубийство. Но нажать вместе согласилась. Я сосчитал до трех, и на счет три, мы надавили на кнопку. Это был, практически, самый ужасный момент в моей жизни. Но вдруг зажегся свет. И, судя по характерному звуку, разблокировались двери. По движению её рук, мне на миг показалось, что она на-радостях хочет меня обнять. Но потом, она, кажется, одумалась и руки опустились. Хотя, признаться, у меня было похожее чувство. Мы глубоко выдохнули и расслабились. И вышли в гостиную, где уже собрались ребята.

Как оказалось, это было ошибкой. Они решили, что во всем виноваты мы с Леной. М-да… ну, понятно, зачем это злоумышленнику. Но вот остальные… им нет никакого дела до того, чтобы свалить всю вину на нас. А, хотя… да, возможно, для них польза тоже есть. Все-таки, проще свалить все на кого-то, чем совсем не знать, кто виноват. Я их не виню. Но Вдовина, похоже, настроена иначе. Когда ей высказали свои претензии, она, сначала, набрала воздух, чтобы, видимо, начать свою гневную тираду, но она посмотрела на меня. Я на нее. Я покачал головой. Она сделала неопределённое движение головой по направлению к своей двери. Я пожал плечами, и она молча удалилась к себе. Другие, кажется, не заметили нашего безмолвного диалога и продолжали обсуждать происшествие. Я встал немного в отдалении и пытался наблюдать за ними. Чтобы понять, кто из них лжет. Но нет, что странно, все были в совершенно искреннем непонимании. Но, с другой стороны, я почти уверен, что здесь, на корабле больше никого не было! Все становится слишком запутано!

Перед сном я сначала зашел к Лене, где мы поделились друг с другом впечатлениями о сегодняшнем происшествии, а потом пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Точнее, я ушел к себе. Короче, мы объявили перемирие. А на утро ко мне пришли Софи, Фред и Марго и признали, что были неправы, обвиняя меня. Я пожал плечами. Я и так знал, что они невиновны. Что уж тут…

Мы снова смирно зажили душа в душу. Но к нашей компании все чаще прибивалась Лена, поскольку я поделился с ней своими подозрениями о причастности Стефани. Сначала она не очень в это верила, скидывая вину то на Фреда или Марго, то на Софи. А потом подумала и поняла, что больше некому. Разве что в этом мог быть замешан Себастиан… Но от мысли подозревать его пришлось отказаться и мне, потому что Ленка рассказала, почему он так настойчиво пытался со мной поговорить. Оказывается, его просто интересовала одна идея… о том, что глаза – действительно зеркало души. Поэтому, он сначала, как он признался Лене, крутился вокруг неё, анализируя свое представление о человеке и его поступки, а потом стал интересоваться мной. Почему он признался именно Лене? Да потому, что он удивился несоответствию её глаз с поведением. Дело в том, что Лена привыкла так себя вести в приюте. Кстати, я немного отступлю от дела, но из всех нас только Себастиан здесь не приютский. Так вот, Лена привыкла так себя вести. Она просто не знала, что можно вести себя как-то по-другому: в приюте она с малых лет, а попался ей такой, где условия были далеко не самые лучшие. Но, после попадания сюда, а, особенно, после нашего совместного «приключения», она увидела поведение окружающих, проанализировала и пришла к некоторым выводам, что пора меняться. Но, в общем, её изменения пошли на благо не только ей, но и окружающим. Мы перестали так часто ссориться как раньше, потому что Себастиан, по большей части, так и был один, несмотря на то, что я пересказал слова Лены ребятам. Да, мы с ним тоже помирились (скорее, это нельзя так назвать, потому что мы и не ругались), но он не спешил к нам присоединяться. Юноша все также пропадал у себя в комнате, задумчиво сидел глядя в одну точку и так далее… Но, однако, к нему все чаще подбиралась Софи; или Марго с Фредом утаскивали что-то обсуждать. Или, иногда, к нему подсаживался я и мы просто о чем-то разговаривали. В общем, мы пытались как-то разговорить Себастиана. А, теперь о том, что мы все перестали ссориться. Стефани вообще неконфликтный человек, поэтому, на конфликты не очень нарывалась, хотя и часто смотрела на всех нас злым взглядом. А Сандро… он понял, что остался в меньшинстве и, хотя не спешил мириться, но издеваться над всеми почти перестал. Почти. Но все еще довольно часто он вполне мог над кем-то пошутить.

Да еще так, что смешно не было. Но, так как главная заводила их компании, Лена, изменила свой взгляд на поведение (назовем это так), то и все конфликты, которые часто устраивала она сошли на ней. Это довольно сильно поспособствовало развитию «мира и согласия» на нашем корабле. Это было довольно приятно, потому что обстановка смягчилась и перестала быть такой давящей. Другое дело, что все также, никто не мог знать, кто виноват в этих происшествиях, которые могли печально закончиться. В общем, пока все было вполне нормально. Кстати, новых происшествий пока не было. Наверное, ко всеобщему (почти) счастью. Будем надеяться, что до нашего возвращения все еще ничего не произойдет.

Пока ничего не происходит, я подумал, что нужно бы отразить здесь хоть часть той красоты, что мы ежедневно видим в иллюминаторах. Все дело в том, что сначала, когда мы были еще недалеко от Земли, было действительно потрясающе видеть нашу планету со стороны: шар, преимущественно синий-зеленый, покрытый белыми пятнами облаков. Трудно было поверить, что это происходит в реальности. Но тогда, почти сразу как я пришел в себя после отлета, произошло…назовем это так: первое покушение на наши жизни происшествие. И мне было уже не до описаний, так называемой, природы. Потом же я как-то не подумал, что это так важно. Но сейчас… я, честно, не знаю, что изменилось. Лежу на кровати и просто не понимаю, почему и насколько я изменился во время этого эксперимента в сравнении с тем мной, когда я был просто обычным подростком из приюта. Наверное, как и все остальные. Все мы сильно изменились с того времени. Возможно, на это повлияла наша изоляция от всего мира. Возможно – непривычная обстановка. А, возможно, что нас всех просто хотят уничтожить. Так, не будем об этом. У меня сегодня какое-то мрачно-лирическое настроение. Надо подумать о чем-то другом.

Стало темно. Опять. Снова послышались чьи-то шаги…. Ну почему, почему в это время и в этом месте всегда оказываюсь я? Почему я сразу не пошел спать? Но вот стало темно. Я почувствовал, как мой переводчик, с которым я давно не расставался запищал и, кажется, отключился. Я попробовал вспомнить какие-то французские слова. Нет, ну, отдельные слова я помнил, но построить их в одно предложение было как-то сложновато. Я почувствовал ветер, холодный ветер. По коже пробежали мурашки. И я вынырнул из своих мыслей. Кто-то шагал в отдалении. Я уже знал, где окажется злоумышленник. И я пошел за ним. Или за ней. Что вероятнее. Я все еще считаю, что это Стефани. Я побрел к входу в то помещение, кое-как держась руками за стены. Снова блокировка дверей и так далее. Вдруг металлический голос.