Заходи, будет интересно

Рух читал, лежа на своей узкой кровати, когда в окно тюкнуло сообщение.

Зак? Уже вернулся?

Взгляд за стекло ничего не дал, друг не выглядывал из форточки в доме наискосок, только послание болталось на леске. Грифон поднял шпингалет и открыл раму, чтобы снять маленькую тележку с запиской. Погрузив руку в прохладный пасмурный день, Рух достал бумажку.

«Заходи, будет интересно».

Что за интриги? Почему бы не зайти самому? Или ему переломали дома ноги, чтобы не убежал от семейного дела – торговли? Или привез какое-то сокровище, которым хочет похвастаться, но не может пронести его мимо домашних?

Рух сбежал по лестнице на первый этаж и влез в сандалии. Ну и что, что не по погоде? Идти пять шагов!

Он пересек дорогу, прошел по дорожке до крыльца и открыл незапертую дверь, стараясь не потревожить сторожевых змей под домом, что жили у львиного семейства вместо кошек. Судя по пустой полке, куда Рух поставил сандалии, почти никого не было дома, что показалось странным. Ну и ладно, отец Зака – фелин занятой, может сразу по возвращению повел всех смотреть на привезенные товары. Предприниматели – народ своеобразный.

Сколько Зак и Рух ни были друг у друга в гостях, а Руху все равно было немного неловко идти по чужому дому без сопровождения или одобрения старших. Как будто бы зашёл без спроса. Или можешь случайно увидеть лишнее. Например, сестру Зака, Сару. Не то чтобы она была невыносима, но в силу возраста и наследственности ее поведение и интересы были сейчас не самыми милыми. И если Заккори общался с девушками во время поездок в другие города, то об общении с парнями ей оставалось только мечтать. Мать следила за ней, а отцу хватало лишь взгляда, чтобы отпугнуть потенциальных ухажеров. Подобная несправедливость мира могла бы загладиться, не дели они с Заком одну комнату на двоих…

- Привет, Сара, - Рух махнул рукой молодой львичке, и та улыбнулась в ответ, - красивое платье. Зак наверху?

- Спасибо, Штерн. Да, проходи… - она кивнула на лестницу.

Покачивая хвостом и мягко ступая лапами по деревянным ступеням, грифон поднялся по лестнице и подошел к приоткрытой двери. Раскрывая ее на ходу и обращаясь в левый угол, Рух произнес:

- Мог бы и навстречу выйти!.. – Зака не было. Грифон осекся и оглянулся.

Зашедшая следом Сара с улыбкой закрыла дверь и, навалившись на нее спиной, вытащила ключ.

Рух приподнял бровь.

- Мне уже стало интересно.

- Как и обещала.

Грифон наклонил голову вбок, уши торчком.

- И давно ты пишешь его почерком?

- Зак с отцом в отъезде, мама с бабушкой и дедом не вернутся до вечера. Мы одни, располагайся.

Грифон нахмурился:

- Я лучше пойду, если тебя это не обидит. Пожалуйста, не пользуйся нашей с Заком почтой или хотя бы подписывай записки.

- А ты бы пришел иначе?

- В гости – нет. Если хочешь поболтать, можем пойти погулять, дождя не предвидится.

Происходящее напрягало грифона. Иногда он ловил странные взгляды Сары, но полагал это просто глупыми девчачьими играми, а не чем-то серьезным.

Маленькая рука бросила ключ в форточку, и тот исчез в траве под окном прежде, чем Рух успел дернуться. Да он и не пытался.

- Не нужно быть предвзятым ко мне. Почему ты такой хмурый? Симпатичному парню не идет быть холодным и хмурым, так рождается одиночество. А смотреть на одинокого симпатичного парня свободной красивой девушке больно.

Рух сдержался и не поперхнулся от «свободной красивой девушки». Да, внешняя разница между грифоном и фелином только лишь в голове и руках, так что оценить красоту тела он мог, когда Сара со слегка переигранной грацией потянулась, прильнув лопатками к двери, и, лукаво улыбаясь, стала приближаться.

Невысокая, едва по плечо, миниатюрная, со светлой шерсткой, она выделялась на фоне рыже-черной шерсти Рухгерта и выглядела почти изящно в своем платье до щиколоток. Если бы не лишняя, еще детская пухловатость, и недостаточно осознанное выражение лица, по меркам Руха она была бы даже привлекательна. Если не смотреть на лицо, то уже была. Однако игнорировать лицо грифон не умел, хоть обычно и смотрел больше на нос или клюв собеседника.

- Нам есть чем поделиться друг с другом, Штерн.

Мягкая, слегка робкая улыбка и дрожащий взгляд. Горячая ладошка легла на рубашку, ловкие пальцы устремились под пуговицы. Маленькие ушки смущенно прижались на миг, а в глазах разгорелся огонь.

Рух шагнул назад, отстраняя Сару рукой, но та лишь перехватила его кисть и, тихо урча, прижала к своей щеке. Грифон отдернул руку, словно обжегся, и отступил еще.

- Тебе не нравится мое гостеприимство, Рух?

- За него можно вызвать на мензуру или устроить бугурт, если наберется разозлённых. Я и Зак против тебя и твоих манер, а? Открой дверь.

- Ключа нет. У меня есть второй, и я с радостью тебе его отдам…

- Если?

Сара расплылась в улыбке:

- Если не будешь противиться судьбе, Рух. Не будь таким вредным, прояви свою суть. Разве я много прошу? Или тебе неприятно? Ты же не хочешь обидеть девушку?

Грифон потихоньку закипал. Проявить суть, значит? Изобрести телепортацию за пять секунд? А кто будет чинить выбитое окно и зашивать его шкуру?

- Может быть, ты хочешь вот так? - Львичка выпустила когти и снова двинулась на него, скалясь и покачивая хвостом. Рух сделал еще шаг назад и задел ногой кровать друга.

- Сара, я не ит, чтобы безответно терпеть твою придурь, - голосом Руха можно было тушить огонь и поджигать лёд.

- Хочешь, чтобы я закричала? Большой лоб ввалился в комнату к юной девушке, запер дверь и был пойман соседями. Так себе история? Или ты можешь сделать то, что они могли бы подозревать, и никто не узнает. Я не прошу дорогих подарков, только твоего внимания и нежности. Мы можем больше общаться, радовать друг друга. Я могу делать то, что не может ни одна грифонесса.

- Быть такой непробиваемой? - проклёкотал Рух, теряя самообладание.

Львичка зарычала и кинулась на грифона, стремясь повалить на кровать. Но тот увернулся, подставил подножку и воткнул Сару мордой в подушки, заломив ей руку и сев сверху.

- Хочешь меня наказать, Рух? – с придыханием спросила она. Её хвост согнулся кольцом, задрав платье, и пощекотал спину грифона.

Рух наклонился к самому ее уху и провел по нему клювом.

- Тебе не понравится как.

- А если я закричу?

- А если я закрою твою голову подушкой, или, - тут он погладил ее по щеке и сжал морду рукой, - просто не дам тебе шуметь?

Сара дернулась, пытаясь высвободиться, но ее силы не хватило, чтобы сбросить тощего грифона. Заломленная рука болью отдалась в плече.

- Отпусти, мне больно, - выдавила она сквозь зубы.

- Ключ.

-…

- Фу, как не вежливо. Где же твое радушие и гостеприимство?

- Делай что собирался! Ну?!

На ее глазах навернулись слезы. Рух содрогнулся от отвращения, но не ослабил хватку.

- Не могу, так как дверь закрыта, а ты больше хочешь навредить мне за неисполнение твоих желаний, чем отпустить с миром. И раз так, давай может быть, поговорим, если ты для этого достаточно взрослая?

Юная львица дернулась еще несколько раз, ущипнула желтую ладонь зубами, прокричалась в подушку и зарыдала.

- Что я тебе сделала? – выдавила она сквозь слезы.

- Обманула, заперла, относишься ко мне как к вещи, а не человеку, хочешь внести раздор в мою дружбу с лучшим другом. Продолжать?

Дернувшись еще раз, Сара лягнула Руха по спине.

- Значит продолжать. Маленькая, еще не ставшая красивой распираемая изнутри гормонами и эгоистичными желаниями львица, следи за своим поведением. Взрослые забавы для тех, кто умеет быть взрослым, знает, что такое ответственность на деле, но в первую очередь умеет любить и уважать другого. Не доросла до этого? Еще дорастёшь. Всё в твоих руках. Общайся с другими, учись ладить с людьми, веди себя как порядочная девушка. Мешает похоть? Всё в твоих руках, они помогут снять напряжение.

- Уж ты себе в этом не отказываешь! – прошипела она, - это легко, когда живешь в комнате один. У фелинов отличное ночное зрение, Штерн, а ты так добр ко мне и не закрываешь иногда штору.

- Один-один, Сара, - Рух смутился и разжал хватку.

- Ты же от плеч как фелин, но даже лучше, от тебя не забеременеть. А я почти как грифон. Я же вижу, как вы засматриваетесь на кошечек. Так почему бы не ходить друг к другу в гости, птичья твоя башка? Нет, он весь такой скромный и правильный, не интересуется ничем кроме своих дурацких книжек. Хочешь быть бобылем, как твой дядя Эвор, так и не познав удовольствий? Волшебник…

Сара уткнулась мордой в подушку и продолжила плакать, не пытаясь располосовать грифона. Рух слез с нее, присел рядом на краю кровати и вздохнул. Он что, морально был младше нее, что никогда не думал в таком ключе всерьез? Всю свою жизнь он не смотрел на окружающих, кто с кем ходит парой, ему это было безынтересно, и даже несколько неудобно знать. И тут на тебе, грифоны засматриваются на фелинов. И что самое главное, некоторые вещи в памяти приобрели совершенно не тот милый оттенок, который у них был.

Рух помотал головой, вздохнул и наклонился к Саре, обняв её за плечи. Горячая спина её была еще тоньше, чем его грудь, и внезапно грифон ощутил себя большим и сильным по сравнению с хрупкой девушкой. И её слова, её, в общем-то, разумное и взвешенное предложение, которое словно было рассчитано на любящего всё обдумать грифона. Если бы не подача…

«Ох, Сара, лучше бы ты была злой и меркантильной, и делала это только из желания заманить в ловушку с дальнейшим шантажом» - подумал Рухгерт, но злая, недоверчивая мысль не встретила поддержки во вздрагивающих фелиньих плечах.

Нет, понять – не значит согласиться. В пернатой голове проскочило ещё несколько мыслей, слишком коротких, чтобы быть оформленными в слова, и слишком разных. Обрывки спора, укушенная рука, задетая гордость, и необходимость выбраться придали достаточно сил, чтобы сказать:

- Главная проблема в твоей семье – это презрение к ручному труду. Соблюдение «приличий» и отрицание всего остального.

Львица отвернулась к стене, демонстративно не слушая. Рух продолжил сквозь всхлипывания, поглаживая ее по голове:

- И я не о том, что Заку запрещают быть механиком, хотя и это тоже. Люди вокруг тебя либо ладят с другими и получают желаемое миром, либо совершенствуются, чтобы ладить друг с другом, беря силы в своих неосуществленных желаниях. Но ты решила действовать так же вероломно, как твой отец – ставить других перед фактом, диктовать волю. А у самой не получается, кишка тонка. Маленькая, наивная девушка, не способная совладать с собой.

- Почему брату можно, а мне нельзя? – повернула она свое зарёванное лицо.

- Потому что у вас такая культура, принесенная из родного мира, вы не признаете некоторых вещей, но лицемерно делаете другие. Заку удается общаться с другими девушками, потому что в дальних поездках твой отец слишком занят своими знакомствами, чтобы следить за сыном. Потому что твои родители не видят в тебе взрослую и самостоятельную львицу, которая может о себе позаботится. Потому что ты для них еще ребенок и они будут всеми силами сохранять этот твой статус, хочешь ты того или нет. Потому что Зак попадает со своими хотелками в неприятности, и по вашим традициям не сможет однажды выкрутится. А ты по той же традиции должна будешь найти себе хорошую партию и выйти за состояние и удобного твоим родителям фелина. И твое желание, как и желание твоего брата, здесь не будет учитываться – у вас благо семьи выше, чем благо каждого члена семьи.

Сара сжалась в комок мокрой шерсти. Ничего в этом мире не ранит так больно, как правда.

Рух гладил ее спину и голову, пока та не успокоилась. И продолжал поглаживать, когда она повернулась к нему и подняла опухшие глаза. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла. Открыла вновь, прижала уши, отвела взгляд. Закрыла глаза и прижалась лбом к его плечу.

- Я могу надеяться, что не сегодня, но в другой раз ты согласишься?

- Я могу надеяться, что ты изменишься?

- Чудовище. Ты так спокойно и безжалостно говоришь, не помогая мне выйти из этого всего.

Рух задержал руку на ее затылке, массируя его пальцами, почесывая за ушами.

- Прости, Сара. Я не хочу играть по твоим правилам и не люблю, когда меня используют. Это не поможет тебе и в итоге не понравится мне. И я не решу твоих проблем, которые не под силу даже Заку. Тут ты сама должна будешь собрать волю в кулак и делать что-то со своей жизнью.

- Я просила у тебя самую малость, которую ты отказался дать, да еще и наговорил мне… я так предвкушала этот день…

Сара всхлипнула, ударила Руха в живот и соскочила на пол. Достала второй ключ у себя из-под матраса и рывком открыла дверь.

- Уходи, - крикнула она грифону, и рухнула к себе на кровать, не дождавшись реакции.

 

За её спиной раздались осторожные шаги, и мягко закрылась дверь.

 

Девушка затаила дыхание, чтобы уловить, где раздастся следующий шаг.

 

 

Рух вернулся домой в сумерках. Ноги промерзли в сандалиях так, что он не чувствовал их до колен.

- Был на стадионе? – спросил его отец, стоя на кухне с кружкой чая.

- Да, гулял, бегал, размышлял.

- О чем?

- О том, что есть правильно: давать людям то, что они просят, то, чего хотят, или то, что им нужно.

-Правильно? Это относительное понятие, Рух. Правильным может быть только то, что соответствует цели. Какую цель ты себе ставил?

- Как ты и учил, пап, в долгосрочную перспективу. Плохо сейчас – хорошо потом.

- По тебе видно, что потом должно быть очень здорово. Если ты не напортачил.

- Если я не напортачил…

Отец похлопал Рухгерта по плечу:

- Не мучай себя тем, что не можешь исправить. Можешь – исправь. Не можешь – не печалься. Будущее покажет.

 

 

Перед тем, как задернуть в комнате шторы и лечь спать, Рух посмотрел на дом по соседству. В окне горел свет, и, судя по тени на стене, Сара лежала на кровати и что-то писала при настольной лампе.

Вздохнув, грифон залез под одеяло, поджав замерзшие лапы. Мир вокруг с каждым днем становился все сложнее.