Передовики капиталистического труда

В СССР к делу подошли с размахом и организованно. ЦК ВЛКСМ совместно с Министерством культуры и ВЦСПС было принято решение сначала обкатать идею фестиваля внутри СССР. Для чего запустили бета-версию проекта под названием «Всесоюзный фестиваль советской молодёжи». Он был разделён на огромное количество локальных фестивальчиков – районных, областных, краевых, республиканских. Даже беглый взгляд на газеты тех времён показывает, что критерии отбора были приведены к некоему стандарту. «Это будут лучшие из лучших молодых людей, которые завоюют право быть на фестивале, прежде всего, трудовыми подвигами, успешной учёбой». Примеров хватает. И они таковы, что предвзятый наблюдатель найдёт здесь только повод для издёвки: «Ну конечно, сплошное «слава труду». Сплошная скука!»

В то, что та же самая «скука» царила и за океаном, поверить трудно. Тем не менее, это так. Вот фрагмент из книги мемуаров под названием «Действуй!» Автор - известный некогда американский политический деятель Джерри Рубин: «Джерри, тебе есть, что предложить обществу, - сказала моя тётя Сэди, подливая цыплячий суп. - Я в твои годы тоже была радикалкой. Нас пригласили в Советский Союз… И кого же отправили, чтобы представлять Америку? Я тебе скажу, кого. Отправили нас, реалистов. Чистых и опрятных. Тех, кто много и честно работал. Тех, кто много читал и учился…»

Конкретики в виде килограммов и кубометров здесь нет, но можно видеть - американская система отбора в точности соответствовала советской. Другое дело, что материальных следов наша оставила больше. И они явно красивее. Стоит вспомнить хотя бы отраду нынешних коллекционеров - значки региональных фестивалей, которыми награждали отличившихся. Между прочим, они ценились западными делегатами весьма высоко – их действительно могли обменять на джинсы.

Нищета красоты или красота нищеты?

Вопрос о красоте и притягательности фестивальной Москвы – один из самых болезненных. У нас до сих пор педалируют легенду о «сером нищем совке». Находятся, впрочем, и те, кто по-иезуитски жалеет тогдашний СССР: «Чего же вы хотите? Послевоенная разруха, недавно отменили карточки…»

Фокус здесь в том, что основной задачей советской принимающей стороны как раз было показать, что с восстановлением народного хозяйства страна уже отлично справилась. Причём это не было показухой или пустопорожним хвастовством. К слову, карточная система у нас исчезла за 10 лет до фестиваля, в 1947 г. А вот в Англии карточки на сахар и сладости отменили только в 1953 г., на мясо – в 1954 г. И не повсеместно - кое-где они продолжали бытовать ещё и в год фестиваля.

Что же касается красоты собственно фестивального действа, то здесь лучше цитировать: «Одна за другой подходят машины - нет, не машины, какие-то чудесные колесницы, расцвеченные щедрой фантазией художников. Многоликий цветной поток втягивается в чашу стадиона и разливается по трибунам. Взвивается флаг - и сотни белых птиц едва не закрывают небо. После голубиного парада присутствующие на стадионе смотрят грандиозную танцевальную сюиту на темы народных танцев разных стран мира» (журнал «Огонёк», статья «1957 – год фестивальный»).

В СССР умели и любили проводить грандиозные праздники и шествия. На Западе тоже было нечто подобное – карнавалы и уличные праздники, вроде Дня святого Патрика, там проводят ежегодно. Но только у нас это умение было доведено до немыслимого совершенства ещё в тридцатые годы. И плавно перешло в пятидесятые. Так что «сделать красиво» мы могли на зависть всему миру.

Кто кого переиграл?

Принято считать, что в 1957 г. руководство СССР, разрешив проведение фестиваля в Москве, вроде бы сделало шаг навстречу Западу, отказалось от идеологического давления и поступилось частью коммунистических принципов. Но, заигравшись в демократию, вожди якобы проморгали важную вещь – влияние Запада оказалось настолько сильным, что подорвало у советских людей веру в то, что они живут в самой лучшей стране.

Самое интересное состоит в том, что в течение где-то полутора десятков лет после фестиваля дела обстояли ровно наоборот. То, что произошло в Москве летом 1957 г. очень серьёзно аукнулось именно что на Западе. Тамошняя молодёжь, и без того симпатизировавшая СССР, начала стремительно леветь. Вот как об этом говорит писатель Александр Кабаков, очевидец событий: «Примерно через одиннадцать лет управляемая из Москвы молодежная левизна обернется неуправляемыми молодежными бунтами. Обдурить молодость нашим агентам не удалось, заполыхали парижские баррикады, вспыхнул пражский самосожженец – а начиналось все невинно, и мы, открыв рты, слушали на московской площади «Джаз римских адвокатов». Что не джаз, не адвокатов и, вероятно, не римских, тоже поняли позже, а пока – фестиваль! «Дети разных народов, мы мечтою о мире живем».

Насчёт того – удалось «обдурить» западную молодёжь, или нет – вопрос спорный. Из Америки это выглядело иначе. В свидетели опять придётся призвать Джерри Рубина – одного из тех, кто стоял во главе американских молодёжных бунтов в 1968 г. Причём до того лихо, что подавить восстание в университете Беркли смогла лишь Национальная гвардия США. А начиналось всё действительно невинно:

«Моё знакомство с коммунизмом повлекла за собой семейная интрига. В каждой семье есть паршивая овца. В моей ею была тётя Сэди из Нью-Йорка. «Она ездила в Советский Союз», - сплетничали родственники. Когда я был маленьким, мы часто навещали её. И она шептала мне на ухо: «Капиталистам нужна безработица, чтобы мало платить сотрудникам».

Если СССР действительно стремился показать преимущество социалистического образа жизни, то это ему, в общем и целом, удалось. И удалось красиво. Быть левым и сочувствовать Советскому Союзу стало модным. Те, кто стал участником или просто очевидцем фестиваля, об этом думали меньше всего. Красота, радость, молодость, свобода во всех её проявлениях – вот что занимало простого человека в те две недели. О том, как Москва поддерживала это настроение, можно вспомнить в следующий раз.

Шествие

Проезд грузовиков с делегациями с севера Москвы по тогдашней Мещанской улице (фестиваль дал ей новое название – Проспект Мира) до Садового кольца, а оттуда – по Фрунзенской набережной до Центрального стадиона имени В. И. Ленина в Лужниках, стал настоящим карнавалом. Перед ним меркнет любой в Рио-де-Жанейро. Конечно, не по степени зрелищности, а по накалу эмоций и силе впечатления.

Шествие начинали мотоциклисты: вместо коляски была приварена высокая конструкция с закреплёнными на ней флагами. К флагам прилагались либо пара девушек в коротеньких плиссе, либо юноша-атлет.

Далее следовали раскрашенные в цвета лепестков фестивальной ромашки (они символизировали континенты) бортовые грузовики – ГАЗ-51А, ЗИЛ-150 и тягач ЗИЛ-121. На каждом автомобиле – рисунки с символами государств, а в кузовах – радостные иностранцы, многие в национальных костюмах, с флагами, а некоторые и с музыкальными инструментами. Чтобы посмотреть на них, москвичи выстроились вдоль всей трассы. Впрочем, и иностранцам было интересно увидеть настоящих, живых «советских».

Сначала кавалькаду от людей отделяло оцепление милиции, но вот кто-то выбежал к грузовику подарить цветы, а за ним – ещё, ещё и ещё… А потом людская река хлынула на проезжую часть, буквально «задушив в объятьях» процессию с «фестивальщиками». Машины вынуждены были снизить скорость до минимума: москвичи получили возможность приветствовать иностранные делегации «по-нашему, по-советски» - как встречали фронтовиков с войны. Открытие фестиваля пришлось задержать на несколько часов.

Голуби

Поскольку одним из символов фестиваля стал голубь мира с оливковой ветвью в клюве, придуманный Пабло Пикассо, в столице решили срочно развести белых голубей, чтобы выпустить их на церемонии открытия. Надо понимать, что после войны этой птицы в столице совсем не было: не то всех съели в голодные годы, не то голуби сами мигрировали в поисках прокорма.

Заниматься «голубиным вопросом» поручили Владлену Кривошееву, инструктору орготдела Московского горкома комсомола. Под его руководством за два года в Москве появилось примерно сорок тысяч белых почтовых голубей. Количество голубятен в городе выросло в сотни раз, «голубиную разнарядку» спустили всем более или менее крупным предприятиям. Москва не должна была повторить печальный опыт Варшавы, столицы предыдущего фестиваля, где голуби, когда тех выпустили из клетки, не полетели, а вальяжно разошлись по стадиону, мешая шествию. Отечественные «символы мира» были тренированными и не посрамили честь страны..

С тех пор с голубями в столице дефицита не было никогда.

Безопасность

Фестиваль стал, вероятно, самым безопасным массовым мероприятием в истории человечества. Даже авторитетные представители столичного криминала того времени договорились «по понятиям»: не грабить и не нападать на «своих» и приезжих. Они сами следили за тем, чтобы в Москве в эти дни не было заезжих «гастролёров». Возможно, опасались, что преступления, совершенные во время фестиваля, признают политическими, и наказание за них будет соответствующим.

3. Фестивальная ромашка – символ Всемирного фестиваля молодежи и студентов

История о том, как расцветала фестивальная ромашка – символ Всемирного фестиваля молодежи и студентов.

Интервью с Любовью Борисовой, дочерью Константина Михайловича Кузгинова – московского художника, автора эмблемы Всемирного фестиваля молодежи и студентов.

Идеи Всемирного фестиваля молодежи и студентов лаконично и емко нашли отражение в его символе – родной и всем полюбившейся фестивальной ромашке. Примечательно, что создана она была в Советском Союзе московским художником Константином Михайловичем Кузгиновым.

– Расскажите, как идея Вашего отца заслужила общемировое признание?

– Основой того успеха, который выпал на долю моего отца в его работе над эмблемой VI фестиваля молодежи и студентов в Москве стало то, что как профессиональный художник он к тому времени уже создал ряд плакатов, которые украшали фестивали Будапешта и Берлина в 1949 и в 1951 году. Но вернемся в 1957 год. Был объявлен Всесоюзный конкурс на создание эмблемы фестиваля, в котором мог принять участие любой желающий. Всего было представлено порядка 300 эскизов со всего Союза. Жюри сразу же обратило внимание на папин цветок, который был прост, но вместе с тем – уникален. Дело в том, что присланные на конкурс эскизы либо повторяли голубя Пабло Пикассо, который являлся символом первого фестиваля молодежи, либо страдали сложностью рисунка. Последнее было недопустимо, так как при изменении масштаба, например до нагрудного значка, эмблема теряла вложенный в нее смысл. Василий Ардаматский в своей книге «Пять лепестков» пишет, что «настоящее искусство не терпит повторений», поэтому идея, связанная с образом голубя, также не стала актуальной.

Как сообщали тогда в газетах, эмблема покорила сердца участников всемирного молодежного фестиваля. Поэтому в 1958 году Венский конгресс Всемирной федерации демократической молодежи объявил о том, что ромашка Константина Кузгинова взята за постоянную основу для всех последующих форумов. Теперь эту эмблему знает весь мир. Сегодня она является точкой отсчета для предстоящего 60-летнего юбилея фестиваля молодежи и студентов России.

– А как же расцвела фестивальная ромашка?

– В одном из интервью отец сказал: «Я задался вопросом: что же такое фестиваль? И ответил так – молодость, дружба, мир и жизнь. Что точнее может символизировать все это? Работая над эскизами эмблемы, я находился на даче, когда всюду цвели цветы. Ассоциация родилась быстро и удивительно просто. Цветок. Сердцевина – земной шар, а вокруг 5 лепестков-континентов». Лепестки обрамляют голубой шар Земли, на котором написан девиз фестиваля: «За мир и дружбу».

Еще я помню, он говорил о том, что его вдохновили, как спортсмена, олимпийские кольца – символ единства спортсменов всего мира.

Фестивальная ромашка настолько прочно укоренилась в памяти поколений и культуре фестиваля, что сегодня, на мой взгляд, придумать что-то новое, более емкое и лаконичное, крайне сложно. Очень важно ее сохранить, ведь это история и достояние нашей страны.

– У Вас собрана очень интересная коллекция разнообразных предметов с символикой фестиваля.

– Да, начинал собирать ее папа. Затем продолжила я. Это уникальная коллекция артефактов.

И это здорово, когда привычные в быту вещи украшают эмблемой такого яркого события. В коллекции, помимо значков, почтовых открыток и марок, можно увидеть кубок, кружки, спичечные коробки, запонки, фотоальбомы и многое другое. Благодаря антикварным магазинам и всевозможным блошиным рынкам я до сих пор пополняю эту коллекцию.

Думаю, что этот опыт обязательно нужно использовать при организации грядущего фестиваля. Всегда хочется что-то оставить на память. В далеком 1957 году понимали, что нужен свой уникальный символ, в образе которого будет заложен дух фестиваля. И причастность современной молодежи к созданию чего-то подобного, возможность проявить инициативу, а может быть и открыть новые таланты благодаря конкурсу – безусловный плюс.

– И в завершении, чего бы Ваш отец пожелал будущим участникам XIX Всемирного фестиваля молодежи и студентов 2017 года?

– Думаю, он был бы счастлив, узнав о том, что это грандиозное событие вновь примет наша страна, и пожелал бы Фестивалю и его участникам процветания, радости, счастья, мира и дружбы. Эпитетов много, но главное чтобы этими словами прониклась молодежь и сохранила их в своих сердцах.

 

4. Фестиваль 2017 года в России

Содержание статьи: