Всеобщая история 45 страница

В античных Греции и Риме осуждалось и не допускалось приме­нение отравленного оружия, хотя мифологические герои греков-ахейцов (т. е. до дорийского завоевания XI в. до н. э.) не чурались его применять, пусть это и не считалось особой «доблестью». Нельзя было и препятствовать отступлению разбитого в бою войска. В ос­тальном любые военные хитрости были позволительны.

Сходные ограничения выработали и цивилизации Востока. В древнеиндийских Законах Ману (II в. до н.э. — II в. н.э.) осужда­лось применение особо зверских видов оружия: «Когда сражается с врагами, пусть не убивает врага ни вероломным оружием, ни зубча­тыми стрелами, ни ядовитыми, ни с наконечниками, раскаленными в огне».

В мусульманских традициях ведения войны (сложившихся в ходе арабских походов VII-X вв. и отчасти опиравшихся на заповеди Ко­рана) не полагалось начинать войну без ее объявления, воевать про­тив стариков, детей и женщин, следовало уважать парламентеров, запрещалось отравлять источники воды. Однако в остальном позво­лялось делать с врагом все, что заблагорассудится.

Наибольшего осуждения зверства войны удостоились со стороны католической церкви в период средневековья. По инициативе цер­ковного собора (XII в.) были осуждены, как бесчеловечное оружие, луки и арбалеты, в XIII в. ограничения коснулись огнестрельного оружия. Разумеется, такие ограничения быстро оказались недееспо­собными, и церковь сделала некоторые уступки, оговорив запреты только условиями «несправедливой войны». Своеобразным стало и решение католической доктрины в отношении военных хитростей (поскольку любые уловки объективно были проявлением тяжкого греха — лжи). Согласно рассуждению Фомы Аквинского, классика католической теологии (XIII в.), открыто обманывать недопустимо, но не раскрывать истины, не позволять уловками открыть свою сла­бость или свое положение — благо.

Условия ведения войны оказались тесно увязанными с более об­щим представлением — о справедливой или несправед­ливой войне. Различение войн на справедливые (т.е. позволен­ные) и несправедливые ведет начало к обычаям Древнего Рима. По Цицерону, «ни одна война не является справедливой, если она не объявлена, если она не предпринята вследствие нанесенной обиды».

Войне должно предшествовать ее объявление. Тогда армия сво­бодна в выборе средств ее ведения. В древнеримских канонах, выяс­нение этих вопросов — главная функция жрецов-фециалов (см. § 12). Фециалы должны заявить претензии племени, союзу или госу­дарству, с кем возник конфликт, и ждать принятого срока; если об­ращение неудовлетворительно, то брошенное копье означало объяв­ление войны. Это было jus feciale. Объявить войну следовало за 3 дня до выступления. Тогда такая война справедлива, тогда все сред­ства позволительны и — «горе побежденным!»

В средние века такие строгие правила поначалу отпали. Однако к XII в. обычай обязательного объявления войны стал повсемест­ным. В Европе первыми стали строго придерживаться этого правила итальянские города-коммуны, посылая неприятелю перчатку. До XVI в. считалось, что объявление войны подразумевает некий фор­мальный, даже торжественный акт. Позднее вошло в практику чис­то дипломатическое уведомление, нередко даже без выдвижения конкретных претензий.

Война неизбежно ставила проблему о положении пленных и ра­неных. Древняя Греция института пленных не знала, с захваченны­ми воинами и с чужим народом можно было поступать по усмотре­нию. Римляне также полагали, что в случае справедливой (!) войны пригодны все средства. Пленных обращали в рабство либо убивали.

Рабство или смерть были судьбой пленных и в войнах средневе­ковья. Начиная с крестовых походов XI—XIII вв. в обыкновение во­шел выкуп пленных. Однако еще знаменитый Ричард Львиное Сер­дце приказывал убивать пленных, если за них не следовало выкупа. Распространилось вновь и обращение пленных в рабство — на гале­ры. Поворотными и здесь стали решения церковных соборов. 3-й Латеранский собор (1179 г.) запретил продавать пленных в рабство, заключив, что это не согласно с христианством. Однако практика (уже не всеобщая) сохранилась до XIV — XV вв., особенно в му­сульманских странах в войнах с «неверными». С конца XVI в. плен­ных держали некоторое время, пока не последует выкуп. С середи­ны XVII в. вошло в общее обыкновение отпускать пленных после окончания войны без всяких условий.

Только в XVIII в. появились первые международно признаваемые правила в отношении военной медицины и раненых. Согласно договору между Англией и Францией (1743 г.) впервые было принято условие о неприкосновенности госпиталей. В ходе Семилетней войны воюющие стороны стали на основах взаимности оказывать помощь неприятельским раненым, обязывались не захватывать военных медиков друг друга.

В средние века особо обозначились проблема общего регулирования нейтралитета в ходе чужой войны. Она была важны главным образом для морской торговли. Первую попытку ввести права нейтралов в какие-либо рамки предпринял тот же 3-й Латеранский собор. Было постановлено, что непозволительна продажа оружия воюющим, железа, строительного дерева, а также всего, что служит войне. Во всем остальном торговля между воюющими и с воюющими объявлялась свободной, и захваты торговых судов считались несправедливыми. Начиная с XIII в. вошли в практику односторонние прокламации об объявлении портов неприятельской державы закрытыми и нарушающие это суда – подлежащими преследованию. Однако столь же, если не более распространенными было игнорирование запретов и ограничений.

Международный договор

Договоры между народами или правителями государств, клятвенно или письменно зафиксированные, вообще известны с самой глубокой древности. Самые первые из дошедших соглашений – древнешумерийские – относятся в IV тыс. до н. Э. И посвящены были взаимным обещаниям о неприкосновенности меж (границ). Древнейшие договоры касались, как правило, обещаний союза в борьбе с кем-либо третьим (причем неприятель бывал определен точно; соглашений на «случай» не было), а также установлению границ, заключению браков.

Все эти древние соглашения не были еще международным правом. Они отражали только вызванное моментом согласие между двумя правителями (или народами) и никто третий не предполагал следовать общим правилам. Сами заключившие соглашение стороны вовсе не считали его для себя впоследствии обязательным, поскольку никаких санкций никогда не предполагалось. Более того: нарушение международных соглашений было более общепринятыми, нежели верность им. Кроме всего, договор заключался с правителем, и только на время его правления. Смерть, особенно низложенная правителя делали договор ничтожным.

Древнейший из известных текстуально международных трактатов – между хеттами и Египтом (около 1280 г. до н. э.) – заключал в себе едва ли не первое определение принципов взаимоотношений между правителями. Стороны обещали друг другу взаимные мир и дружбу, оборонительный и наступательный союз, выдачу преступников, укрывшихся бы в союзном государстве. Договор был скреплен клятвой, удостоверенной посланниками.

В античные времена заключение договоров стало постоянным спутником межгосударственных отношений. В Древней Греции вош­ло в практику заключать договоры о ненападении, о взаимопомощи (причем фиксировались и размер, и порядок предоставления), о пра­вах граждан других полисов, разумеется, о заключении мира и союз­ничестве. С V—IV вв. до н. э. содержание договоров стало разнооб­разнее: предметов межгосударственных соглашений насчитывают до 20. Союзы могли быть как оборонительные (симмахии), так и насту­пательные (эпимахии), о границах и арбитраже возможных споров в этой связи, о праве заключать браки между гражданами полисов, приобретать недвижимость и даже подобия договоров о правовой по­мощи (о компетенции судов в отношении граждан другой стороны).

Договоры заключались на 50, 100 лет со взаимными заверениями соблюдать их «без коварства и ущерба, на суше и на море». Заклю­чение договоров сопровождалось религиозными церемониями, и поэ­тому соблюдение соглашений стало сродни религиозной клятве.

Для древних римлян в особенности стало характерным строгое отношение к соблюдению незыблемости договоренности. Отношения между народами, государствами, к тому же скрепленные фециалами, воплощали правила божественного права — fas. Несоблюдение приравнивалось к святотатству и каралось изгнанием (либо услов­ным принесением в жертву подземным богам). Такое религиозное отношение к принципу соблюдения международных договоров при­вело к тому, что приверженность соглашению считалась обязатель­ной только в отношении единоверцев.

С распространением христианства и с установлением традиции закреплять договоры религиозной клятвой (крестоцелованием, при­частием и т. п.) обусловленность верности договору принесением или непринесением этой клятвы стала едва ли не первым общепри­нятым каноном международного права. Это было взаимосвязано с разделением войн на справедливые и несправедливые (что было тео­ретически в особенности разработано в Византии). Справедливы всегда войны против неверных и еретиков. То же в отношении договоров: с иноверцами нельзя заключать мир, но только переми­рие; мирный договор в полном смысле слова возможен только с хри­стианами.

Католическая церковь в принципе запрещала заключать тракта­ты о союзах с нехристианскими государствами. В этом отношении прорывом был XVI в.: в 1535 г. французский король впервые заклю­чил договор о союзе с мусульманской Оттоманской портой. Пра­во вышло за рамки религии.

В древности договоры считались действительными с момента их подписания и извещения об этом правителей. С VII в. н. э. вошла в обиход особая процедура ратификации, которая пока еще считалась только дополнительной гарантией, но не непременным условием верности договору. Договоры заключались, как правило, на неопре­деленный срок. Формирующееся международное право не признавало давности соглашений, допускало практически автоматическую их пролонгацию (продление).

В эпоху средневековья значительно расширилось содержание до­говоров, международные правила стали регулировать весьма своеоб­разные предметы. С XIV в. вошло в практику соглашение о взаим­ной выдаче уголовных преступников (договор между Англией и Францией 1303 г. был первым), с XVII в. — сходные обязательства коснулись и политических врагов (по договору 1661 г. Дания гаран­тировала Англии выдачу прежних судей в процессе над Карлом I Стюартом).

Постепенно стал прокладывать себе дорогу принцип правового равенства государств-субъектов международных отношений. (В древности сама мысль об этом казалась абсурдом, и нередки были ситуации, когда правитель преклонялся перед послом другой державы - ассирийцы, например, требовали этого безусловно.) Государст­ва обговаривали между собой взаимное соблюдение уважения, в том числе церемониалы на море (салют и т. п.). К XVII в. утвердилось представление об обязательности для государств заключенных трак­татов, каким бы внутренним переменам ни подвергалось в них правительство.

Путем двусторонних соглашений делались попытки определить вообще принципы универсального мирового порядка: Гордезильским договором 1494 г. Испания и Португалия согласились о разделе всей земной поверхности на взаимные зоны влияния (начиная с 370 миль далее о-вов Зеленого Мыса-Испании, к востоку от условной «черты» — Португалии). Разумеется, соглашение при­знавалось другими государствами только соответственно их слабости сравнительно с Испанией и Португалией и скоро перестало прини­маться в качестве нормы права. Однако в отношениях с восточными странами, например с Японией XVI-XVII вв., Португалия жестко отстаивала незыблемость провозглашенного права.

Вестфальский мирный трактат 1648 г. (заключенный нескольки­ми европейскими странами после Тридцатилетней войны — глав­ным образом о судьбах Германии) установил впредь общепризнаваемые нормы международных отношений. В трактате содержались 4 темы, с этого времени ставшие непременными для итоговых между­народно-правовых документов: 1) провозглашение окончания войны и восстановления целостности порядка; 2) устранение причин конфликта; 3) правила вознаграждения победивших, контрибуция; 4) санкции за неисполнение. Участие нескольких государств со време­нем сделало правила Вестфальского трактата действительно реаль­ными и в отношениях с прочими странами.

Дипломатическое право

Возникновение особого дипломатиче­ского права связано с предоставлением официальным посланцам правителей и стран некоторых привилегий (сравнительно с жителями принимающей страны). Особость личности представителя издавна была несомненной. Однако наде­ление его специальным правовым статусом, в т.ч. охра­няющим от жителей и властей страны пребывания, сложилось не сразу.

Древность практически не признавала главного (в будущем) принципа дипломатии — неприкосновенности послов. Нередко именно убийством или официальной расправой с посланцем выка­зывали недовольство действиями другого правителя, объявляли о начале войны или о нежелании соблюдать ранее достигнутые дого­воренности. Расправа с вестником или послом рассматривалась как одна из лучших воинских или политических хитростей.

В Древней Греции послам стали придавать некий особый статус, подразумевавший и личную неприкосновенность. Желательных по­слов принимали торжественно, им предоставляли почетные места в театре, на церемониях. Однако точно так же посла могли и не допу­стить к исполнению его миссии, если власти не были удовлетворены предварительной беседой. Идеи о посланце как носителе статуса на­правившего его народа или правителя не было. Для подтверждения официального характера миссии греки начали практиковать выдачу мандатов — спаренных восковых табличек (diploma).

Полное признание принцип неприкосновенности послов нашел в Древнем Риме. Это было связано с высшей силой fas, jus feciale, ох­ранявших международные отношения (см. § 12). Даже в ответ на враждебные действия (например, карфагенян во II в. до н. э.) в отношении римских посланцев Сенат запрещал прибегать к репресси­ям их представителей в Риме. Казусы случались. Но общие право­вые представления расценивали нарушение неприкосновенности по­сла как высшую несправедливость.

Римляне первые, пожалуй, распространили иммунитет посла на его частный статус. Законом было запрещено привлекать послов к суду за долги, сделанные до прибытия в Рим. В I в. до н. э. по­слам было запрещено, вместе с тем, делать частные займы в самом Риме.

В эпоху средневековья неприкосновенность посла поначалу не была полностью безусловной. В Византии, например, традиция за­прещала убить чужого посла, оскорбить его, но не возбранялось аре­стовать. К XVII в. установилось в качестве неоспоримого правила, что посол неподсуден. Иммунитет распространялся даже на случаи, когда посол оказывался замешан в политические заговоры внутри страны. Пребывание посла в стране сопровождалось предоставлени­ем ему некоторых привилегий, в частности на часовню соответст­венно привычному исповеданию. Арест посла считался поводом к безусловному разрыву между правителями или государствами. В от­ношении причастности послов к уголовным преступлениям иммуни­тет не был абсолютен: так, в Англии в XVII в. был казнен брат пор­тугальского посла за причастность к бытовому убийству.

В эпоху средневековья закрепилась профессионализация дипломатии, именно с этого времени она стала постоянной институцией международных отношений и государственной организации. Собст­венно, первое ведомство иностранных дел возникло в Японии — корокан (VII в.). Первых постоянных представителей в других странах, вернее при других дворах, учредила Венецианская республика; здесь же впервые появились политические и правовые инструкции дипломатическим агентам (1288 г.). Позднее организация диплома­тии из Италии была перенята по всей Европе, а затем стала опреде­ляющей и для всего зарождающегося международного права. В сере­дине XIII в. появилось и столь важное впоследствии слово ambaxadea («вестник»). Институт постоянных посольств оформился к концу XV в. во взаимоотношениях европейских держав с Оттоманской империей, а также с папским двором в Риме. Тогда же по­слы разных стран, присвоив себе титул Exellence, стали выказывать претензии на первенство среди подданных, даже знати страны пре­бывания. Стремление к первенству (в котором видели поддержание престижа своего государя или страны) нередко доходило до абсурда, но составило едва ли не важнейшую часть дипломатического права и особого дипломатического этикета вплоть до XVIII в. Так, в 1660 г. в Лондоне испанский и французский послы простояли в каретах более суток друг против друга, выясняя, кто должен проехать мост первым, хотя уже тогда было достигнуто молчаливое согласие в дипломатическом праве об условном первенстве послов, следуя «рангам» держав. Считалось, что послами могут быть только муж­чины, но уже с XV в. в дипломатических переговорах участвовали и женщины, выполняя отдельные поручения.

В торговых делах интересы другой страны представляли консу­лы. Консульство появилось в ходе первых крестовых походов (XI-XII вв.). В XIV-XV вв. постоянные консулы стали общепринятым институтом в практике защиты интересов своих торговых людей большинства стран Западной Европы: итальянские города-коммуны имели консулов в Англии еще в начале XV в. Никакими специаль­ными дипломатическими правами они еще не обладали, выступая как нотариусы, как банкиры, торговые поверенные. С XVI в. появи­лись специальные консульские суды (впервые — во Франции), юрисдикция которых по морским и торговым делам стала призна­ваться коммерсантами разного подданства; из такой юрисдикции и стали формироваться специфические консульские полномочия по охране интересов своих сограждан.

К XVII в. разрозненные институты и правила международной практики и дипломатических отношений, возникшие с периода Вы­сокого средневековья (в том числе в традиции римского права), ста­ли формироваться в целостную систему международного права, признаваемого все новыми и новыми правителями и государствами. В XVII в. возникла и собственно наука международного права: анг­личанин Р. Зуч дал определение (1651 г.) предмета международного права, разделив понятия права между народами от права общенародного (jus inter gentium — jus gentium), голландский правовед Г. Гроций создал первый комплексный труд по праву, включив правила межгосударственного общения, — «Трактат о войне и мире» (1625 г.)). Создание теории оказалось очень важным, так как и впоследствии позитивное международное право было тесно взаимосвязано с требованиями юриспруденции. Вестфальский мир (1648 г.) завершил предысторию международного права: после него, по крайней мере в Европе, были точно признаны некоторые общеобязательные правила ведения дипломатии, заклю­чения договоров и внешнеполитического решения международных конфликтов. К XVII в. на основе традиции римского права, главным образом трудов постглоссатороз (см. § 34), сложились отправные принципы международного частного права (регулирования конф­ликтов частных лиц по поводу имущественных и неимущественных отношений с лицами другого подданства или вне территорий опре­деленной государственной принадлежности), хотя Европа и Восток оставались пока разделенными в отношении общепринятых там и здесь правил дипломатии и международного общения. А начинавше­еся доминирование Европы, характерное для государственно-политических процессов Нового времени, определило будущее развитие идей и принципов международного права, исключительно исходя из европейского правового наследия.

[1] См.: Зиновьев А. А. Русский эксперимент. М. 1995. С. 292 — 293.

[2] Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М. 1995. С. 18 —19.

[3] См.: Давид Р. Основные правовые системы современности. М. 1988.

[4] В интересах предмета содержание историографии здесь ограничено именно труда­ми и концепциями, посвященными всеобщей, всемирной истории государ­ства и права.

[5] Берман Г.Д. Западная традиция права. М. 1994. С. 57.

[6] Экзогамия (запреты внутриродовых браков) как первый определяющий принцип для древнего брачного права, вероятнее, более позднего и вторичного проис­хождения: этнические общности той поры, о какой идет речь, очень малы количест­венно, чтобы вводить такие запреты

[7] См.: Васильев Л. С.Проблемы генезиса китайского государства. М. 1983. Гл.1.

[8] Традиционно выделяемые периоды истории Древнего Египта в большой мере услов­ны; традиция эта восходит к древнеегипетскому жрецу-историку Манефону, в III в. до н. э. написавшему труд по истории страны и разделившему ее на 3 периода: Древ­него, Среднего и Нового царств и 30 условных династий фараонов-правителей (по 10 на «царство»). Даже в условиях современной науки точная хронология египетской истории недостижима, и периоды «царств» колеблются с точностью в 2-3 века.

[9] Фараон — слово греческое, от искаженного «большой дом».

[10] «...И восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали». — 1 Царств, 8. 11-18.

[11] В старой литературе эти законы приписывались правителю Билаламе.

[12] Левит. 20-22.

[13] См.: Исход. 20. 2-17; Второзак, 5. 7-21.

[14] Исход. 22.

[15] Плутарх. Ликург.VIII.

[16] Там же

[17] Еврипид. Просительницы. 405-409.

[18] Плутарх. Солон. 6.

[19] Аристотель. Политика. III.XI.8.

[20] Плутарх. Ромул. 6.

[21] Римляне вели летосчисление «от основания города», год начинался весной и был ко­роче современного, поэтому применяются двойные даты.

[22] Легендарная римская история связывает эти реформы с деятельностью пятого царя Сервия Туллия (VI в. до н. э.).

[23] Югер — около 0,25 га.

[24] К 1-му классу относились объявившие за собой имущества на 100 тыс. ассов, ко 2-му — 75 тыс. и т. д. до 12,5 тыс. В начале II в. до н. э. инфляция повысила ценз: так, для 1-го класса он составил 1 млн.

[25] Полибий. Всеобщая история. VI.11.11.

[26] Полибий. Всеобщая история. VI. 18. 1-7.

[27] Цицерон. О государстве. I. XLV.69

[28] В связи с основными своими обязанностями этот префект ведал и делами имущественных конфискаций, столь существенными для власти.

[29] По словам позднейшего римского юриста Катона — Авл Геллий. Аттические ночи. X. 23.

[30] Цицерон. Об ораторском искусстве I. 44.

[31] Древний римский год состоял из 10 месяцев (305 дней).

[32] Дигесты. 50.1.29.

[33] Право издания эдиктов, содержащих правовые нормы, было также у консулов и эдилов.

[34] Цицерон. Об ораторском искусстве. 1. 38.

[35] Типичный для римского права пример формулы, где используются абстрактные имена истца (от agere — искать) и ответчика (от negare — отрицать).

[36] Дигесты. 22. 5. 3. 2.

[37] Тацит. О происхождении германцев. 7-13.

[38] Согласно общеисторической концепции известного историка и этнолога Л. Н. Гумилева, Великое переселение народов было вызвано природно-географическими изменениями в Восточной Азии и всплеском особого состояния «пассионарности» у тамошних кочевых народов.

[39] Золотой солид равнялся 40 динариям. В эпоху Меровингов такова была установлен­ная стоимость вооружения свободного франка, что примерно соответствовало цене небольшого стада коров.

[40] Зосим. Римская история. VI. 5.

[41]Название звездной закрепилось за палатой по особо украшенному потолку в зале заседаний.

[42] Буллой называли грамоту особого значения, Золотой — из-за особой печати, подвешенной к ней.

[43] Титмар Мерзебургский. Хроника. VI.25.

[44] Правовое понятие «Короны», обособленной от личности монарха и как бы выражающее национальное единство, родилось в Англии в XII в.

[45] Из судебного решения 1705 г.//Уолкер Р. Английская судебная система. М. 1980. С. 71.

[46] До этого в XI в. были приняты местные статуты мира в герцогствах Швабии (1039J и Баварии (1094). По правовому смыслу они отличались: местные герцоги как М договаривались с феодальными сословиями о поддержании мира.

[47] Значение слова «зерцало» (Spiegel) в тогдашнем языке означало не только образ (отражение), но и образец, а также ученую книгу.

[48] Вообще, на «Саксонское Зерцало» в традиционных землях Германии перестали ссылаться лишь в XIX (!) веке.

[49] Любекское право в целом сохранило силу до XVIII в., в отдельных местностях или принципах — до общегерманской кодификации 1896 г. (см. § 70) и даже до 1945 (!) г.

[50] В данном параграфе имеется в виду преимущественно любекское право по своду 1608г.

[51] Обновленная редакция Свода была дана лишь в 1917г.

[52] Corpus juris canonici, art. 1055.

[53] По имени античного греческого города в эпоху Возрождения Восточная (Ромейская) империя получила название Византии.

[54] Новеллы Юстиниана, 105, § 4.

[55] Эпанагога, исправ. по Прохирону. Тит. I.

[56] Кодекс Юстиниана. XI.48 19.

[57] Эклога, xvII.3.

[58]«Монголы» и «татары» были не только собственными названиями кочевых племен, но и вообще обозначением «варваров-кочевников» у ближайшей великой цивилиза­ции — китайцев.

[59] Английский ученый О. Латимер в нач.XX в. показал взаимосвязь военной и коче­вой активности монголов с состоянием природной среды (засухой в степях). Эта кон­цепция была продолжена трудами Л. Н. Гумилева о кочевых народах. В свою очередь Гумилев сконструировал особое понятие о состоянии исторической пассионарно с т и, под влиянием которой якобы шло активное образование кочевых госу­дарств и их завоевания.

[60] Основанная Османом династия из 37 султанов правила в Турции до 1922 г., време­ни падения монархии.

[61] По французскому эквиваленту (врата — la porte), администрация получила название Порта, позднее перенесенное на всю империю (Оттоманская Порта).

[62] В зависимости от принятия или непринятия сунны мусульманство раскололось на суннитов (последователей) и шиитов.

[63] Комментарий «Ре-но гиге» (IX в.) к законам Тайхо.