Президенту Российской Федерации 5 страница

Заговорил прадед, обращаясь к Анастасии:

— Тобой творимое пространство, внученька Анастасия, чем ограничивает твоя мысль?

— Мысль и мечта в единое слились, ограничений не встречая, — ответила Анастасия.

И тут же прадед новый задал ей вопрос:

— Тобой творимый мир людские души принимают, скажи, ты действуешь энергией какой?

— Такой, что взращивает дерево, бутоны раскрывает, превращая их в цветы.

— Какие силы могут воспрепятствовать твоей мечте?

— Мечтая, я не моделирую препятствий. Преодолимое лишь вижу на пути.

— Вольна во всём ты, внученька моя Анастасия. Прикажи моей душе в тебе угодном воплотиться.

— Приказывать себе позволить не могу ничьей душе. Душа вольна — Создателя творенье. Но буду я мечтать, чтобы в прекраснейшем саду, мой милый дедушка, твоя душа нашла достойным воплощенье.

Возникла пауза. Новых вопросов прадедушка не задавал, и тут снова, к деду обращаясь, быстро заговорил Володя:

— А я тоже тебе приказывать не буду, дедулечка. Но только я тебя очень сильно попрошу. Ты побыстрее воплощайся вновь на Земле своей душой. Ты вновь возникнешь молодым и будешь лучшим другом мне. Или ещё кем-то станешь для меня... Я не приказываю... А просто говорю... Пускай, дедулечка мой Моисей, твоя душа во мне с моею рядом будет.

При этих словах величественный старец повернулся к Володе, медленно опустился перед ним сначала на одно колено, потом — на второе, наклонил седую голову, поднёс к губам маленькую детскую ручку и поцеловал её. Володя обхватил его за шею и что-то быстро стал шептать ему на ухо.

Потом прадед встал с колен, и помогал ему, очень пожилому человеку, всего один ребёнок. Даже сейчас, в который раз вспоминая эту сцену, я не могу понять, как это произошло. Они просто держали друг друга за руки, и прадед встал, ни на что не опираясь. Поднявшись, он сделал шаг в нашу сторону, поклонился и, больше не сказав ни слова, повернулся, протянул руку внуку, и они пошли, держась за руки и разговаривая. Чуть поодаль шёл второй дедушка, не прерывая их беседу.

Я понял: прадедушка Анастасии уходил навсегда. Он уходил умирать.

Я неотрывно смотрел вслед уходящим ребёнку и старцу. Ещё раньше, со слов Анастасии, мне было известно её отношение к современным кладбищенским ритуалам и похоронам, я даже писал об этом в предыдущих книгах. Она, а значит, и все её близкие, жившие и живущие сейчас в тайге, считают: кладбищ быть не должно. Они похожи на отхожие места, куда сбрасывают ставшее никому не нужным безжизненное тело умершего. Считают, что люди боятся кладбищ потому, что там совершается противоестественное действо. Считают, что именно родственники умершего своей мыслью, своими представлениями о нём, как о безвозвратно ушедшем, не дают его душе вновь воплотиться в новом своём земном воплощении.

Анализируя виденные мною похороны, я стал тоже склоняться к такой же мысли. Уж слишком много в них фальши. Ах, как убиваются родственники по умершему, а всего через несколько лет... Пойдёшь на кладбище, а там ухоженная могилка десяти-двадцатилетней давности — редкость. На месте запущенных могилок кладбищенские работники роют уже новые.

Всеми забыт похороненный. Ничего от его пребывания на Земле не осталось, и даже память о нём никому не нужна. Зачем он родился, зачем жил, если такой конец? Анастасия говорит, что тела усопших нужно хоронить в собственном поместье, не фиксируя их могилки специальными надгробиями. Взошедшие травы и цветы, деревья и кусты будут продолжением жизни тела. При этом душе, покинувшей тело, большая даётся возможность прекрасных воплощений. В поместье мысль умершего при жизни творила пространство Любви. В этом пространстве остаются жить его потомки, соприкасаясь со всем, растущим в нём, тем самым — с мыслями соприкасаются своих родителей, оберегают созданное ими. Но и пространство оберегает живущих в нём. Тем самым продолжая жизнь земную вечно.

А как быть людям, живущим в городах? Как им без кладбища обойтись? Но, может быть, их образ жизни заставит их задуматься хотя бы в пожилом возрасте — нельзя так безответственно для вечности жизнь проживать.

И я согласен с философией Анастасии. Но одно дело — в мыслях согласиться, совсем другое дело — видеть наяву, как происходит прощание с умирающим прадедом. Хотя он, вернее, его душа в данном случае не умрёт. Она явно останется где-то здесь или воплотится очень быстро в новой жизни, и непременно — в хорошей. Они ведь, никто — ни Анастасия, ни маленький сын, ни дедушка, ни сам прадедушка — даже в мыслях не проектируют трагедии, они понимают о смерти нечто иное, чем мы. Она для них не трагедия, а лишь переход в новое прекрасное бытие.

Стоп! Не был грустным даже прадед. Скорее наоборот. Вот! Вот она — разгадка. «Когда ты засыпаешь, и тебя гнетут тёмные тяжёлые и неприятные мысли, то, как правило, тебе приснится сон кошмарный. При светлых мыслях перед сном — приятное во сне увидишь», — говорила Анастасия. И ещё: «...смерть — не трагедия, она лишь сон короткий, или чуть длиннее, неважно. С мыслью о прекрасном в любой сон должен погружаться человек, тогда душа его страдать не будет. Своими мыслями сам человек построить может рай или иное для своей души».

И прадед это знал. Он не страдал. Но что ему в последние часы доставило такую очевидную радость? Что-то произошло. Не мог он улыбаться просто так, без причины. Но что произошло? Я повернулся к Анастасии и увидел...

Она стояла чуть поодаль от меня, протянув руки к солнцу, и шептала, как мне показалось, какую-то молитву. Солнечные лучи то скрывались за облаками, то светили ярко и отражались в слезинке, скатывающейся по щеке Анастасии. При этом выражение её лица не было грустным, оно было умиротворённым. Она то что-то шептала, то слушала, будто ей кто-то отвечал. Я стоял и ждал, не смея почему-то подойти поближе к ней или даже просто сказать слово. Только когда она повернулась, увидела меня и подошла, я спросил:

— Ты молилась за упокой души прадедушки, Анастасия?

— Душа прадедушки в покое будет пребывать великом, и жизнь земная ей снова предстоит, когда она сама того захочет. А я за сына нашего просила, чтоб силы большие ему Создатель дал. Наш сын, Владимир, совершил деянья, присущие немногим из сегодняшних людей. Прадедушкину силу всю в себя вобрал, прадедушка ему её душой своей отдал. Ещё взрослеющему трудно будет удержать ему в себе энергий множество в единстве.

— Но почему, когда всё это произошло, я ничего необычного в сыне не заметил.

— Наш сын, Владимир, произнёс слова перед тем, как прадед пред ним колени преклонил. Он произнёс слова, которых смысл понятен только тем, кто может ведать, как творил Создатель наш. Ребёнок, может, до конца не понимал, но искренне, уверенно прадедушке сказал о том, что он способен душу и его собою на Земле оставить. Себе я не позволила подобное сказать. Не чувствую в себе подобной силы.

— И прадед, я заметил, после этих слов ещё сильнее воссиял.

— Да, в глубокой старости подобное не многим слышать доводилось. Ведь в будущее прадед приглашенье получил из уст ребёнка — Будущего воплощенье.

— А что, они друг друга очень сильно любили?

— Наш сын, Владимир, прадедушку просил остаться жить, когда уже он жить не мог. И жил прадедушка, не в силах отказать ребёнку.

— Но как подобное возможно?

— Очень просто. И просто не всегда. Из бессознательного состояния, небытия врачи ведь тоже возвращают человека. Но и не врач, а близкий человек может позвать, растормошить от бессознательного состояния или обморока, и останется человек живым. Прадедушкина воля и любовь позволили по просьбе внука жизнь его продлить. Прадедушка — потомок тех жрецов, которые великие свершения в веках творили. Он даже небывалый взрыв своею волей, своим взглядом остановил однажды и ослеп.

— Как взглядом? Разве можно взглядом взрыв остановить.

— Можно, если человек будет смотреть осмысленно, с уверенностью в силе человеческой, непоколебимой воле. И знал прадедушка, где будет то несчастье, и пришёл туда. Он опоздал слегка со своим предвиденьем, и первый взрыв произошёл. А он стоял пред смертоносным и взглядом усмирял уже взметнувшиеся в пространство проявленья темных сил. Один лишь взрыв произошёл, и то неполной силы, и ещё два других могли случиться. Но если бы прадедушка хотя бы раз один мигнул... Владимир, взрыва он не допустил. Только ослеп.

— Но почему тебя так беспокоят способности сына, которые он получит от деда?

— Считала я, ему достаточно моих, твоих. Учила, как скрывать излишнее, что может людям необычным показаться. Хотела, чтобы в мир ушёл жить сын наш и смог не отличаться внешне от людей других. Творить ведь можно многое, среди других не выделяясь. Но слишком необычное произошло. Кто теперь сын наш, в чем предназначение его — тебе и мне осмысливать необходимо. И я Создателя просила, чтоб силы ему дал, хотя б немножечко ещё простым ребёнком оставаться.

— Ты вот теперь переживаешь, Анастасия. А я думаю, во многом здесь твоя вина, твоего воспитания. Ты много о душе говоришь, о предназначении человека. Научила ребёнка книгу необычную читать о сотворении. У него и сформировалось своё образное видение мироустройства. Зачем ребёнку в таком возрасте о Душе знать, о Боге? Он, представляешь, меня папой называет, а при этом ещё говорит, что у него отец есть. Я понял, он Бога своим Отцом называет. Но всё это сложновато даже мне понять, а ты так ребёнка загрузила. Это твоё воспитание виновато, Анастасия.

— Владимир, помнишь, я ответила прадедушке, что не могу приказывать ничьей душе. И сын наш слышал мой ответ. И все же силы, высшие чем я, ему позволили иначе поступить. Но ты не беспокойся. Я смогу понять произошедшее, хотя, возможно, и меня сын по-другому может теперь воспринимать. Он нас с тобою вместе взятых вскоре сильнее будет.

— Ну и хорошо. Каждое поколение и должно быть сильнее и умнее предыдущего.

— Да. Ты прав, конечно же, Владимир, но в этом есть и печаль, когда сильнее и осознаннее кто-то поколенья своего.

— Что? Не понял, о какой печали ты говоришь, Анастасия?

Она не ответила, опустила голову, и выражение её лица сделалось печальным. Она редко бывает грустной или печальной. Но в этот раз... Я понял... Понял великую трагедию прекрасной отшельницы сибирской тайги — Анастасии. Она одинока. Невероятно одинока. Её мировоззрение, знания, способности существенно отличают её от других людей. И чем они сильнее, тем более трагично одиночество. Она живёт в другом измерении осознанности. Пусть это измерение прекрасно, но она в нём одна. Она, конечно, могла бы спуститься к людям, стать как все. Но не сделала этого. Почему? Да потому, что для этого ей нужно было бы предать себя, свои принципы, а может быть, и предать Бога. И тогда Анастасия решилась на невероятное. Она позвала других в это прекрасное измерение. И кто-то смог её понять. И я, кажется, начинаю её понимать и чувствовать. Шесть лет прошло, а только-только начинаю понимать. А она терпеливо ждёт, всё спокойно объясняя, не злится. Выносливая, непоколебимая в своей надежде. Так же, как она, наверное, был одинок Иисус Христос. Конечно, были у него ученики и постоянно приходили люди его слушать. Но кто мог другом быть? Другом, понимающим с полуслова, помогающим в трудную минуту. Не было рядом ни одной родной души. Ни одной.

Бог! Каким его представляет большинство людей? Непостижимой, аморфной, бесчувственной сущностью. Все только: «Дай!» да «Рассуди!». Но если Бог — наш Отец, если им создан весь мир, окружающий нас, то, естественно, основным желанием Родителя может быть только осмысленная жизнь Его детей, понимание ими сути мироздания и совместное творчество со своими детьми. Но о какой осмысленности можно говорить, если мы топчем всё, что создано вокруг нас Богом, топчем Его мысли, а при этом поклоняемся на разные лады кому-то, но только не Ему. А Ему и не нужны поклонения, Он ждёт сотрудничества. Но мы... Мы даже такую простую истину не можем никак понять: если ты — сын Бога, способен понимать Отца, возьми земли всего один гектар и сделай рай на нём, Отца порадуй. Но нет! Всё человечество, как одуревшее, стремится, но к чему? Кто постоянно делает сумасшедших из нас? И каково ему, Отцу, взирать на вакханалию земную? Взирать и ждать, когда осмысленность придёт к Его сынам и дочерям земным. Взирать и солнцем освещать всю Землю, чтобы могли дышать Его дети. Как разобраться в сути бытия? Как осознать, что происходит с нами на самом деле? Массовый психоз? Или воздействие умышленное каких-то сил? Каких? Когда мы освободимся? Кто они?

 

 

 

 

УСНУВШАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

 

 

Этот разговор произошёл на второй день.

Мы с Анастасией сидели на уже давно полюбившемся мне месте, на берегу озера, и молчали. Время близилось к вечеру, но ещё не наступила вечерняя прохлада. Едва ощутимый ветерок, постоянно меняя направление, овевал тела и, как будто специально, приносил для наслаждения разнообразные ароматы тайги.

Анастасия с едва заметной улыбкой смотрела на водную гладь озера. Она как будто ждала от меня тех вопросов, на которые мне хотелось получить ответы. Только сформулировать эти вопросы коротко и конкретно не получалось. Казалось, сформулированное в уме не отражало того главного, о чём хотелось узнать. Потому и начал я издалека:

— Понимаешь, Анастасия, вот пишу я книги, в которых много слов, тобою сказанных, не все твои слова мне сразу понятны, но больше всего даже не слова, а реакция на них становится непонятной.

До встречи с тобой я был предпринимателем. Работал, денег, как и все, хотел побольше иметь. Мог себе позволить и выпить, и в компании весёлой разгуляться, но никто на меня и на работников моей фирмы не набрасывался с критикой так, как сейчас пресса обрушилась.

Как-то странно получается, тогда не обвиняли меня в зарабатывании денег, а как книжки вышли, какие-то субъекты стали печатать статьи и говорить, что я меркантильный предприниматель, чуть ли не шарлатан, мракобес. Да ладно, если б только меня, они же ещё и читателей оскорбляют: их мракобесами, сектантами называют. А про тебя вообще невесть что несут. То доказывают, будто не существует тебя вовсе, то утверждают, будто ты — главная язычница.

Странное вообще дело получается: здесь, в Сибири, живут разные малые народности, разные у них культуры, вероисповедания, шаманы ещё сохранились, про них ничего плохого не говорят, наоборот, сохранять, говорят, культуру этих народностей надо. Ты одна, ну ещё дедушка и прадедушка твои, сын теперь, живёте тут. Себе ничего не просите, а слова, которые произносите, бурю эмоций вызывают. Одни люди радуются словам, тобою сказанным, восхищаются, действовать начинают, другие с какой-то прямо яростной злобой на тебя набрасываются, почему так?..

— А сам, Владимир, ты не мог бы ответить на этот вопрос?

— Сам?

— Да, сам.

— Мне в голову мысли очень странные приходят. Складывается впечатление, будто существуют среди человеческого сообщества люди или силы какие-то неведомые, которым очень хочется, чтобы люди страдали. Этим силам нужны войны, наркомания, проституция, болезни. И чтобы все эти негативные явления усиливались. Иначе как объяснить? На книжки об убийствах, на журналы с полуобнажёнными женщинами они не набрасываются, а книжки о природе, о душе им не нравятся. С тобой тем более непонятно. Ты вот призываешь поместья райские строить для счастливых семей, и очень многие люди тебя поддерживают. Не просто на словах поддерживают. Люди действовать начинают. Я сам видел людей, которые уже взяли землю и обихаживают её, как ты говорила, строят своё родовое поместье. Среди них есть и молодые, и пожилые, и бедные, и богатые, а кому-то уж больно не нравится такое. И всё время они в прессе пытаются исказить сказанное тобою. Ну, в общем, врут попросту. Понять не могу, почему слова человека, живущего в тайге и никому вроде бы не мешающего, так действенны.

И почему кто-то с ними начинает прямо-таки бороться? Ещё говорят, будто за ними, за словами, которые ты говоришь, некая сила великая стоит, оккультизм что ли.

— А ты сам как думаешь, стоит за ними сила или это просто слова?

— Думаю, какая-то оккультная сила в них всё же есть. Так и некоторые эзотерики говорят.

— Попробуй отсеять, Владимир, то, что говорят. Своё сердце и душу послушать попробуй.

— Так я и пробую, только информации не хватает.

— Какой конкретно?

— Ну, например, какой ты национальности, Анастасия, какой веры ты и твои родственники? Или у вас нет национальности?

— Есть, — ответила Анастасия и встала, — но если я сейчас произнесу это слово, всколыхнётся тёмное и завизжит в испуге. Потом попытку сделает обрушить мощь свою всю без остатка не только на меня, но и тебя попробует ужалить. Ты сможешь выстоять, коль сможешь не заметить их усилий, прекрасной яви мысль свою отдашь. Но если ты себя незащищённым перед злобным посчитаешь, свой забери вопрос и позабудь до времени о нём.

Анастасия стояла передо мной, опустив руки. Я посмотрел на неё снизу и невольно заметил, как горда, прекрасна и непокорна её осанка. Её ласковый и вопросительный взгляд ждал ответа. Я не сомневался, что произнесённое ею слово действительно может вызвать какую-то необычную реакцию. Не сомневался потому, что за годы знакомства с ней не раз убеждался в бурной реакции на её слова многих людей. А потому не сомневался и в возможной опасности, но ответил:

— Я не боюсь. Хоть и уверен, что так всё будет, как ты говоришь. Я, может, устоять и смогу, но ведь не только я... Есть сын у нас. Я не хочу, чтобы ему хоть что-то угрожало.

И тут к Анастасии вдруг подошёл наш сын. Он, наверное, тихонько стоял где-то рядом, слушал наш разговор и не мешал ему. Но когда речь зашла о нём, вероятно, посчитал возможным объявиться.

Володя взял руку Анастасии своими ручками, прильнул к ней щекой, поднял головку и произнёс:

— Анастасия-мамочка, ответь на вопрос папы. Я за себя сам постоять смогу. Из-за меня не надо от людей историю скрывать.

— Да, верно, ты силён, ещё сильнее будешь с каждым днём, — Анастасия погладила детскую головку. И голову свою подняв, прямо в глаза мне глядя, чётче обычного произнося буквы, как будто бы впервые представляясь, сказала:

— Вед-рус-са я, Владимир.

Произнесённое Анастасией слово действительно вызвало внутри меня какое-то необычное ощущение: словно слабый электрический ток приятным теплом по всему телу пробежал, о чём-то каждую клетку тела извещая. И в пространстве окружающем, как мне показалось, что-то необычное произошло. Само слово мне ни о чём не говорило, но я почему-то встал, услышав его. Стоял, будто что-то вспоминая.

Снова, уже радостно, заговорил Володя:

— Ты, мамочка Анастасия, красавица ведрусса, а я ведрусс.

Потом он на меня с улыбкой радостной взглянул и сказал:

— Ты — папа мой. Ты, как и я, ведрусс, но только спящий. Опять я много говорю, да, мама? Так я пойду. Для папы и тебя прекрасное придумал. Ещё не сядет солнце за деревья, как я придуманное сотворю, — и убежал вприпрыжку сын, кивок увидев одобрительный Анастасии.

Я смотрел на стоящую передо мной Анастасию и думал: «Ведруссы, наверное, одна из малочисленных югорских народностей, проживающих и поныне в районах Крайнего Севера и Сибири».

В 1994 году в Ханты-Мансийском национальном округе проходил международный фестиваль кинодокументалистов, исследовавших югорские народности. По просьбе администрации округа большая часть участников кинофестиваля была размещена на моём теплоходе. Я общался с ними, смотрел конкурсные фильмы, выезжал вместе с ними в отдалённые поселения Сибири, где ещё сохранились шаманы. Немногое запечатлелось в памяти о культуре и обычаях этих совсем малочисленных народностей. Но запомнилось почему-то грустное ощущение от осознания того, что эти народности вымирают. И люди смотрят на них как на экзотический предмет, который скоро совсем исчезнет с лица Земли.

О ведрусской национальности на кинофестивале, который можно считать национальным, я от его участников ничего не слышал, потому и спросил у Анастасии:

— Твой народ, Анастасия, вымер? Вернее, от него осталось совсем мало людей? А раньше где он расселялся?

— Наш народ не вымер, Владимир, он уснул. Счастливо бодрствовал наш народ на территории, которая теперь обусловлена границами таких государств, как Россия, Украина, Беларусь, Англия, Германия, Франция, Индия, Китай и многих других больших и маленьких государств.

Совсем недавно, всего пять тысяч лет тому назад, в реальном мире ещё бодрствовал счастливо наш народ на территории от Средиземного и Чёрного морей до крайних северных широт.

Мы — азиаты, европейцы, россияне и те, кто американцами себя назвал недавно, — на самом деле люди-боги из одной цивилизации ведрусской.

Был период жизни на нашей планете, который называется Ведическим.

В Ведический период своей жизни на Земле человечество достигло уровня чувственных знаний, позволяющих ему коллективной мыслью творить энергетические образы. И совершило человечество переход в новый период своей жизни — Образный.

С помощью энергетических образов, творимых коллективной мыслью, человечество получало возможность творить во Вселенной. Оно могло бы строить жизнь, подобную земной, на других планетах. Могло, если бы, проходя Образный период, не совершило ни одной ошибки.

Но в период образности, который длился девять тысяч лет земных, всегда совершалась ошибка в сотворении одного или сразу нескольких образов.

Ошибка совершалась, если на Земле, в человеческом сообществе, оставались люди с недостаточной чистотой помыслов, культурой чувств и мыслей.

Она закрывала возможность творчества во вселенских просторах, переводила человечество к оккультизму.

Оккультный период жизни людей длится всего одну тысячу лет. Начался он с интенсивной деградации человеческого сознания. В конечном итоге деградация сознания, недостаточная чистота помыслов при высоком уровне знаний и возможностей всегда приводила человечество к планетарной катастрофе.

Так повторялось много раз за миллиарды лет земных.

Сейчас на Земле Оккультный период жизни человечества. И, как всегда, должна была случиться катастрофа планетарного масштаба. Должна была, но срок её прошёл. Конец оккультного тысячелетия миновал. Теперь осмыслить каждому необходимо предназначенье, суть свою и в чём была совершена ошибка. Друг другу помогая, мысленно весь путь истории пройти в обратном направлении, определить ошибку, и тогда наступит эра счастливой жизни на Земле. Такая, которой не было ещё в истории планеты. Вселенная её с дыханьем затаённым и надеждою великой ждёт.

Ещё пока живут, над большинством преобладая, силы тьмы и лихорадочно пытаются умами властвовать людей. Но не заметили они впервые, как необычно повели себя ведруссы ещё пять тысяч лет назад.

Когда сознаньем искажённым рождён был образ на Земле, над всеми возжелавший властвовать людьми, началась первая война между людьми. И люди, образом ведомые, друг друга стали убивать. Так на Земле случалось много раз пред катастрофой планетарного масштаба. Но в этот раз... В сражения на нематериальном плане цивилизация ведруссов впервые не вступила.

На территориях больших и малых, сознанья отключая часть и ощущений, ведруссы засыпали.

Как будто прежним человек жить оставался на Земле: рождались дети, строились жилища, указы нападавших исполнялись. Казалось, тёмному ведруссы покорялись, но тайна в том великая была: непокорёнными, уснувшими ведруссы оставались жить на всех планах бытия. И спит цивилизация счастливая вплоть до сегодняшнего дня, и будет спать она, пока ошибку в сотворенье образном неспящий не отыщет. Ошибку ту, что ко дню сегодняшнему цивилизацию земную привела.

Когда ошибка с абсолютной точностью определится, слова неспящего и спящие услышать могут и ото сна друг друга пробуждать начнут.

Кто такой ход придумал, не могу сказать, наверное, придумавший был очень близок к Богу.

Попробуй хоть на чуть-чуть и ты, ведрусс, проснуться, на ход истории взглянуть.

На континентах разных народ наш засыпал.

Три тысячи лет тому назад народ наш бодрствовал всего лишь на территории теперешней России.

Тогда уже настало время тёмных сил на всей Земле. И лишь на островке, который называется теперь Россией, счастливо продолжали жить ведруссы.

Им нужно, очень нужно было продержаться ещё одно тысячелетие. Решить, как знания для будущего передать, осмыслить на Земле происходящее и как ошибку в будущем не повторять. Они сумели продержаться на этом островке ещё полторы тысячи лет. Не на материальном плане атаки отбивали. Уже на всей Земле власть над людским умом тьма возымела. Жрецы, себя поставившие выше Бога, свой мир оккультный решили сотворить. Им одурманить удалось уже треть мира.

Да, ничего поделать не могли плохого все силы тьмы с народом нашим на этом островке, что называется теперь Россия.

Но полторы лишь тысячи лет тому назад уснул последний островок. Цивилизация земная, народ, который ведал Бога, уснул, чтобы проснуться предрассветной новой явью.

Считали силы тьмы, что навсегда его культуру, знания, стремления души им уничтожить удалось. Вот потому они пытаются и в наши дни сокрыть от всех людей Земли историю российского народа.

На самом деле значительно большее стоит за этим. Через сокрытие истории российской, которая ступенькою в прекрасный служит мир, на самом деле скрыть пытаются они счастливо жившую цивилизацию Земли. Культуру, знания и чувство ведать Бога счастливейшей цивилизации, в которой жили прародители твои.

— Анастасия, подожди. Ты можешь поподробнее всё рассказать языком простым, понятным об этой погибшей или, как ты выражаешься, уснувшей цивилизации? И доказать её существование?

— Могу попробовать, слова простые подбирая. Но будет лучше во сто крат, коль каждый сам постарается её увидеть.

— Но разве каждому возможно увидеть то, что было десять тысяч лет назад?

— Возможно. Только в разной степени, в деталях разных. Но в целом каждый может чувствовать её и даже прародителей своих, себя увидеть в том счастливом мире.

— Как это сделать каждому? Как это сделать мне вот, например?

— Всё просто очень. Для начала ты, Владимир, попробуй только логикой своей события, известные тебе, оценивать, сопоставлять. Вопросы встанут — сам на них найди ответы.

— Что значит — логикой? Как можно логикой узнать, к примеру, об истории России? Да, кстати, ты сказала, что она, история российская, культура уничтожена или скрывается от всех людей Земли... Но как могу я сам, да и другие, удостовериться в словах твоих, используя лишь логику свою?

— Давай попробуем мы вместе рассуждать. Я чуточку лишь помогу тебе с историей соприкоснуться.

— Давай. Что для начала делать нужно?

— Ты для начала на вопрос себе ответь.

— Какой?

— Простой. Вот ты, Владимир, для сына нашего учебник по истории привёз. Он называется «История Древнего мира». В нём главы есть, в которых рассказано об истории Древнего Рима, Греции, Китая. Рассказано, каким Египет был пять тысяч лет назад. Но ничего не сказано о том, какой была Россия в тот период. Да что там в период пятитысячелетней давности. История России, её культура, строжайшей тайной скрыты, даже тысячелетней давности. Написан учебник русским языком, предназначен для русских детей, но о России всего лишь двухтысячелетней давности в нём нет ни слова. Почему?

— Почему?.. Действительно, весьма странная получается ситуация. В русском учебнике по истории Древнего мира действительно не сказано о России. Не сказано о жизни российского народа не только периода Древнего Рима и Египта, но и о более поздней истории. Странно. Очень странно, как будто бы и не было в то время русского народа.

Пытаясь вспомнить всё, что известно было мне об истории, я вспоминал, что слышал о существовании древних философов Рима, Греции, Китая. Я не читал их труды, просто слышал. Также мне известно, что их труды признаны обществом как выдающиеся, гениальные. Но ничего не всплывало в памяти хотя бы об одном русском философе или поэте того же периода. А действительно, почему?!

Понимая, что Анастасия хочет, чтобы я сам попытался ответить на этот вопрос, сказал:

— На этот вопрос ни я, никто другой ответить не сможет, Анастасия. На него, наверное, невозможно ответить.

— Возможно. Только нужно не лениться рассуждать логично. Ведь первый вывод сделан: история российского народа не только миру, но и россиянам неизвестна. Согласен с этим ты, Владимир?

— Ну, может быть, не совсем неизвестна. То, что было тысячу лет назад, всё же описано.

— Описано с огромным искажением и под цензурой. К тому же комментарии у всех событий одинаковы. Тысячелетие последнее Руси, как один день истории. Это период христианский. Но и сегодня христианство на Руси, а ты о том, что было до него, скажи?

— До него, говорят, была Русь языческой. Разным богам люди поклонялись. Но как-то очень вскользь об этом говорится. Ни письмена нам неизвестны о том периоде, и нет легенд. Нет описания ни строя государственного, ни образа жизни людей.

— Вот вывод сделал ты второй: культура у российского народа была иной. Теперь, чтоб логике своей последовать, скажи, в каком случае историю стремятся скрыть иль опорочить?

— Ну фальсифицировать историю стремятся ясно в каком случае. Это когда нужно показать преимущество нового строя, новой власти, новой идеологии. Но вот чтобы совсем скрывать даже упоминание... Невероятно!

— Невероятное произошло, Владимир. Бесспорен этот факт. Теперь ещё скажи, не поленись, пожалуйста, подумать. Подобный факт сам по себе произошёл или он — следствие чьих-то умышленных усилий?