Школьный Георгий иванович

Поручик ВВС ВС КОНР.......................................................................................  296

ШТЕЙФОН Борис Александрович

Генерал-лейтенант ВС КОНР................................................................................  297

ЮНГ Игорь Леонидович

Майор ВС КОНР....................................................................................................  301

ЯРОПУД (Гнедич) Григорий Васильевич

Полковник ВС КОНР................................................................................................ 302

Использованные источники и литература................................................... 305

Сокращения и аббревиатуры.......................................................................... 310

И менной указатель............................................................................................. 314

Приложение...................................................................................................... 324

Дополнительные сведения о представителях офицерского
корпуса Вооруженных Сил Комитета Освобождения
Народов России............................................................................................. 351

ОТ АВТОРА

Автор считает своим долгом выразить искреннюю признатель­ность за помощь и поддержку при подготовке этой книги: Карио-новой Екатерине Ивановне, Александровой Анастасии Валерьевне (Санкт-Петербург); историкам и архивистам: Аптекарю Павлу Александровичу, архивисту (Москва); Ауски Станиславу Альфре­довичу (Прага); Батшеву Владимиру Семеновичу, сотруднику филиала издательства «Посев» (Франкфурт-на-Майне); Богу­славскому Густаву Александровичу, директору Института Петер­бурга (Санкт-Петербург); |Бортневскому| Виктору Георгиевичу, главному редактору альманаха «Русское Прошлое» (Санкт-Петер­бург); |Брюно| Кире Владимировне, заведующей архивом НТС и издательства «Посев» (Франкфурт-на-Майне); Ефимову Алексан­дру Викторовичу, аспиранту, сотруднику научно-исследователь­ского центра Крымоведения (Севастополь); |Жеребову| Донату Константиновичу, полковнику в отставке (Санкт-Петербург); Ки-рееву Феликсу Сергеевичу, аспиранту (Владикавказ); Лурье Вя­чеславу Михайловичу, научному сотруднику Института военной истории Министерства обороны Российской Федерации (Санкт-Петербург); Орлову Кириллу Олеговичу (Трускавец); Папчинско-му Александру Александровичу (Санкт-Петербург); Полчанинову Ростиславу Владимировичу (Нью-Йорк); Почтареву Андрею Ни­колаевичу (Москва); Разбоеву Юрию Михайловичу, архивисту (Москва); Рутычу-Рутченко Николаю Николаевичу (Париж); Скаруффи Элен, куратору Бахметьевского архива Колумбийского университета (Нью-Йорк); Славинскому Михаилу Викторовичу, директору филиала издательства «Посев» (Франкфурт-на-Май­не); Старкову Борису Анатольевичу, заведующему кафедрой ис­тории России и зарубежных стран Санкт-Петербургского государст­венного университета экономики и финансов им. Н.А.Вознесенско­го (Санкт-Петербург); Терещуку Андрею Васильевичу, главному редактору русского военно-исторического журнала «Новый Часо­вой» (Санкт-Петербург); Тумшису Михаилу Антанасовичу (Сама-

11

ТРАГЕДИЯ ВЛАСОВСКОГО ДВИЖЕНИЯ (1942-1950)

а); Хоффманну Иоахиму (Бонн); Шаубу Игорю Юрьевичу, кан-ддату исторических наук (Санкт-Петербург); Яковлеву Михаилу 1иколаевичу, кандидату исторических наук (Санкт-Петербург); бщественным деятелям, участникам событий и частным ли-\ам: Ависову Георгию Борисовичу (Хиллсбароу), Александрову Евгению Александровичу, заведующему отделом образования Глав-юго правления Конгресса русских американцев (Нью-Йорк); Ани-имову Борису Анатольевичу (Сан-Франциско), Артемову (Зайце-;у) Александру Николаевичу (Франкфурт-на-Майне); Балаков-кой Вере Николаевне (США); Бекетову Михаилу Фёдоровичу Санкт-Петербург); Будзиловичу Петру Николаевичу (Нью-•^орк); [Буткову р ладимиру Николаевичу (Вашингтон); Вербицко-iy Георгию Григорьевичу (Вестал); Вечеславу Игорю Захаровичу Хартфорд); Герасимову Михаилу Николаевичу (Санкт-Петер-iypr); Евдокимову Ростиславу Борисовичу (Санкт-Петербург); ■Кадан Лидии Владимировне (Сент-Питерсбург); Заруцкому Ни-солаю Михайловичу, председателю культурно-просветительского)бщества «Отрада» (Нью-Йорк); Казанцеву Николаю Леонидови-iy (Буэнос-Айрес); Крафту Александру Филипповичу (Сент-Пи-герсбург); Левицкому Дмитрию Александровичу (Вашингтон); Лукьянову Георгию Васильевичу (Нью-Йорк); Максимовым Люд­миле Константино вне и Борису Святославовичу (Сент-Питер-:бург); [Месснеру] Георгию Викторовичу (Си Клифф); Михайло-зой Людмиле Михайловне (пос. Локоть Брянской обл.); Ново-;ильцеву Игорю Леонидовичу (Сент-Питерсбург); протоиерею Борису Плющову-Власенко (Мэйлэнд); протоиерею Димитрию Константинову (Западный Хуаниспорт); Пушкареву Борису Сергеевич у (Москва); Редлиху Роману Николаевичу (Москва); Романову] Евгению Романовичу (Монтана, Болгария); Селинской Людмиле Ростиславовне, члену Главного правления Конгресса русских американцев (Нью-Йорк); Сергееву Павлу Павловичу, члену сценарной коллегии студии «Лентелефильм» (Санкт-Петер­бург); |Сперанскому| Глебу Николаевичу (Нью-Йорк); Троицкому Николаю Александровичу (Сент-Питерсбург); Трушновичу Яро­славу Александровичу (Франкфурт-на-Майне); Цитовичу Рости­славу Семеновичу, уполномоченному Конгресса русских амери­канцев по связям с Россией (Нью-Йорк).

Считаю приятным долгом также выразить благодарность Глав­ному правлению Конгресса русских американцев за предоставлен­ную возможность занятий в русских архивах США и Народно-Трудовому Союзу российских солидаристов за организацию иссле­дований в архиве НТС и издательства «Посев» в ФРГ.

 

Генерал-лейтенант А.А. Власов. Далем, 1944 г.

В отечественной исто­риографии Второй мировой войны наиболее полно на­шел отражение порочный тезис о том, что история — это политика, опрокинутая в прошлое. Отдельный че­ловек, личность, его реак­ция на различные жизнен­ные обстоятельства, моти­вация поступков и поведе­ние в конкретной ситуации всегда оставались вне русла исследования. Однако в ис­тории России и Советского Союза XX века присутст­вует длинная цепь разно­образных сюжетов, тесно взаимосвязанных с так на­зываемым «человеческим фактором». Один из таких сюжетов — трагическая попытка создания политического антиста­линского сопротивления, получившая название Власовского дви­жения по имени заместителя командующего Волховским фронтом и командующего 2-й Ударной армией генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова.

Предательство и измена всегда интересовали не только исследо­вателей, но и психологов. Особенно если к ним имели отношение яркие фигуры и личности. В первую очередь, акт видимой измены

Вес даты в книге приведены но новому стилю.

13

Построение Гвардейского батальона РОА перед парадом Псковского гарни­зона Вермахта 22 июня 1943 г. На первом плане слева в форме генерал-лейтенанта с петлицами офицера РОА — Г.Н. Жилепков, справа, за прини­мающим парад офицером Вермахта — полковник В.Г. Баерский, офицер связи РОА при штабе 16-й армии Вермахта

свидетельствовал о нестандартном и непривычном поведении чело­века в экстремальной ситуации. Как правило, в сознании истори­ков и тем более в массовом сознании априори складывалась нега­тивная оценка таких поступков, равно как и тех, кто их совершал. И вот уже с заданным самому себе психологически отрицательным восприятием современный историк пытается объяснить поступок Власова, не находя ничего другого, кроме как опасения за соб­ственную жизнь. Причина такой заданности в том, что поведение Власова, его окружения и всех, кто пошел за ним, расходится с собственным воображаемым поведением в аналогичных обстоя­тельствах. Подсознательно историк уверен, что вел бы себя совсем иначе в германском плену, а это сразу же по отношению к власов­цам позволяет допустить оценочную категорию типа «предатель-подонок». Если так — то проблема Власовского движения вообще в изучении не нуждается: ведь оценка уже дана. На самом же деле,

Кубанское казачье подразделение, 1943-1944 гг.

традиционные оценки историками и современниками поступков сотен тысяч людей, надевших форму Вермахта или СС и взявших в руки оружие, базируются не на историческом знании этого небы­валого в истории России явления, а на простом сравнивании с «нормой поведения». Важную роль играет и то, что не познанный многими из историков ужас нацизма в их сознании последователь­но распространяется на все, что связано с гитлеровской Германией. К этому можно добавить упрощенное изображение нашей историо­графией проблемы Второй мировой войны в целом.

Одной из главных задач, поставленных перед историографией властью и режимом, стало намеренное сокрытие истинных масшта­бов всех видов сотрудничества граждан Советского Союза с окку­пантами — экономического, социального и военно-политического. А поскольку запрещалась сама постановка проблемы, то некому было изучать и фактическую историю формирования и боевого использования подразделений из советских граждан в составе Вер­махта и войск СС.

В официальном документе Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте РФ «Судьба военноплен­ных и депортированных граждан СССР» фигурирует цифра от 280 до 300 тысяч советских граждан, служивших в полиции и в Вооруженных силах Германии в 1941-1945 гг. [75, 95~96\*.

* Здесь и дальше первая цифра в квадратных скобках, полужирная, означает помер но списку литературы, дальнейшие, курсивом, — номера страниц.

 

14

15

Это - минимум, признанный историками, принимавшими участие в работе Комиссии. Подавляющее большинство занимавшихся этой проблемой считают, что в разнообразных формированиях, а также регулярных соединениях Вермахта и СС, карательных под­разделениях СС и СД насчитывалось более миллиона человек [20, 471, 83, 272, 25, 26, 289, 77, 26\.

Группа унтер-офицеров РОА

На территории, оккупированной Вермахтом, работали школы, больницы, театры, бани, активно функционировало русское само­управление, с антифашистами боролись русская полиция и рус­ские отделы Гестапо. В Смоленске, к примеру, самоуправление возглавили адвокат Б.Г. Менынагин, профессор медицинского ин­ститута И.Е. Ефимов, художник В.И. Мушкетов и другие предста­вители городской интеллигенции [29]. В оккупированном Пскове функционировала Православная миссия, на территории Белорус­сии с конца лета 1941 г. немцы разрешили организовывать добро­вольческую Службу порядка (ОД). Служащие ОД не имели на первых порах оружия, обмундирования, чинов и не могли действо­вать без ведома 7-го отдела местных немецких фельдкомендатур. Тем не менее службы ОД стали возникать повсеместно, в каждой деревне, аппараты ОД насчитывали 10-12 сотрудников в каждом местном управлении [88, 3].

1942 год стал годом начала угона трудоспособного населения с оккупированных территорий. По данным немецкой статистики, к 30 июня 1944 г. в Третьем Рейхе насчитывалось 2 792 699 восточ­ных рабочих («остарбайтеров»). На Нюрнбергском процессе ука-

16

зывалось, что из Советского Союза за всю войну принудительно вывезено 4 978 735 человек ['62, 55]. Любопытно, входит ли в это число первый поезд в Германию из Киева, набранный досрочно, состоявший исключительно из добровольцев и отправленный 22 января 1942 г. под гром оркестра. Саботаж отправки начался тог­да, когда стали приходить первые письма из Германии, произвед­шие впечатление разорвавшейся бомбы [41, 258—259].

17

С 22 июня по 26 сентября 1941 г. боевые потери Вермахта дос­тигли 534 000 убитыми и ранеными, что составило 15% общей чис­ленности германских войск Восточного фронта, а в группе армий «Центр» — 18-20%. К концу года потери увеличились до 800 000 [26, 296]. Тогда начали действовать так называемые «хиви» (Hilfswilligen — добровольные помощники), появившиеся еще ле­том. Никакого разрешения для их набора в Действующую армию ни ОКВ, ни ОКХ не давало. Набирались «хиви» из лагерей воен­нопленных в оперативной полосе фронта, на оккупированных тер­риториях, из оставшихся в тылу и разошедшихся по деревням ок­ру женцев. Немцы использовали добровольцев в качестве шоферов, ремонтников, конюхов, саперов и охранников. Они выполняли любую работу, позволяющую заменить солдат Вермахта. В* уре­гулировании положения «хиви» главную роль сыграл начальник 2-го сектора организационного отдела Генерального штаба ОКХ граф майор К. фон Штауффенберг, в августе 1942 г. издавший приказ по ОКХ № 8000, который устанавливал единые нормы пи­тания всех «хиви» и их количественный предел: на дивизию Вер­махта — 15% от ее личного состава. К апрелю 1942 г. «хиви» на­считывалось в сухопутных частях около 200 000, в июне 1943 г. — до 600 000, в авиации — не менее 180 000 человек. Начальник от­дела ОКХ «Иноземные армии Востока» генерал-лейтенант Р. Ге­лен утверждал, что подлинное число «хиви» неизвестно, так как штабы дивизий скрывали истинную картину от штабов армий и намеренно занижали численность своих помощников. Он же при­водил летом 1942 г. общую цифру «хиви» от семисот тысяч чело­век до миллиона [26, 290-293]. Перевод из «хиви» в категорию «фрайвиллиге» (добровольцев) начался постепенно осенью 1941 г. и означал появление на штатных местах военнослужащих Вермах­та советских граждан. Например, к концу 1942 г. 134-я пехотная дивизия Вермахта имела в своем составе несколько тысяч совет­ских граждан (около 40% от штатной численности), хотя приведен­ный факт является исключением [73, 43]. По данным ГРУ весной 1943 г. 707-я пехотная дивизия Вермахта на 40% была укомплекто­вана бывшими русскими военнопленными [53, 264-265]. Немец­кий историк, специализирующийся на истории Восточных войск, доктор И. Хоффманн сообщает, основываясь на анализе докумен-

2 Заказ № 330

тов ОКХ, что к маю 1943 г. непосредственно в Вермахте проходи­ло службу от 400 000 до 600 000 бывших советских военнопленных [83, 7]. Уже после капитуляции Германии 20 мая 1945 г. ОКВ предоставило сведения о 700 000 добровольцев из числа советских граждан, находившихся на службе в Вооруженных Силах Герма­нии на 1 мая 1945 г. Из них более 600 000 служили в Вермахте, от 50 000 до 60 000 — в Люфтваффе и около 15 000 — в Кригсмарине [73, 248].

Гспсрал-майор Вермахта Б.А. Смысловский (он же «Регемау», «Хольмстоп»)

Первым активно и организо­ванно стал использовать совет­ских граждан Абвер. Уже в июле 1941 г. при штабе группы армий «Север» развернулся 1-й рус­ский учебно-разведывательный батальон под командованием майора Регенау (легендирован-ное имя Б.А. Смысловского), бывшего начальника штаба Вос­точного отдела РОВС, занимав­шего в 1920 г. должность на­чальника разведывательного от­деления штаба 3-й русской армии. В течение 1941-1942 гг. этот батальон развернулся в 12 учебно-разведывательных бата­льонов, укомплектованных на 85% бойцами и командирами РККА, а на 15% — участниками Белого движения. В 1942 г. на их основе был сформирован 1001-й гренадерский полк Абве­ра для организации разведыва­тельно-повстанческих операций за линией фронта [8, 11—12]. Все­го за годы войны через Варшавскую, Бальгинскую, Брайтенфурт-скую, Нойкуренскую и прочие разведывательные школы Абвера прошло не менее 20 000 советских граждан, обученных для разве­дывательной деятельности в тылу Красной Армии и СССР [67, 174-175].

Неожиданную поддержку Вермахт нашел для себя, вступив на территории бывших казачьих войск — Всевеликого Войска Дон­ского, Войска Кубанского и Войска Терского. Учесть мелкие каза­чьи взводы, эскадроны, дивизионы, сотни, самосоздававшиеся и самовооружавшиеся трофейным оружием и присоединявшиеся явочным порядком к Вермахту, невозможно. В 1941 —1943 гг. воз-

18

У штаба формирований казачьих войск Кубани, Терека и Дона в Херсоне,

1943 г. На первом плане справа — начальник штаба полковник Г.П. Тара-

еенко, сзади па ступеньках — член штаба сотник Ф.П. Дьяченко

никли: 102-й Донской казачий полк майора И.Н. Кононова, 1-й Атамана Платова казачий полк майора Э. Томсена, 2-й казачий полк подполковника И. фон Юнгшульца, 3-й казачий полк под­полковника Вольфа, 4, 5, 6, 7, 8, 10, Ни 12-й казачьи полки, 9-й генерал-майора Я.П. Бакланова казачий полк, 5-й Кубанский каза­чий полк полковника Э.В.фон Рентельна, 1-й Донской доброволь­ческий казачий полк полковника СВ. Павлова, 1-й казачий запас­ной полк, 557 и 558-й казачьи отряды, 341-й и 844-й егерские каза­чьи отряды, 55-й казачий саперный батальон, 854-й казачий гренадерский полк, 161-й охранный казачий батальон, а также 102, 213, 299, 580 и 444-я охранные казачьи сотни, 10-й казачий разведывательный эскадрон обер-лейтенанта Волькенхаузе, 17-й казачий танковый батальон, казачьи эскадроны при 901-м охран­ном батальоне 403-й охранной дивизии Вермахта, пластунская группа при полку Павлова, казачьи сотни 179-го пехотного полка при 79-й пехотной дивизии Вермахта, казачья группа при 29-м авиаполку 15-й авиаполевой дивизии [6, 87—90]. Добавим сюда не менее 25 парашютно-десантных казачьих отрядов, спецподразделе-

19

Последний Походный Атаман Войска Донского, избранный на Дону в сен­тябре 1942 г., полковник СВ. Павлов. Фотография 1943 г.

Командир 5-го Донского полка 2-й Кавказской бригады 1-й казачьей дивизии Вермахта подполковник И.Н. Кононов, 1943 г.

ний и прочих диверсионно-разве­дывательных образований, учтен­ных по документам Вермахта [45, 109]. По воспоминаниям бывшего секретаря военного трибунала Армавирского гарнизона Северо-Кавказского фронта Я. Айзеншта-та: «Только военный трибунал Ар­мавира рассмотрел тысячи дел о старостах, полицаях и жандармах, действовавших на Кубани. Дела рассматривались не только в Ар­мавире, но и на выездных сессиях трибунала в станицах Успенская, Новокубанская, Гулькевичи, Ла-бинская и др. Дел было столько, что они не размещались в шкафах и хранились в обширном подполье трибунала» [1, 70-72]. В марте — апреле 1943 г. на основе мелких казачьих подразделений и части полков, понесших большие потери в боях с партизанами, регулярны­ми частями РККА при отступлении с Дона, Кубани и Терека в начале 1943 г., начала формироваться 1-я казачья кавалерийская дивизия полковника X. фон Паннвица в Млаве (Польша). К 4 но­ября 1943 г. соединение насчитывало 18 555 человек, в том числе 222 офицера, 3827 унтер-офицеров д рядовых Вермахта, 191 офи­цер, 14 315 унтер-офицеров и рядовых из числа казаков [83, 69]. В январе 1945 г. дивизия развернулась в XV казачий кавалерий­ский корпус СС генерал-лейтенанта X. фон Паннвица, насчиты­вая в своем составе казаков не меньше 32 000 человек [83, 69, 78]. К 1 апреля 1945 г. корпус являлся в высшей степени боеспособным [83, 68] и имел в своем составе штаб и конвойную сотню, разведот-ряд, моторизованный отдел связи, 1-ю и 2-ю кавалерийские¹ и 3-ю пластунскую дивизии². Кроме того, в стадии развертывания нахо­дились танковый батальон и батальон штурмового оружия.

В июне 1944 г. в районе Новогрудок — Новоельня собрался Ка­зачий Стан Походного Атамана полковника СВ. Павлова, вывед­шего с территорий казачьих войсковых областей тысячи беженцев-казаков (среди них — строевые и нестроевые), казачек и казачат. После гибели Павлова Походным Атаманом стал полковник Т.И. Доманов. (В апреле 1945 г. Казачий Стан реорганизовался в Отдельный казачий корпус в Северной Италии под его командова-

Слева направо: генерал от кавалерии П.Н.Краснов и командир 1-й казачь­ей дивизии Вермахта генерал-майор X. фон Паннвин, Млава (Польша),

1943 г.

Слева направо: полковник Вермахта

Р. Гелен и генерал-майор РОА В.Ф. Ма-

лышкин. Дабсндорф, 1943 г.

 

20

21

нием в составе 17 014 бе­женцев и 18 395 строевых казаков [45, 98, 100]).

К лету 1943 г., по дан­ным генерал-лейтенанта Р. Гелена, в Вермахте оказалось сформировано 176 русских отдельных и 38 охранно-ремонтных батальонов по этническо­му признаку, в том числе 33 туркменских, 13 севе­рокавказских, 12 волго-татарских, 7 крымско-та­тарских, 11 азербайджан­ских, 11 грузинских [91, 100]. Русские батальоны назывались восточными и формировались с весны 1943 г. на основе анти­партизанских рот. Пять­десят три из них получи­ли номера с 601 по 620-й, с 627 по 650-й и с 661 по 669-й.

Начальник Локотского самоуправляющегося округа и командир штурмбригады СС «РОНА» (по русской терминологии — Русской Освободи­тельной Народной Армии) Б.В. Каминский. Локоть. Брянская область. Не позднее лета 1943г.

Всего к июлю 1943 г. насчитывалось 78 восточ­ных русских батальонов, несколько артиллерий­ских дивизионов и сапер-но-строительных частей общей численностью до 80 000 человек [25]. И. Хоффманн включает в это число военнослужащих мелких формирований уровня «взвод —рота» [83, 272]. Кроме них суще­ствовали несколько экспериментальных русских формирований, таких как 700-й Восточный добровольческий полк полковника Ка-ретти в районе Могилева¹, 1-й русский Восточный запасной полк «Центр» подполковника Н.Г. Яненко в Бобруйске, Восточный доб­ровольческий полк «Десна» майора Аутча в Брянске, Особая бри­гада СД «Дружина» подполковника В.В. Гиля (псевдоним — И.Г. Родионов) в районе станции Глубокое в Белоруссии, штурм-бригада СС «РОНА» Б.В. Каминского с центром в поселке Локоть на Бряшцине [83, 264].

Помимо Вермахта и Люфтваффе еще более крупные соедине­ния формировало в 1943-1944 гг. Главное управление СС, созда-

вая пехотные дивизии по этническому признаку: 14-ю украинскую дивизию СС «Галичина» группенфюрера Ф, Фрейтага (29-й, 30-й и 31-й гренадерские полки), 15-ю латышскую дивизию бригаден-фюрера Хансена (32-й, 33-й и 34-й гренадерские полки), 19-ю ла­тышскую дивизию бригаденфюрера Г. Шульда (42-й, 43-й, 44-й гренадерские полки и 19-й танковый батальон), 20-ю эстонскую дивизию бригаденфюрера Ф. Аугсберга (45-й, 46-й, 47-й гренадер­ские полки), 30-ю русско-белорусскую дивизию оберштурмбанфю-рера К. Зейглинга (75-й, 76-й и 77-й гренадерские полки) [19, 27— 29]. Мелкие русские части существовали и в других добровольче­ских дивизиях СС. Например, 32-й саперный батальон 32-й гренадерской дивизии «30 января» в январе 1945 г. на 70% состоял из русских немцев, украинцев и русских под командованием быв­шего лейтенанта РККА унтерштурмфюрера Антонова"¹, имевшего ряд немецких наград.

12 сентября 1941 г. в Белграде генерал-майор М.Ф. Скороду­мов объявил о начале формирования отдельного Русского Корпу­са. В него влился цвет белой военной эмиграции, включая, выпуск­ников русских зарубежных кадетских корпусов и училищ, а с вес­ны 1943 г. стало прибывать пополнение из числа советских граждан [71, 115]. Всю войну Корпус успешно боролся с просовет­скими формированиями югославских партизан И.Б. Тито, а с сен­тября 1944 г. принимал участие в боевых действиях против частей 57-й и 65-й советских армий⁵.

Авторы статистического сборника «Гриф секретности снят» со­общают, что на родину после окончания войны возвратилось 1 836 000 советских военнопленных [22, 338]. К 1 января 1945 г. на положении военнопленных в Третьем Рейхе числилось 938 827 человек [26, 407]. 897173 из «вернувшихся» пополнили собой Во­сточные войска Германии. Если мы учтем, что в казачьих подраз­делениях, штурмбригаде СС РОНА, дивизиях СС и этнических батальонах сражалось очень большое количество лиц, никогда не являвшихся военнопленными и не содержавшихся в концлаге­рях, если мы присовокупим сюда же прямых перебежчиков, бое­вые и небоевые потери, мобилизованных с оккупированных терри­торий по достижении 17-18-летнего возраста, то мы вправе сде­лать вывод о том, что в 1941-1945 гг. в Вооруженных Силах Гер­мании воевало более миллиона советских граждан. Если обобщить известные нам данные о национальном составе оказавшихся по ту сторону линии фронта 1 196 000 человек, то с учетом полицейских, охранных, дорожно-строительных частей, а также «хиви» мы по­лучим примерно следующую картину (в тысячах человек): азер­байджанцы — 38; армяне — 12; башкиры, мари, мордва, поволж­ские татары, удмурты — 40; белорусы — 125; грузины — 15; каза-

 

22

23

хи, каракалпаки, киргизы, таджики, туркмены, узбеки — 120; калмыки — 5; крымские татары — 20; латыши — 104; литовцы — 37; народы Северного Кавказа — 10; русские — 360 (в том числе около 80 000 — в казачьих формированиях); украинцы — 250; эстонцы — 60.

Интересен вопрос о степени боеспособности Восточных войск Германии в 1941-1945 гг. Л.Е. Решин доказывает, к примеру, что боеспособность добровольцев была «не очень высока» [67,   159, 173]. А следствие — умышленное занижение численности этниче­ских батальонов и их боеспособности, что искажает масштабность картины в целом. Действительно, боеспособность Восточных войск не поддается однозначной оценке, надо оценивать эффективность каждой части, чтобы получить в итоге реальную картину. Чрезвы­чайно низкой была, например, боеготовность батальонов так назы­ваемого Туркестанского легиона майора Майер-Мадера (450, 452, 781, 783, 784, 785, 786, 787, 788, 789, 790, 791 и 792-й батальоны). Бесконечные дезертирства привели к расформированию 781-го ба­тальона и включению его личного состава в подразделения Вер­махта. 452-й батальон 25-30 сентября 1942г. собирался перейти на сторону РККА в полосе Черноморской группы войск Закавказ­ского фронта, и лишь его распыление повзводно среди кадровых частей Вермахта сорвало этот план [17, 39—45]. Осенью 1942 г. немцы расформировали и разоружили 808-й армянский батальон, а 795-й и 796-й грузинские вывели в тыл [25]. Осенью 1943 г. 797-й грузинский, 800-й и 836-й северокавказские, 827-й волго-татар-ский батальоны, как и большинство иных Восточных частей немцы отправили во Францию на защиту побережья. Все они приняли участие в боях с англо-американскими войсками летом 1944 г. 5 сентября 1944 г. в штаб командующего добровольческими войс­ками «Запад» генерал-майора О. фон Нидермайера поступило со­общение, что из 203-го северокавказского батальона к противнику перебежало 203 человека, из 633-го — 53. Командир 827-го волго-татарского батальона сам потребовал срочного разоружения своей части [78, 73]. В декабре 1944 г. в Словакии перешел на сторону местного Сопротивления Туркестанский полк СС под командова­нием Г. Алимова [20, 474]. С 25 по 29 апреля 1945 г. продолжа­лось восстание 797-го грузинского батальона против немецкого гарнизона на о. Тексен (Голландия). Восставшими руководил лей­тенант Лоладзе. Повстанцы защищались с яростью обреченных, рассчитывая на помощь английского десанта или голландского Сопротивления. Однако ни те, ни другие не захотели рисковать людьми накануне капитуляции. О силе боев свидетельствует тот факт, что в одной из вспомогательных рот Вермахта, насчитывав­шей более 150 военнослужащих, после подавления восстания в

живых осталось 8 человек'. Последние восставшие взорвали себя вместе с маяком [78, 91].

Тем не менее фактов, свидетельствующих о более чем успешном боевом использовании Восточных частей и их высокой эффектив­ности гораздо больше. Прекрасно зарекомендовали себя разнооб­разные казачьи формиро­вания, в том числе Каза­чьего Стана полковника СВ. Павлова — генерал-майора Т.И. Доманова. Прикрывала отступление к Новочеркасску в начале февраля 1943 г. 20 f-я ка­зачья Абвергруппа пол­ковника Т.К. Хоруженко. Несколько атак успешно отбили в районе завода «Локомотив» 12 февраля 1943 г. добровольцы 1-го Донского казачьего полка Походного Атамана СВ. Павлова, нанеся на­ступавшим большие поте­ри. В ночь с 13 на 14 фев­раля 1943 г. 17-й Дон­ской казачий пеший полк в ожесточенных боях за завод «Ростсельмаш» в

Ростове-на-Дону потерял            „ „                    „ „

„„„                     ,                  Казак 2-го Сибирского полка 1-й Донской

JbU человек убитыми И бригады 1-й казачьей дивизии Вермахта, Млава
ранеными, погиб и его ко-                           (Польша), 1943 г.

мандир войсковой стар­шина Т.Г. Бударин. Хвалебные реляции германского командова­ния отметили в боевых операциях на Миусском фронте в февра­ле—марте 1943 г. отдельный казачий конный полк полковника Шведова, 6-н Семигорьевский казачий пеший полк войскового старшины Журавлева, 1-й Донской казачий конный полк Донско­го Атамана генерала от кавалерии графа М.И. Платова под коман­дованием полковника И.С. Луизова. Позднее и Шведов, и Луизов были убиты на фронте [45, 9—13]. В боях в районе Питомача (Венгрия) 25-26 декабря 1944 г. казаки 6-го Терского полка под­полковника К.цу Зальма-Хорстмара и 3-й отдельной пластунской бригады полковника И.Н. Кононова казачьего кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта X. фон Паннвица нанесли тяжелое

 

24

25

поражение 233-й советской стрелковой дивизии 75-го стрелкового корпуса. Командир дивизии полковник Т.И. Сидоренко не смог уберечь от полного окружения 703-й стрелковый Белградский Краснознаменный полк гвардии подполковника М.Д. Шумилина: при прорыве из окружения полк потерял более 400 человек убиты­ми и ранеными, не считая массы пропавших без вести и перешед­ших на сторону казаков. Казаки захватили почти всю артиллерию 684-го артиллерийского полка майора Ш.К. Ахмеджанова⁶.

Отборная часть Абвера, разведывательно-диверсионный бата­льон «Бергманн» участвовал в боях в составе 1-й танковой армии Вермахта в районе Моздок — Нальчик — Минеральные Воды с осе­ни 1942 по январь 1943 г. [25].

Рядовой (грузинский доброволец) дивсрсиои- по-разведыватслыюго батальона Абвера «Б                    1й          й

Бсргмапн» при 1-й танковой армии Вермахта. ДЖанских боевых фор- Кавказ, 1942 г.                 мирований с 1942 года по 1 апреля 1945-го состави-

804-й азербайджан­ский батальон майора Гло-гера и майора А. А. Фата-либейли, в начале 1943 г. оперировавший в составе корпуса генерала Конра­да, нанес существенные потери 40-й и 119-й со­ветским стрелковым бри­гадам 153-й стрелковой дивизии у Кубанского предмостного укрепле­ния. В мае 1943 г. гене­рал от кавалерии Э.А. Кестринг письмен­но поблагодарил весь 804-й батальон за отва­гу в боях. Позднее ба­тальон получил название «Аслан» (Лев), 806-й — «Игит» (Храбрый), 819-й — «Джавад-хан». Некоторые из азербай­джанцев, например фельдфебель Гаджи-заде и лейтенант Мамедли, заслужили Железные кресты 2-го и 1-го клас- _са Потери азербай-

ли 810 человек убитыми, 7350 ранеными и 2940 пропавшими без вести [2, 30—34].

Вот несколько записей из дневника обер-лейтенанта Гансена, адъютанта оперативной части штаба добровольческих частей «За­пад», за июнь 1944 года:

«9 июня. Оперативный адъютант... сообщил, что 411-й баталь­он превзошел храбростью все наши ожидания.

10 июня. Офицер-ординарец пробился только до штаба корпу­
са. Там он узнал, что наши восточные батальоны на побережье в
боях показали такую храбрость, что решено упомянуть о них в
специальной сводке Вермахта.

11 июня. Наши батальоны в сводке не упомянуты. Упомянут
только 736-й гренадерский полк, куда входит 642-й восточный ба­
тальон.

15 июня. Наконец прибыл новый командующий... генерал-май­ор Оскар фон Нидермайер. Нидермайер — старый русофил, он верит только в русские войска и не дает ломаного пятака за кавказ­цев и другие пестрые части.

22 июня. 439, 635, 642 и 441-й батальоны, несмотря нахлабое вооружение, прекрасно сражаются. От 441-го осталось всего 200 человек...» [78, 71].

К 26 июня 1944 г. полковник С.К. Буняченко объединил с со­гласия Нидермайера 2 русских батальона и несколько раз успешно контратаковал англо-американский десант. В боях Буняченко по­терял до 70% личного состава сводного русского полка, но ни одно­го перебежчика на сторону противника не было [78, 72].

Главная причина столь массовой коллаборации, безусловно, коренилась в политическом режиме Советского Союза. В подав­ляющем большинстве случаев это был акт отчаяния, выразив­шийся в стихийном вооруженном протесте сотен тысяч людей против коллективизации 1929-1932 гг., последовавшего за ней голода и повсеместных репрессий НКВД 1937-1939 гг., пресле­довавших не только политические, но и социально-экономиче­ские цели. Сегодня мы уже не можем не признать, что «мораль­но-политическое единство советского общества и сплоченность вокруг ВКП(б) и И.В. Сталина» оказались одним из самых ве­ликих пропагандистских мифов в истории. Из письма начальни­ка РОВС генерал-лейтенанта А.П. Архангельского от 2 апреля 1940 г., адресованного в Париж генерал-лейтенанту В.К. Вит-ковскому, мы узнаем, например, что РОВС в Финляндии во время советско-финляндской войны 1939-1940 гг. успешно сформировал 5 отрядов из пленных красноармейцев⁷. Так что до лета 1941 г. прогнозировать коллаборацию в случае большой войны казалось несложным.

 

26

27

Был и еще один фактор, предопределивший масштабность со­трудничества с врагом и тоже возникший из сути советского режи­ма, — заранее предусмотренная репрессивная политика СССР по отношению к собственным военнопленным. Полевой устав 1936 г. вообще не предусматривал ситуации, когда боец мог оказаться в плену, поэтому пленение приравнивалось к «измене Родине» со всеми вытекающими последствиями. Отказ СССР подписать Же­невскую конвенцию 1929 г. о военнопленных во многом предвосхи­тил те нечеловеческие условия дулагов и шталагов, в которых ока­зались уже в 1941 г. миллионы военнослужащих РККА. Для мно­гих единственным шансом выжить становилось вступление в Восточные войска Вермахта, но и в этом выборе тоже первую роль играло отношение Советского государства конкретно к каждому человеку и его судьбе.

Юрист Р. Уэст в своей книге «Смысл измены» совершенно пра­вильно отмечала, что каждый гражданин обязан верностью (под­разумевается и морально-этическая верность помимо юридичес­кой) только стране, обеспечивающей ему защиту, и, следователь­но, не может совершить измены, если законы его страны такой защиты ему не предоставляют [14, 243-244]. С этой точки зрения миллионы граждан СССР, подвергшиеся различного рода репрес­сиям в 1929-1941 гг., ни в коем случае не являлись обязанными верностью Советскому государству. Гражданская война для них не закончилась.

К середине 1942 г. в среде кадрового прусского офицерского корпуса Вермахта сложилась устойчивая группа офицеров, посте­пенно приходившая не только к критике действий верхушки наци­стов, но и к отрицанию самого нацистского режима. Парадоксаль­но, но аналогичная группа так никогда и не сложилась в высших эшелонах РККА. Главная причина подобного не столько в тоталь­ном политическом и физическом контроле ОГПУ-НКВД за арми­ей, какого не было в Германии со стороны СД и Гестапо, сколько в разной ментальности кадрового офицера Вермахта и командира РККА. Большевики во главе с Л.Д. Троцким, создавая РККА, не просто уничтожили физически старый русский офицерский кор­пус, временно взяв на службу тех, кто казался им нужным, — они создали новый тип воина и новый тип красного командира, а впос­ледствии советского офицера. Основное его отличие от русского офицера заключалось в безграничной степени преданности даже не столько социалистическому Отечеству, сколько партии и ее вождю как главным составляющим этого Отечества. Строители армии но­вого типа — В.К. Блюхер, М.Н. Тухачевский, И.П. Уборевич, Р.П. Эйдеман, И.Э. Якир и десятки других, погибших в годы раз­грома красного командирского состава, в первую очередь служили

28

партии и ее вождю. Они привели партию к власти. Они явились ее составной частью. Партия и вождь могл^и совершать любые, самые невиданные преступления, такие как коллективизация, но они всегда оставались правы. Поднять руку на партию — стало бы безумием, противоречило их глубинной психологии. Но все изменилось, когда на смену вырубленному первому эшелону командирского состава РККА пришел второй, состоявший из людей типа А.А. Власова, К.К. Рокоссовского, Ф.И. Трухина, В.Ф. Ма-лышкина, — из тех, кто в Красную Армию вступил рядовым в 1918-1921 гг., поддавшись звонким лозунгам и идеям русской ре­волюции. Они верили не столько в партию и ее вождя, сколько в идеалы социальной справедливости, воплотившиеся, как им каза­лось, в лозунгах 1917 г. Щтом и упорным трудом они строили свои карьеры и всем, чего достигли, были обязаны в первую оче­редь сами себе, а во вторую — тем, кто их продвигал по служеб­ной лестнице.

Сидят, слепа направо члены КОНР: начальник штаба Вооруженных Сил КОНР генерал-майор ВС КОНР Ф.И. Трухип, начальник Главного управления пропа­ганды КОНР генерал-лейтенант ВС КОНР Г.Н. Жилспков, Председатель КОНР и Главнокомандующий ВС КОНР генерал-лейтенант ВС КОНР А.А. Власов, на­чальник Главного организационного управления генерал-майор ВС КОНР В.Ф. Малышкип и др. Стоят, слепа направо: оперативные адъютанты генерал-лейтенанта А.А. Власова: начальник командного отдела штаба ВС КОНР полков­ник ВС КОНР В.В. Поздняков и полковник ВС КОНР И.К. Сахаров. Берлин, отель «Европахаус», 18 ноября 1944 г.

29

В 1941-1944 гг. участниками заговора против Гитлера и актив­ами сторонниками изменения оккупационной политики А. Розен-рга являлись начальник Абвера адмирал В. Канарис, начальник дела «Иноземные армии Востока» генерал-лейтенант Р. Гелен, на-льник штаба 2-й армии генерал-майор X. фон Тресков, начальник габа Резервной армии полковник К. фон Штауффенберг, началь-:к Ш-го сектора отдела Гелена полковник А. фон Ренне, команду-ций тыловыми войсками группы армий «Центр» генерал от ин-штерии М. фон Шенкендорф и др. Столкнувшись с неприятием ачительной частью населения оккупированных территорий ста-нского режима и колхозной системы, они не только пытались об-гчить ее положение, но и всячески способствовали попыткам раз-рнуть антисталинское движение [86, т. 2, 404-411, 87, 47-49].

«Политику мы не можем изменить, — рассуждал генерал-май-

X. фон Тресков, — но мы можем попытаться создать мощный 1ктор, который вынудит руководство изменить политические тановки» [87, 59]. Таким фактором, по мнению антинацистской позиции, могло бы стать создание сильных русских добро-льческих подразделений. Термин РОА принадлежит капитану дела «Иноземные армии Востока» Вильфриду Карловичу трик-Штрикфельду. Бывший офицер Русской Императорской >мии, служивший в годы Первой мировой войны в оперативном равлении штаба Петроградского военного округа, рафиниро-нный интеллигент и убежденный демократ, как называл его ин из послевоенных эмигрантов, счастливо совмещал неприя-е коммунизма и фашизма. Именно этот человек сыграл решаю- гю роль в судьбе Власова и стал одним из основных инициато-в его движения. В конце ноября 1941 г. Штрик-Штрикфельд

поручению Трескова разработал проект создания 200-тысяч-й РОА под русским командованием при условии кардинально-

изменения политики в оккупированных областях и изменения ловий содержания советских военнопленных. Проект попал к авнокомандующему Сухопутными силами Германии генерал-:льдмаршалу В. фон Браухичу. Браухич возвратил в начале кабря 1941 г. документ командующему группой армий «Центр» герал-фельдмаршалу Ф. фон Боку с резолюцией: «Считаю ре-1ющим для исхода войны» [87, 60-61]. Но 19 декабря 1941 г. и |аухич, и Бок отправились в отставку. Новым Главно-команду-цим стал А. Гитлер. Адресовать меморандум Штрикфельда ему

имело смысла...

Однако немецкие офицеры, принадлежавшие к оппозиции и вое-зшие на Восточном фронте, безусловно знали о разговорах и на-юениях, витавших в лагерях для русских пленных: например, в [элаге XIII-D в Хаммельбурге, где в одном и том же бараке жили

четыре генерал-майора — заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта Ф.И. Трухин, начальник училища ПВО в Либаве И.А. Благовещенский, командир 4-го стрелкового кйрпуса Е.А. Его­ров и командир 21-го стрелкового корпуса Д.Е. Закутный. «Все чет­веро поносили на чем свет стоит и Сталина, и советскую власть и сходились на том, что расстрелянные по делу Тухачевского — рас­стреляны невинно и что крестьяне колхозы защищать не будут»'*. Позднее, когда Закутный и Трухин находились в одном из лагерей вместе с командующим 19-й армией Западного фронта генерал-лей­тенантом М.Ф. Лукиным и полковником И.П. Прохоровым, после­дний «подчеркивал, что советское правительство довело до обнища­ния советский народ, что против него нужно бороться, что в СССР отсутствует демократия; и клеветал на конституцию СССР, крити­куя при этом колхозную систему. Закутный строил планы о восста­нии на Дону, Лукин выражался нецензурными словами по адресу Верховного командования Красной Армии»⁹.

Немецкие опросные документы свидетельствуют, что использо­вать военнопленных для создания РОА советовали немцам гене­рал-лейтенант Ф.А. Ершаков, генерал-майоры С.Я. Огурцов, П.И. Абрамидзе, И.П. Крупенников и М.Г. Снегов [83, 117]. На­чальник штаба 3-й гвардейской армии Крупенников, взятый в плен под Сталинградом 21 декабря 1942 г., в беседе с германским дип­ломатом Г. Хилыером 18 января 1943 г. заявил, что немцы совер­шают кардинальную ошибку, полагаясь в войне против СССР лишь на силы собственной армии. Не исключая возможности фор­мирования РОА из военнопленных, он считал обязательным усло­вием для этого создание политической базы: Германия должна до­казать народам России, что воспринимает их, как «равноправных членов европейской семьи народов». В первую очередь, по его мне­нию, необходимо было сформировать русское независимое прави­тельство: в этом случае можно было бы рассчитывать на большой приток добровольцев из лагерей военнопленных. Из находивших­ся в германском плену советских офицеров «70%, по его оценке, готовы воевать против советской системы» [83, 119—120].

Стоит, пожалуй, добавить, что почти все вышеупомянутые пленные генералы Красной Армии по разным причинам уклони­лись от участия во Власовском движении, в первую очередь из-за недоверия к немцам. Позднее Лукин заявил Власову: «Вы, Вла­сов, признаны ли вы официально Гитлером? И даны ли вам гаран­тии, что Гитлер признает и будет соблюдать исторические границы России?» Ответ был отрицательным. «Вот видите! — сказал Лу­кин. — Без таких гарантий я не могу сотрудничать с вами. Из моего опыта в немецком плену я не верю, что у немцев есть хоть малейшее желание освободить русский народ. Я не верю, что они

31