О построении движений

 

Итак, в наиболее точном определении координация движений есть преодоление избыточных степеней свободы движущегося органа, иными словами, превращение последнего в управляемую систему. Указанная в определении задача решается по принципу сензорных коррекций, осуществляемых совместно самыми различными систе­мами афферентации и протекающих по основной структурной фор­муле рефлекторного кольца.

Состав тех афферентационных ансамблей, которые участвуют в координировании данного движения, в осуществлении требуемых коррекций и в обеспечении адекватных перешифровок для эффекторных импульсов, а также вся совокупность системных взаимо­отношений между ними обозначаются нами как построение дан­ного движения.

Необходимо подчеркнуть, что хотя все имеющиеся в распоря­жении организма виды рецепторных аппаратов принимают уча­стие в осуществлении сензорных коррекций и выполнении требу­емых для этого перешифровок в. разных планах и различных уров­нях, однако ни в одном случае (кроме, может быть, простейших прарефлексов) эти акты корригирования не реализуются сырыми рецепторными сигналами от отдельных, изолированных по призна­ку качества афферентационных систем. Наоборот, сензорные кор­рекции всегда ведутся уже целыми синтезами, все более усложняющимися от низа кверху и строящимися из подвергшихся глу­бокой интеграционной переработке сензорных сигналов очень раз­нообразных качеств. Эти синтезы или сензорные поля и опреде­ляют собой то, что мы обозначаем как уровни построения тех или иных движений. Каждая двигательная задача находит себе, в за­висимости от своего содержания и смысловой структуры, тот или иной уровень, иначе говоря, тот или иной сензорный синтез, кото­рый наиболее адекватен по качеству и составу образующих его аф­ферентации и по принципу их синтетического объединения требу­ющемуся решению этой задачи. Этот уровень и определяется как ведущий уровень для данного движения в отношении осуществления важнейших, решающих сензорных коррекций и выполнения требуемых для этого перешифровок.

Лучше всего понятие о различных ведущих уровнях построения, уяснится из примерного сопоставления ряда движений, сходных по своему внешнему оформлению, но резко различных между со­бой по уровневому составу.

Человек может совершить, положим, круговое движение рукой в ряде чрезвычайно не сходных между собой ситуаций. Например: А. При очень быстром фортепианном «вибрато», т. е. при повторе­нии одной и той же ноты или октавы с частотой 6—8 раз в секун­ду нередко точки кисти и предплечья движутся у выдающихся виртуозов по небольшим кружочкам (или овалам). В. Можно опи­сать круг в воздухе в порядке выполнения гимнастического уп­ражнения или хореографического движения. С. Человек может об­вести карандашом нарисованный или вытесненный на бумаге круг (C1) или же срисовать круг (С2), который он видит перед собой D. Он может совершить круговое движение рукой, делая стежок иглой или распутывая узел. Е. Доказывая геометрическую теорему, он может изобразить на доске круг, являющийся составной ча­стью чертежа, применяемого им для доказательства. Все это будут круги или их более или менее близкие подобия, но, тем не менее, во всех перечисленных примерах их центрально-нервные корни, их (как будет показано ниже) уровни построения будут существенно разными. Во всех упомянутых вариантах мы встретимся и с раз­личиями в механике движения, в его внешней, пространственно-ди­намической картине и, что еще более важно, с глубокими разли­чиями координационных механизмов, определяющих эти движе­ния.

Прежде всего, нельзя не заметить, что все эти круговые движе­ния связаны всякий раз с другими афферентациями. Кружки по типу примера А (доказательства будут приведены ниже) получа­ются непроизвольно, в порядке неосознаваемого проприоцептивного рефлекса. Круг танцевально-гимнастический (В) точно так же обводится главным образом под знаком проприоцептивной кор­рекции, но уже не элементарно-рефлекторной, а в значительной ча­сти осознаваемой и обнаруживающей преобладание уже не мышечно-силовых, а суставно-пространственных компонент проприо-афферентации. Круг обрисовываемый (C1) или срисовываемый (С2) ведется с главенствующим контролем зрения – в первом случае более непосредственным и примитивным, во втором – осуществляемым очень сложной синтетической афферентационной системой «зрительно – пространственного поля». В случае D ведущей афферентационной системой является представление о предмете, апперцепция предмета, осмысление его формы и значения, даю­щие активный результат в виде действия или серии действий, на­правленных к целесообразному манипулированию с этим предме­том. Наконец, в случае Е-круга, изображаемого лектором мате­матики на доске, ведущим моментом является не столько воспроизведение геометрической формы круга (как было бы, если па ка­федре вместо учителя математики находился учитель рисования), сколько полуусловное изображение соотношений рисуемой окруж­ности с другими элементами математического чертежа. Искажение правильной формы круга не нарушит замысла лектора и не пробудит в его моторике никаких коррекционных импульсов, ко­торые, наоборот, немедленно возникли бы в этой же ситуации у учителя рисования <...>

Все перечисленные движения (от А до Е) будут по их мышечно-суставным схемам кругами, но их реализация, их построение, проводимое центральной нервной системой, будет для каждой из поименованных разновидностей протекать на другом уровне.

СУБКОРТИКАЛЬНЫЕ УРОВНИ ПОСТРОЕНИЯ

РУБРОСПИНАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ ПАЛЕОКИНЕТИЧЕСКИХ РЕГУЛЯЦИИ— А

 <...> Анатомический субстрат руброспинального уровня (т. е. сово­купность органов, без которых функция этого уровня невозмож­на) составляют: спинной мозг с его клеточными образованиями и, по крайней мере частью проводящих путей; группа клеточных ядер в стволе головного мозга, которую мы для краткости обозначаем как группу красного ядра и которая включает в себя само красное ядро с его двумя частями (paleorubrum и neorubrum), substantia nigra, ядро Даркшевича и, может быть, люисово тело; область hypothalamT, ядро Дейтерса, древний мозжечок и, наконец, в ка­ких-то не вполне ясных функциональных отношениях, центральная часть вегетативного, парасимпатического и симпатического нервно­го аппарата.

Афферентации, определяющие собой характер работы, уровня, построенного на этом субстрате, представляют в основном: а) древ­нейшие компоненты проприоцептивной чувствительности,— то, что, можно обозначить как проприоцепторику тропизмов, — исходящие из концевых аппаратов, воспринимающих величину и направление мышечных напряжений и усилий, и из отолитовых аппаратов уха (палеолабиринтов), б) древнейшие же компоненты тангорецепторики, а именно то, что объединяется под термином «протопатическая чувствительность». Относительно этой последней не подле­жит уже никакому сомнению палеокинетический характер ее про­текания, особенно явно выступающий при так называемых гиперпатиях, т. е. синдромах выпадения эпикритической чувствительно­сти при соответственно локализованных мозговых очагах: интегративная медленность раскачки, остаточный разряд, наконец, ясновыраженная иррадиация. Микрофизиологический характер древнепроприоцептивного процесса еще не очень ясен. Вся перечис­ленная афферентация, объединенная в довольно несложный син­тез, сигнализирует животному о положении и направленности его тела "в поле тяготения и, что, может быть, является наиболее су­щественным для координации, о величинах растяжения (по длине) напряжения (по силе) скелетных мышц. Именно этот уровень выполняет в самом основном тот круговой коррекционный процесс согласования эффекторной активности каждой мышцы с ее налич­ной длиной, схема которого была обрисована в главе II под именем рефлекторного кольца <...>

Вряд ли можно уверенно найти у здорового человека, хотя одно самостоятельное движение, возглавляемое уровнем палеокине-вических регуляций как ведущим. Наиболее частые случаи само­стоятельных выступлений этого уровня, когда в силу его роли, в принципе несомненно фоновой, он все же выдвигается на передние планы —это, во-первых, непроизвольные дрожательные движения: дрожь от холода, стучание зубами от страха, вздрагивание и т. п., в области произвольной моторики — быстрые ритмические вибраци­онные движения по механизму «рефлекторного кольца»; во-вто­рых, движения, связанные с принятием и удержанием определен­ной позы <...>

Зато реализуемые этим уровнем технические фоны настолько многообразны, что невозможно представить себе ни одного двига­тельного акта вышележащих уровней, который не был бы насыщен ими в виде как симультанных, так и сукцессивных составля­ющих. Основной фон, обеспечивающий возможность какого бы то ни было движения, есть фон гибко реактивного тонуса всего мы­шечного массива тела,— тот самый фон, нарушение которого при очаговых поражениях этого уровня дает так называемый амиостатический (нарушающий мышечную статику) симптомокомплекс <...>

Кинетические фоновые слагающие этого уровня проявляются в целом ряде ритмических произвольных движений высших уровней, сказываясь в виде примеси к ним типа вынужденных колебаний... Патологические нарушения работы руброспинального уровня проявляются прежде всего в расстройствах по линии тонуса — дистониях. Общеизвестное явление децеребрационной ригидности, возникающее у млекопитающих при перерезке мозгового ствола ниже уровня красных ядер и сводящееся к исчезновению функци­ональной субординации и к застыванию тонуса мышц на некоей стационарной формуле (различной у разных видов животных), обусловливается выпадением функций именно этого уровня. У че­ловека, как уже сказано, дисфункция уровня А дает амиостатический симптомокомплекс; в тяжелых случаях она может давать яв­ления резкой общей гипертонии, каталепсии, «восковой гибкости», (Hexibilitax сегеа). Дрожательный паралич Паркинсона есть сводка целого ряда явлений нарушения в описываемом уровне, по преимуществу явлений гипердинамики в связи с утратой регуляции) сверху. Расстройства распределения и приспособительной реактивности мышечного тонуса очень часто сопровождают нарушения в других, вышележащих уровнях, но всегда свидетельствуют о втягивании в болезненный процесс руброспинального уровня,— абсолютного монополиста по тонусу во всей центральной нервной системе. Здесь могут иметь место как гипо-, так и гипертонические синдромы, и всего чаще синдромы не столько количественного сдвига тонуса в ту или другую сторону, сколько нарушений его рефлекторной, приспособительной регуляции.

Следующим характерным проявлением дисфункции уровня А являются, треморы, а именно обе наиболее типические разновид­ности треморов, фигурирующих в семиотике нервных болезней. Показателем гиперфункции эффектов уровня А является упоми­навшийся уже тремор покоя, неотъемлемая черта паркинсонизма — частый, но неторопливый (8—10 Гц,— ритм, любопытным образом совпадающий с а-ритмом Бергера), ритмичный, монотонный, за­печатлевающийся на циклографических снимках в виде идеально правильной синусоиды. Этот тремор может постигать и голову, и дистальные звенья всех конечностей. Во время выполнения про­извольных движений он либо скрадывается, стушевывается на их фоне, либо же и в самом деле затихает.

Гиперфункция руброспинального уровня проявляется в виде значительно более интересного феномена интенционного тремора. Во время покоя больного тремор этот, в противоположность пре­дыдущей форме, отсутствует; но достаточно больному начать ка­кое-либо движение или даже только намереваться начать его (in-tentio — намерение), как тотчас же пораженная конечность впадает в состояние неправильных, суетливых, непослушных колебаний. Чем больше старается пациент затормозить свой тремор, тем силь­нее он разгорается...

СУБКОРТИКАЛЬНЫЕ УРОВНИ ПОСТРОЕНИЯ.

УРОВЕНЬ СИНЕРГИИ И ШТАМПОВ,

ИЛИ ТАЛАМО-ПАЛЛИДАРНЫЙ УРОВЕНЬ — В

Следующий кверху по иерархическому порядку уровень постро­ения есть уровень синергии и штампов, иначе — таламо-паллидарный уровень, обозначаемый нами буквой В  <...>

Анатомический субстрат уровня синергии у высших млекопи­тающих и человека —две пары самых крупных в головном мозгу подкорковых ядер: зрительные бугры' (talami optici) в качестве аффереитационных центров и бледные тела,(globi pallidi, palli-dum) — в качестве эффекторных. В зрительные бугры сходятся вторые, считая от периферии тела, нейроны всей проприоцетивной чувствительности и всей экстероцентивной тангорецепторики. Сензорные пути телерецепторов обоняния, слуха и зрения ни в древ­нем, ни в новом филогенезе не имели прямого отношения к этому образованию <...>

Характеристическая ведущая афферентация таламо-паллидарного уровня есть, как и для предыдущего уровня, по преимущест­ву проприорецепторика, но уже содержащая совершенно другие компоненты и имеющая иной стиль, нежели проприорецепторика уровня А. Во-первых, судя по характерным для уровня В движе­ниям, здесь преобладает новая, суставно-угловая, геометрическая приприоцепторика скоростей и положений! к которой присоединяется еще обширный комплекс общей экстероцептивной чувстви­тельности как протопатической, (рецепции давления, глубинного осязания), так и эпикритической (дифференцированные осязатель­ные рецепции прикосновения, укола, трения, болевая, вибрацион­ная и температурная чувствительность, с присущими этим рецеп­циям точными «местными знаками»). Во-вторых, все эти рецепции, как чисто проприоцептивные, так и восполняющие их экстероцептивные осязательные, ведут в этом уровне построение, зашифровку и коррекцию движения, уже подвергшись предварительно зна­чительной центральной переработке и синтезу, намного более сложному и дифференцированному, чем примитивный синтез руб­роспинального уровня. Ощутимых связей с вестибулярной систе­мой у описываемого уровня не имеется.

Если какой-нибудь из сензорных синтезов, управляющих коор­динацией различных уровней центральной нервной системы у че­ловека, можно с полным правом назвать проприоцептивным, то это именно рассматриваемый синтез таламо-паллидарного уровня. Если обобщить всю характерную для описываемого уровня афферентацию, то это окажется афферентация собственного тела, проприоцепторика...

За таламо-паллидарной системой, уже довольно давно и хоро­шо изученной, числятся три важнейших координационных качества, отличающие «ее» от других кинетических систем человеческого, организма.

Первое из них есть приспособленность уровня В к обширным мышечным синергиям, т. е. способность вести высокослаженные движения всего тела, вовлекающие в согласованную работу мно­гие десятки мышц; Очаговые поражения этой системы, как thala-rnus, так и pallidum, влекут за собой характерные диссинергии, т. е. выпадение подобных ансамблевых движений, с суррогатной, викарной заменой их скованными, принужденными, неловкими дви­жениями, наблюдаемыми, например, у паркинсоников <...>

Уже было сказано, что непослушность и трудная управляемость кинематических цепей бурно возрастает с увеличением количества степеней свободы цепи, т. е., в частности, с увеличением числа вхо­дящих в нее сочленений, вследствие того что при это, очень ин­тенсивно возрастают и усложняются реактивные силы, сбиваю­щие движение цепи. Имея в своем распоряжении быструю (с ми­нимальным числом синаптических задержек) и полную афферент­ную сигнализацию обо всех динамических явлениях на периферии тела, таламо-паллидарный уровень имеет все возможности к свое­временному парированию этих сил и к превращению кинематиче­ской цепи в управляемую систему. Огромные осложнения, привно­симые реактивными силами во всякое движение, позволяют выска­зать в виде общего утверждения, что трудно не управление зараз тридцатью мышцами, а трудно управление зараз тремя сочлене­ниями одной цепи. Понятно, что уровень синергии, всегда будучи в состоянии на ходу решать более трудную часть задачи — преодо­ление реактивных сил и симультанное управление многозвенными маятниками конечностей, попутно уже с легкостью разрешает и более простую часть той же задачи — управление десятками про­тагонистов, антагонистов и синергетов.

Второе координационное качество, характеризующее стиль ра­боты уровня В, есть способность столь же стройно и налаженно вести, движение во времени, обеспечивать правильные чередования движений всех конечностей при локомоциях, объединять в общем ритме, соблюдаемом с точностью до миллисекунд, движения мно­гозвенных маятников конечностей, имеющих очень многообразные и сложные спектры собственных частот колебаний, и т. д. Это ка­чество стоит, очевидно, в самом тесном родстве с первым <...>

Наконец, третье свойство рассматриваемого уровня, заслужи­вающее упоминания, — это очень ярко бросающаяся в глаза на­клонность его к штампам, к чеканной повторяемости.,.движений, все равно ритмических или однократных, но похожих друг на дру­га, как две монеты. И это хорошо известное неврологам свойство.пытались объяснять какими-то особыми (впрочем, еще вполне ги­потетичными) качествами pallidum как эффектора, тогда как фак­тически и здесь дело обстоит совершенно иначе...

При всем исключительном совершенстве афферентаций и богат­стве координационных возможностей уровня синергии он сохранил у человека очень мало самостоятельных, ведущихся на нем движе­ний. На первом месте среди них следует поставить «триаду» дви­жения выразительной мимики, пантомимы и пластики, т. е. сово­купность не символических, а непосредственно эмоциональных дви­жений лица, конечностей и всего тела. В очень большой мере сю­да относятся далее движения хореографические — не столько за­падного, локомоторного, сколько восточного, пластического танца. В целом двигательный акт танца строится выше рассматриваемо­го уровня, как и все вообще движения с экзогенным ритмом. Уро­вень синергии при его бедных связях с телерецепторикой не при­способлен к использованию ни зрительного, ни слухового контроля и управления.

Почти не выходя за пределы характеризуемого уровня, проте­кают многие из движений вольной бесснарядовой гимнастики; на­клоны корпуса, изгибы, откидывания тела, разнообразные пластико-ритмические движения. Наконец, сюда же отойдет группа полунепроизвольных движений—потягивания всем телом, расправления членов, движения ласкания (объятия, поцелуи и т. п.), при­вычных монотонно-машинальных движений и т. п. Все движения этого рода плавны, гармоничны, обладают грацией даже у негра­циозных людей. Если они ритмичны и повторны, то уже не по при­митивной формуле синусоиды (как в уровне А), а по более за­мысловатым и разнообразным штампам <...>

В патологических случаях резко различные между собой кар­тины возникают: 1) при гипофункции (или выпадении) и 2) при гиперфункции данного уровня, обусловливаемой, как правило, вы­падением верхнего зкстрапирамидного этажа и осуществляемой им регуляции функций таламо-паллидарного уровня. Выпадение уровня В дает симптомокомплекс паркинсонизма, складывающийся из выключения отправлений самого уровня синергии и из снятия его контроля над уровнем А, впадающим вследствие этого в со­стояние перевозбуждения (гипердинамии). При этом синдроме ис­чезают или резко убывают все те моторные проявления, которые представляют собой и самостоятельные, и фоновые двигательные отправления уровня В. За счет выпадения «триады» получаются амимия, скованность позы, скудость жестов, отсутствие вырази­тельных движений; подтверждая теоретические воззрения Джеймса и Ланге, беднеет в связи с этим и субъективная эмоциональная жизнь больного. Резко уменьшается количество автоматизмов. Выпадение фоновых синергии дает себя знать в деавтоматизации как ходьбы, так и всевозможных предметных навыков: исчезновение упоминавшихся уже специфических для этого уровня механизмов ритмизирующей перешифровки в свою очередь разрушает многие автоматизированные акты и, кроме того, способствует развитию персевераций, о которых будет сказано дальше. Растормаживание нижележащего уровня А приводит при этом к развитию общей ри­гидной гипертонии и треморов покоя.

Для каждого уровня построения характерны свои особые виды персевераций, т. е. невозможности по произволу прекратить раз на­чатое движение или ритмический процесс, изменить принятую по­зу и т. д. На уровне А такие персеверации обнаруживают себя в виде восковой, каталептоидной гибкости, застывания позы и т. д. На уровне синергии персеверации характернее всего проявляются в виде ослабления пусковых и останавливающих механизмов,— тех самых начальных и концевых «реле», о которых выше уже бы­ла речь. В результате получаются: резкий паралич инициативы, за­труднительность начать идти, не меньшая трудность остановить­ся, если уже пошел, и т. д. Если такого больного толкнуть назад или вбок, он пойдет задом или боком, испытывая большие затруд­нения, чтобы остановиться (так называемая ретропульсия и латеропульсия).

Патологическая гиперфункция уровня синергии сказывается в возникновении разнообразных гиперкинезов, избыточных синергии и синкинезий (под последними мы будем подразумевать совмест­ные движения бесполезного, патологического характера). На пер­вый план выступают непроизвольные рудиментарные движения, например, совокупность движений так называемого атетозного син­дрома Ферстера: фиксации, обхватывающие движения, хваточно-держательные жесты, реактивно-выразительные движения без цели и смысла, движения типа ползания и лазания. Вся совокупность нарушений этой группы заслуживает названия гиперкинетической диссинергии.

Возникающая в результате тех или иных растормаживающих болезненных процессов гиперфункция уровня В как бы распахива­ет двери филогенетического зверинца, глубоко затаенного в норме. И тогда из глубин моторики вылезают уродливые, гротескные фо­ны без фигур и передних планов, без смысла и адекватности: всяческие торзионыые спазмы, обломки древних движений, атетозы, хореи, непроизвольные рычания и вскрикивания — психомоторные химеры, безумие аффекторики.

КОРТИКАЛЬНЫЕ УРОВНИ ПОСТРОЕНИЯ ПИРАМИДНО-СТРИАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ ПРОСТРАНСТВЕННОГО ПОЛЯ — С

Уровень пространственного поля, как мы его называем по его на­иболее характерной черте, — он же пирамидно-стриальный уровень С, — представляет собой очень сложный и, по-видимому, далеко не вдруг оформившийся объект. Насколько сейчас можно судить, это, скорее всего не один, а нечто вроде двух раздельных уровней, один из которых в какой-то мере подчинен другому.

Уровень С резко отличается от предыдущего уровня синергии как по ведущей афферентации, так и по смысловому содержанию свойственных ему движений и целому ряду их внешних характери­стик. Ведущая афферентация этого уровня есть синтетическое про­странственное поле.  <...>Афферентации позы, реактивной динами­ки, угловых скоростей звеньев и систем тела представляют собой синтезы первичных проприо- и тангорецептивных ощущений, об­росшие отметками местных знаков и упорядоченные в какой-то единой для всякого тела системе координат. Значительно более синтетична, обобщена и, главное, объективирована афферентация уровня пространственного поля С. В ее состав мощной струей вли­вается кортикальная слагающая,— правда, пока еще в виде са­мых периферийных полей коры, ее «входных и выходных ворот», по выражению Монакова. Ее первичные сензорные станции в коре больших полушарий таковы: зрительные поля (area striata, 17 и 18 по Бродману), осязательно-проприоцептивные (заднецентральная извилина, по Бродману), видимо, в какой-то мере слуховые и вес­тибулярные..Наконец, к афферентационным субстратам этого уро­вня принадлежит и кора полушарий нового дозженда (пеосеге-belli). Итак, тангорецепторика фигурирует в составе синтетической уровневой афферентации уже второй раз, участвовав перед этим в образовании сензорного синтеза уровня синергии. Здесь она по­является сильно преображенной, пройдя в зрительных буграх слож­ную предварительную переработку и отсев и включив в свой мар­шрут еще один добавочный нейрон. Этот сензорный полусырой ма­териал неразрывно срастается со следами, сохраненными памятью; и изо всей переименованной совокупности индивидуально и при­жизненно конструируется нерасчленимый синтез «пространствен­ного поля» — образования, хорошо известного психологам в про­цессах упорядоченного восприятия, но гораздо менее знакомого неврофизиологам в роли ведущей эффекторно-координационной формации <...>

Пространственное поле уровня С не есть ни ощущение, ни их сумма. Пока оно формируется, в нем участвуют и зрительные ощу­щения, и глазодвигательные ощущения, связанные с аккомодацией и стереоскопическим зрением, и осязательные ощущения с их мест­ными знаками, и проприоценторика всего тела, возглавленная вестибулярными ощущениями тяготения и ускорения, и, несомнен­но, бесчисленные осколки с других рецепторных систем... Самый замечательный по резкому отличию от афферентации предыдущего уровня признак пространственного поля — это его объективированность. Оформившееся пространственное поле пол­ностью соотнесено к внешнему миру и освобождено от той неот­рывной связи с собственным телом, которая так сковывает и обес­ценивает пространственный синтез уровня синергии <...>

Следующими важнейшими свойствами пространственного поля являются его метричность и геометричность. Оно включает в себя точную и взыскательную оценку протяжений, размеров и форм, входящих в качестве существенных признаков также и в движе­ния, выполняемые на этом уровне: это область точности и метко­сти <...>

Движения уровня пространственного ноля имеют прежде всего ясно выраженный целевой характера, они ведут откуда-то, куда-то и зачем-то. Эти движения экстравертированы, обращены на внеш­ний мир в не меньшей мере, чем движения уровня синергии, интравертированы. Движения уровня С несут, давят, тянут, берут, рвут, перебрасывают. Соответственно с этим они имеют начало и конец, приступ и достижение, замах и бросок или удар. Движения в пространственном поле всегда по своей сути переместительны; если их внешнее оформление иногда по необходимости и циклично н силу устройства наших конечностей (ходьба, бег), то по своей смысловой структуре описываемые движения так же апериодичны, как и само пространство, в котором они текут.

Переместительное движение по самой своей сути предполагает прилаживание к условиям того внешнего пространства, в котором оно протекает. Эта приспособительность к пространству, владение пространством есть третья характерная черта движений рассмат­риваемого уровня, совершенно чуждая нижележащим "уровням по­строения. Она проявляется в двух планах или оттенках, намечаю­щих грань между обоими упоминавшимися подуровнями. В ниж­нем (стриальном) подуровне она проявляется как приспособитель­ность по ходу процесса. В уровне синергии, например, заканчива­ется и оформляется в детстве сложнейший синергетический кон­церт ходьбы, но ходьбы, так сказать, холостой или абстрактной. Стриальный подуровень адаптирует этот акт к рельефу и конси­стенции дороги, к уклонам, закруглениям, скользким местам, к бесчисленным мелким коллизиям, о которых босая нога могла бы многое рассказать обутой... В верхнем подуровне С та же при­способительность к внешнему пространству становится тоньше и специализированнее, приобретая более выраженный целевой или финальный характер, и превращается в проекцию движения на его конечную точку во внешнем пространстве, с установкой на точность или меткость. Этот подуровень в очень большой мере индиффе­рентен к траекториям, способу и характеру выполнения промежуточных этапов перемещения, полностью перенося коррекционное ударение в конечный пункт, в который, как в фокус, должны со­браться всевозможные (и фактически встречающиеся при повто­рениях в силу вариативности) траектории данного движения <...>

Остановимся вкратце на явлениях дисфункции рассматривае­мого уровня. Если нарушения на руброспинальном уровне А заслуживали названия дистоний, нарушения в таламо-паллидарном уровне В — названия диссинергий, то дисфункции уровня С хоро­шо объединяются под именем дистаксий или атаксий,., т. е. того, что в просторечии принято называть «нарушениями координации». Все известные в клинике виды атаксий связаны с поражениями афферентации именно описываемого уровня. Таковы вестибуляр­ная и мозжечковая атаксии; такова, по сути, и табетическая атак­сия, хотя она осложняется, как указывалось выше, еще дистоническими нарушениями в уровне А. Все эти виды атаксий не затра­гивают уровня синергии и не влияют прямым образом на уровни выше С, но они резко избирательно нарушают пространственную координацию, в первую очередь равновесие, локомоции и точность (меткость). Табетическая атаксия, вызывая побочным порядком синдром дистоний, выбивает до известной степени почву из-под ног и у уровня синергии, опирающегося на эффектор уровня А — красное ядро. Движения уровней выше С разрушаются вторично постольку, поскольку выпадают имеющиеся почти у всех их тех­нические фоны из уровня пространственного поля. Довольно яв­ственный, хотя и скоро проходящий синдром атаксии может дать недавно наступившая, еще не компенсированная слепота.

При поражениях на основном эффекторном пути этого уров­ня— пирамидном пути —первыми вслед за общим шоком высту­пают спастические параличи, сменяющиеся затем парезами за счет экстрапирамидной (отчасти контралатеральной) компенсации. При этом обнаруживаются избирательные дефекты как раз в областях, причисленных выше к комплексу пространственного поля: выпаде­ние или ухудшение качества точных движений, затруднительность выполнения целевых движений при сохранности движений мимиче­ских, выразительных, позных и т. д. При поражениях в эффектор­ном звене атаксия не проявляется так резко, как при поражени­ях афферентации; но тем не менее, хотя атаксия и за­висит в преобладающей мере от афферентации, а не эффекторики, все же атактический характер пирамидных расстройств бесспо­рен. Что касается поражений striatum как эффектора, то его вы­падения влекут за собой избирательные расстройства движений нижнего подуровня C1, обычно заслоняемые явлениями патологи­ческой гиперфункции pallidi.

КОРТИКАЛЬНЫЕ УРОВНИ ПОСТРОЕНИЯ ТЕМЕННО-ПРЕМОТОРНЫИ УРОВЕНЬ ДЕЙСТВИЙ — D

Описываемый в этой главе уровень D почти монопольно принадле­жит человеку,— недаром именно в нем строятся главнейшие фоны речевых и графических координации — и явно еще далек от своей кульминации <...>

Для всех очень многообразных и разнохарактерных клиниче­ских картин двигательных нарушений в уровне действий (эти кар­тины объединяются под общим названием апраксий, хотя удачнее было бы называть их диспраксиями) характерно не только отсут­ствие каких-либо стойких моторных выпадений —параличей, паре­зов и т. п., но и каких-либо стабильных расстройств координации в общеупотребительном значении этого слова. При апрактическом нарушении страдает не координация двигательного акта, а его реализация. При наличии полного понимания сути и смысла воз­никшей двигательной задачи (этим апрактик отличается от агно­стика, у которого подвергается распаду само осмышление задачи) утрачивается тот мостик, который ведет от восприятия задачи к ее двигательному решению. Апрактик не безрук,—он только беспо­мощен <...>

Ведущая афферентация уровня действий D есть предмет. Оче­видно, причисление предмета к разряду афферентации подразуме­вает очень широкую трактовку последнего термина. Психологиче­ский образ предмета представляет собой результат гораздо более глубоких обобщений и гораздо более сложной синтетической свя­зи между сензорными и мнестическими составляющими, нежели синтез, описанный в предыдущем разделе под названием прост­ранственного поля.

Ведущая афферентация уровня действий D есть предмет. Очевидно, предмет сам по себе как геометрическая форма, как нечто с опре­деленной массой, консистенцией и т. п., а смысловая сторона дей­ствия с предметом — все равно, фигурирует ли предмет в этом дей­ствии как его объект или еще и как его орудие. Именно этот мо­тив разрушается при так называемой агностической (иначе идеаторной) апраксий, о которой будет подробно сказано в последую­щем тексте. Афферентационными системами описываемого уровня являются те функциональные системы, которые осмышляют чувст­венно предъявленный предмет; и определяют, что именно и в ка­ком цепном порядке можно и нужно делать с этим предметом...

Для последующего анализа целесообразно ввести два понятия, созданные невропатологами и обладающие несомненной эврести-ческой ценностью: понятия смысловой структуры действия и его двигательного состава. Смысловая структура двигательного акта определяется содержанием возникшей задачи и в свою оче­редь сама определяет тот сензорный или сензорно-гностический синтез, который адекватен задаче и может обеспечить ее разреше­ние, а тем самым определяет и созвучный этой задаче ведущий уровень построения. Двигательный состав действия есть уже ре­зультат столкновения между собой, как бы итог подстановки в некоторое общее уравнение двигательной задачи и кинетических возможностей, находящихся в распоряжении организма для ее ре­шения. Двигательный состав включает в себя и перечень последо­вательных элементов цепи, если речь идет о цепном действии, и определение двигательных приемов, соответствующих этим элемен­там, и фоновый состав симультанных компонент сложного движе­ния. Двигательный состав определяется и биомеханическим уст­ройством рычагов и кинематических цепей тела, и иннервэционными ресурсами, и фактическим инвентарем сензорных коррекций и, наконец, орудием, которое может быть применено для выполнения потребовавшегося действия. Таким образом, двигательный состав есть функция как задачи, так и ее исполнителя <...>

Опираясь на введенные выше понятия смысловой структуры и двигательного состава моторных актов, можно коротко и с доста­точной точностью сказать, что болезненные или травматические очаги в нижнетеменных отделах полушарий (с особенной вырази­тельностью—в ведущем, обычно левом полушарии) влекут за со­бой нарушения в смысловой структуре сложных двигательных ак­тов или действий, а очаги в премоторных полях — нарушения в их двигательном составе.

Нижнетеменные синдромы (среди них различают несколько ню­ансов, именуемых агностической, амнестической и идеаторной фор­мами) можно объединить под общим названием сензорных или гностических апраксий, оттеняя этим их своеобразно афферентационный характер: по имени впервые детально изучившего их ав­тора они заслуживают названия апраксий Липмана. Во всех этих разновидностях поражается смысловая структура предметного действия. И по локальной, и по функциональной близости апрак­сий этой категории часто сопутствуются оптическими и слуховы­ми агнозиями, алексией, сензорной афазией и т. п. Действия, из­бирательно страдающие при поражениях этого рода, чаще всего представляют собой сложные смысловые цепи, сукцессивные после­довательности движений, объединяемых общностью смысла и це­ли разрешаемой двигательной задачи. В связи с этим нарушения смысловой структуры, характерные для апраксий Липмана, обыч­но представляют собой смысловые искажения подобных цепей. При этом либо происходит полный распад общего плана движе­ния, либо этот план остается целым в своих основных контурах, но при его реализации наступают разнообразные нарушения; или из цепи выпадают отдельные звенья, что обессмысливает всю цепь, или, наоборот, в нее впутываются звенья, не относящиеся к делу, или имеют место нарушения смыслового порядка следования зве­ньев, самих по себе верных, или обрывы цепи до ее завершения, или, наконец, соскальзывание на смежные смысловые цепи, не­редко даже не в силу их сбивающего сходства, а в порядке пер­северации элементов цепи, предпринимавшейся перед этим. Есте­ственно, что при синдроме Липмана сложные смысловые цепи по большей части страдают сильнее, нарушаются раньше, чем более простые; элементарные предметные действия, как, например, оде­вание, самообслуживание, расстраиваются меньше. Движения больных при этих формах апраксий не дискоординированы и не аморфны; они только перепутаны и не адекватны смыслу дейст­вия. То, что здесь нарушается именно основной проект движения, а не техника выполнения его деталей, лучше всего подтверждает­ся тем, что подражание цепным действиям, выполняемым на гла­зах больного другим лицом, удается больному легче, чем спонтан­ное (самопроизвольное) выполнение, поскольку этим путем боль­ной получает подсказ номенклатуры и последовательности двига­тельных звеньев цепи, а реализация каждого из них самого по се­бе у него не нарушена в силу интактности двигательного состава его действий <...>

Вторая группа апрактических расстройств с локализацией оча­гов в премоторных полях также включает несколько разновидно­стей, которые можно объединить под общим названием кинетиче­ских, или премоторных апраксий, или, в pendant к апраксиям Лип­мана, — под именем апраксий Клейста. Эти синдромы представля­ют собой в противоположность предыдущим нарушения в протека­нии двигательного состава действия при сохранности всей основы его смысловой структуры. Как и у сензорного апрактика, у премоторного больного нарушены механизмы реализации действия; и у него подорван мост, ведущий от (интактного) понимания задачи к ее разрешению, но подорван он в другом пролете. По характери­стике Клейста, в противоположность сензорной апраксий последо­вательность звеньев данного действия остается целой, но выполне­ние отдельных звеньев оказывается дефектным; наступает «огруб­ление и искалечение двигательной формы, узнаваемой еще по ее общим контурам» (Клейст). Как отмечает этот автор, нарушение проявляется далеко не с одинаковой силой для разных видов дви­жений. В частности, сложные смысловые предметные действия 'здесь нарушаются меньше (при идеаторной апраксий они как раз страдают сильнее всего), так как общий контур или проект дви­жения остается для больного ясным, а в замену расстроившихся частных координации он еще сохраняет возможность пойти обход­ным компенсационным путем, руководствуясь конечным смыслом и целью предпринятого акта.

Премоторный больной в состоянии правильно спроектировать действие в отношении его двигательного состава, в состоянии даже наметить и расписать по партиям ту, партитуру движения, которая была образно упомянута выше, но он становится беспомощным в осуществлении его элементов. Уже поверхностное наблюдение от­мечает, что движения его неловки, тугодумны, лишены непринуж­денной непосредственности. Он как бы скандирует их, читает свои движения по складам. Психологически пассивные элементы, чере­дующиеся во всяком движении с активными: опускание руки после выполненного поднятия, отпускание кнопки после нажима на нее, расслабление после напряжения и т. п.— все это у него одинаково активно, требует особого акта внимания и особого изъявления во­ли. По характеристике Лурия, поражается обобщенный, системный характер движения, при котором единичные двигательные элемен­ты органически включаются в ткань двигательного состава дейст­вия. Нарушается и исчезает «динамический фон» движения— свой­ственные норме обобщения во времени последовательных активных и пассивных элементов. Из единого, замкнутого акта, включаю­щего в себя и активную, и пассивную часть, движение превраща­ется в последовательный ряд не слитных, сплошь активных переме­щений, из плавного делается толчкообразным, саккадированным, похожим на гимнастические движения по команде. Единая «кине­тическая мелодия» привычного движения, в норме текущая автома­тически, превращается в серии единичных, деавтоматизированных актов. Схема заменяется суммой <...>

УРОВНИ, ЛЕЖАЩИЕ ВЫШЕ УРОВНЯ ДЕЙСТВИЙ (ГРУППА E)

Общие характеристики существенных черт движений и действий уровня D, данные в настоящей главе, ясно показывают, что не все высшие интеллектуальные двигательные акты могут найти се­бе место в этом уровне. В координационный уровень действий не попадают, например, символические или условные смысловые дей­ствия, к которым в первую очередь относятся не технически ис­полнительные, а ведущие в смысловом отношении координации ре­чи и письма; двигательные цепи, объединяемые не предметом, амнестической схемой, отвлеченным заданием или замыслом и т. д.,— например, художественное исполнение, музыкальное или хореографическое; движения, изображающие предметное действие при отсутствии реального объекта этого действия; предметные дей­ствия, для которых предмет является уже не непосредственным объектом, а вспомогательным средством для воспроизведения в нем или с его помощью абстрагированных, непредметных соотно­шений. Существование подобных движений и действий убедительно свидетельствует о наличии в инвентаре человеческих координа­ции одного или нескольких уровней, иерархически более высоких, нежели уровень D <...>

Анализ некоторых особенно сложных и интеллектуализированных актов поведения, например письма или речи, устанавливает в них наличие большего числа иерархически наслоенных этажей, или, что сводится к тому же самому, наличие иерархически на­слоенных одна на другую координационных перешифровок в боль­шем количестве, нежели число насчитываемых нами уровней до предметного включительно. В акте письма, например, мы имеем на лицо уровень синергии, задающих основную колебательную синер­гию скорописи; уровень пространственного поля С, обеспечиваю­щий адаптацию движений пера к поверхности бумаги и соблюде­ние геометрических особенностей почерка, при допущении пласти­ческой вариативности величины букв, положения листа, позы пи­шущего и т. д.; наконец, уровень действий Д, определяющий то­пологические особенности почерка, верховно управляющий высшим автоматизмом скорописи и осуществляющий правильные алфавит­ные начертания букв (то, что мы выше назвали «модулировани­ем» скорописной колебательной синергии уровня В). Легко убе­диться, что над всеми этими уровнями или перешифровками ос­таются еще по меньшей мере две координационные перешифровки, не нашедшие себе места в уровнях построения, рассмотренных до этого момента. Во-первых, идя снизу вверх, это будет перешифров­ка фонетическая и грамматическая (один или даже два отдель­ных, подчиненных один другому процесса), т. е. перевод фонети­ческого образа речевого звука на язык азбучного начертания и перевод фонетического образа слова на язык грамматически вер­ного буквенного подбора (spelling): «счетчик», когда звучит «щоччик», «Worcester», когда звучит «Wuste» и т. п. Во-вторых, это бу­дет перешифровка смысловая, т. е. превращение зерна мысли или фразы на знакомом, но неродном языке, или высказывания, пом­нящегося лишь по его общему смыслу, и т. д. в звуковой и, далее, графический образ слов, которые мы намерены написать. Еще бо­лее отчетлив пример написания чисел, где над фонетической пе­решифровкой («три» — «3», «двести» — «200») стоит еще смысловая или арифмограмматическая перешифровка («триста семь» — 307, а не 300—7; «einundzwandzig» — 21, а не 1—20; «quatre— vinght dix—huit» — 98, а не 4—20—10—8 и т. д.). Под каждой из таких иерархических перешифровок угадывается свой особый уро­вень построения. Наконец, и патологические признаки, в особенности признак персеверации, тоже в целом ряде случаев указывают на раздельные, выше D лежащие уровни, каждый из которых просвечивает в патологических случаях своей особой, иначе построенной персеверацией. Нижеследующий пример из об­ласти уже проанализированных нами уровней может пояснить ска­занное. Пациент, персеверирующий в уровнях В или С, исполняя задание нарисовать кружок, не может остановиться после первого обведения контура и рисует или нескончаемый клубок па од­ном месте, или штопоровидную спираль. Если же персеверация обусловлена поражением в уровне действий, то подобное же зада­ние вызывает появление целой вереницы отдельных кружков, каж­дый из которых ничем не патологичен сам по себе, но которые в совокупности могут заполнить собой целый лист. Разные уровни из числа уже знакомых нам дали на одно и то же задание совер­шенно различные персеверации.

Аналогичным образом при поражении в предметном уровне D пациент, способный написать по заданию, например цифру 8, на склонный к персеверации, может воспроизвести заданную цифру в виде целого клубка восьмерок по одному месту (персеверация в высших автоматизмах уровня действий) или в виде бесконечной серии восьмерок: 8 8 8 8... (персеверация в смысловой схеме са­мого уровня D. Этот же больной на задание написать «сто двад­цать» пишет 122222..., т. е. уже на втором звене верно начатого действия впадает в персеверацию последнего из указанных типов, но другой пациент на то же самое задание отвечает такой персе­верацией: 120 120 120... Несомненно, что переход в предыдущей паре наблюдений от штопоровидной персеверации кружка к не­скончаемой серии безупречных кружков вполне аналогичен опи­санному сейчас переходу от 122222... к 120 120 120, и если там этот переход был связан с повышением персеверации на один уровневый этаж, то у нас есть все основания ожидать и здесь подобно­го же состояния. Налицо более сложный и высокий тип персеверации, явно говорящий за то, что здесь затронута перешифровка, стоящая выше уровня D. Тоже, по-видимому, справедливо и по отношению к больному, который задание написать 120 исполняет так: «10020», т. е. уже без персевераторных явлений обнаруживает: разрушение в той области, где должна в норме совершаться арифмограмматическая перешифровка, и этим подтверждает действи­тельное существование такой области.

В ответ на предложение нарисовать дом больной, персеверирующий в уровне D, изображает либо общепринятую схему домика много раз по одному месту, либо целую улицу схематических домиков. Но к какому уровню отнести персеверацию больного, кото­рый исполняет это задание, рисуя сперва крышу в виде буквы D» а под ней — запутанный клубок линий, ясно обнаруживающий, однако, что за П-образной крышей последовали сначала круговые, О-образные, а под конец — ломаные, М-образные линии? Это уже не схема дома в уровне D, а какая-то сложная смесь схематиче­ского рисунка, идеографического иероглифа и письменного обозна­чения «ДОМ», свидетельствующая о нарушении по меньшей мере1 в еще одном возвышающемся над D-уровне, в котором смыкают­ся между собой предметные схемы и речевые, письменные начер­тания. Ведь несомненно, что и исторически иероглифы египтян и китайцев возникли не в результате чисто интеллектуалистически продуманной условной символики, а в порядке слитного, синкретического мышления более примитивного типа, которое в ту пору могло проявиться и в соответственных синтетических графических координациях в норме, а в наше время всплывает тут и там в патологических случаях, как и еще многие другие формы примитив­ного мышления, а может быть, и моторики.

Все эти факты и существование целостных двигательных актов, не укладывающихся в рамки уровня D, и многоярусные перешифровки, замечаемые в норме, и многоэтажные выпадения или персеверации, наблюдающиеся в патологии, говорят в пользу существования, по меньшей мере, еще одного уровня, доминирующего над уровнем действий D, а вероятнее, еще нескольких подобных: уровней. Однако недостаточность материала в этом направлении пока еще настолько ощутима, что единственно правильный выход для настоящего момента — объединить провизорно все возможные здесь высшие уровни в одну группу Е, поскольку даже при этот условии их удастся охарактеризовать только в самых суммарных чертах. Для этой уровневой группы сейчас невозможно, как кажется, конкретизировать ни ее ведущих афферентаций, ни кортикальной локализации (кроме только явно существенных для ее эффекторики лобных долей полушарий, в частности полей 9 и 10 по Бродману).

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Гальтон Ф. Наследственность таланта. М.: Мысль, 1996.

2. Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. СПб.: Питер. 2009.

3. Куликов Л.В. Психология настроения. СПб.:  СПбГУ, 2007.

4. Лурия А.Р. Природа человеческих конфликтов. М.: Когито-Центр, 2002.

5. Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. СПб.: Речь, 2009.

6. Мерлин В.С. Отличительные признаки темперамента. В сб. Психология индивидуальных различий / Под ред. Ю.Б.Гиппенрейтер. М.: МГУ, 1982.

7. Нейропсихология. Тексты /Под ред. Е.Д.Хомской. М.: МГУ, 1984.