Знания о мире и человеке, мифология и философия

В мифологии древнего мира реальные знания о способах врачевания, о свойствах растений и животных, о других племенах и странах со­единялись с заблуждениями. Ко времени возникновения философии в Индии и Китае были уже накоплены знания в области математики, астрономии, химии, достигнут высокий уровень медицинских знаний. В Древней Греции появилась математика, не ставившая перед собой чисто утилитарных задач (школа Пифагора). В конце VI в. до н.э. [255] была выдвинута идея сферичности Земли. Внерелигиозными были знания об обществе. Именно в Греции возникла история как самостоятельная отрасль знания, в качестве таковой она развивалась и в древнем Риме. Греческие и римские историки — Фукидид (ок. 460 — 400 до н. э.), Тит Ливий (59 до н. э.—17 н.э.) — представили историю как развертывающийся процесс, не зависящий от богов: события, их результаты обусловлены человеческими действиями и характерами. Возникла и архитектура как особая наука. Римский историк и инженер Витрувий (I в. до н. э.) написал «Десять книг об архитектуре», где архитектура представлена как научный синтез искусства и техники.

Все эти области знания благотворно влияли на философскую мысль, которая ставила проблемы бытия, познания, человека, религии и решала их вне мифологии, хотя могла и сохранять кое-какие эле­менты мифологического мышления. Философские учения в древности содержали в себе комплекс конкретных знаний о природе и человеке. С VI в. до н.э. союз конкретных знаний и философии начинает пре­одолевать мифологическое сознание.

Античная философия явила миру образцы раскованного, творческого подхода к проблемам бытия и познания. Многообразны суждения древних мыслителей о первооснове явлений природы: вода, воздух, стихии, нус, апейрон, огонь, атомы, идея. Философы разных направ­лений — Демокрит, Сократ, Лукреций и др. — свободно рассуждали о природе вещей и человеке, основываясь на совокупности знаний о мире. По мере развития философской мысли происходит еще одно со­бытие: она стремится освободить внутренний мир человека от страха перед богами и потусторонним миром, размышляет о причинах и роли религии в обществе.

Критика учения о богах с позиций здравого смысла

У тех, кто задумывался над вопросом о природе представлений о богах, возникало не­доумение по поводу несоответствия этих представлений многочисленным фактам реальной жизни.

Сохранились сведения о Диагоре (V в. дон. э.), в веселых шутках которого содержалась изрядная доля сомнения в религиозном учении. Когда он прибыл в Самофракию, его друг обратил внимание на то, что в храме много табличек с надписями, пожертвованных людьми, спасшимися от кораблекрушения. «Так-то оно так, — ответил Диагор, — только здесь нет изображений тех, чьи корабли буря потопила и они сами погибли в море» (Цицерон. Философские трактаты. М., 1985. С. 188). Были у древних греков и другие сооб­ражения: «Если бы боги действительно пеклись о роде человеческом, то они должны были бы сделать всех людей добрыми или, по меньшей мере, особенно опекать добрых» (Там же. С. 184).

Раскрывалась и логическая противоречивость мифологии: если, сог­ласно греческим мифам, боги рождались, то они должны и умирать подобно людям, но, согласно мифам, они бессмертны; боги в мифах [256] предстают как подчиненные друг другу, а это не соответствует представлению об их всемогуществе, и т. д. Греческий философ-скептик Карнеад из Кирены (214 — 129 до н. э.) выступал против телеологического доказательства бытия бога, указывая на несовершенство мира и жизни. Вот одно из рассуждений Карнеада: если боги существуют, то они живые существа, значит, у них должны быть чувства, а если это так, то они должны ощущать не только сладкое, но и горькое; в таком случае бог будет восприимчив к беспокойству, к изменению в худшее, значит, он тленен, следовательно, он не бог (См.: Секст Эмпирик. Сочинения. В 2 т. М., 1975. Т. 1. С. 268-274).

Весьма многообразны проявления критики религии с позиций здравого смысла в Индии и Китае. Древнекитайский философ Ван Чун (27 - ок. 100), выступавший не только против обожествления Конфуция, но и против обожествления неба, задавался вопросом: если небо обладает сознанием и может высказывать порицание правителю, «сбившемуся с правильного пути и отказавшемуся от добродетели», почему оно заранее не выбирает правителя, не совершающего ошибок? (См.: История китайской философии. С. 207). Локаятики спрашивали: если попадает на небо животное, принесенное в жертву, то почему приносящий жертву не предложит вместо него своего отца? Если тело становится прахом, как оно может вновь возродиться? «Нет воздаяния ни за добродетельное поведение, ни за порочное», полагали они, «не существует ни бога, ни освобождения, ни дхармы, ни не-дхармы» (Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1. Ч. I. С. 152).