Диалектика по Якобу Бёме

Якоб Бёме, сапожник из местности Эрцгебиргс в Германии, человек, которого Гегель назвал первым немецким философом, возродил почти совсем забытую со времен античности идею необходимого единства противоречий, идею, на которой основывается вся диалектика.

Бёме (1575—1624), родившийся в семье крестьянина, был отдан в обучение сапожному ремеслу; как подмастерье он немало путешествовал по всей стране, познакомился с доступными сочинениями Парацельса и почувствовал себя, по его собственному признанию, непримиримым противником догм, которыми церковь пичкает верующих в качестве жизненного подспорья; свое душевное состояние он обозначал как меланхолия. Его занимали вопросы, которые волновали многих людей на переходе от средневековья к новому времени, а именно: каким образом могло прийти в мир зло, если всемогущий Бог, создавший мир, есть абсолютное добро.

В отличие от схоластов, которые обычно решали эту проблему риторическими увертками, сапожнику Якобу Бёме, уступавшему в общеобразовательной подготовке любому тогдашнему гимназисту, выпало на долю переживание «внутреннего зрения». Через год после женитьбы на дочери мясника, когда родился его первый сын, Бёме преодолевает свою меланхолию благодаря одному событию: однажды утром его взгляд упал на висевшую на стене в его сапожной мастерской оловянную тарелку, которая сияла, по словам сапожника, как Юпитер (олово, по представлениям алхимиков, принадлежало Юпитеру). И Бёме, глядя на этот сияющий, как Юпитер, серый и невзрачный металл, вдруг подумал, что свет без темного фона столь уже мало виден, как и мрак без сопоставления его со светом: «Ни одна вещь без противодействия (то есть без своей противоположности) не может открыться сама, ведь если у нее нет ничего; что ей бы противодействовало «то она всегда исходит из себя и не приходит снова в себя; таким образом, поскольку она приходит в себя только в том состоянии, в каком она вышла первоначально, то она ничего не знает о своем первичном состоянии».

Со смелостью, позволительной только наивной невинной душе, Бёме переносит это понимание на образ христианского Бога: Если зло и добро взаимно обусловлены и могут существовать лишь только в более высоком единстве, значит, добро и зло заложены уже в самом Боге. Бог и дьявол — суть не независимые друг от друга принципы, но сам Бог есть, как выражается Бёме, «святой дьявол, живущий на границе добра и зла».
Так же, как Бог, природа, и человек несут в себе разрушающее и созидательное. Как утверждает Бёме, «повсюду одно противоречит другому, не для вражды, но для того, чтобы самому за счет этого быть и открываться Революционное и эволюционное послание сапожника Бёме преодолевает непостижимый дуализм противоречий — быть может, самый мучительный вопрос для западноевропейского мышления.

15 лет спустя Декарт в своей работе «Discours dе la methodе» («Рассуждение о методе») уже декларировал эту несовместимость противоречий как философскую программу нового времени. Бёме же, благодаря своему внутреннему видению, оставил сферу представлений, где добро борется со злом, и вступил в область по ту сторону морали, где разрушительное означает возможность созидательного, и наоборот.

Постижение этого принципа, который поистине движет миром, Бёме описывает как опыт второго рождения, почему он и назвал свое первое произведение (при его жизни оно не было напечатано) «Авророй», то есть «утренней зарей». Реформация в понимании Бёме отличается от той, какую незадолго до него пытался осуществить Мартин Лютер: для Бёме каждый человек должен приобрести этот опыт второго рождения, в то время как Лютер делал ставку на реформирование официальных догматов веры.

Но путь к просветлению, по мысли Бёме, равно как и многих других ищущих, героев и магов, ведет через ад: «Вся наша жизнь есть непрерывная война с дьяволом». Просветление, которое снизошло на Бёме, он описывает как процесс душевного превращения: «После многих жестоких боев дух мой пробился сквозь врата адовы до самого внутреннего рождения Божества и был там объят любовью, как жених обнимает возлюбленную невесту свою. Каково же было ликование в духе, я не могу ни описать, ни высказать; и это не может быть сравнимо ни с чем, как лишь когда посреди смерти рождается жизнь; еще можно сравнить это с воскресением из мертвых».

Сам Бёме выражает снизошедшее на него просветление относительно единства противоречий в терминах троичности божества: Бог Отец — это гнев, как адский огонь, Христос — священный огонь любви, объединение их — это Святой Дух. Но как только человек открывает этот принцип, он открывает и еще одни момент — момент истины, которую Бёме называл Софией.

«Благородная София прикасается к существу души, и целует се дружески, и усмиряет светом любви мрачный огонь души, и пронизывает душу в се теле перед великими радостями силою целомудренной любви, ликует и прославляет великого Бога силою благой Софии».

Благодаря мудрости, пишет Бёме, отверзлись «небесные врата» в его духе. Трудно сказать, соответствовал ли принципу Софии какой-либо земной женский образ, но первое «внутреннее зрение» пришло к Бёме в момент рождения его первого сына.

«Небесные врата», которые отверзлись его душе, напоминают китайское представление о просветлении, включающее путь через «таинственные врата квадрата», что обозначают также как открытие третьего глаза. Путь любви, не только как чисто духовный, но и реально протекающий процесс, согласно древним мифологиям, дает возможность переживать просветление или второе рождение.

Сочинения Бёме, распространявшиеся в рукописных копиях, враждебно настроили против него представителей протестантско-лютеранского духовенства, особенно ожесточенным противником его был Грегор Рихтер. Но Бёме, в соответствии с принципом единства противоречий, благодарит своего противника: «Его хула укрепляла меня и дала мне рост. Его нападки взращивали мои мысли». Грегор Рихтер, умерший, кстати, на полгода раньше Бёме, был для него побуждающим молотом Бога, с помощью которого он осуществлял свое дело. Сапожник из Силезии вернул к жизни диалектический принцип, забытый со времен античности. Сидя в своей сапожной мастерской, вдыхая запах кожи и смолы и тачая сапоги, Бёме не только открыл мир фантастических духов, но и дал человеку возможность вспомнить о его «первой родине», о его божественном происхождении и тем самым начать путь через ад к небу, который для Бёме достигал высшей точки в познании любви и мудрости, включающей в себя злое и разрушительное.»

Бёме открывал для человека самый верный путь:

«Нет, никто не должен больше ждать время, оно уже тут, кто бодрствует, тот это видит, кто спит, тот не видит этого. Знайте, что для вас, полуночных стран доброй воли, цветет лилия!»
Список литературы.

4. http://www.psylib.ukrweb.net/ П.С.Гуревич ФИЛОСОФИЯ ЧЕЛОВЕКА, М.: ИФРАН, 1999-2001

5. http://bse.sci-lib.com/ большая советская энциклопедия

6. http://labrip.com/  философия. Курс лекций

7. Философия: Учебник / Под ред. проф. В.Н. Лавриненко. — 2-е изд., испр. и доп. — M.: Юристъ. 2004.

8. http://philosophy.mipt.ru/ Московский физико-технический институт (государственный университет). Кафедра философии. Фролов И. Т. "Введение в философию"

9. http://anthropology.rchgi.spb.ru/ философская антропология.

10. Николай Кузанский. Соч. в 2 тт. Т. 1. М., 1979. С. 258-261.; Т. 2. М., 1980. С. 129-130, 270-272.

11. Николай Кузанский. Соч.: В 2 т. М., 1979. Т. 1. С. 73.].

 

[1] Ср.: Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. СПб., 1905. Т. 1. С. 171.

[2] Ср.: Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. СПб., 1905. Т. 1. С. 299.

[3] Баткин Л.М. Возрождение // Человек. М., 1991. Т. 1. С. 217.

[4] Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990. С. 40.

[5] Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. Т. 1. С. 129.

[6] Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 60.

[7] Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 241.

[8] Баткин Л.М. Возрождение // Человек. М., С. 217-218.

[9] Баткин Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. М., 1989. С. 6.

[10] Лазарев В.В. Становление философского сознания нового времени. М., 1987. С. 37.

[11] См.: Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. С. 557.

[12] История всемирной литературы. М., 1973. Т. 3. Вып. 3. С. 28.

[13] Николай Кузанский. Избранные философские сочинения. М., 1979—1980.

[14] Бруно Дж. Диалоги. М., 1949. С. 247.

[15] Бруно Дж. Диалоги. М., 1949. С. 229—230, 235—240.

 

[16] Николай Кузанский. Соч.: В 2 т. М., 1979. Т. 1. С. 73.