2020-04-20
130
Вьетнам можно считать классическим примером небольшой страны, которой навязали статус величия. К середине прошлого десятилетия многие инвесторы не только наперебой прославляли Вьетнам как очередной Китай, но и, собственно говоря, вкладывали в него больше денег, чем когда-либо инвестировали в Поднебесную. К пиковому моменту, наступившему в 2007 году, чистый приток капитала во вьетнамскую экономику стоимостью всего 80 миллиардов долларов составил 17 миллиардов долларов – соотношение в четыре раза большее, чем максимум Китая. Ажиотаж вокруг Вьетнама неуклонно раздувался, и цены на офисные помещения в Ханое поднялись выше уровня Шанхая или Пекина. Многие настаивали тогда на создании специальных вьетнамских инвестиционных фондов, но я был против, потому что считал Вьетнам слишком маленькой страной, чтобы справиться с поднявшейся вокруг него шумихой. В то время общая стоимость местного фондового рынка составляла всего 25 миллиардов долларов – примерно столько стоит одна американская компания приличного размера. К концу 2007 года в экономику Вьетнама вливалось больше денег, чем могла впитать эта страна. В итоге руководство просто утратило контроль над ситуацией, и в 2008 году этот «пузырь» с треском лопнул.
Вьетнам никогда не был и не будет очередным Китаем. Эта иллюзия возникла у инвесторов и СМИ из-за того, что было ошибочно воспринято ими как общие для обеих стран основополагающие социально-политические принципы. Оставаясь до IX века частью Поднебесной империи, народ Вьетнама долго использовал для письменности китайские иероглифы и по сей день практикует смесь буддизма, даосизма и конфуцианства, заимствованную у своего огромного соседа. Именно к этой общей истории апеллировал Дэн Сяопин, сказавший во время войны во Вьетнаме, что Китай и Вьетнам «близки, как губы и зубы».
В начале 1990-х годов, когда Вьетнам принялся экспериментировать с прагматическими реформами, очень похожими на проведенные десятью годами раньше Дэн Сяопином в Китае, многим стало казаться, что сходство между двумя странами действительно имеет глубокие корни. В отсталом коммунистическом государстве даже малая толика рыночной логики может привести к весьма впечатляющим результатам, и всего через несколько лет Вьетнам добился ежегодного экономического роста в 7,5 процента, выйдя на второе место в мире после Китая. Так родилась идея Вьетнама как «очередного Китая»: еще одна дисциплинированная азиатская нация, отказавшись от потерпевшей крах коммунистической идеологии в экономике, решительно пошла на взлет под стабильным руководством авторитарной партии.
Но последующие события показали, что авторитарный капитализм тоже совсем не прост. Начнем с того, что девяностомиллионное население Вьетнама составляет лишь десятую часть огромного Китая, следовательно, страна не могла в той же мере воспользоваться выгодами, обеспечиваемыми масштабами рынка. Вьетнам извлек некоторую пользу из своих ранее неиспользованных трудовых ресурсов и низкого уровня заработной платы, однако дешевизна рабочей силы – не слишком важное преимущество для владельцев фабрик и заводов, если в государстве нет нормальных дорог и портов, чтобы доставлять произведенные ими товары на рынок. И хотя Китай, казалось, доказал всему миру, что благодаря авторитарному правлению в условиях административно-командной системы можно добиться немалого успеха, Вьетнам наглядно продемонстрировал, что этот успех очень сильно зависит от того, кто именно отдает команды и в каких целях.
