Ради бескорыстной любви

Король Людовик Святой[3] отправил Ива, епископа Шартрского,[4] с посольством, и тот поведал, что по дороге встретил прекрасную, величественную матрону с факелом в одной руке и кувшином в другой; удивившись причудливому ее виду, заметив грусть в лице и благочестие во взгляде, он спросил, что означают сии знаки и что собирается она делать с огнем и водою. Вода – чтобы погасить пламя Ада; огонь – чтобы поджечь Рай. Я хочу, чтобы люди любили Бога ради любви к Богу.

Джереми Тэйлор (1613–1667)

Сонет

Я не за то люблю тебя, мой Бог,

что буду в Небесах с тобою рядом,

и не из страха перед темным Адом

в моей душе грехи я превозмог.

Тебя люблю, Господь, твой смертный срок,

твой крестный путь Ерусалимским градом,

и раны вижу сокрушенным взглядом

и на челе из терния венок.

Люблю Тебя, как Ты людей любил,

не будь Небес – любил бы все, как прежде,

исчезни Ад – тебя б не оскорбил.

Не за дары Твои Ты мне так мил,

и если б верить я не мог надежде,

вовеки бы любви не изменил.

Аноним XVI в.

Молитва святой

Господи, если я поклоняюсь Тебе из страха перед Адом, сожги меня в Аду, и если я Тебе поклоняюсь, уповая на Рай, извергни меня из Рая; но если поклоняюсь я Тебе ради Тебя самого, не скрой от меня Твоей нетленной красы.

Аттар. «Замечания о святых» (XII в.)

Подкуп блаженством [5]

Я отказываюсь от подкупа блаженством на небесах. Пусть Божье дело творится бескорыстно, для него Бог и создал нас, ибо это есть дело живых. Когда я умру, пусть он будет в долгу у меня, а не я у него.

Бернард Шоу. «Майор Барбара»

Небо храбреца [6]

После этого пронесся слух, что господин Боец за Правду получил весть от того же посланца, как и другие, и в доказательство истинности этого приглашения его кувшин был разбит у источника. «Доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не разбился кувшин у источника» (Екклез. 12:6).

Когда он понял это, то позвал своих друзей и сказал им о случившемся, говоря: «Я ухожу к моему Отцу, и хотя я с большим трудом пришел сюда, но теперь я не жалею всех волнений, которые я испытал на пути. Я даю мой меч тому, кто последует мне в моем пилигримстве, и мое мужество и ловкость тому, кто может взять их. Мои боевые рубцы я беру с собой, чтобы они свидетельствовали о том, что я бился за Того, Кто теперь наградит меня».

Когда настал назначенный день, многие провожали его к берегу реки, войдя в которую, он сказал: «Смерть, где твое жало?» И когда он погрузился глубже, то продолжал: «Ад, где твоя победа?» (I Коринф. 15: 55).

Так перешел он на другую сторону, и там приветствовали его трубными звуками.

Джон Беньян. «Путешествие пилигрима» (1678)

Говорит солдат

На небе мне бы хотелось время от времени воевать, участвовать в сражении.

Детлев фон Лилиенкрон

Лучше, чем небо [7]

Метафоры не утешают меня, не подслащивают гадкий вкус неотвратимой смерти. Я не желаю, чтобы меня увлек с собою поток, который плавко уносит в вечность жизнь человеческую, и противлюсь неизбежному течению судеб. Я влюблен в эту зеленую землю, в лик города и деревни, в неизъяснимо пленительное сельское уединение, в милую безопасность улиц. Я бы здесь хотел разбить мою скинию. Я был бы доволен, когда бы мог остаться в том возрасте, которого достигли я и мои друзья; мне не нужно быть ни моложе, ни богаче, ни красивее. Я не хочу, чтобы старость отлучила меня от жизни, не хочу, словно созревший плод, как говорится, упасть в могилу. Всякая перемена на этой моей земле, в пище или жилье, смущает и волнует меня. Мои домашние боги так ужасающе прочно укоренились, что их не вырвать без крови. По своей доброй воле они не устремятся к берегам Лавинии.[8] Любая перемена в моем бытии потрясает меня.

Солнце, небо, легкое дуновение ветерка, одинокие прогулки, летние каникулы, зелень полей, восхитительные соки мяса и рыбы, дружеская компания, веселый стакан вина, свет свечей, беседа у камина, невинная суетность, острое словцо и сама ирония – разве все это не уходит вместе с жизнью?

Может ли призрак смеяться, надрывая свой тощий живот от смеха, когда вы шутите с ним?

А вы, мои полуночные любимцы, мои фолианты? Должен ли я расстаться с несравненным наслаждением держать вас (огромные охапки) в своих объятиях? Неужели знание достанется мне (если вообще достанется) лишь ценою тягостного внутреннего опыта, а не из столь привычного для меня чтения?

Чарльз Лэм. «Очерки Элии» (1823)

Мое небо

Прошедших дней уходит череда,

уносится к блистающим просторам,

где, может быть, соединится с хором,

поющим гимн у вечного гнезда.

Господь, в минуту Твоего суда

мне благо дней земных не ставь укором;

одним я буду счастлив приговором:

верни мне все, что нажил я тогда.

Я жизнь свою хочу прожить, как жил,

не начинать все снова в жизни новой;