Можно ли купить бессмертие?

 

Основатели крупных состояний не только накапливали капитал, но и «покупали» себе светское бессмертие, передавая в дар художественные коллекции, книжные собрания…

 

Достижение богатства является одной из главных целей и ценностей потребительской культуры. Но эта ценность не предельная. Еще 40 лет назад социальный историк Ллойд Уорнер проанализировал связь между богатством и достижением состояния, которое получило название «светского бессмертия». Уорнер заметил, что простое наличие богатства не гарантирует общественного признания, хотя и является его необходимым условием.

Другим необходимым условием является семейная история благотворительности и других общественных заслуг. Поэтому основатели крупных состояний не только накапливали капитал, но и приобретали (а впоследствии передавали в дар) нечто общественно значимое: художественные коллекции, музеи, библиотеки. Именно своими пожертвованиями (Rockefeller Center, Morgan Library, Whitney Museum) они и «покупают» себе светское бессмертие.

Каковы способы превращения богатства в светское бессмертие? По наблюдениям Уорнера (Warner, 1949), обычно требуется несколько поколений, чтобы богатство завоевало данному семейному клану репутацию людей необычных, превосходящих простых смертных. Именно поэтому семьи, разбогатевшие недавно — те, что находятся на предпринимательско-капиталистической стадии социального цикла, — выставляют свое богатство напоказ, стремятся аккумулировать в своих руках власть и подготовить своих детей к дальнейшему восхождению по социальной лестнице, посылая их в «правильные» школы и устраивая им «правильные» браки.

Основная цель тех социальных слоев, которые социологи называют низшим и средним сегментами высшего класса, состоит не просто в увеличении своего богатства, а в том, чтобы документально подтвердить свои достижения и общественные заслуги с помощью «правильного» потребления.

Элизабет Хиршман (Hirschman, 1990) выделяет следующие способы, к которым прибегают обладатели крупных состояний для их «конвертирования» в бессмертие:

 

1) обнародование истории своих предпринимательских достижений (Дональд Трамп, Ли Якокка, Росс Перо);

2) приобретение предметов роскоши (драгоценности, недвижимость, земля);

3) коллекционирование произведений искусства.

 

Каким бы способом ни приобреталось светское бессмертие, оно приводит к важному результату: не только сам обладатель крупного состояния, но и его потомки начинают восприниматься как люди необычные, как бы унаследовавшие его «бессмертный» статус.

Анализируя тематику специализированных изданий «для богатых», Хиршман отмечает, что помимо достижения светского бессмертия с помощью богатства там часто обсуждаются и альтернативные пути — художественное творчество (мастерство) и технологические достижения, которые наряду с крупным состоянием способны обеспечить человеку место в пантеоне «бессмертных». К наиболее перспективным с точки зрения обретения бессмертия технологическим новинкам относятся, по мнению соответствующих изданий, создание совершенного автомобиля, наручных часов, а также средств борьбы со старением (от крема против морщин до новых методов пластической хирургии).

 

 

Глава 4

Психология денег

 

Заново открывая для себя деньги, мы одновременно вновь открываем их мистическую власть и силу, коварство и привлекательность, бесконечные возможности и смертельные опасности…

 

Одно из главных психологических «новообразований» постсоветской эпохи — появление в сознании граждан бывшего Советского Союза такой психологической реальности, как деньги. Эта новая реальность, к которой нам пришлось мучительно привыкать, в корне отличается от существования денег при социализме.

Разумеется, советские люди знали, что такое деньги. Они получали их в виде зарплаты и тратили в магазинах на продукты и другие «товары народного потребления». Однако истинная роль денег как «всеобщего эквивалента» была сильно искажена — из-за отсутствия частной собственности, государственного регулирования цен и зарплат, а также централизованного государственного распределения основных жизненных благ (от жилья и автомобилей до продуктовых «заказов»).

Все эти факторы приводили к тому, что деньги оказывались весьма условной и отнюдь не главной мерой стоимости вещей. Способность человека приобрести ту или иную вещь определялась не только наличием у него соответствующей суммы денег, но и — в первую очередь — его близостью к источнику распределения (партийно-хозяйственной номенклатуре, торговой сети, через которую реализовывались дефицитные товары), географической близостью к центру власти (жителям Москвы всегда доставалось больше товаров, чем жителям периферии).

Привыкание к рыночным отношениям для подавляющего большинства населения не было гладким. Единственное, что перестало нас удивлять довольно быстро, — это изобилие товаров в магазинах и на рынках, что лишний раз подтверждает гипотезу адаптации, которая на языке житейской психологии выражается законом: «К хорошему привыкаешь быстро».

Все остальные «прелести» переходной экономики: инфляция, бесконечные денежные реформы, загадочные, но мало кому понятные «ваучеры» и, наконец, незабвенные финансовые пирамиды, манившие неопытных игроков обещаниями сказочного обогащения, — были пережиты нами довольно болезненно и оставили в душах неизгладимый след — смесь стыда, обиды и разочарования. Этот характерный эмоциональный осадок указывает на то, что «переходный» период был для многих периодом насильственного лишения экономической невинности.

В результате мы можем считать себя выдержавшими экзамен на экономическое совершеннолетие: нынче каждый школьник и пенсионер бойко объяснят вам, что такое ВВП, НДС и ВТО, а человека, который не знал бы текущего курса рубля к доллару, не так-то просто встретить на российских просторах.

Открывая для себя деньги как экономический феномен, мы одновременно вновь открываем их мистическую власть и силу, коварство и привлекательность, бесконечные возможности и смертельные опасности, которые несет с собой обладание ими. В отличие от современных экономических теорий, которые благодаря связанной с ними политической полемике оказались на слуху у широкой публики, иррациональные аспекты денег, относящиеся к области психологии, социологии и антропологии, пока не стали объектом пристального внимания специалистов.