2020-04-20
169
В ответе на этот вопрос определяющим является практическая уверенность в существовании возможности (и реализуемости) психофизического воздействия на объекты реальности с достижением поставленной цели.
Мы на собственном многолетнем опыте убедились в возможности целенаправленного психофизического (парафизического) воздействия на объекты реальности и получения реальных результатов, иногда безусловных, имеющих большое практическое значение. Наша практическая убежденность в возможности нефизического целевого воздействия на объекты реальности заставляет нас подвергнуть сомнению доминирующую философию естествознания (натурфилософию) в ее коренных установках и, соответственно, генерировать собственные, альтернативные теоретические установки.
Сегодня можно вслух говорить о наличии нефизического, парафизического воздействия, поскольку существуют авторитетные центры по изучению паранормальных явлений методами классической науки. Установив факты паранормальных явлений, влияния на течение различных процессов, наука задается вопросом обнаружения физического агента такого действия и не находит его. Достоверное обнаружение воздействия при ненахождении физического агента этого воздействия говорит о том, что необходимо менять фундаментальные представления о законах мироздания.
Для нормальной науки психофизическое воздействие невозможно принципиально. Физика всегда будет фиксировать не само такое воздействие, а только его следствие. Ведь это воздействие не физично: оно происходит на другом, более глубоком — топологическом — уровне реальности, вне пространства и времени. Это уровень, где есть взаимозависимость субъекта, ответственного за форму реальности (субъекта как человеческого сообщества), и объекта реальности.
Любая наука, на самом деле, существует на основе не только экспериментальных данных, но и базовых концепций. Исследование структуры науки — науковедение — позволяет теперь утверждать, что любая наука формируется на жестких установках, составляющих натурфилософскую базу науки, которая со времен Платона, Евклида, Демокрита, Аристотеля не изменилась. Аристотель — изобретатель логики, законы которой в науке непререкаемы. Хотя известны и другие логики, но используется — лишь аристотелевская.
Несколько примеров по этой теме.
Изобретатель первой геометрии — Евклид. И хотя вместе с его геометрией, изложенной еще до нашей эры, сегодня известны уже десятки различных других геометрий, физика упрямо использует лишь геометрию Евклида. В 20 веке обнаружилось, что и математик, и даже арифметик может быть много. Это выяснилось в 30-50-е гг. 20 столетия. Естественные науки не имеют собственных строгих теоретических основ для самостоятельного выбора фундаментальных мировоззренческих аксиом, поэтому естествознание, в действительности, множественно по своей натурфилософской базе. Проблема выбора доминирующей натурфилософской базы есть проблема не мировоззренческого, а политического порядка. Поэтому вопрос: какую из теоретических физик использовать (а физика — не одна), — не отличается от вопроса: быть в Британии 21 века монархии или не быть. Это вопрос конвенции, т. е. политического соглашения в области науки, и ничего более.
Ушел безвозвратно миф классической физики о безусловной объективности и авторитетности для теоретических построений данных эксперимента. Выяснилось, что полученные экспериментальные данные зависят от логической и методологической базы экспериментатора. Если меняется логика эксперимента, меняется и результат эксперимента. Это означает принципиальную невозможность исключить, изъять из конечного результата эксперимента теоретическую базу, концепцию, в логике которой этот эксперимент строился. Нет «чистого эксперимента», нет чисто экспериментальных дисциплин.
Современный американский науковед Пол Фейерабенд (австриец по происхождению) утверждает, что в науке возможны и равноправны альтернативные системы знания. Существующие системы знания есть не более чем идеологические установки, принятые как единственно возможные только по воле и ради социальных интересов корпорации ученых, которые монополизируют, таким образом, право на ИСТИНУ. Он считает, что ученые давно должны были признать перед обществом относительность своей мировоззренческой базы и признать правомочность существования в науке других, альтернативных познавательных систем.
Предлагаемая нами мировоззренческая альтернатива классической натурфилософии, быть может, наиболее радикальна из возможных, но мы уверены в ее преемственности в отношении к накопленной научно-технической практике.
Из нашего понимания следует, что концептуальные системы не есть схемы описания природы объектов реальности, а есть, прежде всего, ментальные формы, организующие поля совокупной человеческой деятельности. Многотысячелетнее использование таких ментальных форм кристаллизует объекты, процессы, законы реальности как образования, независимые в своем существовании от индивидуального человеческого существа. Cкажем формулой: познавательная культура есть онтологически активное формоопределяющее начало реальности.
Мы утверждаем, что мир психофизичен, что отдельно взятого, чисто физического мира не существует. То, что воспринимается как физические объекты реальности, выступает результатом взаимодействия трансцендентного мира и совокупности коллективных субъектов, имеющих в своей основе базовую форму представлений о мире. Реальность онтологически вторична и определяется коллективной сознающей психикой, что означает относительность реальности.
Мы полагаем необходимым новое понимание существа человеческого познания — как практического процесса формирования реальности по образу и подобию человеческому, в котором знание выступает как форма организации коллективной психоментальной деятельности для целевой детерминации объектов реальности.
Знание, в этом случае, является не формой отражения в сознании людей объективно существующих объектов и событий, а формой целевой детерминации объектов реальности, взаимодействующих с коллективным человеческим существом. Наше понимание природы реальности далеко от представлений об ее иллюзорном характере, поскольку процесс целевого формоопределения объектов реальности мы рассматриваем как закономерный исторический процесс, имеющий конкретные, эмпирически проявленные характеристики.
Мир есть поле сосуществования, содеятельности различных родов существ по содержанию своему, но формоопределенность задает ему объективирующая роль совокупного человеческого разума, творящего мир по образу и подобию человека. Психофизичность мира и человека, психофизичность целевого действия, означают морфологическое подобие мира и человека, их адамоцентричность. Практико-организующий вывод из этого — инициация и развитие в индивидуальном человеке его адамичности, развитие им своего сознания на основе универсально-человеческого, формочеловеческого начала, что дает ему ключ к непосредственной онтологической активности.
Ментальность должна быть трансформирована, в процессе переподготовки, в культуру тотально онтологически активную (сознательно меняющую «объективные» законы реальности), без потери укорененности в традиционной культуре. Основоположение такой ментальной культуры — в инициации, а затем — в рафинировании и развитии адамического (родочеловеческого) потенциала в индивидуальном человеке.
Мир, реальность человеческого опыта, есть область его самодеятельности, самостояния, в которой он сам создает, сам налаживает, кристаллизует условия своего существования, которые и наследуются новыми поколениями людей как мир «природный», «объективный», как собственная его физическая конституция и психоконституция, как социальный и духовные миры.
Цель существования человека в таком мире есть превосхождение, изживание, в высшем случае — целостная трансформация континуума кристаллизованных тысячелетних человеческих накоплений, предъявленных нам, замкнутых на нас и не изживаемых иначе, чем нами же.
Мир, в котором мы живем, есть предъявленный нам онтологический счет за наследуемую нами психофизическую конституцию. Сотворенный богом мир есть только основание нашего существования.
Природа психофизического целенаправленного действия такова же, что и природа реальности, природа человека — психофизична. Практически, организационно-установочно, это означает, что такое действие просто происходит через нас, посредством нас. Мы можем только соучаствовать в этом процессе, вспомоществовать ему, понимая, что наши сознательные представления, волевые установки, есть лишь часть, аспекты, параметры этого многосложного прохождения через нас полисубъектного, транссубъектного (и все же принципиально центрированного на человеке) воздействия, единоприродного объекту.
Ответим теперь на другой вопрос. Почему парафизическое целевое воздействие является исключением в области практического, промышленного применения и у нас, и за рубежом?
Используемая нами практически концепция парафизического целевого действия исходит из положения об онтологической активности и, соответственно, принципиальной неотделимости системы человеческого знания от законоустройства реальности. Говоря просто, своими представлениями о мире человек творит его. Из этого положения следует, что, работая с объектами реальности, мы сталкиваемся с совокупными представлениями людей о законосообразности тех или иных изменений данного объекта. Сопротивление, оказываемое объектами реальности в процессе нашего психофизического целевого воздействия на них, есть, с нашей точки зрения, прежде всего, сопротивление обобщенных человеческих представлений о природе объекта воздействия.
С этой точки зрения, достижение эффективности психофизического воздействия в определяющей степени переносится в план противостояния различных познавательных систем в их управляющем, формирующем действии на объекты реальности. При этом, мы сталкиваемся с необходимостью понимания социодинамических характеристик различных систем знания. Мировоззренческое противостояние, порождаемое целевым психофизическим воздействием на любой объект, сталкивает нас с убеждением социума в том, какие изменения в этом объекте возможны и правильны, а какие нет. Доминирующие представления о природе объектов реальности выражены в форме физических (естественнонаучных) концепций, и такая форма знания тотально представлена сегодня во всех культурных регионах земли, и порождает единое, согласованное ментальное поле. Это убеждение социального большинства поддерживается хорошо организованной иерархией служителей «объективной истины», что, в совокупности, противопоставляет нашему психоментальному воздействию на объект коллективное психоментальное поле, защищающее существующее состояние объекта как наиболее социально легитимное. Такая тотальность распространения противостоящей стратегии познания представляет для нас огромную проблему. Слабость ее в том, что она не сознает онтологической активности знания, и, более того, в своем последовательном развитии она выдвигает идеалы расчеловечивания (деантропоморфизации) знания.
Практически-организационный вывод из выявленной слабости заключается, во-первых, в необходимости преодоления традиционных естественнонаучных представлений у членов коллектива, осуществляющего парафизическое целевое воздействие, поскольку такие представления блокируют эффективное действие на объекты по каналам антропокосмоса, во-вторых, необходимо найти социальные технологии, осуществляющие перехват адресации социумом некоторым социальным институтам, и даже личностям, права на решение от имени социума вопроса о возможности-невозможности физических изменений, вызываемых в объектах нашего целевого воздействия. Такой перехват позволит нам перераспределить на себя генерируемую совокупным социумом энергию объективации данной формы объектов и трансформировать ее, создавая предпосылки к устойчивой трансформации объектов и процессов целевого психофизического воздействия. Только создание системы социальных технологий и достижение необходимых социальных позиций и статусов позволит практически эффективно и надежно реализовывать масштабное психофизическое воздействие, минимизируя неконструктивное противодействие социума. Сегодня, непонимание доминирующей познавательной стратегией онтологической активности знания позволяет нам достичь локального превосходства онтологической силы нашего целевого воздействия над объективирующим действием тотальной социальной матрицы на объекты воздействия.
Сложность реализации нашей стратегии состоит в необходимости практического и теоретического решения массы сложнейших задач (в том числе задач активного социального продвижения), необходимости выработки и усвоения сложнейшей мировоззренческой системы, способной противостоять господствующим формам ментальности, что объясняет уникальность нашего пути, одновременно объясняет отсутствие шанса на устойчивый практический результат у любой другой школы, осуществляющей парафизические воздействия промышленного масштаба, до тех пор, пока и ими не будет поставлена задача противостояния бессознательной онтологической активности доминантной ментальной культуры.
3.3 [2] Социальная адаптированность школы
— Каковы пределы возможностей психофизического целевого воздействия и чем определяются эти пределы?
— Какова социальная адаптивность нашей позиции? Как открыто мы можем заниматься нашей деятельностью, вести подготовку людей, распространять наши взгляды?
Пределы нашему действию мы встречаем извне и изнутри социума. Извне социума действуют силы нечеловеческой природы, трансцендентные по отношению к нашей реальности. Их действие не может быть целенаправленным, адресным, поскольку осуществляется не антропоморфными существами, и, следовательно, топологический код любого элемента, любого акта такой деятельности будет не совпадать с топологическим кодом нашей реальности, соответственно, не будет пространственной, временной, энергийной концентрации такого действия. Трансцендентное проявляется в человеческом мире посредством людей, которые становятся добровольными (чаще всего бессознательными) проводниками в наш мир этих энергий. Характер действия трансцендентного определяется человеческой природой своих проводников. Сама возможность проведения трансцендентного действия в человеческий мир связана с наличием в человеке рецессивных генетических блоков, представляющих предшествующие и постшествующие формы человеческого существования. Взаимодействие человека с предшествием и постшествием реальности человеческого существования осуществляется через теологическую культуру. Постшествие есть реальность нового Адама, нового мира, имеющая формы представительства в сегодняшней реальности. Предшествие рафинированное, замкнутое на человека, связано с Богом Отцом, нерафинированное предшествие дано как инфернальные миры, как постдействие человеко-звериной (природоцентричной) культуры.
Важнейшая глобальная задача человека на ближайшие столетия — преодоление антропобежности его научной и теологической культуры. Мы исходим из антропоморфности мира человеческого существования. Антропоцентричность стратегии культурного развития радикально сокращает возможности негативного трансцендентного воздействия. При продолжении нынешней антропобежной стратегии увеличивается возможность глобального влияния на человеческую реальность трансцендентных факторов, резонирующих на архаичных пластах психоконституции человека.
В ближайшей перспективе мы неизбежно будем сталкиваться со всевозрастающим негативным действием антропобежной стратегии культурного развития, которое будет усиливаться социальными институтами, использующими архаические гностические системы, аналогичные архаике теософов или оккультистов. Их глобальный шанс — в дальнейшей хаотизации общества. Сознательное использование нами знания как онтологически активного инструмента целенаправленного изменения реальности неизбежно столкнет нас с архаиками. Мы должны научиться использовать энергию такого противостояния. Доминирующая культура может отождествлять нас с ними, демонизировать, не понимания принципиального отличия, которое чрезвычайно просто может быть сформулировано как требование безусловного отказа от использования нами в нашей деятельности любых трансцендентных сил и сущностей. Это требование абсолютно неприемлемо для магов, колдунов, каббалистов и оккультистов разных мастей.
Это непонимание со стороны доминирующей культуры имеет под собой то основание, что она также является антропобежной. Классическая наука даже объявляет своей целью полную деантропоморфизацию человеческого знания. В этом бегстве от человека и старая магия, и современная наука едины, мы — иные. Социум не понимает, но угадывает в нас радикально иной культурный код, иную стратегию. В периоды нормального социального роста обнаружение такого факта неизбежно привело бы к подавлению нас. В предстоящий период радикального реформирования (возможно и трансформирования) социума, по мере осознания глобальности предстоящих перемен, мы можем рассчитывать на благоприятное отношение к себе. Наши возможности в проведении эффективных целевых воздействий будут расти по мере разрыхления общества, особенно при уменьшении доминирования сциентистской культуры, что неизбежно будет происходить и в нашем обществе, и повсеместно.
Таким образом, прогноз социальной приемлемости наших построений и дальнейшего роста эффективности нашей деятельности весьма благоприятен, границы наших возможностей скоро раздвинутся до возможности качественных изменений объектов (включая трансмутацию элементов таблицы Менделеева).
4. [3] Организация коллективного субъекта психофизической деятельности
Деятельность оператора нашей школы возможна только в коллективе единомышленников. Почему? Чем обусловливается необходимость именно коллективной формы психофизической деятельности?
Коллектив нужен как микросоциум, как социальная среда, в которой могут быть генерированы в первичной (но жизнеспособной) целостности элементы новой психоментальной культуры. Такой психоментальный комплекс, в гностическом своем измерении, не есть новая идеология, не есть схема нового генерального плана мироустройства, но есть защитная конструкция, ограничивающая, замещающая, частично разрушающая, в сознании членов коллектива, стереотипы доминирующего естественнонаучного мировоззрения.
Мировоззренческие системы осуществляют функции распределения свободной от обслуживания физиологии тела части психической (индивидуально-человеческой) энергии. Ментальные стереотипы синхронизируют внешнюю психическую активность, направляя ее в социально приемлемое русло. Высвобождаемая при разрушении ментальных стереотипов энергия может быть задействована для прямого психофизического воздействия. Такое перераспределение свободной психической энергии затрагивает интересы социума. Кроме того, для социума должна быть приемлема, прагматически оправдана потеря контроля над нами как частью социального пространства. Наша ориентированность на практическую эффективность и даже на промышленное внедрение (что немыслимо для оккультных, восточных школ) возвращает социуму потерю, но на качественно (ментально) другом уровне.
Психофизическая деятельность более всего похожа на деятельность активного воображения, организация такой деятельности есть организация психодрамы. Это предполагает организацию цикла работ, в котором задается сценарий психической деятельности с узловыми, коренными тематиками, прохождение которых (во внутренней психической деятельности) — обязательно для построения и последующего постоянного развертывания пространства психофизической деятельности. Практические критерии правильности и эффективности работы оператора, а также критерии отклонения его от правильной траектории, правильного сценария — должны вырабатываться операторами самостоятельно. Но на первых этапах задача выработки этих критериев, их применения для контроля процесса психофизической активности и корректировки такой деятельности осуществляется извне, организатором психофизической деятельности. И его задача — обязательно подготовить оператора к самостоятельной оценке эффективности своей психофизической деятельности.
Коллективная форма организации психоментальной деятельности играет особую роль в создании требуемой энергийной плотности психоментального действия и защищенности людей, участвующих в такой деятельности, от обратного действия (компенсации) среды объекта воздействия, возмущенной проведенным целевым изменением. Энергийная атмосфера коллектива создается как гомеостатичное (частично-гомеостатичное) образование.
Защита индивидуального члена коллектива от возвратного действия возбужденной среды объекта психофизического действия осуществляется тем, что субъектом такого действия является коллектив в целом. Обратное действие, которое неизбежно энергийно эквивалентно прямому действию коллектива на объект, принимается коллективом и трансформируется в дополнительный источник энергии. Другим важным аспектом удержания и использования компенсирующего ответа системы объекта является изменение формы ментальной деятельности от объект-ориентированной, регистрирующей, к целезадающей, что есть определяющая характеристика психофизического действия. Коллектив-субъект психофизического действия вырастает в энергийную систему, включающую в себя всю совокупность, весь объем изменений, произведенных таким способом в реальности. Масштаб изменений и онтологическая ответственность за них есть параметры, очерчивающие потенциал коллективного субъекта действия. Создаваемая инерция психофизического действия растет в своих объектных измерениях как снежный ком, облегчая стереотипные виды воздействия и, одновременно, повышая внутреннюю энергийную плотность атмосферы коллектива, что требует дальнейшего развития его организационной структуры, ритуализации внутренней жизни и хорошей динамики реформирующих шагов.
Отбор людей в коллектив-субъект психофизической активности, по мере развития такого коллектива, все больше становится выбором самого коллектива, который генерирует поле, превентивно отбирающее пригодных людей по критерию энергийной совместимости. Решает время и погружение в группу, имеющую практику конкретного, тематически заданного парафизического целевого действия. Мы отказались от выраженных критериев отбора кадров, полагая наличие у каждого человека потенциала психофизического действия.
Практика показывает преимущественную ценность для психофизической практики нашей школы таких качеств, как житейская опытность (зрелость), при сохранении высокой поисковой активности, наличие высокого потенциала обучаемости, по возможности гибкого менталитета, тренированного высшей школой. Наличие в нашем коллективе мощной оригинальной ментальной системы — телософии — дает возможность роста людям с философским складом ума. Радикальная антропоцентричность нашего мировоззрения делает для нас особо ценным гуманитарное образование.
Благоприятный психологический климат в коллективе есть практическая необходимость, один из инструментов воздействия. Соответственно, снижение уровня групповой и межгрупповой конфликтности, профилактическое структурирование групп — необходимый аспект кадровой работы. Подготовка людей должна включать в себя общегуманитарную подготовку (включая базовую философскую), усвоение основ телософии, а также техники конкретной психофизической деятельности, которая предполагает длительную 3–5 лет наработку стереотипов психомоторного отреагирования энергийной нагрузки.
Опыт многолетней практической деятельности показывает качественно иной уровень защищенности человека в условиях психофизической деятельности в составе коллектива.
Определяя оператора (в составе школы) как субъекта целевой и целостной психофизической активности, мы утверждаем необходимость сопровождающих форм его активности. Реализованное психофизическое действие оператора-субъекта всегда есть целостная пошаговая трансформация, каждый шаг которой есть возбуждение, сдвиг организма реальности, что предполагает опережающую трансформацию структур психической конституции такого субъекта. Подобная самотрансформация содержит в себе негарантированный и плохо извне страхуемый поиск ядровых структур психики, способных служить опорой в самоисследовании, самооценке и изменении индивидуальной композиции субличностных комплексов. Психическая самотрансформация (психоформизм) есть наиболее интимная, глубоко личностно окрашенная деятельность оператора, без совершения которой (алхимии души) внешняя активность его будет ничтожна. Найденная в процессе самотрансформации субформа психической конституции, которая является продуктом психоформационной деятельности и которая показала практическую возможность личностной самосборки и участия в процессе целевого определения внешних объектов (психофизической активности), ставит перед оператором задачу следующего — психосоциального — уровня. На этом этапе осознаются или бессознательно решаются проблемы социализации элементов найденных (отстроенных) психических субформ. Важнейшим является понимание того, что любой элемент психической структуры не является только интимным, только своим, но обязательно выступает социально-интегрирующим, архетипическим элементом, имеющим своего коллективного субъекта-носителя, принадлежание к которому энергетизирует, делает операционально насыщенным наше «интимное» движение души, наши «индивидуальные» психические находки. Психосоциальная адекватность оператора требует создания специфического микросоциального окружения (коллектив-оператор), резонансно усиливающего, а не компенсирующего его субформные психические находки, а также требует создания и усвоения особой ментальной (психоментальной) культуры — Телософии.
Принцип антропоморфизма мы понимаем как человекоподобие мира со стороны формы его, соответственно, как идею человекотворности мира, когда мир понимается как поле тотальной онтологической игры, в которой человек проецирует на мир топологически тождественную себе форму, всеохватывающую мир, соизмеряющую мир с человеком и задающую канал обратной проекции мира на человека. Разделение совокупного человеческого существа на большие и малые социумы, на группы и индивидуумы позволяет воспроизвести и сущностно распознать в своем внутреннем поле (родовом человеке) тотальный ответ трансцендентного космического субъекта, вовлеченного во взаимодействие с родовым человеком. Это актуальное поле родового человека столь же реально, как и гравитационное поле охватывающее космос. Целостность космоса спроецирована в человека, как телесное измерение его. Приобщенность к Богу, богоподобие человека в этой космологической модели, понимается как приобщенность человека к формам высшего мира, высшего субъекта, порождающего наш мир. Соответственно, человек оказывается приобщенным к творцу и процессу творения мира. Приобщенность эта означает наличие в психике человека потенциальных субформ психоконституции, целостно отображающих этапы генезиса мира и наличие ядра психики, отличного от актуализированной и потенциальных субформ психоконституции. Прорыв оператора в психоформационной практике к этому ядру распределяет на него качество субъекта онтологической активности.
Принципиально ошибочно понимание такого ядра как подлинно индивидуального в психике человека, в отличие от неподлинного, отображающего формы коллективизированного сознания. Всякой определенности (и актуальной, и потенциальной) в психике человека соответствует коллективный субъект-персонификатор, выполняющий функции социального энергетического тела этой определенности, доводящий ее до энергийного квазиорганизма, адекватно отображающего в социум целостную субформу психоконституции человека. Всякой определенности в психике человека соответствуют также и свойства самой реальности, как организма тотального, компенсирующего активность родового человека.
Не следует думать, что подлинными, сущностно активными субъектами являются только субъекты индивидуально-психические, что формы коллективно-психического имеют сугубо вспомогательное значение, что это только субъекты-делегаты, то есть формы, которым лишь передаются, лишь предоставляются полномочия подлинных субъектов. Форма, коллективизирующая психоментальную активность человека, не есть лишь коллективизированное сознание, элементы сознательного (гностического) в ней — лишь маркеры, «иконки», собирающие единого коллективного деятельного субъекта, способного к целевой детерминации. Такая форма, которая неотделима от космологически деятельного субъекта, — а вовсе не коллективное сознание, — «лепит» и видоизменяет физику мира существования.
Эффективное вхождение оператора в состав коллектива операторов приводит к изменениям его психофизического статуса и, соответственно, тех стереотипов, которые определяют распределение его энергетики во внешнем мире. Меняются многие характеристики энергетических проявлений оператора, и, в частности, меняется его общий энергетический потенциал (либидо, — как называют его психоаналитики). На это болезненно реагирует ближайшее окружение оператора, реагирует не обязательно негативно, но всегда остро: потому что человек меняется, а его психическая активность определяет его интимные отношения с близкими людьми. Это создает проблемы для близкого окружения оператора, суть которых — не в том, что оператор изменился в худшую сторону, а в том, что его хотят воспринимать таким, каким он был. Интимные человеческие отношения, семьи — создаются в большой мере по законам энергетической комплиментарности. И изменения оператора в лучшую сторону — как правило, в лучшую! — тем не менее «сдвигают» его энергетический статус и подталкивают к тому, что оптимальные формы его энергетических отношений с близкими людьми становятся другими.
Изменение энергетического статуса операторов ставит перед руководителями психофизической деятельности проблему знания и умения использовать экспериментальную психоаналитическую практику: для того, чтобы создать энергетически сбалансированные коллективы — малые группы, проводящие психофизическую работу, — и в то же время сохранить то социальное окружение (семью, друзей), которое есть у оператора в настоящем.
