2020-04-20
127
Проблемы, с которыми сталкивается мир, не обошли стороной и Америку, причем некоторые из них стоят особенно остро: требует решения не только «производственная головоломка», то есть проблема занятости, вызванная успехами в повышении производительности труда, но и более специфическая проблема офшоринга, то есть перемещения производства из США в Китай и другие страны, что является следствием перемещения сравнительных экономических преимуществ. Приспособление к этим изменениям структуры экономики будет нелегким делом: часто легче потерять рабочие места в тех областях, где утрачена конкурентоспособность, чем создавать новые рабочие места в новых областях, что я видел во многих развивающихся странах, сталкивающихся с глобализацией. Это особенно трудно сделать без надежно действующего финансового сектора, который делает ставку на кредитование малого и среднего бизнеса и новых фирм, то есть на взаимодействие с тем источником, который создает большинство рабочих мест. В настоящее время Соединенные Штаты к тому же сталкиваются и с дополнительными трудностями: реструктуризация потребует от людей смены места жительства. Но многие американцы потеряли значительную часть своего собственного капитала, который был вложен в их дома, а некоторые потеряли вообще все. Если они продадут свои нынешние дома, им не удастся выручить за них достаточной суммы даже для того, чтобы сделать первый взнос при приобретении новых домов приблизительно такого же размера. Из‑за этого мобильность, один из тех факторов, которые обеспечивали Америке успех в прошлом, ослабнет.
Америка, как и большая часть остального мира, сталкивается с ростом неравенства доходов, но в Америке оно достигло уровня, невиданного на протяжении трех четвертей века16. Стране также нужно адаптироваться к глобальному потеплению, но до недавнего времени она на протяжении длительного времени была крупнейшим в целом и надушу населения источником выбросов парниковых газов, а для сокращения объемов этих выбросов потребуются еще более масштабные корректировки.
Кроме того, перед Америкой стоят еще две задачи. Первая из них связана со старением населения, которое, живя не по средствам, не позаботилось о накоплениях на старость17.
Америка также сталкивается и с рядом отраслевых проблем: крупные участки в обрабатывающей промышленности находятся в состоянии упадка. Один из, казалось бы, наиболее успешных секторов, финансовый, был слишком раздут в размерах и действовал на основе ложных предпосылок; значительная часть другого сектора, энергетического, действует неприемлемо с точки зрения сохранения окружающей среды. Даже тогда, когда этот сектор обратил свое внимание на возможность применения возобновляемых источников энергии (в данном случае речь идет об этаноле), все оказалось настолько искаженным из‑за корпоративного лоббирования, что это направление не смогло конкурировать с исследованиями, проводимыми в странах с развивающейся экономикой вроде Бразилии. Чтобы успешно соперничать в этой области, правительству США пришлось объединить субсидии, размер которых порой превышал один доллар за галлон, и введение экспортных пошлин на бразильский этанол, которые составили более 50 центов за галлон!18 Энергетической отрасли следовало бы сосредоточить свои усилия на более экономном расходовании энергии, но вместо этого она занималась лоббированием, чтобы получить права на ведение прибрежных буровых работ.
Неэффективность американского сектора, занимающегося здравоохранением, проявляется в предоставлении более дорогих в среднем и менее качественных услуг, чем в других промышленно развитых странах. В некоторых случаях по качеству медицинского обслуживания с США соперничали даже страны третьего мира, хотя лучшие медицинские учреждения Америки предоставляют медицинскую помощь, которая является непревзойденной19.
Нельзя назвать эффективной и американскую сферу образования, с показателями которой могут соперничать многие страны с развивающейся экономикой, хотя опять же лучшие ее представители, университеты, не имеют себе равных20.
Когда мы думаем о долгосрочном видении для Америки, то для экономиста вполне естественно начать анализ с того, что является долгосрочным конкурентным преимуществом Америки и каким образом оно может быть достигнуто. На мой взгляд, долгосрочное конкурентное преимущество Америки заключается и ее высших учебных заведениях и в достижениях в области технологий, появляющихся в результате тех преимуществ, которые л и учебные заведении обеспечивают. Ни в одном другом секторе экономики нет более высокой рыночной доли по числу мировых лидеров; американские университеты привлекают самых талантливых людей со всего мира, многие из которых потом остаются в Америке и начинают считать эту страну своей родиной. Ни один из ведущих университетов Америки, тех, что обеспечивают ей конкурентное преимущество, не является коммерческим учреждением, из чего можно сделать вывод о том, что мнение о превосходстве коммерческих институтов может быть ошибочным.
Но высшее образование само по себе не в полной мере обеспечивает выполнение экономической стратегии США. Нам необходимо отыскать вариант создания высокооплачиваемых рабочих мест для представителей среднего класса, то есть для тех людей, которые в свое время составляли основу общества, но потом из‑за ослабления промышленной базы страны стали терять свои позиции. Другие страны, например Германия, создали конкурентоспособные высокотехнологичные промышленные и производственные секторы, где большую роль играет концепция ученичества. Может быть, это как раз то направление, о котором американцам следует подумать.
Разумные люди могут давать разные ответы на заданные здесь вопросы, но в паническом состоянии, когда надо было реагировать на кризис, Соединенные Штаты совершили ошибку. Прежде чем выделять больше денег на реализацию «промышленной политики» (политика правительства, которая формирует структуру экономики), причем больше, чем любая другая страна когда‑либо выделяла на это в прошлом, и направлять их на оказание помощи автомобильной и финансовой отраслям, правительство вначале должно было бы задать эти вопросы. Масштабность предстоящей задачи огромна: на секторы, оказавшиеся больными (или заставившими американцев страдать) и остро нуждающиеся в реструктуризации (финансы, производство, энергетика, образование, здравоохранение, транспорт), приходится более половины всей экономики. Представители остальной части экономики тоже не могут просто почивать на лаврах, доставшихся сектору высоких технологий, или уповать на достижения высшего образования и научных учреждений.
Фальстарты
Большинство перечисленных вызовов уже находятся в списке проблем, которыми должны заняться и Соединенные Штаты, и остальной мир. Некоторые попытки их решения, в том числе и предпринятые во время этой рецессии, были сделаны в неправильном направлении. Об одной из них я уже говорил — не удалось сократить масштабы финансового сектора таким образом, чтобы направить его на удовлетворение потребностей общества.
Вместо этого правительство предпочло предоставить деньги тем, кто породил проблемы.
Финансовые рынки также пытались убедить правительство поддержать их при выборе плохого решения проблемы старения населения, заключавшегося в приватизации системы социального обеспечения. Когда они снимали по одному проценту или даже более в год с тех денег, которыми они управляли, они решили, что приватизация может стать новым источником сборов и предоставить им новые возможности для обогащения за счет пожилых людей. В Великобритании было проведено исследование влияния частичной приватизации государственных пенсий, результаты которого показали, что из‑за повышения операционных издержек размер пенсии будет сокращен на 40%21.
Финансовый сектор хочет максимизировать эти операционные издержки, хотя для повышения благосостояния пенсионеров нужно, чтобы они были сведены к минимуму. Сегодня большинство американцев действительно довольны тем, что отклонили инициативу президента Буша по частичной приватизации системы социального обеспечения; если бы это произошло, нынешнее бедственное положение пожилых американцев было бы еще более тяжелым.
Америка проповедовала евангелие глобализации и глобальной конкуренции. Элементарная экономика пояснила, что это значит: Соединенным Штатам следовало сосредоточиться на своем сравнительном преимуществе в тех областях, которые отражают ее относительную силу. Во многих отношениях Китай уже опередил Соединенные Штаты, и это произошло не только из‑за низкого уровня заработной платы их неквалифицированных работников; есть много стран, где неквалифицированные рабочие получают еще меньшую плату. Китай сочетает высокую долю сбережений, все более образованную рабочую силу (за период с 2002 по 2008 год количество выпускников на всех уровнях высшего образования в Китае возросло примерно в четыре раза, а общее число студентов — в пять раз)22 и крупные инвестиции в инфраструктуру с низкими производственными затратами и современной логистикой, что обеспечивает бесперебойную доставку огромного количества материальных товаров, которые хотят получать американские потребители. Большинству американцев, как бы трудно это ни было сделать, придется признать, что во многих областях, в том числе в таких ключевых областях «старой» экономики, как производство стали и автомобилестроение, их страна больше не выступает технологическим лидером, что она больше не является самым эффективным производителем и не выпускает самые лучшие продукты. Америка больше не обладает сравнительным преимуществом во многих областях промышленности. Сравнительное преимущество страны может измениться; на самом деле важно наличие динамического сравнительного преимущества. Страны Восточной Азии это поняли. Сорок лет назад у Кореи не было сравнительного преимущества в производстве чипов или автомобилей, но было в выращивании риса. Однако правительство этой страны приняло решение вложить необходимые средства в образование и технологии, чтобы трансформировать свое прежнее сравнительное преимущество и добиться повышения уровня жизни своего народа. В итоге им удалось трансформировать и свое общество, и свою экономику. Опыт Кореи и других успешно действующих стран позволяет предположить, какие уроки и вопросы важны для Соединенных Штатов Америки: каким должно быть долгосрочное динамическое сравнительное преимущество и как нам его добиться?
Роль государства
Большой вопрос глобальной экономики в двадцать первом веке формулируется так: какой должна быть в ней роль государства? Осуществление реструктуризации, описанной в этой главе выше, потребует, чтобы государство взяло на себя более активную роль. Такие изменения не происходили сами собой в прошлом, и они, скорее всего, не осуществятся таким образом и в будущем. Центральную роль в этом процессе могут играть рыночные механизмы, например при построении новой «зеленой» экономики. Более того, даже для осуществления простого изменения — обеспечения того, чтобы цены правильно отражали долгосрочную истощаемость природных ресурсов, — придется пройти долгий путь.
К сожалению, в особенности в Соединенных Штатах определить правильную роль государства мешают многие предрассудки. Один из известных афоризмов, приписываемых Томасу Пейну (Thomas Paine), гласит: «Правительством, которое управляет лучше всего, является правительство, которое управляет меньше всего». После проведения республиканцами избирательной кампании в обществе сложилось мнение, что любую экономическую болезнь можно вылечить при помощи снижения налогов, что чем ниже ставки налога, тем выше темпы роста. Но в Швеции один из самых высоких доходов на душу населения, и при применении более широкого показателя благосостояния (например, такого как индекс программы развития (Development Programme's index), применяемый Организацией Объединенных Наций) эта страна со значительным отрывом опережает Соединенные Штаты23. Средняя продолжительность жизни в Швеции составляет 80,5 года, для сравнения, в Соединенных Штатах она равна 77 голам. Вывший министр финансов этой страны так объяснил мне секрет их успеха: «У нас высокие ставки налогов».
Конечно, высокие налоговые ставки не сами по себе привели к высоким темпам экономического роста и высокому уровню жизни. Но Швеция понимает, что страна должна жить по средствам. Если она хочет иметь хорошие здравоохранение, образование, дороги и социальную защиту, государству приходится за это платить, что требует наличия крупных налоговых поступлений. Очевидно, что страна должна тратить свои деньги продуманно, и это замечание верно независимо от того, говорим ли мы о частном секторе или об общественном. Если общественный сектор Швеции хорошо управляет тратами денег, то частный финансовый сектор США свою работу выполнил безобразно. Страна должна внимательно относиться к стимулам, и в истории Швеции был период, когда налоговые ставки были, возможно, высоковатыми, а системы поддержки — излишне щедрыми, и потому в обоих случаях пришлось провести коррекцию. Но Швеция пришла к выводу, что хорошая система социальной поддержки может помочь людям лучше приспособиться к осуществляемым переменам, в результате чего они оказываются в большей степени готовы к таким изменениям, которые вызывают, например, процессы глобализации. Шведам удалось создать систему социальной защиты без протекционизма, и благодаря открытости их экономики и общества они выиграли. Более совершенная система социальной защиты в сочетании с хорошим образованием и профессиональной переподготовкой позволяла их экономике действовать более гибко и быстрее приспосабливаться к шоковым явлениям, в результате чего они могли сохранять более высокий уровень занятости. Сочетание более высокого уровня занятости и более совершенной системы социальной защиты означало, что люди были в большей степени готовы пойти на риск, а хорошо продуманная политика «государства всеобщего благосостояния» оказывала поддержку «инновационному обществу».
Такое развитие событий не является неизбежным. «Государство–нянька» может подорвать стимулы, в том числе и стимулы к риску и инновациям. Отыскание правильного баланса может быть непростым делом. Одна из причин успеха скандинавских стран заключается в том, что они не зациклились на отдельных идеологических предположениях вроде тех, что рынки всегда эффективны, а государство всегда неэффективно. Нынешний финансовый кризис с нерациональным масштабным распределением ресурсов в пользу частного сектора должен излечить любого сторонника таких предрассудков. Тем не менее, как было показано в главе 5, страх перед «национализацией» банков–банкротов помешал правительствам и Соединенных Штагов, и Великобритании своевременно вмешаться в ситуацию и сделать это эффективно. Их ошибки, совершенно неоправданные, обошлись налогоплательщикам в миллиарды долларов. В Америке значения таких слов, как социализм, приватизация и национализация, нагружены эмоциональной составляющей, что мешает их правильно осмысливать.
Герберт Саймон, получивший в 1978 году Нобелевскую премию за свою новаторскую работу по изучению того, как фактически функционируют современные фирмы, отметил, что различия между современным капитализмом и предприятиями, которыми управляет государство, сильно преувеличены. В обоих случаях каждый работает на кого‑то другого. Структуры стимулов, которые можно использовать для мотивации менеджеров и работников, и там, и там одинаковы. По его словам, «большинство производителей являются работниками, а не собственниками предприятий… При рассмотрении данного вопроса с позиции классической [экономической] теории видно, что у них нет причин стремиться к получению фирмой максимальной прибыли, что и проявляется всегда, за исключением тех случаев, когда владельцы могут контролировать их труд… Более того, в этом отношении нет никакой разницы между коммерческими компаниями, некоммерческими организациями и бюрократическими учреждениями. Все они сталкиваются с одной и той же проблемой — как заставить своих служащих работать над достижением целей организации. Априори не существует никаких оснований считать, что обеспечение такой мотивации в организациях, стремящихся к максимизации прибыли, является более простым (или трудным) делом, чем в организациях, преследующих другие цели. При анализе экономических аспектов организаций, если пользоваться неоклассическими допущениями, нельзя сделать вывод, что организации, мотивированные на получение прибыли, являются более эффективными, чем другие организации. Если эмпирически это действительно так, то для объяснения этого нужно вводить другие аксиомы»24.
В главе 1 было отмечено, что модель капитализма девятнадцатого века в двадцать первом веке уже неприменима. У большинства крупных фирм нет единственного владельца. Они принадлежат большому числу акционеров. В настоящее время основное различие заключается в том, что конечные собственники (акционеры) в одном случае являются гражданами, действующими через различные государственные учреждения, а в другом они выступают как граждане, действующие через различных финансовых посредников, таких как пенсионные и взаимные фонды, деятельность которых они, как правило, не могут реально контролировать25. При применении обоих этих механизмов из‑за разделения собственности и управления возникают значительные «агентские» проблемы: те, кто принимает решения, ничего не теряют при совершении ошибок и не получают вознаграждения при достижении успеха.
Примеры эффективных и неэффективных фирм есть как в государственном, так и в частном секторе. В Южной Корее и Тайване крупные государственные сталелитейные заводы были более эффективными, чем аналогичные частные предприятия в США. Одним из секторов, в котором Соединенные Штаты по–прежнему добиваются наибольших успехов, является высшее образование, и, как я уже говорил, все эти первоклассные университеты остаются либо государственными, либо некоммерческими26.
Нынешний кризис продемонстрировал, насколько беспрецедентную роль в экономике сыграло правительство США. Многие из тех, кто традиционно выступал с острой критикой вмешательства властей в экономику, особенно когда это было связано с масштабными государственными заимствованиями, на этот раз молчали. Но для других массовые акции спасения банков, осуществленные Бушем, стали изменой принципам республиканского консерватизма. Лично мне все это показалось всего лишь еще одним (хотя и значительным) этапом экспансии, происходившей на протяжении более четверти века: созданием государства корпоративного благосостояния, предусматривающего, помимо прочего, расширение и укрепление страховочной сетки безопасности для корпораций, даже в условиях, когда социальная защита для обычных людей, по крайней мере в некоторых областях, была ослаблена.
Хотя за последние десятилетия тарифы (налоги на импортируемые товары) были снижены, позиции американских фирм в то же время были защищены широким кругом нетарифных барьеров. После того как Соединенные Штаты на словах пообещали сократить объем субсидий для своего сельского хозяйства, на самом деле в 2002 году президент Буш их удвоил: сельское хозяйство ежегодно получает субсидии в миллиарды долларов. В 2006 году 27 тыс. зажиточных фермеров, выращивающих хлопок, в целом получили помощь в размере 2,4 млрд долл. по программе, положения которой нарушают правила международной торговли, что больно ударило по миллионам бедных фермеров в Африке, Южной Америке и Индии27.
Субсидии получали и другие отрасли, одни — ограниченные, другие — щедрые, одни — открыто, другие — более скрытым способом, через налоговую систему. Хотя мы в Соединенных Штатах утверждали, что развивающимся странам не следует разрешать субсидировать свои новые отрасли промышленности, тем не менее мы находили оправдания для собственных крупных субсидий производителям этанола из кукурузы, которые начали заниматься этим направлением в 1978 году; и в этом случае был использован аргумент «молодой отрасли», которой надо помочь лишь в течение какого‑то времени, пока она не сможет самостоятельно конкурировать с другими. Однако этот «ребенок» оказался из тех, которые отказываются расти.
Можно было бы подумать, что нефтяная промышленность с ее, казалось бы, неограниченными прибылями не станет обращаться к правительству за помощью, но жадность не имеет границ, а деньги покупают политическое влияние. В итоге эта отрасль также получила крупную субсидию в форме налоговых льгот. Джон Маккейн, кандидат в президенты от республиканской партии на выборах 2008 года, при упоминании о первом энергетическом законе Буша утверждал, что при его принятии без внимания не остался ни один из лоббистов28. Горнодобывающая промышленность тоже получает миллиарды долларов в виде скрытых субсидий, так как ее участники ведут добычу на землях, принадлежащих государству, практически бесплатно. В 2008 и 2009 годах в длинный список американских отраслей, получающих субсидии, вошли автомобильная промышленность и финансовый сектор.
Многие из самых успешных отраслей США также ощущают присутствие правительства. Сеть Интернет, на которой в такой большой степени строилось еще недавно экономическое процветание, была создана благодаря государственному финансированию; более того, даже разработка прототипа браузера Mosaic велась на деньги государства. Netscape вывела этот браузер на рынок, но Microsoft воспользовалась своей монопольной мощью, чтобы ун ичтожить Netscape, и сделала это так, что суды во всем мире расценили ее действия как вопиющее злоупотребление монопольным положением.
Несмотря на то что субсидии, предоставляемые на протяжении многих лет американским корпорациям, составляют сотни миллиардов долларов29, даже эти огромные суммы кажутся ничтожными по сравнению с теми, которые недавно были выделены финансовой отрасли. В предыдущих главах я уже неоднократно упоминал о крупных операциях по спасению банков, в череде которых помощь, оказанная после нынешнего кризиса, является лишь самой масштабной. Как я и ожидал в тот момент, когда эти спасательные меры только начинали реализовываться, вся эта раздача денег на самом деле оказалась одним из самых крупных в истории перераспределений богатства за столь короткий промежуток времени. (Почти наверняка еще более крупной можно признать проведенную в России приватизацию государственного имущества.)
Адам Смит был, возможно, не совсем прав, когда говорил, что рынки, словно ведомые невидимой рукой, приближают общество к благополучию. Ведь ни один защитник идей Адама Смита не станет утверждать, что система суррогатного капитализма, до которой дошли Соединенные Штаты, является эффективной или справедливой или ведет к благополучию общества.
