Дворъ Ховриныхъ-Головиныхъ 12 страница

1-го сентября 1471 г., когда послѣ блистательной (Шелонской) побѣды надъ Новгородомъ, вел. князь Иванъ Васильевичъ возвратился по Волоцкой дорогѣ въ Москву, то при всеобщей народной радости и съ великимъ торжествомъ его встрѣтилъ передъ Кремлемъ, «только съ мосту большаго каменнаго сшедъ до кладезя площаднаго, близь церкви», митрополитъ Филиппъ съ крестнымъ ходомъ и со всѣмъ соборомъ духовенства при многомъ множествѣ Московскаго народа.

Лѣтопись не приводитъ именъ этой мѣстности, какъ и имени церкви, не говоря вовсе о вратахъ города, но видимо, что это свидѣтельство относится къ мѣстности Троицкихъ воротъ, соединявшихъ Кремль съ Занеглименьемъ большимъ каменнымъ мостомъ (Альбомъ видовъ, No II), вблизи котораго въ Занеглименьѣ стояла церковь Николы Чудотворца, впослѣдствіи, въ позднее уже время, означаемая: что на Сапожкѣ. Это свѣдѣніе указываетъ также, что упомянутый каменный мостъ по всему вѣроятію былъ построенъ еще при первомъ сооруженіи каменныхъ стѣнъ Кремля, въ 1367 году, съ цѣлью правильнаго сообщенія съ Волоцкою бойкою дорогою, по которой вел. князья ходили собирать свои полки въ тревожныхъ случаяхъ. Кремлевскія ворота на этотъ каменный мостъ въ то время, въ ХV-ХVІІ ст., прозывались Ризположенскими, вѣроятно отъ церкви Ризположенія, находившейся въ Занеглименьѣ, быть можетъ самой древней въ въ той мѣстности [108], см. стр. 185.

Въ первой половинѣ ХVІІ ст. Троицкія ворота именовались Знаменскими, вѣроятно по образу Знаменія, написанному на стѣнѣ надъ воротами.

Надо замѣтить, что В. Е. Румянцовъ, въ объясненіяхъ (№ 18) изданнаго имъ вида Московскаго Кремля въ «Древностяхъ Моск. Археолог. Общества», напрасно указываетъ, что эти Ризположенскія Троицкія ворота именовались также Богоявленскими по церкви Богоявленія на Троицкомъ подворьѣ; между тѣмъ это свѣдѣніе относится къ воротамъ царскаго Дворца, существовавшимъ въ Александровой слободѣ, гдѣ въ 1571 г. (октября 7080) происходила третья свадьба царя Ивана Грознаго, на списокъ Разряда которой и ссылается авторъ, не усмотрѣвшій, что при томъ дворцѣ было двое Богоявленскихъ городовыхъ воротъ. Онъ также напрасно присвоиваетъ Троицкимъ воротамъ и имя Неглиненскихъ. Это имя относится къ воротамъ Китай-города, Воскресенскимъ, у Иверской часовни. Нѣкоторое время въ половинѣ ХVІІ ст. они иногда прозывались Куретными, по поводу находившихся недалеко отъ нихъ Куретныхъ воротъ съ царскаго внутренняго хозяйственнаго двора.

Послѣ того царь Алексѣй Михаиловичъ указомъ 19 апрѣля 1658 г. повелѣлъ всѣ Кремлевскія и Бѣлгородскія ворота переименовать, писать и называть:

Фроловскія-Спасскими, Куретныя-Троицкими, Боровицкія— Предтеченскими; въ Бѣломъ городѣ-Трехсвятскія-Всесвятскими, Чертольскія-Пречистенскими, вѣроятно отъ Пречистой Ржевской, и улицу-Пречистенкою; Арбатскія-Смоленскими и улица Смоленская; Мясницкія-Фроловскими.

Несмотря на царскій указъ и послѣ долгое время Московскій народъ сохранялъ старыя названія, оставивъ нѣкоторыя изъ нихъ непереименованными и до нашего времени. Каковы въ Кремлѣ Боровицкія, въ Бѣломъ городѣ Арбатскія, Мясницкія.

Во время счастливой Ливонской войны, въ 1558 г. августа 9, въ Москву были принесены изъ Ругодива двѣ чудотворныя иконы: образъ Богоматери Одегитрея да образъ Николы чудотворца и Власія и Козмы и Дамьяна. Царь съ сыномъ и братомъ Юрьемъ и митрополитъ Макарій со всѣмъ освященнымъ соборомъ, весь синклитъ царскій со множествомъ народа встрѣтили иконы у Пятницы Ржевской въ Черторьи.

За Ризположенскими воротами чудотворныя иконы встрѣтила царица Анастасія, а съ нею княгиня Ульяна, супруга князя Юрья Вас, и «множество» боярынь. Послѣ моленья и любезнаго цѣлованья св. иконъ этотъ женскій чинъ шествовалъ вкупѣ съ царемъ и митрополитомъ въ Кремль, въ соборную церковь къ литургіи.

Св. иконы, вызвавшія такую торжественную встрѣчу, ознаменовали чудесами самое взятіе города Ругодива (Нарва). Онъ былъ взятъ 11 мая того же 1558 года, по случаю распространившагося въ немъ пожара, который произошелъ отъ того, какъ говорили, что одинъ Нѣмецъ варилъ пиво, да искололъ образъ Николы чудотворца и тѣмъ огонь подгнечалъ, и отъ того разошелся пламень и пожегъ всѣ домы. А какъ воеводы взяли ворота и вошли въ городъ и увидѣли на великомъ пламени образъ Пречистые лежитъ лицомъ на огнѣ, и они образъ взяли ничѣмъ невреженъ; а въ другомъ мѣстѣ нашли образъ Николинъ и отъ того времени, какъ иконы нашли, огонь учалъ тишать, а Нѣмцы были побиты. Однѣхъ пушекъ въ городѣ, большихъ и малыхъ, было взято 230.

Въ 1598 г. апрѣля 1 происходила торжественная встрѣча избранному на царство Борису Годунову, у церкви Николы Зарайскаго, что у Каменнаго моста. Онъ возвращался тогда изъ Новодѣвичьяго монастыря отъ сестры инокини, царицы Александры, благословившей его вступленіе на царство по слезному челобитью всего духовенства, боярства и всего народа. Навстрѣчу вышелъ патріархъ Іовъ съ крестнымъ ходомъ со всѣмъ духовенствомъ, бояре и весь синклитъ и безчисленное всенародное множество.

Входя Троицкими воротами въ Кремль по лѣвую сторону у самыхъ воротъ, въ 1561 г. находился дворъ царскаго постельничаго, Игнатья Вешнякова, на которомъ 15 іюня была поставлена пріѣхавшая тогда въ Москву невѣста царя Ивана Вас. дочь Пятигорскихъ Черкасъ Кабардинскаго князя Темгрюка Айдаровича, княжна Кученей, во святомъ крещеніи Марія, которую потомъ государь взялъ къ себѣ во Дворецъ, смотрѣлъ ее и полюбилъ и сочетался съ нею бракомъ съ небольшимъ черезъ два мѣсяца, 21 августа.

Въ началѣ XVII ст. въ этой мѣстности находился дворъ Сем. Никит. Годунова и нѣмца доктора Валентина Билса.

Въ половинѣ XVI ст. у Ризположенскихъ воротъ, внутри Кремля, упоминаются тюрьмы. Въ 1543 г. декабря 19 тринадцатилѣтній царь Иванъ Вас. «не могши терпѣть, что бояре безчиніе и самовольство чинятъ, напалъ на ихъ первосовѣтника. князя Андрея Шуйскаго, и повелѣлъ предать его псарямъ. Псари схватили князя, поволокли къ тюрьмамъ и убили его противъ Ризположенскихъ воротъ. Съ тѣхъ поръ начали бояре отъ государя страхъ имѣть и послушаніе».

Но еще прежде, при самомъ началѣ боярскаго безчинія, осенью 1537 г. окт. 21 князья Шуйскіе, въ смутѣ съ кн. Бѣльскимъ и другими боярами, схватили государева дьяка Ѳедора Мишурина и казнили его-отсѣкоша ему голову у Тюремъ.

Въ 1545 г. сентября 3 царь Иванъ Васильевичъ повелѣлъ казнить Аѳанасія Бутурлина, урѣзаша ему языка у Тюремъ, за его вину, за невѣжливыя слова.

Гдѣ именно находились эти Тюрьмы, въ точности неизвѣстно, но видимо, что у Ризположенскихъ воротъ, какъ обозначено въ первомъ случаѣ.

Производимыя въ 1894 и 1895 гг. княземъ Н. С. Щербатовымъ разслѣдованія подземнаго Кремля обнаружили подъ самымъ проѣздомъ Троицкихъ воротъ двѣ двухъярусныя полаты длиною съ небольшимъ 7 арш., шириною 7 арш., при высотѣ въ верхнемъ ярусѣ 4 1/2 арш., въ которыя слѣва отъ воротъ въ стѣнѣ Кремля вела бѣлокаменная лѣстница. Верхнія полаты соединялись узкимъ коридоромъ въ 9 арш. длины и 3 1/4 арш. вышины. Нижнія полаты соединялись съ верхними только посредствомъ люка, небольшого отверстія, какъ пролѣзть человѣку, обрамленнаго тесанымъ бѣлымъ камнемъ, у одной по самой ея срединѣ, у другой сбоку во впадйнѣ, или нишѣ, такъ что эти нижнія полаты представляютъ какъ бы каменные мѣшки, въ которые никакого другого входа не имѣется. Ихъ глубина простирается до 3-хъ саженъ слишкомъ.

И въ верхнихъ, и въ нижнихъ полатахъ сдѣланы щелевидныя продушины, по двѣ въ каждой полатѣ, способствовавшія притоку воздуха. Эти продушины существуютъ въ башнѣ итеперь.

Съ большою вѣроятностью можно предполагать, что это были тѣ тюрьмы, о которыхъ упомянуто выше.

Съ лѣвой стороны воротъ у самой стѣны въ XVII ст. находился дворцовый Судный приказъ. Къ нему-то или отъ него внутри стѣны и существовала упомянутая лѣстница, впослѣдствіи закладенная, когда и самыя тюрьмы были оставлены.

Упомянутые каменные мѣшки не устроены ли по образцу древняго поруба, который составлялъ такое тюремное заключеніе, гдѣ не было выхода, гдѣ заключенный сидѣлъ дѣйствительно, какъ въ мѣшкѣ, въ темной клѣти изъ бревенъ, какъ это выясняется изъ нѣкоторыхъ мѣстъ лѣтописи.

Во времена безконечныхъ княжескихъ усобицъ, въ 1146 г., вел. князь Изяславъ Мстиславичъ побѣдилъ Игоря Ольговича августа 17 и всадилъ его въ порубъ. Игорь разболѣлся въ порубѣ и сталъ просить свободы для постриженія въ монахи.

Изяславъ сжалился-и тогда, пославъ, повелѣ надъ нимъ порубъ розоимати, и тако выяша изъ поруба вельми больнаго и несоша у келью. Но не спасла Игоря и мантія инока: возмущенные Кіевляне убили его, припоминая при этомъ, какъ нѣкогда высѣкше Всеслава изъ поруба, поставили его княземъ себѣ, и много зла бысть про то граду Кіеву. Эти выраженія «разъимати надъ нимъ порубъ, — высѣкше изъ поруба», явно указываютъ, что это была тюрьма, въ своемъ родѣ мѣшокъ, изъ котораго освобождать заключеннаго приходилось не иначе, какъ разъимать и высѣкать постройку.

Само собою разумѣется, что такое устройство тюрьмы вызывалось практическими цѣлями сторожбы, не требовавшей особенной заботы о томъ, что заключенный изъ этого мѣшка можетъ убѣжать. Затѣмъ и выраженія послѣдующаго времени метать заключаемаго въ тюрьму, вкинутъ въ тюрьму, точно также указываютъ на упомянутое особое устройство такой тюрьмы. Въ оградѣ Троице-Сергіевомъ монастырѣ въ Пятницкой башнѣ существуетъ Каменный мѣшокъ, въ который опускаются сверху (Русскій Архивъ, 1902 г., № 9, стр. 39).

 

Троицкое подворье

 

Мы пойдемъ отъ Троицкихъ воротъ по правой сторонѣ улицы. Какъ упомянуто, у самыхъ воротъ на этой сторонѣ находился дворцовый Судебный приказъ, примыкавшій къ городовой стѣнѣ. Далѣе саженяхъ въ двадцати отъ воротъ, по направленію на уголъ зданія теперешнихъ Судебныхъ мѣстъ, находилось подворье Троице-Сергіева монастыря.

Основаніе Троицкому подворью съ церковью Богоявленія было положено еще при жизни Преподобнаго Сергія, которому В. К. Дмитрій Донской, какъ записано въ Кормовой книгѣ Троицкаго монастыря, далъ въ монастырь пятно Ногайское съ лошади по 8 денегъ и Московское пятно съ лошади по 2 деньги на площадкѣ (передъ городомъ Китаемъ у Спаса на Глинищахъ), и мѣсто на Москвѣ въ городѣ (Кремлѣ) подъ церковь и подъ кельи. Пятно Ногайское, т. — е. пятнаніе тавромъ продажныхъ лошадей съ записью ихъ примѣтъ, происходило въ Москвѣ же, за городомъ, за Москвою-рѣкою, гдѣ существовалъ въ ХІV и XV ст. Ногайскій дворъ и гдѣ и донынѣ идетъ торговля лошадьми на Конной площади. Московское пятно существовало для города, Ногайское-для приводимыхъ лошадей отъ Татаръ.

Когда именно было дано мѣсто въ Кремлѣ для устройства монастырскаго подворья, объ этомъ прямыхъ свѣдѣній мы не встрѣтили. Есть изслѣдованіе (О вотчинныхъ владѣніяхъ Троицкаго монастыря при жизни пр. Сергія, от. Арсенія), написанное съ цѣлью доказать, что при жизни Преподобнаго Троицкій монастырь не владѣлъ вотчинами, а слѣдовательно и подворьемъ въ Кремлѣ. Однако подворье невозможно равнять съ населенною крестьянами вотчиною. Авторъ старательно утверждаетъ, что, «лично для себя преп. Сергію не было нужды въ этомъ подворьѣ. Въ бытность свою въ Москвѣ, говорить онъ, св. старецъ могь останавливаться сначала у брата своего Стефана, игумена Богоявленскаго монастыря (за торгомъ, въ Китаѣ), потомъ съ 1361 г. у своего ученика въ Андрониковомъ монастырѣ, съ 1378 г. въ Симоновомъ монастырѣ, у племянника Ѳедора. Братіи же, продолжаетъ авторъ, преп. Сергій не только въ престольный градъ, но и по селамъ и деревнямъ запрещалъ ходить даже въ крайней нуждѣ«. Затѣмъ авторъ неосновательно предполагаетъ, что дворъ для подворья могъ быть завѣщанъ сыномъ кн. Владиміра Андреевича, Андреемъ, умершимъ въ 1425 г., получившимъ отъ отца половину отцовскаго двора, которую онъ и отдалъ монастырю безъ всякаго акта. Надо припомнить, что дворъ кн. Владиміра Андреевича, а слѣдовательно и половина двора его сына Андрея находились на другомъ мѣстѣ (см. выше, стр. 239).

О пожалованіи монастырю мѣста для подворъя княземъ Дмитріемъ Ивановичемъ Донскимъ въ монастырскомъ архивѣ не найдено никакихъ свидѣтельствъ, и свѣдѣніе объ этомъ записано только во вкладной книгѣ 1673 г.

Все это однако не можеть служить доказательствомъ, что подворье не существовало еще при жизни св. Сергія. Этому должно противорѣчить самое помѣщеніе подворья возлѣ Великокняжескаго двора. Въ первой половинѣ XVII ст. подворье именуется Богоявленскимъ монастыремъ, что у Дворца (въ 1640 г. марта 25 по указу государя дураки государевыхъ комнатъ были отведены поститься на Страстную недѣлю: въ Богоявленскій м. Мосѣйка; въ Аѳанасьевскій мон., что у Фроловскихъ воротъ, Исакъ да Симонка) (А. О. II., № 696). Только св. старцу Донской могъ отдать для подворья такое близкое къ дворцу мѣсто, съ желаніемъ всегда видѣть его возлѣ себя. И св. старцу во время пребыванія его въ Москвѣ также было необходимо останавливаться въ близости отъ вел. князя, не странствуя для этого напрасно за цѣлыя версты отъ Кремля. Что вотчины и пошлины съ пятнанья лошадей даны монастырю уже послѣ кончины св. старца (1391 г.), это вѣроятно; но также вѣроятно, что подворье возлѣ Великокняжескаго двора для временнаго пребыванія въ Москвѣ и именно у вел. князя было дано еще при жизни святого. Такимъ образомъ, съ большою вѣроятностью, можно предполагать, что основаніе Троицкаго подворья должно относить къ первому времени близкихъ сношеній преподобнаго Сергія съ Москвою, то-есть съ ея вел. княземъ Дмитріемъ, часто приходавшимъ въ Сергіевъ монастырь подъ благословенье святого его основателя.

Для зарождавшагося Сергіева монастыря, принимавшаго въ святомъ лицѣ его основателя живое участіе во всѣхъ болѣе или менѣе важныхъ дѣлахъ Великаго княженія, было необходимо устроить въ городѣ свое собственное пристанище, которое и основалось на особомъ подворьѣ близь Троицкихъ воротъ. Во вкладной книгѣ Троицкаго монастыря прямо говорится, что вел. князь Дмитрій Иван. пожаловалъ въ Москвѣ въ городѣ мѣсто подъ церковь и подъ кельи близь своего государева двора.

Первая на подворьѣ церковь во имя Богоявленія была, конечно, деревянная. Впервые о ней, а съ нею и о самомъ подворьѣ, лѣтописецъ упоминаетъ съ 1374 г., какъ можно предполагать, по слѣдующему обстоятельству:

17 сентября 1374 г. скончался послѣдній Тысяцкій города Москвы Василій Васильевичъ Протасьевъ, внукъ перваго Московскаго Тысяцкаго Протасія. Василій Вас. былъ погребенъ у церкви Богоявленія, «преставися въ чернецехъ и въ схимѣ; положенъ бысть у церкви Богоявленія», въ монастырѣ св. Богоявленія, присовокупляетъ болѣе поздній лѣтописецъ. Выраженіе у церкви Богоявленія можетъ относиться и къ Кремлевской церкви и къ Кремлевскому Богоявленскому монастырю, который, несомнѣнно, и основанъ бьглъ въ одно время съ постройкою церкви.

Въ такомъ случаѣ исторія подворья должна начинаться отъ временъ самого св. Сергія.

Но сколько извѣстно, первое прямое лѣтописное свидѣтельство о существованіи Троицкаго подворья относится къ 1460 году, когда Сергіевскіе старцы поставили на своемъ дворѣ при игуменѣ Вассіанѣ Рыло каменную церковь Богоявленія. Затѣмъ лѣтописцы разсказываютъ, что въ 1473 году, на пятой недѣлѣ Великаго поста, 4 апрѣля, случился не малый пожаръ внутри Кремля у великокняжеской церкви Рождества Богородицы, откуда огонь разнесся по близь стоявшимъ дворамъ и не пощадилъ и митрополичъяго двора, сгорѣвшаго дотла, а также и многихъ другихъ дворовъ по Богоявленье Троицкое, уцѣлѣвшее отъ пожара.

Митрополитъ Филиппъ, только что заложившій постройку новаго большого Успенскаго собора, столько былъ потрясенъ этимъ несчастнымъ обстоятельствомъ, что заболѣлъ и почувствовалъ приближеніе своей кончины. Отъ пожара онъ удалился изъ Кремля на Никольскую улицу Китай-города въ монастырь къ Николѣ Старому. На другой день, возвратившись въ Кремль, въ соборъ, ко гробу св. Петра, совсѣмъ изнемогая, сталъ просить вел. князя отпустить его въ монастырь на покой отъ святительскаго сана. Вел. князь не захотѣлъ отпустить его куда-либо за городъ въ дальній монастырь, но отвезъ его въ близь тутъ сущій монастырь къ Богоявленію на Троицкомъ дворѣ.

Святитель тотчасъ позвалъ къ себѣ своего отца духовнаго, причастился и пособоровался. Князю же великому только объ одномъ приказывалъ, чтобы церковь (соборная) была совершена. О томъ же приказывалъ и Ховрину, Владиміру Григорьевичу, и сыну его Головѣ; говорилъ, что на совершеніе церкви уготовлено у него все, только попекитесь о дѣлѣ, а то все есть, все готово, не умолкая говорилъ. И людей, которыхъ накупилъ на то дѣло, приказывалъ отпустить. На другой же день 6 апрѣля, по другимъ показаніямъ 5 апрѣля, онъ и померъ на этомъ Троицкомъ дворѣ.

Въ этотъ пожаръ 1473 г. церковь Богоявленія, какъ упомянуто, уцѣлѣла. Погорѣли сосѣдніе дворы митрополита и князя Бориса Васильевича (впослѣдствіи Годуновскій), огонь дошелъ только по церковь Богоявленія; то же случилось и въ новый пожаръ 1479 г.

Вѣроятно, постройка 1460 г. была произведена неискусными мастерами и изъ матеріаловъ недобраго качества, такъ что лѣтъ черезъ 20 церковь была разобрана, «бѣ бо трухла вельми», и на томъ же мѣстѣ заложена новая. Но здѣсь у лѣтописцевъ это заложеніе новой церкви и разобраніе старой упоминается подъ тремя разными годами: въ 1479 (ошибочно), потомъ въ 1480 и 1482 гг., такъ что трудно съ точностью опредѣлить, въ какой именно годъ совершилась новая постройка. Можно съ вѣроятностью предположить, что разобраніе старой послѣдовало въ 1480 г., а строеніе довершилось въ 1482 г., при чемъ упомянуто, что оно сооружено изъ кирпича, вмѣсто бѣлаго камня, какъ строили въ старину и какъ въ это время, по наученію итальянскихъ архитекторовъ, стали строить уже изъ кирпича.

Такимъ образомъ, во второй половинѣ XV столѣтія Троицкое подворье уже именовалось Богоявленскимъ монастыремъ, слѣдовательно было управляемо по крайней мѣрѣ строителемъ въ зависимости отъ Троицкаго игумена. Въ Москвѣ въ тѣ же времена существовалъ другой Богоявленскій монастырь за Торгомъ, что и подаетъ поводъ смѣшивать извѣстія объ этихъ двухъ монастыряхъ, если точно не обозначаются ихъ мѣстности.

Другая церковь на Подворьѣ во имя св. Сергія по всему вѣроятію была выстроена вскорѣ послѣ обрѣтенія его св. мощей въ 1423 г. и причисленія преподобнаго къ лику святыхъ угодниковъ, т.-е. въ первой половинѣ ХV столѣтія.

Для митрополичьяго и для Великокняжескаго двора такой храмъ вблизи ихъ жилищъ являлся необходимою святынею для царскаго моленія и служенія во дни памяти святого. Поэтому въ эти дни митрополиты, а впослѣдствіи патріархи, почти всегда сами служили въ этомъ храмѣ на память св. Сергія, куда нерѣдко приходилъ къ службѣ и государь, если по какому-либо случаю оставался въ Москвѣ и не отъѣзжалъ на обычное богомолье въ самый монастырь Троицкій, для котораго Кремлевскій храмъ былъ непосредственнымъ молебникомъ.

Въ 1532 г. октября 30 первый царь Московскій Василій Ивановичъ у Богоявленія на Троицкомъ дворѣ даже крестилъ новорожденнаго своего второго сына Юрья, отдавая такимъ образомъ новорожденяаго подъ покровъ крѣпкаго заступника и молитвенннка за всѣхъ государей Москвы. Крещеніе совершалъ Троицкій же игуменъ Асафъ Скрипицынъ да старецъ Данилъ изъ Переяславля. Радость этому событію была неимовѣрная для всего города Москвы.

Въ 1542 г., во время неистовыхъ боярскихъ смутъ, митрополитъ Іоасафъ подвергся великимъ оскорбленiямъ за то, что не былъ на сторонѣ князей Шуйскихъ, руководившихъ смутою, «начаша ему безчестіе и срамоту чинити великую и каменіемъ по кельѣ шибати. Святитель невозможе того терпѣти, сойде съ своего двора на Троицкое подворье… Бояре послали за нимъ дѣтей боярскихъ Новгородцевъ съ неподобными рѣчьми, и съ великимъ срамомъ поносили его и мало его не убиша, едва у нихъ умолилъ игуменъ Троицкій Алексѣй Сергіемъ чудотворцемъ да бояринъ кн. Дмитрій Палецкой. И бысть мятежъ великъ въ то время на Москвѣ; и государя въ страхованіи учиниша». Святителя сослали въ Кирилловъ монастырь.

1 февраля 1565 г. въ ночи загорѣлся дворъ кн. Владиміра Андреевича (Годуновскій) и возлѣ него дворъ кн. Ивана Мстиславскаго; потомъ задній дворъ митрополита, а возлѣ и Троицкій монастырь съ церковью Богоявленія, у которой сгорѣли три верхи. Тогда же сгорѣла передъ дворомъ Мстиславскаго и церковь, тоже о трехъ верхахъ, деревянная (Рождества Христова?). Три верха у Богоявленской церкви должны обозначать, что окладъ ея былъ сооруженъ, хотя и изъ кирпича, но по образцу деревянныхъ церквей въ родѣ церкви Рождества Путинки. Однако по рисункаиъ ХVІІ ст. она была одноглавая, шатровая, быть можетъ въ такомъ видѣ выстроена послѣ этого пожара.

Въ началѣ 1607 г. по мысли царя Василія Ив. Шуйскаго и патріарха Ермогена со всѣмъ освященнымъ соборомъ было рѣшено принести всенародное покаяніе въ совершонныхъ при появленіи Самозванца клятвопреступленiяхъ, когда цѣловали крестъ царю Борису, а потомъ его сыну Ѳедору, и измѣнили имъ, присягнувъ Самозванцу, которому тоже измѣнили, хотя и по правдѣ. Клятвы эти лежали тяжелымъ нравственнымъ бременемъ на всей народной Москвѣ. Душа Московская тревожилась этими грѣхами и требовала молебнаго очищенiя ихъ. Для этой цѣли было рѣшено призвать изъ Старицы въ Москву отставленнаго при Самозванцѣ патріарха Іова и просить его простить, разрѣшить, очистить содѣянные грѣхи клятвопреступленія. 14 февраля 1607 г. бывшій патріархъ прибылъ въ Москву и по царскому велѣнію поселился на Троицкомъ подворьѣ.

Всепрощеніе совершено торжественно 20 февраля въ Успенскомъ соборѣ, куда была призвана вся посадская Москва, гости и изъ всѣхъ слободъ и сотенъ старосты, сотскіе, торговые и мастеровые и всякіе люди мужеска полу, подавшіе бывшему патріарху челобитную отъ всенароднаго множества, съ великимъ плачемъ и неутѣшнымъ воплемъ, простить и разрѣшить всенародные клятвенные грѣхи. Въ соборѣ архидіаконъ съ амвона велегласно прочелъ эту челобитную, а потомъ и прощальную разрѣшительную грамоту, написанную по рѣшенію всего духовнаго собора. Все это было очень надобно новому и не совсѣмъ правильно избранному царю Василію Шуйскому; очень надобно было укрѣпить народную Москву въ мысляхъ неизмѣнно служить новому царю и доподлинно знать, что Лжедимитрій былъ истинный Самозванецъ, такъ какъ уже являлся новый самозванецъ, извѣстныйпотомъ подъ именемъ Тушинскаго Вора.

По сказанію Авраамія Палицына, во время избранія на царство Михаила Романова, къ старцу въ Богоявленскій монастырь на Троицкое подворье приходили многіе дворяне и дѣти боярскія и гости многихъ разныхъ городовъ; и атаманы и казаки открывали ему свою мысль и благое изволеніе избрать именно Михаила. Приносили объ этомъ и свои писанія, моля старца да возвѣститъ о семъ державствующимъ тогда боярамъ и воеводамъ. Старецъ отъ великой радости исполнился многихъ слезъ и скоро пошелъ возвѣстить о томъ всему освященному собору и боярамъ и воеводамъ и всему Синклиту, которые, слышавше, благодарили Бога о преславномъ начинаніи. Повѣривши на слово старцу, историки стали утверждать, что избраніе Михаила происходило на Троицкомъ подворьѣ.

Въ Смутное время старецъ, конечно, не однажды проживалъ на своемъ подворьѣ и писалъ оттуда поучительныя грамоты въ свой монастырь.

Когда въ 1619 г. отецъ царя Михаила, митрополитъ Филаретъ Никитичъ, возвратился 14 іюня изъ Польскаго плѣна, то, прибывъ въ Москву, онъ остановился на Троицкомъ подворьѣ и жилъ тамъ до Посвященія его въ санъ патріарха 24 іюня того же года. Къ его пріѣзду были изготовлены каменныя кельи, къ шести дверямъ которыхъ для ихъ обивки было отпущено сукно…

Такъ какъ въ Кремлѣ церковь во имя Богоявленія на Троицкомъ подворьѣ была единственною, то царь Михаилъ Ѳедоровичъ въ день Богоявленія всегда слушалъ въ ней литургію, приходя туда послѣ Іорданскаго крестнаго хода. Въ этомъ году онъ выходилъ обыкновенно въ большомъ царскомъ нарядѣ, который, придя на Троицкое подворье, перемѣнялъ на болѣе легкій нарядъ и въ немъ и слушалъ церковную службу.

Въ дни памяти преподобнаго Сергія, 5 іюля и 23 сентября, государь праздновалъ также на подворьѣ, въ храмѣ св. Сергія, приходя наканунѣ къ вечерни и въ самый праздникъ къ литургіи. Для этой цѣли отъ Дворца на подворье были устроены особые внутренніе переходы.

Особое благоволеніе къ подворью оказывалъ царъ Алексѣй Михаиловичъ. На подворьѣ имъ была построена въ 1661 г. новая предѣльная церковь во имя Ѳеодора Стратилата, тезоименитаго царевичу Ѳедору Алексѣевичу. Строили каменныхъ дѣлъ подмастерье Иванъ Апсинъ и каменщики Емелька Семеновъ съ товарищи. Постройка этой церкви именно на Троицкомъ подворьѣ, а не въ другомъ мѣстѣ, несомнѣнно была вызвана тѣмъ обстоятельствомъ, что царевичъ родился (30 мая) дня за три до Троицына дня (2 іюня), а вмѣстѣ съ тѣмъ и особымъ почитаніемъ памяти преподобнаго Сергія, о которой благочестивѣйшій въ точномъ смыслѣ государь заботился съ большимъ усердіемъ. Вь егожизни много было поводовъ для усердной молитвы къ великому заступнику Московскихъ государей.

Царь по слѣдамъ отца приходилъ на подворье къ церковнымъ службамъ и въ день Богоявленія до 1653 г., когда сталъ выходить уже въ Успенскій соборъ, и въ дни памяти св. Сергія, а также 8 іюня на именины царевича Ѳедора Алексѣевича. Въ особенныхъ случаяхъ онъ самъ провожалъ туда св. иконы отъ крестныхъ ходовъ, выносимыя въ эти ходы и изъ церквей Троицкаго подворья.

Такіе случаи встрѣчались по поводу молебствій о побѣдахъ, «что милостію Божіею и помощью и заступленіемъ Пресв. Богородицы и молитвами Московскихъ чудотворцевъ и великаго въ чудотворцахъ препод. Сергія ратные Русскіе люди Крымскихъ татаръ или польскихъ и литовскихъ людей побили».

Случалось, хотя и очень рѣдко, что на Сергіеву память 25 сентября вмѣсто обычнаго похода къ Троицѣ въ монастырь государь совершалъ это празднованіе на Троицкомъ подворьѣ въ храмѣ преподобнаго Сергія.

Когда въ 1667 г. генваря 31 послѣ Никона былъ избранъ въ патріархи архимандритъ Троицкаго монастыря Іоасафъ, онъ пребывалъ въ то время на своемъ Троицкомъ подворьѣ, въ Богоявленскомъ монастырѣ, и послѣ избранія, которое происходило въ царскомъ дворцѣ, въ Верху, т.-е. въ Теремныхъ покояхъ, шествовалъ къ себѣ на подворье, шелъ въ святыя ворота, въ церковь Богоявленія, потомъ въ церковь Сергія чудотворца, гдѣ слушалъ обѣдню и затѣмъ удалился въ келью.

8 февраля было ему нареченіе у Вселенскихъ патріарховъ въ полатѣ (въ Чудовомъ монастырѣ), откуда новонареченный патріархъ снова шелъ на свое подворье торжественно, при чемъ у него у саней на запяткахъ ѣхали соборный протопопъ да дьяконъ.

9 февраля въ Успенскоиъ соборѣ послѣ малой вечерни было ему же благовъстіе, т.-е. торжественное провозглашеніе, что Вселенскіе патріархи призываютъ его святыню на патріаршество богоспасаемаго царствующаго града Москвы и всея Россіи.

Послѣ того новонареченный пошелъ въ сопровожденіи архіереевъ ко Вселенскимъ патріархамъ, въ ихъ полаты, гдѣ вначалѣ было воспѣто многолѣтіе государю и патріархамъ трижды потомъ посадили нареченнаго на лавкѣ подлѣ патріарховъ, по лѣвую руку отъ угла, и поставили передъ патріархами столъ и на немъ наставили овощей, сладкихъ ядей всякихъ, сахаровъ и дыней въ патокѣ, и передъ властей Русскихъ, сидящихъ за другимъ столомъ и въ скамьѣ; и питье подносили въ кубкахъ и въ ковшахъ. Это было угощеніе, вѣроятно, по обычаю антіохійскому и александрійскому, откуда были Вселенскіе патріархи. И потомъ, благодаря Бога, пареченный патріархъ Московскій, поѣхалъ къ себѣ на подворье и тамъ жаловалъ протопопа, ключаря, дьякона и дьяковъ домовыхъ, потчивалъ самъ въ кельѣ у себя, а пѣвчихъ велѣлъ на погребѣ потчивать.