Помощники де Голля ловко делали это

ГЛАВА 23. ОТВЕТ НА КОММЕНТАРИИ

ПОДПОЛКОВНИК ГАВУАЛЬ: «СЕНТ-ЭКС БЫЛ ПРЕВОСХОДНЫЙ ПИЛОТ, ОЧЕНЬ ИСКУСНЫЙ»

В «Мастерской» Евгения Берковича мне попался комментарий от 17. 07. 2015 года (в 15:24). Он сделан к эпизоду «Экзюпери» романа «Кагуляры» Ефима Курганова. В эпизоде рассматривается одна из версий гибели писателя.

Автор комментария (солидный человек) пишет: 1. «По свидетельствам соратников Антуан де Сент-Экзюпери летал плохо».

Вот тебе на! Пригвоздил первоклассного профессионального лётчика испепеляющей оценкой, будто иглой к бумаге приколол засушенного мотылька, и спит себе человек спокойно. Слава богу, остались документы и свидетельства современников писателя, его истинных соратников и друзей. Обратимся к ним.

В журнале полётов за 1944 год читаем о выполнении заданий лётчиком Сент-Экзюпери:

за месяц до катастрофы, 29 июня: «Задание выполнено отлично»;

за 19 дней, 11 июля: «Задание выполнено отлично»;

за 12 дней, 18 июля: «Задание выполнено».

 

Боевые вылеты Сент-Экзюпери на «Лайтнингах П-38» в 1944 году (выписка из журнала полетов разведгруппы 2/33)

Июня

Летит в качестве связного в Виллачидро в группу 1/22 на №80.

Июня

Полёт на №126 на юг Франции (Марсель). Загорелся левый мотор. Посадка, полёт не состоялся. В капоте мотора большая пробоина, которая в воздухе с места пилота не видна.

Июня

Первый, после возвращения в эскадрилью, полет над Францией (район Родеза). Задание выполнено.

Продолжительность: 4 часа.

Гап, Карпантра, Гап, Арль, Гап, Мийо, Фижак, Эг-Морт.

Июня

Вылет на «П-38», №273. Направление — район Тулузы. Возвращение (неисправность кислородной маски).

Июня

Полет над Францией (Прованс) для разведки конкретных объектов.

Задание выполнено.

Продолжительность: 4 часа.

В 9 часов над Ла-Сьота два вражеских истребителя, летевших 600 футами ниже, преследовали одну милю. Пилот сбросил баки и оторвался от преследования.

Июня

Полет на «П-38», №292. Район Анси-Шамбери. Неисправность одного мотора. Возвращение на малой высоте 8000 футов. «Бегство над р. По». Посадка на одном моторе в Бастия-Борго.

Задание выполнено отлично.

Продолжительность: 4 часа.

(Пролетел над долиной По от Турина до Генуи.)

Июля

Полет в качестве связного в Алжир на №80.

Июля

Полет на №219 над районом Лион-Динь-Канн.

Выполнено отлично.

Продолжительность: 3 час. 5 мин.

Июля

Полет в район Динь-Анси на «П-38», №533. Неисправность кислородной маски, кратковременный обморок.

Задание выполнено.

Продолжительность: 3 часа.

Июля

Полет в качестве связного в эскадру французских бомбардировщиков «Мародеры» в Виллачидро. Возвращение вечером.

Июля

Полет на «П-38», №292, над Верхней Савойей.

Задание выполнено.

Продолжительность: 3 час. 20 мин. Участки от Диня до оз. Анси, от оз. Анси до Лиона и от Роана до Тирона.

Июля

Алжир — Тунис — Алжир на №80. Крестины Крестиана Антуана Гавуаля. Крёстный отец — Сент-Экзюпери 28.7.44).

Июля

На «П-38», №223. Полет в район восточнее Лиона.

Вылет: 8 час. 45 мин.

Не вернулся.

 

В возрасте 44 лет Сент-Экзюпери, безусловно, сложнее было справляться с нагрузками высотных полётов, в отличие от двадцатилетних лётчиков, тем более при наличии его многочисленных травм. Возрастной предел, установленный американским командованием для пилотов на «Лайтнингах Р-38» ограничивался, как было сказано выше, возрастом 30 лет. «Я, вне всяких сомнений, старейшина из всех военных лётчиков в мире. Для одноместных истребителей, на которых я летаю, установлен возрастной предел в тридцать лет», — писал он в письме другу, Пьеру Даллозу.

Неподвижность левого плечевого сустава Антуана — следствие авиакатастрофы, не оставляла ему возможности прыжка с парашютом. Об этом он пишет в письме к Х из Орконта в конце декабря 1939 года: «Я обнаружил, что давний перелом плеча не позволит мне воспользоваться парашютом». Кроме того, его старые переломы давали о себе знать на высоте, при смене атмосферного давления.

Из письма Жоржу Пелисье, от 8 июня 1943 года: «По правде сказать, мой старый друг, чувствую я себя очень скверно, и это печально, потому что из-за недомоганий любое дело дается мне труднее…»

Это так, но, несмотря ни на что, Сент-Экзюпери каждым боевым вылетом подтверждал свой высокий профессиональный уровень лётчика. Нам остаётся только догадываться, каких усилий стоили ему многочасовые полёты на разведку в тесной кабине самолёта-разведчика.

В письме генералу Х Сент-Экзюпери пишет: «В последние дни я несколько раз летал на „П-38“. Прекрасная машина. В двадцать лет я был бы счастлив, получить такой подарок. А в сорок три, когда налетал уже 6500 часов над всеми широтами, эта игра, увы, больше не веселит душу. Самолёт стал для меня всего лишь средством передвижения, а теперь — орудием войны. И если я, для такого ремесла уже старик, предаю себя во власть скорости и высоты, то вовсе не потому, что надеюсь вновь пережить былые радости: просто я не желаю уклоняться от мерзостей, выпавших на долю моего поколения».

Обратимся к книге Жоржа Пелисье «Пять обликов Сент-Экзюпери»: «Он летал в героическую пору авиации на примитивных одномоторных машинах, когда ещё не знали автопилота, когда управление было ненадёжно и метеослужба очень далека от совершенства. <…> Я часто говорил об Антуане с его начальниками и с его товарищами, равными ему и более опытными. И все отдавали должное ясности его суждения, точности реакций».

Вот что сказал о нём доктору Пелисье командир эскадрильи 2/33, подполковник Гавуаль, под началом которого Сент-Экзюпери воевал в 1943—1944 годах: «Бывали у него мелкие промахи, но отнюдь не из-за рассеянности в полёте (наоборот, в воздухе он проявлял педантичную точность, и притом у него был огромный опыт!), ─ рассеянным он бывал на земле, когда слушал наши напутствия и объяснения!» …Эта напряженная жизнь духа мешала ему сосредоточиться на чём-либо другом… Сент-Экс был превосходный пилот, очень искусный».

Как все творческие люди, Антуан бывал забывчивым, но это другое. На этом доктор Пелисье особенно ставит акцент: «Не следует полагаться на тех, кто уверяет, будто он был чересчур небрежен и рассеян. Об этом говорили и писали, но это неправда. Опровергнуть её — мой долг перед Антуаном и перед самим собой. <…> От полковника Алиаса, под началом которого Сент-Экзюпери служил в 1939—1940 годах в авиагруппе 2/33, я слышал, что Антуан к каждому вылету готовился с величайшей тщательностью и каждую задачу выполнял безукоризненно».

Опровергает миф недоброжелателей Сент-Экзюпери о его несобранности и лётчик Жан Лелё, служивший в одной эскадрилье с Антуаном. По его словам, Сент-Экс бывал рассеянным исключительно в связных полётах, во время которых можно было отвлечься мыслями, но «к боевым вылетам он готовился очень тщательно, и тут внимание его не ослабевало: всем существом, всеми помыслами он сосредоточивался на задании; можно было догадываться, какой напряженной жизнью он жил в минуты, когда проносился над Францией за штурвалом военного самолёта, — ведь он с таким трудом отвоевал для себя это право!»

О высоком профессионализме Сент-Экзюпери-лётчика Жоржу Пелисье рассказывал и друг писателя, Жан Израэль, который был командиром эскадрильи 2/33 в 1940 году: «Самолёт был уже у самой земли, как вдруг Антуан в темноте различил прямо перед собой незажжённый прожектор. До него оставались считанные метры. „Любой другой пилот рванул бы ручку на себя, — говорил Израэль. — А Сент-Экс, напротив, отдал ручку, коснулся земли, оттолкнулся, точно от трамплина, и перескочил препятствие. Верный глаз и молниеносно принятое решение помогли ему выполнить единственный спасительный маневр. Попытайся он скабрировать, нам бы не уцелеть“. Быть может, ему везло, но он и сам помогал случаю…»

Я ПРЕДПОЧИТАЮ ПОЖИТЬ ЕЩЁ НА ЭТОЙ ПЛАНЕТЕ…

Лучшими друзьями Сент-Экзюпери, среди пилотов, были великолепные лётчики-асы, профессионалы с мировым именем: Жан Мермоз и Анри Гийоме. Одно это говорит о многом. «Мермоз рассказывал мне, — продолжает Пелисье, — что однажды в Аргентине он видел, как Сент-Экзюпери вёл на посадку почтовый самолёт. Следуя указателю ветра, пилот должен был приземлиться в самом неудобном направлении — не по длине площадки, а поперёк. Притом, по краю аэродрома тянулись провода линии высокого напряжения, и с этой стороны к нему трудно было подступиться. Сент-Экс пролетел над проводами, увидел, что сядет слишком далеко (в ту пору у самолётов ещё не было тормозного устройства), вновь дал газ, повернул, снова зашёл на посадку и на этот раз, с поистине виртуозным мастерством пройдя под линией электропередачи, спокойно приземлился».

Вернёмся к комментарию от 17.07. 2015 г., его второму пункту:

«Антуан готовился к смерти. Командир эскадрильи, Рене Гавуаль, припоминает, что пилот-писатель намекал ему: мол, пора; в один прекрасный день я исчезну, и лучше бы — при исполнении задания. <…> Незадолго до 31 июля он подарил сослуживцам пишущую машинку и любимые шахматы…»

Что ж, попробуем разобраться. Да, Антуан был готов к смерти — слишком опасна была его служба. Он смотрел на вещи без иллюзий, но готов был к смерти без всякого намёка на сведение счётов с жизнью. Выше этот момент рассматривается, но надо добавить следующее. Сент-Экзюпери, безусловно, сознавал смертельную опасность боевых вылетов. Лётчики его авиаотряда, обстреливаемые врагом, гибли один за другим, потому он распорядился на случай его смерти, как поступить с рукописями, которыми дорожил, и его личными вещами, в том числе, печатной машинкой и шахматами. Он понимал, что может закончить свою жизнь так же, как закончили его друзья.

К слову сказать, в художественном фильме «Нормандия-Неман» (1960 г.) показана традиция французских лётчиков — оставлять себе на память вещи, погибшего в бою товарища. Одному доставалась авторучка, другому — кисет, третьему — записная книжка и т. д. Возможно, согласно этой традиции Антуан сделал распоряжение относительно личных вещей. Возможно, он сделал это вне традиции, допуская случай своей гибели в бою; печатная машинка и шахматы были дорогими для него вещами, но вовсе не потому, что решил покончить жизнь самоубийством.

Следующие слова Жоржа Пелисье, близкого друга писателя, написаны в опровержение тем, кто, как автор комментария, думает, что Антуан хотел покончить с жизнью: «Читая недавние воспоминания о нём, можно подумать, что последние годы его жизни омрачены непреходящей печалью. Может показаться, что это подтверждают и письма или отрывки из писем, приведённые в этой книге. Что и говорить, у него было немало причин для недовольства. Он не любил наш век и с отчаянием думал о будущем своей родины. Он говорил и писал об этом снова и снова. Но неверно, что под конец он «впал в глубокое уныние»…, согласиться с этим значило бы не оценить его неукротимое жизнелюбие.

Он умел уходить от мрачных мыслей. Известно, что он ждал конца войны, чтобы посвятить себя «другой работе». Я убеждён, когда Антуан, хлопнув ладонью по черным тетрадям с рукописью «Цитадели», весело сказал: «Это мой посмертный труд», он не очень верил собственным словам, а я и вовсе в это не верил. Мне казалось, он несокрушим… Найдётся ли человек, который в годы войны и после войны не бывал подчас угнетён и подавлен? Сент-Экс испытывал это чаще других, но, как никто другой, он мог черпать всё новые силы в скрытых душевных источниках.

В каждый наш разговор, едва мы оставляли в стороне горькие темы, он вносил столько радости, такие взрывы веселья, что просто представить нельзя более лёгкого, оживлённого собеседника. Взгляните на иные фотографии, сделанные в Сардинии в 1944 году, — какая ясная улыбка освещала лицо Сент-Экса ещё в канун его исчезновения!»

Невольно вспоминаются слова Антуана, написанные им в книге почёта истребительной авиагруппы 1/3, выполняющей боевые задания совместно с разведчиками группы 2/33: «Я предпочитаю пожить ещё на этой планете, несмотря на все неудобства».

О добром расположении духа Антуана незадолго до его гибели пишет в своих воспоминаниях и Жан Лелё, служивший в авиагруппе 2/33: «Он радовался как ребенок, что скоро вернётся к нам, и в те несколько дней, которые он провел с нами, я увидел совсем нового Сент-Экса — веселого, беззаботного; он ликовал, жизнь била в нем ключом» (возвращение в авиагруппу 2/33 в мае 1944 г.)

Сент-Экс «устроил 28 мая 1944 года пир горой для всех товарищей на вилле аптекаря Манаццу. Сардинские пастухи зажарили целиком десять баранов… Джон Филипс доставил бочонок вина на 230 литров. Все пели. Каждый певец, даже священник, чтобы исполнить свой номер, взбирался на круглый садовый стол. Филипс, взгромоздившись с фотоаппаратом на крышу, снимал эту сцену. По снимкам, которые опубликовал Рене Деланж, видно, что Сент-Экс веселился вовсю», — вспоминает Жорж Пелисье. Таким жизнерадостным Антуан был уже совсем немного времени спустя после своих, полных отчаяния, писем друзьям, стоило ему только снова приступить к полётам.

Настал июль 1944 года, авиагруппа перебазировалась на Корсику, аэродром Борго. Пилоты эскадрильи понимали, что близится конец войны, конец смертельной опасности и жизни вдали от родины. Это понимал и, может быть, острее других чувствовал Сент-Экзюпери и, как мог, приближал этот день.

ПОМОЩНИКИ ДЕ ГОЛЛЯ ЛОВКО ДЕЛАЛИ ЭТО

Думаю, ошибочно при рассмотрении версий гибели писателя делать вывод за самого Сент-Экзюпери, жизнелюбивого и мужественного человека. Не зная наверняка причины катастрофы, нельзя отбрасывать версию о неисправности в самолёте, в том числе неисправности кислородной маски. Но есть и ещё одна, вполне убедительная версия, о которой в 1947 году, по свежим следам, писал Андре Вюрмсер, журналист и писатель, участник движения Сопротивления Франции с 1940 по 1944 год.

В его книге «Де Голль и его сообщники» читаем: «Когда деголлевская полиция была переведена из Лондона в Алжир, французы сразу же увидели, до какой степени её методы похожи на методы немецкой полиции, возведённые в систему обыски, шпионаж, взяточничество и доносы, использование провокаторов, незаконные аресты, произвольные задержания и применение пыток. Стоит указать хотя бы на таинственное исчезновение крупного писателя Сент-Экзюпери, непримиримого противника генерала де Голля, которое сразу же было приписано деголлевским кагулярам. По мнению одних, его самолёт во время исполнения задания был сбит другим самолётом, которому было поручено его прикрывать. По словам других, в его самолёт была, якобы, положена бомба замедленного действия, взорвавшаяся во время полёта…»

Открытые высказывания Сент-Экзюпери в адрес де Голля передавались в штаб секретной службой Сопротивления. Де Голль не мог не понимать, как это влияет на его авторитет. На пути к власти ему мешали такие люди, как Сент-Экзюпери, Жан Жироду, и подобные им, потому подлежали уничтожению. Помощники де Голля ловко делали это.

Неожиданную смерть Жана Жироду, в январе 1944 года, передовые общественные круги восприняли, как преступные действия профашистских организаций. Жан Жироду — друг и единомышленник Сент-Экзюпери, имевший в 40-е годы большой успех писателя, драматурга и дипломата. Он утверждал любовь к родине, человеколюбие, отстаивал идеалы гуманизма и демократии. Жироду поднимал социальные проблемы современной Франции, в том числе, проблему демократии в стране.

Если главным принципом прежней республики, открыто утверждал он, было служение народу, то третья республика при Петене — это диктатура продажных интриганов и карьеристов с главным принципом: война — доходное дело, способ успешно устроить свои дела. «Политическая речь во Франции, — говорил Жан Жироду, — это жест. Все её ждут, но никто не слушает». Покончив с парламентскими речами, «государственные люди поднимают у подножья трибуны своё действительное оружие и с ним начинают доподлинную борьбу, борьбу в кулуарах». Трудно представить, что де Голлю были по душе подобные речи, тем более такого известного, авторитетного человека.

МАЙОР СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ НЕ ВЕРНУЛСЯ…

Из книги Жоржа Пелисье «Пять обликов Сент-Экзюпери»: «…Война шла полным ходом. <…> …Началось освобождение Северной Франции. Командование авиагруппы 2/33 уже знало о предстоящей высадке на берегах Прованса. 31 июля 1944 года эту добрую весть хотели сообщить Сент-Эксу, который вылетел в 8.45 утра на задание, — только и ждали, когда он вернется. (Посвятить его в военную тайну — значило не дать ему больше летать. Таков порядок, ведь сбитый и захваченный в плен летчик может поневоле сказать лишнее.) Но Антуан не вернулся! Вот запись об этом в дневнике авиагруппы 2/33: „Печальный случай омрачает радость, которую испытываем все мы перед близкой победой: майор Сент-Экзюпери не вернулся… Вызовы по радио остались без ответа, поиски при помощи радаров ничего не дали. После 14 час. 30 мин. больше не приходилось надеяться, что он еще в воздухе. Мы лишаемся не только самого любимого товарища, он был для всех нас примером, воплощением совести и чести. Если он, несмотря на свои годы, разделял с нами все опасности, то не из тщеславия — его имя давно уже прославлено, — а потому, что не мог иначе“. <…> Конечно, мы всё еще надеемся его увидеть… ведь у него за плечами опыт 7000 лётных часов, и он побывал в стольких переделках».

Леон Верт узнал о смерти друга по радио. «Одиннадцать часов вечера. Я рассеянно слушаю радио. И вдруг слышу: „Французский пилот де Сент-Экзюпери, принадлежавший к отдельной авиачасти, не вернулся на свою базу после выполнения полета над Францией“. <…> Я вижу падение самолёта, потерявшего управление, вижу, как он горит. Вижу его лицо. <…> Я взвешиваю слова: „Не вернулся на свою базу“. Я всё еще надеюсь. <…> Я не чувствую ничего, кроме боли. Неизбывная полнота моей боли, обрадовала бы она его? Стал бы он призывать меня к благоразумию, непонятливого ребенка, заливающегося слезами? Как говорил он о Мермозе: я не могу представить его себе в совершенстве смерти».

Из книги Марселя Мижо: «1944 год, 31 июля. Аннеси-Гренобль — завтрашнее задание. Он уже не раз летал в этом районе. Из служебного рапорта:

 

Дата: 31 июля 1944 года.

Фамилия: майор Сент-Экзюпери

Время: 08.45. Задание: аэрофотосъёмка к востоку от города Лион

Пилот не вернулся, считать пропавшим без вести».

 

Всего 26 дней не дожил Антуан де Сент-Экзюпери до Парада Победы на Елисейских полях, в Париже. Среди его писем, отправленных накануне последнего вылета, было письмо и для матери. Оно нашло Мари спустя год после гибели сына.

 

«Борго, июль 1944 года

 

Мамочка,

мне так хочется, чтобы вы не волновались обо мне и чтобы получили это письмо. У меня все в порядке. Во всем. Грустно только, что так долго не виделся с вами. И я очень тревожусь за вас, милая моя, старенькая мамочка. В какое несчастное время мы живем!

Для меня было ударом узнать, что Диди (так называл Антуан свою младшую сестру Габриэль, прим. авт.) потеряла свой дом. Ах, мамочка, как бы я хотел ей помочь! Но в будущем пусть она твердо рассчитывает на меня. Когда же, наконец, будет возможно сказать тем, кого любишь, о своей любви к ним? Мама, поцелуйте меня от всего сердца, как я вас целую. Антуан».

Книга «Письма матери» (1954 г.) составлена из писем Антуана своей матери