Бюрократия и номенклатура

В 1980 г. за рубежом была опубликована книга советского эмигранта М.С.Восленского «Номенклатура», после чего этот термин получил широкое распространение.

Номенклатура — это перечень руководящих должностей, замещение которых производит вышестоящий орган. В советское время в господствующий класс реально входили только те, кто состоял в штатной номенклатуре парторганов — от номенклатуры Политбюро ЦК до основной номенклатуры райкомов партии. По данным Восленского, численность высшего звена номенклатуры составляла в те годы 100 тыс., а низшего— 150 тыс. человек. Сюда входили те, кого нельзя было избрать или сменить всенародно. Кроме них к номенклатуре причислялись руководители предприятий, строительства, транспорта, сельского хозяйства, обороны, науки, культуры, министерств и ведомств, общей численностью порядка 750 тыс. человек. С членами же семей численность правящего класса советской номенклатуры составляла около 3 млн. человек, т.е. менее 1,5% населения страны.

Номенклатура и бюрократия (чиновничество) — явления разные. Чиновники представляют слой исполнителей, а номенклатура — высших руководителей страны. Номенклатура издает приказы, которые реализуют бюрократы. Она отличается высоким уровнем и качеством жизни. Хотя номинальная заработная плата номенклатурного работника превышала среднюю в 4-5 раз, уровень его жизни был выше в десятки раз благодаря дополнительным привилегиям и благам, получаемым за государственный счет. По мнению Восленского, номенклатура — иерархическая структура высшего руководства страны — представляет собой господствующий и эксплуататорский класс феодального типа, присваивающий себе прибавочную стоимость, созданную лишенным политических и экономических прав народом. Однако, чего не заметил Восленский, у номенклатуры СССР не было возможности передать свою должность (и связанные с ней льготы) по наследству, эту задачу решила постсоветская приватизация: с переходом к рыночному обществу номенклатура не исчезла, она мимикрировала, удачно приспособясь к условиям, которые по всем правилам логики должны были быть ей чужды. К началу экономических реформ номенклатура успела занять ключевые посты в экономике и политике. В рамках приватизации номенклатура лишь легализовала свою функцию реального распорядителя и собственника средств производства. Два других источника пополнения высшего класса — дельцы теневой экономики и научно-инженерная прослойка интеллигенции — не могут служить реальными конкурентами в ее борьбе за власть.

Мафия и Бюрократия

Деградирующая управленческая элита со временем вырождает­ся в мафию. У специалистов сложилось убеждение в том, что рос­сийская бюрократия — это прежде всего иерархическая организо­ванная мафия высокопоставленных мошенников и казнокрадов.

Ее историческим предшественником выступает советская бюрократия, в частности, нашумевшие в 80-е годы рашидовская и кунаевская иерархические системы, обладавшие раз­ветвленной системой пособников и охранников, имевшие сотни потайных гостиниц, охотничьих домиков, дворцов и особняков.

Сравнение бюрократии с разветвленной системой мафии, также организованной иерархически, на первый взгляд может показаться странным. С этимологической точки зрения между бюрократией и мафией нет ничего общего. Слово "бюрокра­тия" (от франц. bureau — бюро, канцелярия и греч. kratos — сила, власть) буквально означает власть канцелярщины. Слово "мафия" — итальянского происхождения, буквально mafia оз­начает тайную террористическую организацию в Италии. Со­временные словари трактуют его как "насилие, самоуправ­ство, произвол". В каком-то смысле мафия — нечто противоположное бюрократии, она обозначает скорее господ­ство неформальных (не узаконенных) отношений над фор­мальной (легальной) системой правил. Контрабанда наркоти­ков, игорный бизнес, убийство политических лидеров — лишь некоторые проявления мафии. В ее основе лежит связь с органи­зациями преступного мира, стремящимися к политической власти, проникновение в бюрократическую государственную машину и подчинению ее себе.

Со второй половины XIX века слово "мафия" в итальянс­ком языке приобрело определенный смысл. Оно обозначало особый феномен коллективного действия, систему ценност­ных и поведенческих стереотипов. По мнению известного спе­циалиста по исследованию сицилианской мафии Р. Катанзаро, в основании мафии лежат механизмы коллективной защиты жизненно важных ценностей, прежде всего чести. Честь может быть фамильной и родовой, принадлежать семье и всем поко­лениям ее членов. Честь как бы выделяет человека, признает в нем незаменимую личность. Вследствие такой гипертрофиро­ванной оценки собственной значимости и стремления свою значимость всячески защищать, легко формируются ложные представления о чести, которые и послужили основой возник­новения мафиозной организации. Мафия построена на законе омерты — молчания окружающих под угрозой насилия. Если член шайки совершает убийство, то он знает, что "свои" его никогда не выдадут. Более того, оставшиеся на свободе сообщ­ники заставят молчать свидетелей под угрозой смерти.

Мафия — тесно сплоченное и всегда тайное сообщество лю­дей, применяющих насилие в равной мере к "своим" и "чужим". Здесь реинтерпретируются (истолковываются иначе) привыч­ные понятия. Так, например, преступление — это то, что нару­шает неписаные законы тайного сообщества, а не юридические законы страны. "Предательство вообще" ненаказуемо, но нака­зывается проступок по отношению к "своим"; доносительство, неповиновение. Групповая мораль замещает общечеловеческие ценности.

Мафия превратилась в канал вертикальной мобильности для выходцев из социальных низов, часто не умеющих и не имеющих возможностей выдвинуться иначе, как нарушая за­коны общества. Теперь же мафия считается "привилегией" только высших слоев общества, ворочающих миллиардными суммами. Мафию, как универсальную форму борьбы за жиз­ненный успех, активно' стали использовать политические партии. Сегодня мафия стала экономически и политически не­зависимой силой в международном масштабе. Члены мафии — мафиози — захватывают лидирующие позиции в бизнесе и про­мышленности, отмывают незаконно нажитые капиталы, ста­новятся политическими деятелями. Мафия легитимизируется, обретает законные формы, усиливает свое влияние. Происхо­дит сращивание и взаимопроникновение мафиозной и бюрок­ратической иерархий.

Мафия появляется там, где государство неспособно исполь­зовать свою монополию на законное насилие. Именно в приме­нении законного насилия М. Вебер видел сущность политичес­кой власти и государства. Законного насилия по отношению к тем, кто нарушает законы общества, и прежде всего по отноше­нию к организованной преступности. Деградирующая управлен­ческая элита не способна обуздать организованную преступность. Бюрократия на стадии вырождения — это дисфункциональная бюрократия. Стареющие (стареющие в социально-историчес­ком, а не в возрастном смысле) чиновники "срастаются" с бо­лее энергичными и молодыми мафиози.

Мафия процветает в странах с неразвитыми рыночными от­ношениями — на экономической периферии цивилизованного мира, где бюрократия, некогда самая мощная социальная груп­па, ныне выродилась. Несовершенный хозяйственный меха­низм, дефицитная экономика, опутанная массой бюрократи­ческих запретов, канализирует естественные для любого человека эгоистические мотивы — борьбу за власть и престиж, денежный успех, политическое влияние — в незаконное русло, чтобы получить выгодный заказ, добиться займа в банке на льготных условиях, взять землю в личное пользование, кредиты, ссуды. Необходимы посредники, взятки, обходные пути. Созрев­шая в недрах социализма советская мафия особенно пышно рас­цвела в период первоначального накопления капитала, когда общество легитимизировало практически все, в том числе нече­стные, пути обогащения.

Административная система не просто сращена с организо­ванной преступностью и мафией, но изнутри строится по тем же принципам. Жесткое разграничение на "своих" и "чужих" — ос­нова групповой солидарности. "Своим" оказывается явное и не­явное предпочтение, раздаются привилегии и знаки внимания. Советский чиновник всегда предпочитал неформальные отно­шения формальным, если речь идет о "своих". Напротив, от "чу­жих" отгораживался непроницаемой сетью формальных отпи­сок, всякий раз ссылаясь на якобы существующие законы. "Черный ход" и "запасной выход" в управленческой пирамиде приготовлены только для "своих".

Чиновничья солидарность основана не столько на интим­но-дружеских (родственных) отношениях, как могло бы по­казаться, сколько на инструментальной дружбе. Между чинов­никами не может быть дружбы, между ними существуют выгодные отношения, которые называются, как и в мафии, инструментальной дружбой. Это добровольный обмен услуга­ми: я устраиваю на "тепленькое местечко" родственника мое­го начальника не потому, что он мой друг, а потому, что он мне выгоден или я завишу от него. Чиновная этика допускает предательство друзей, забвение родственных отношений, если это выгодно. Солидарность чиновников и мафиози основана на уверенности, что любые обязательства будут исполнены, ибо они носят взаимный характер. Принцип доверия действует эффективнее любого формального обязательства. В этом смысле следует говорить не о родственных, а о квазиродственных от­ношениях в бюрократии: родственниками становятся братья по сословию.