Аграрные реформы Н.С. Хрущева: попытка концептуального осмысления

Аннотация: данная публикация представляет собой попытку рассмотрения аграрных реформ периода «оттепели» 1953-1964 гг. с точки зрения таких показателей, как понятие реформ, причин их начала (объективных и субъективных факторов), обусловленности времени начала и завершения преобразований, наличия продуманного плана реформирования. Отдельно приводится анализ действий политического лидера и рассматривается вопрос борьбы за власть как фактора реформирования советского общества. Перечислены основные меры преобразований аграрной сферы экономики – ограничение личного подсобного хозяйства, ликвидация машинно-тракторных станций, кукурузной и мясо-молочной кампании, мер по ликвидации и переселению деревень. Также уделяется внимание восприятию реформ в обществе, их итогам и критериям оценки эффективности проведенных преобразований.

Ключевые слова: реформы, деревня, сельское хозяйство, «оттепель», советское общество, крестьянство.

The summary: the given publication represents attempt of consideration of agrarian reforms of the period of "thaw" 1953-1964 from the point of view of such indicators, as concept of reforms, the reasons of their beginning (objective and subjective factors), conditionality of time of the beginning and end, presence of a deliberate plan of reforming. The analysis of actions of the political leader and a race for power question as the factor of reforming of the Soviet society is separately resulted. The basic measures of transformations of agrarian sphere of economy - restriction of a personal part-time farm, liquidation of machine-tractor stations, corn and meat-and-milk campaign, measures on liquidation and resettlement of villages are resulted. Also the attention to perception of reforms in a society, to their results and criteria of an estimation of efficiency of the spent transformations is paid.

Keywords: reforms, village, agriculture, "thaw", the Soviet society, peasantry.

 

Время 1953-1964 гг. вошло в историю как период реформ, связанных с именем Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева. Аграрные преобразования стали одним из основных направлений деятельности государства. Сам термин «аграрные реформы Хрущева» хотя и грешит субъективизмом, но достаточно точно отражает роль главы партии в советской политической системе.

Тематика реформ как способов изменений российского общества и государства, как своеобразного исторического феномена является одной из активно изучаемых проблем в отечественной историографии. Выделяются как отдельные аспекты для изучения реформы Ивана Грозного, Петра I, Екатерины II, Александра II, С.Ю. Витте, П.А. Столыпина, Н.С. Хрущева, А.Н. Косыгина, М.С. Горбачева, Б.Н. Ельцина и другие. Заметим, что большинство преобразований и в исторических трудах, и в общественном сознании так или иначе имеют личностный отпечаток – соотносятся с именем того или иного государственного деятеля (наиболее часто – главы государства), что свидетельствует о такой особенности российских реформ, как необходимый импульс от высшего руководства или крупной исторической личности.

Зачастую реформы преподносятся как альтернатива революции как способу преобразования общества. В то же время существует термин о «революционности» реформ. Очевидно, что революционность при таком подходе подразумевает глубину и кардинальность преобразований, при этом несколько выхолащивая сам термин революции. Действительно, если реформы могут быть революционными, то закономерен вопрос: а в чем же тогда отличие между данными двумя терминами, кроме резкости и плавности при их проведении?

Однако, несмотря на значительный интерес исследователей к реформированию в российской истории, обобщающих трудов, осмысливающих реформу как закономерное явление развития российского общества и государства с древности до наших дней, не так много. Среди них можно назвать попытку А.В. Летенко проследить российские хозяйственные реформы [1], сборник «Судьбы реформ и реформаторов в России» [2], а также 4-х томное издание «Реформы в России с древнейших времен до конца ХХ в.». Исследования периода «оттепели» представлены в трудах Ф.М. Бурлацкого [3], А.В. Пыжикова^[4], Ю.В. Аксютина ^[5], Д.А. Ванюкова [6], М. Добсон [7].

Если говорить об опыте осмысления именно аграрных реформ периода 1953-1964 гг., или реформ Н.С. Хрущева, здесь также есть многочисленные попытки изучения данного исторического опыта. К ним относятся работы И.Е. Зеленина [8], В.А. Шестакова [9], Н.Л. Рогалиной [10], В.Н. Томилина [11], С.В. Андреенкова [12], И.В. Русинова [13], В.А. Ильиных [14].

Термин «реформа» зачастую употребляется как синоним преобразований, представая подчас альтернативой революции как способу изменения общества в ту или иную (зачастую лучшую) сторону. При этом и реформы, и революции имеют под собой определенные причины, вызывающие их явление обществу. Российские философы понимают реформу как «рационально планируемую практическую акцию, выступающую ответом общества на вызов времени» [15]. При таком определении в понимании реформ закладываются признаки рациональности и спланированности. По мнению В.В. Шелохаева, по своему смыслу «реформа» означает эволюционное изменение в вполне определенной сфере жизни, когда речь идет именно об осознанном понимании необходимости осуществления объективно назревших изменений качественного характера [16].

Изменения в сельском хозяйстве начались после смерти Сталина (отправной точкой здесь может служить сентябрьский пленум 1953 г.). В полной же мере инициативы Хрущева раскрылись после утверждения единоличного лидерства в 1957 г. после разгрома «антипартийной группы» и удаления от власти бывших соратников.

По отношению к данным реформам очень интересен вопрос относительно того не опоздали ли они. Мы бы сформулировали вопрос иначе – а была ли возможность начать преобразования на селе раньше, то есть при жизни Сталина? Ведь к 1953 г. российская деревня переживала далеко не лучшие времена. Судя по различным источникам, вождь в последние годы жизни был осведомлен о состоянии дел в деревне. В начале 1952 г. В.М. Быков, являвшийся студентом МГУ, направил на имя Сталина письмо, содержание которого было доложено советскому лидеру: «За последние годы во многих колхозах  выдали по 200- 160 гм хлеба на трудодень. Если учесть, что из остальных продуктов выдают только кое-что (как, например, у меня на родине в деревне Боровая Старицкого района Калининской области), то ясно, что жизнь многих дворов крайне тяжела. Некоторые прямо жалуются на тяготы. Да и всякому постороннему человеку бросается в глаза резкое различие между городом и деревней. Я понимаю, что немецкое нашествие – это одна из главнейших причин, затруднивших развитие деревни… Но только одна… Нужно предпринять что-то радикальное». Колхозница О.П. Жиделева из Курганской области 3 ноября 1952 г. так описала свою жизнь в письме на имя вождя: «Работаю круглый год и притом без выходных дней. Дочь тоже прошлый год работала. А заработать на пропитание не можем. Двое у меня детей еще школьников. Как их учить? И чем кормить? Не знаю. Нечем. За год я заработала около 500 трудодней, а получила на них 140 кг потому, что 200 кг вычли за какой-то прошлый долг. Дочь окончила 3 класса учебы, и из-за недостатка питания я вынуждена отдать ее в город в няньки, одевать тоже нечем. На трудодни денег не дают. От продажи молока деньги идут на налоги и покупаем муку, чтобы пропитаться. Остальные двое детей … вынуждены бросить школу. Потому что нет питания, нет одежды и обуви. Очень плохи у нас дела в колхозе» [17].  Реальное положение дел с оплатой труда в колхозах на примере одного из регионов - Кировской области (не затронутой боевыми действиями в годы войны) выглядело следующим образом. В среднем по области оплата трудодня в колхозах в 1940 г. составляла 1720 гм зерна и 38 копеек денег, в 1946 г. – 497 гм и 34 коп.. в 1947 г. – 778 гм и 30 коп. соответственно [18]. В последнем предвоенном году более 75 % колхоза региона выплачивали на трудодень от 0,7 до 2 кг. зерна [19]. Через 2 года в тыловом регионе, не охваченном войной, оплата трудодня зерном составляла в среднем в 2,2 раза меньше довоенной. При сравнении денежной оплаты трудодня в среднем по РСФСР к концу 1953 г. Госплан отмечал, что она составляет меньше 1940 г. вследствие увеличения обязательных платежей государству, роста расходов и отчислений на общественные нужды [20]. В.Ф. Зима аграрную политику конца 1940-начала 1950-х гг. определил как «второе раскулачивание» [21].

Несмотря на тяжелое положение сельского хозяйства, позиция Сталина была далека от пересмотра аграрной политики. В 1952 г. вождь внес предложение увеличить налог на колхозы и колхозников, подняв его до 40 млрд. руб. и тем самым увеличить вдвое доход от сельского хозяйства ^[22]. На Пленуме ЦК КПСС в октябре 1952 г. вождь в ответ на предложения А.И. Микояна не повышать сельхозналог говорил: «Мужик — наш должник. С крестьянами у нас крепкий союз. Мы закрепили за колхозами навечно землю. Они должны отдавать положенный долг государству» ^[23]. Обозначив таким образом свою позицию по отношению к крестьянству, Сталин должен был отдавать себе отчет, что невозможно списывать все беды деревни на последствия войны через 7 лет после ее окончания. Е.Ю. Зубкова считает, что всем новым идеям и предложениям в последние годы жизни Сталина была уготована незавидная участь, если эти идеи покушались на главные постулаты сталинской доктрины: государственную собственность, централизованный контроль, недопущение усиления влияния частного интереса [24].

Понимание тогдашних реалий советской деревни позднее озвучил В.М. Молотов, объясняя так необходимость налогов: «Приходится со своих же брать, с рабочих, с крестьян приходилось тянуть очень много. Говорят, сады уничтожили, - они были обложены все, потому что на этих фруктовых садах в пригородных районах получали доходы дополнительные, с них можно было кое-что брать – обложили. А вы найдите другой способ. Надо чем-то жить государству!» ^[25].

По мнению В.А. Ильиных, Сталин «воспринимал сформировавшийся в ходе массовой коллективизации аграрный строй как утвердившийся «всерьез и надолго», поскольку считал он, применительно к российским условиям такой аграрный строй оптимально отвечал решению стоящих перед страной геостратегических задач» [26].

4 июня 1947 г. государство принимает Указы «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан» ^[27], по которым ужесточалась уголовная ответственность за хищение нескольких килограммов зерна, за раздачу хлеба по трудодням раньше выполнения плана хлебозаготовок.

2  июня 1948 г. по инициативе Н.С. Хрущева выходит Указ Президиума Верховного Совета СССР «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни» ^[28]. Хрущев так объяснял его принятие: «… во многих колхозах имеются еще отдельные лица, которые упорно не желают приобщаться к общественно-полезному труду» ^[29]. Всего по СССР в 1948-1952 гг. по данному указу было выселено 33266 человек ^[30].

В свете подобных государственных мер представляется маловероятной возможность старта аграрных реформ в последние годы жизни Сталина. Этот фактор невозможности старта реформ до марта 1953 г. можно считать объективно-субъективным. Субъективным – так как начало изменений или их отсутствие всецело определялось волей политического лидера. Объективным – так как такова была советская политическая система, в которой вождь должен быть не просто прав, а прав абсолютно, иначе он уже не был бы вождем.

Стоит отметить и тот факт, что руководство страны было не готово на протяжении всего периода «оттепели» кардинально пересматривать или отменять колхозную систему, поэтому изначально все реформы были определены ее рамками. Тон подобным ограничениям задавался и самим населением: отмечая тяжелое положение деревни и ставя вопрос о необходимости изменений, в письмах во власть неравнодушные граждане открыто не ставили вопрос об отмене колхозов или несовершенстве советской экономики. Депутат Курского областного совета М. Ивашечкин в 1952 г. направлял на имя Генерального секретаря ЦК письмо, в котором, подчеркнув «большую заботу всей партии, всего народа о наших колхозах» главной причиной бедственного положения дел считал низкие урожаи, состояние трудовой дисциплины, плохую работу МТС, нехватку квалифицированных кадров, указывал даже на низкий уровень культуры колхозного крестьянства – но не на колхозную систему как первооснову такого состояния дел [31].

Объективным подтверждением необходимости реформ в советском обществе и в аграрной сфере как его части можно считать демографическую ситуацию. По мнению В.А. Исупова, на основании изучения колебания численности поколений «Россия стояла на пороге очередного демографического кризиса, который был предотвращен только смертью Сталина» [32]. Уменьшение населения деревни в первые послевоенные годы было закономерным явлением, связанным в первую очередь с войной, приведшей к массовой гибели населения, отложенным бракам и рождениям. Однако первые послевоенные годы вряд ли можно признать вполне благоприятными по условиям для роста численности сельского населения: этому не способствовали такие факторы, как голод 1946-1947 гг., миграция населения на восстановление районов, разрушенных войной, приоритетное развитие промышленности, требовавшей новых рабочих рук, поставляемых главным образом из деревни. Мощным фактором, сдерживающим рост числа рождений, можно считать нищенский уровень жизни в деревне.

Согласно О.Л. Лейбовича, преемники И.В. Сталина были согласны между собой в том, что экономическое положение страны является крайне неудовлетворительным, когда налицо был симптом надвигающейся экономической, а с нею и социальной катастрофы – нехватка хлеба. Корень зла правители страны находили в запущенности сельского хозяйства [33].

Начало преобразований аграрной сферы советского общества условно связывается с Пленумом ЦК КПСС, проходившим в сентябре 1953 г., – до этого времени члены коллективного руководства были заняты обустройством власти и определением собственного положения в ней. Вряд ли проведение в жизнь данных инициатив можно считать личной инициативой Н.С. Хрущева: к сентябрю 1953 г. он далеко не являлся единоличным и полноправным лидером, вынужден был считаться с мнением других членов коллективного руководства. Поэтому принятие новых решений по отношению к сельскому хозяйству, многие из которых шли с подачи Г.М. Маленкова в сентябре 1953 г., можно считать объективно необходимыми. Иными словами, аграрные реформы периода «оттепели» имели под собой весомые причины.

Причинами преобразований стало бедственное положение деревни (голод 1946-1947 гг., низкая оплата трудодней, миграция из села, вырубка садов, нехватка сельхозтехники, уменьшение числа трудоспособного населения колхозов, убыточные заготовительные цены на сельхозпродукцию). К 1953 г. по некоторым областям уровень сельского хозяйства был ниже довоенного. Например, заготовка зерновых культур по колхозам Волго-Вятского региона (являвшегося в годы войны тыловым и не понесшим прямых потерь от военных действий) в 1952 г. составляла только 81,8 % от довоенного: если в 1940 г. было заготовлено 67797 тыс. пудов, то в 1952 г. – 55444 тыс. ^[34].

Происходит рост антиколхозных настроений ^[35]. Колхозник П.К. Воронов Куменского района Кировской области писал в 1950 г. заместителю Председателя Совета Министров СССР А.А. Андрееву: «… мне необходимо … поведать Вам о нашей колхозной жизни, так как она мне кажется очень ненормальной. Я коммунист, но по некоторым вопросам стал даже не согласен с политикой нашей партии» [36]. Появлялись и антиправительственные высказывания. Так, Д.В. Дураков, рабочий завода им. Артема (Киев), в июле 1947 г. заявил: «нашим правителям, видно, не нужен народ потому, что нет ни хлеба, ни продуктов. Гибнут люди, а правительство об этом не беспокоится, мучается рабочий от недостатка питания». Нигашова Надежда, колхозница села Макаров Яр, в августе 1947 г. говорила родственникам: «… народ сейчас прямо такой расстроенный, столько хлеба на токах было и все вывезли. А получать мне по 500 гм так обидно, столько потратили сил и ничего не заработали. Столько неправды, нет настроения больше работать…» [37].

Можно согласиться с Ф.М. Бурлацким, что Хрущев представлял положение дел в деревне и необходимость его срочного изменения ^[38]. Действительно, к 1953 г. за плечами у Первого секретаря был не один год стажа в высших эшелонах власти. Должен был он отдавать себе отчет и в том, что нехватка продовольствия подрывает авторитет советской власти и ставит под сомнение завоевания социализма. При этом стоит признать, что основные взгляды Хрущева на аграрную сферу сложились при Сталине: еще в 1951 г. вышла его статья «Об агрогородах» ^[39]. И хотя он после критики изложенных в ней взглядов вождем поспешил отказаться и даже покаяться, признав, что «все выступление в целом, в своей основе является неправильным» [40], но в дальнейшем, получив всю полноту власти, получил и возможность реализации своих идей.

В свете нехватки продовольствия через 8 лет после войны у руководства страны не было времени на тщательную разработку плана реформирования, менять ситуацию нужно было срочно. Требовалось накормить страну хотя бы хлебом в самые сжатые сроки. По нашему убеждению, продумать и тщательно спланировать план преобразований было невозможно по причине особенностей советской политической системы и борьбы за власть. Стоит учесть и то, что вследствие плачевного состояния дел в деревне приступать к реформам нужно было немедленно, иными словами, отсутствовал запас времени.

Причиной реформ можно также считать борьбу за власть в коллективном руководстве после смерти Сталина. Если с именем Маленкова крестьяне связывали послабление к деревне, а Молотов выступал за преимущественное освоение традиционных районов, то Хрущеву нужно было показать преимущество своей программы, утвердить себя как нового и полноправного лидера. В Советском Союзе к 1950-м гг. отсутствовали традиции планомерной передачи власти от одного главы государства к другому. Кроме того, после смерти И.В. Сталина внутри созданной им системы, в рамках которой предстояло утвердить нового лидера, по определению не могло быть равнозначной ему фигуры. Именно поэтому любой лидер, оказавшийся после ухода с политической арены вождя, был по определению ему не равен, нуждался в утверждении собственной легитимности.

Окончательное утверждение режима личной власти Н.С. Хрущева произошло к июню 1957 г. и разгрому так называемой «антипартийной группы». Именно с этого момента он являлся полноправным лидером и мог принимать все решения без оглядки на бывших соратников. Многие меры, принятые в аграрной сфере в первой половине 1950-х гг., были разработаны с подачи Г.М. Маленкова, занимавшего пост Председателя Совета Министров СССР. Судя по опубликованным письмам в ЦК В.М. Молотова, в высшем руководстве были разные мнения относительно направленности и методов реформ, но проигрыш в политической борьбе снял с повестки дня мнения оппонентов Хрущева [41]. Программа преобразований Н.С. Хрущева оказалась «более правильной» во многом  потому, что он оказался победителем в политической борьбе.

1957 г. служит своеобразным водоразделом периода «оттепели». Интересно, что если в 1957 г. в целом по стране наблюдался рост оппозиционных настроений, то крестьяне демонстрировали определенное социальное спокойствие [42].

С другой стороны, вследствие отсутствия в СССР легитимной системы утверждения нового политического лидера Хрущев должен был постоянно доказывать преимущество выбранного пути развития. Д.Т. Шепилов относительно работы Первого секретаря сказал: «… для своего общественного признания она должна была, во всяком случае, дать не меньшие и не худшие плоды, чем реформаторская деятельность Сталина. Ты недоволен, ты гневаешься! Ты клеймишь прошлое, ты втаптываешь в грязь Сталина – ну, что ж, покажи, на что ты сам способен. И показать это нужно было не на словах, а на деле. Векселя рано или поздно нужно оплачивать» ^[43]. Говоря о методах реформ, нужно учитывать, что Хрущев как государственный деятель сложился в сталинское время, он не сомневался в преимуществах социализма, колхозной системе и плановой экономике. «Если говорить обо мне, я являюсь продуктом сталинской эпохи» ^[44], - как-то заявил он. По мнению К.А. Юдина, со смертью Сталина «ушла целая эпоха, представлявшая собой особое, уникальное социокультурное измерение, внутренняя жизнь, ритмы и направление развития которого практически всецело зависели от убеждений одного человека», а начало 1950-х гг. «…можно рассматривать как один из самых значительных рубежей не только в истории советского государства, но и всего мирового сообщества» [45].

Иными словами, Хрущеву предстояло действовать только в рамках созданной Сталиным системы. И методами аграрных реформ стали административный нажим, энтузиазм, кампанейщина.

Одной из кампаний стала кукурузная эпопея для решения кормовой проблемы. Нетрадиционная для большинства районов кукуруза внедрялась практически в каждом колхозе, даже в северных районах. Лучшей культуры для животноводства, по словам Хрущева, не было ^[46]. По некоторым регионам тем временем половина и более посевов кукурузы были неудовлетворительного качества либо вообще не всходили ^[47]. В результате государство несло большие затраты на посевы кукурузы, что приводило к уменьшению посевов традиционных культур.

Решению зерновой проблемы была подчинена целина. Решение «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель» было принято на Пленуме ЦК КПСС, проходившем 23 февраля – 2 марта 1954 г.  В результате ее освоения, при больших затратах на технику, на строительство в новых районах был получен рекордный урожай в сжатые сроки. Историки до сих пор спорят о целесообразности целины: «В период «целинной лихорадки» имеющиеся в стране ресурсы распыля­лись по огромной стране, не позволяя поднять агрокультуру на интенсивный уровень. Сельское хозяйство было ориентировано на экстенсивный путь раз­вития» ^[48]. По мнению В.М. Кудрова, именно при освоении целины советское сельское хозяйство из отрасли-донора превратилось в отрасль-реципиента… и «дав зримый эффект лишь в течение первых трех лет, в целом политика освоения целинных земель провалилась» [49]. Целина, по нашему мнению, может служить примером ограниченности реформ во времени, когда требовалась немедленная отдача. С другой стороны, на фоне жутких картин голода и сопряженных с ним социальных бед – невольно встает вопрос, а не была ли цель немедленного результата в аграрной сфере оправданной в тех исторических условиях?

В 1957 г. был выдвинут лозунг «Догнать и перегнать США» по производству мяса, масла и молока на душу населения. По мнению Хрущева, «в ближайшие годы мы можем достигнуть производства мяса в стране до 20-21 миллиона тонн ежегодно, что и обеспечит нам решение поставленной задачи – догнать Соединенные Штаты Америки… По молоку задача должна быть достигнута в течение года» ^[50].

На самом деле за 1940-1960 гг. отставание сельского хозяйства СССР от США по производительности труда возросло в 1,5-2 раза, а по численности населения, приходящейся на одного занятого в сельском хозяйстве – с 1,7 до 3,9 раз. Также в СССР существовала высокая трудоемкость сельхозпродукции ^[51], согласно В.М. Кудрова, нерыночная экономика без механизма конкуренции производителей за потребителя и потребителей за производителя не могла конкурировать с развитой рыночной экономикой стран Запада [52].

Предполагаемый уровень производства продуктов питания так и не был достигнут. Сдаваемый скот зачастую был более низкого качества, чем в личных хозяйствах. Были случаи принудительной сдачи продуктов населением. В анонимном письме из Горьковской области отмечалось: «Лукояновский райком КПСС выдвинул новый метод развития животноводства. В районе установили план сдачи мяса государству всем районным организациям и учреждениям: пожарной команде – 2 тонны мяса, промартели 5 т., райсобесу 5 т., районо 2 т., депо станции 15 т. и т.д. Всего по городу разверстано около 1000 т. … Каждому работнику придется вырастить не менее 1 головы скота на 100 кг или осенью сдать мяса 50-60 кг. Рабочих и служащих предупреждают: где угодно доставай мясо, в противном случае не рассчитывайте на дальнейшую работу» ^[53]. В 1964 г. по стране производство мяса было ниже 1958 г., «революционный надрыв» подорвал сырьевую, производительную базу, вызвал кризис ^[54].

Стремление догнать Америку привело и к еще одной кампании – ограничению личного подсобного хозяйства населения. Роль здесь сыграла идеология (в свете строительства коммунизма огороды с ручным и тяжелым трудом выглядели малоубедительно) и – в духе сталинских традиций – стремление заставить крестьян основные силы отдавать общественному труду. Благоприятным периодом для ЛПХ стало время 1953-1958 гг. – были уменьшены налоги, личное подворье выступало основным аграрным производителем наряду с колхозами и совхозами. В результате кампании власти требовали прекратить содержание скота, а потом произошло и уменьшение земли в приусадебном хозяйстве. Как итог – снижение доходов всех категорий граждан от ЛПХ в несколько раз. Однако колхозы и совхозы не нуждались ни в сданном скоте, ни в земельных отрезках от личного подворья – у них просто не было для этого средств, скот пошел под нож, земельные отрезки оставались заброшенными, а колхозы не могли обеспечить продовольствие в необходимом объеме. Согласно мнению некоторых авторов, в данном конкретном случае марксистско-ленинские догмы вступали в прямое противоречие с потребностями жизни, что было совершенно непонятно рядовым гражданам, инициативу и труд которых ограничивали из-за каких-то «заумных» и абсолютно неубедительных теорий [55].

К 1959 г. темпы роста в животноводстве замедлились ^[56]. В 1960 г. цифры официальной статистики признавали, что если в 1960 г. на душу населения в СССР производился 41 кг мяса, то в США – 99, молока 287 и 317 кг соответственно ^[57]. В мясо-молочной кампании и ограничении ЛПХ проявилась как забота о народе, так и сталинский нажим.

В 1958 г. было проведено упразднение машинно-тракторных станций. Реформа замышлялась как передача техники из МТС колхозам, ликвидация двух «хозяев» на одной земле, соединение производителей сельхозпродукции со средствами производства. Колхозы были вынуждены выкупать технику у государства в короткий срок – что привело к изъятию необходимых средств на государственные нужды ^[58]. К началу 1959 г. в целом по РСФСР 66,7 % хозяйств выкупили технику. 94 % сельскохозяйственных машин, продававшихся колхозам, были далеко не новыми ^[59]. Реформа МТС также может свидетельствовать о подходе к деревне как к источнику выкачивания средств.

В 1953-1964 гг. возросли капиталовложения в деревню. На примере Марийской АССР капиталовложения в сельское хозяйство республики в 1953 г. составляли 2,4 млн руб., а в 1963 г. – 6,8 млн. (больше в 2,8 раза), неделимые фонды колхозов по той же республике увеличились с 21,9 млн. до 71,9 млн. (больше в 3,3 раза). Однако это не гарантировало такой же рост показателей сельского хозяйства: урожай зерновых по данному региону снизился с 6,7 цент. с гектара до 5,5 центнера [60].

В середине 50-х годов наступил новый этап укрупнения колхозов и их преобразование в совхозы. Здесь сказались взгляды Хрущева, выраженные им ранее в статье «Об агрогородах». Крупное сельскохозяйственное производство виделось со всех сторон выгоднее мелкого: менее затратным, лучше управляемым, с большими возможностями по развитию инфраструктуры. В укрупнении хозяйств, как и в ограничении личного подворья, проявилось сталинское наследство Хрущева, стремление к большему контролю экономики.

 Ежегодно с 1957 по 1960 гг. исчезало примерно 10 тыс. ранее укрупненных колхозов, а укрупнение совхозов в период с 1952 по 1962 г. увеличило средние размеры их посевов в 3 раза ^[61]. Преобразование колхозов в совхозы влекло за собой превращение крестьянина в сельскохозяйственного рабочего. По СССР общее число колхозов, реорганизованных в совхозы, превысило 13000, что составляло более 15 % всех колхозов страны ^[62]. С экономической точки зрения создание совхозов себя не оправдало: в 1959 г. 70-75 % совхозов, созданных из колхозов, оказались убыточными ^[63].

Укрупнение и преобразование колхозов повлекло за собой сселение населенных пунктов. Важную роль здесь сыграло стремление к благоустройству села: строить школы, больницы, клубы было легче в крупных поселениях. Многие жители ликвидируемых поселений стремились перебраться в город, происходил постепенный перелив рабочих рук в промышленность, а жителей из сел в города. Особенно стремилась к переезду молодежь, что неизбежно вело к «старению» села. В 1960-1964 гг. в город переместилось около 7 млн. человек, что вело к нехватке рабочих рук на селе. О крестьянском укладе и переезде крестьян из родных мест не думали, все было подчинено интересам производства.

Возможно, во всех кампаниях сказалась забота Хрущева о народе. А то, что сам народ о методах этой заботы не спрашивали, – так ведь как отмечал И.В. Русинов «наше сельское хозяйство страдало, как правило, не от нехватки реформ, а от неумения руководства разных уровней прислушаться к го­лосу масс» ^[64].

Ключевым изменением в управлении сельским хозяйством стало создание колхозно-совхозных управлений и деление в 1962 г. партийных и советских органов на сельскохозяйственные и промышленные. Это привело к удорожанию содержания управленческого аппарата, путанице в управлении. Была ослаблена роль центральных органов управления. Современник происходящего А.И. Микоян говорил: «…сколько же органов новых Хрущев придумал, сколько старых распустил, перестроил!…Потом и новые распускал и создавал другие. Людям на местах…невозможно было уследить за этой чехардой. И невозможно работать нормально» ^[65]. А.В Пыжиков объяснял такое деление как «один из шагов в общем контексте преодоления в партии культа личности» [66].

Реформы Хрущева не были тщательно спланированы и продуманы. В ходе их реализации добавлялись все новые положения. Социалистическая идеология и советский строй выглядели неубедительно при отсутствии достаточного количества хлеба и угрозы голода. Хрущев должен был действовать немедленно для сохранения политической системы и недопущения экономического краха. Кроме того, в стране, где элементарно не хватало продовольствия, требовалось доказать ее преимущества по сравнению с Западом.

Аграрные реформы той поры – уникальное явление в мировой практике – в условиях плановой экономики и отсутствии понятия о прибыли, рентабельности государство могло позволить себе организовать целину и сажать кукурузу независимо от климатических условий и затрат.

Интересным может считаться вопрос – а были ли реформы аграрной сферы этого периода закончены? Ведь практически сразу после отставки Хрущева его бывшие соратники действуют во многом от противного – сворачивают кампании, возвращают крестьянам отрезки от личных огородов. Чем тогда считать такую политику – контрреформами? По мнению А.Н. Медушевского, «последовательная смена реформ и контрреформ – вообще характерная черта русского исторического процесса нового и новейшего времени. Чем глубже и серьезнее попытка реформ, тем вероятнее возможность контрреформ» ^[67]. При таком подходе приходится признать, что наиболее важные реформы в деревне: изменение отношения к крестьянству со стороны государства, ликвидация МТС, укрупнение колхозов и их перевод в совхозы, сселение небольших деревень, предоставление крестьянам социальных гарантий, превращение крестьянина в сельскохозяйственного рабочего, импорт зерна, - пережили Хрущева, давали о себе знать и в последующий период.

Закономерен и такой вопрос: а стоило ли продолжать реформы в том же духе или все-таки реформаторский потенциал Хрущева оказался исчерпан? Практически до самого своего смещения он разрабатывал все новые проекты аграрных реформ, представляя их в виде записок в Президиум ЦК. Последняя такая записка была представлена в июне 1964 г. ^[68]. Это может служить косвенным показателем того, что отведенный историей Хрущеву срок истекал, а он сам понимал, что замыслы реформ далеки от их практического воплощения.

Несмотря на все усилия, общество к 1964 г. было далеко не в восторге от аграрных реформ, символами недовольства стали события в Новочеркасске, безболезненная отставка Хрущева, не вызвавшая широкого общественного резонанса. Согласно В.А. Козлову, феномен растущей неприязни населения СССР к «популисту» Хрущеву в первой половине 1960-х гг. не исчерпывался событиями в Новочеркасске и включал в себя многообразные и многочисленные формы народного негодования, в том числе и угрозы террористических актов [69].

Никита Сергеевич продолжал верить в огромные мобилизационные силы советской системы, а причины ее сбоев виделись ему в «маленьких недос­татках механизма» ^[70]. Символом веры Первого секретаря в адекватности и успехе проводимых преобразований стало и провозглашение скорого построения коммунизма в 1961 г. [71], сделанное на фоне нерешенной продовольственной проблемы через 8 лет после смерти Сталина.

Согласно Ю.В. Нечипас, мощный позитивный заряд аграрных реформ, созданный решениями сентябрьского пленума и последующими законодательными актами, был в основном исчерпан к концу 1950-х гг. И здесь сказались непродуманность ряда решений и директив, медлительность по преодолению недостатков и издержек, выявившихся в ходе реформирования [72].

Первый секретарь не мог распустить колхозы, пересмотреть основы землепользования или увеличить частную инициативу в деревне. А раз реформы заведомо не выходили за рамки колхозной системы и плановой экономики, представляя собой попытку улучшения существующей системы, то вопрос об их революционности не ставится.

Отдельной важной проблемой можно считать вопрос эффективности реформ, определения четких критериев их пользы для общества. По мнению В.В Шелохаева, если реформы осуществлялись своевременно и были адекватны вызовам времени, то они позволяли снять напряжение в обществе, обеспечивали его стабилизацию и способствовали динамизму развития той или иной страны. Если же реформы осуществлялись с опозданием, то они приводили к политическим деструкциям, социальным взрывам». Он же выделяет и такой фактор, как «цена» реформ», называя ее основным критерием достижение стабильности в обществе [73]. При таком подходе невозможно не признать, что реформы Н.С. Хрущева так или иначе сняли остроту продовольственного вопроса, к 1964 г. проблема голода больше не стояла. Но в то же время, предпринятые меры законсервировали колхозно-совхозную систему, практически сняв с повестки дня возможность кардинальных изменений в аграрной сфере. Хрущев, отвергая в той или иной мере политические методы Сталина и подвергая его критике, установил такую важную особенность развития общества, как возможность критики своего предшественника. В свою очередь, пришедшее к власти в октябре 1964 г. руководство подвергло критике наследство самого Хрущева, предпочитая во многом действовать от обратного его реформаторству.

По нашему мнению, при оценке эффективности реформ стоит исходить из того, что главной целью любых государственных преобразований в конечном итоге является улучшение жизни народа. Главным замыслом аграрных реформ 1953-1964 гг. было стремление накормить страну, это может служить основным измерением того, насколько реформы удались, если, несмотря на все принятые меры, СССР вынужден был импортировать зерно в 1963 г. (хотя здесь нужно учитывать и факт неблагоприятных для сельского хозяйства условий, когда урожайность и валовые сборы снизились почти на 30 %) [74]. Но принципиальным было изменение отношения к людям: аграрное производство не смогло обеспечить все потребности населения – но руководство страны не побоялось пойти на закупки за границей. При Сталине сельское хозяйство было далеко от совершенства, но народу предлагали продовольственную проблему решать самостоятельно.

Отдельным сложным вопросом является определение повышения или снижения эффективности уровня аграрного производства в условиях плановой экономики и выбора экстенсивного пути развития сельского хозяйства при вовлечении все новых и новых ресурсов. Государство вкладывало колоссальные ресурсы в освоение целины, кукурузу, сселение деревень и прочие проекты. Понятие рентабельности и конкуренции отсутствовали, вопросы качества также не стояли в повестке дня. Учитывая, что, ограничив личное подворье и способствуя прямо и косвенно уменьшению количества трудоспособного населения на селе, государство не смогло легко и быстро восполнить эти ресурсы за счет резкого повышения производительности труда, что наводит на мысль о том, что вывести аграрное производство на новый уровень не получилось.

Е.Е. Жоголева отмечает, что при наличии нескольких определений генеральной цели аграрной политики в современной мировой практике уже достигнута согласованность относительно основного понятия для выражения ее сущности – «продовольственной безопасности». При этом этап советской аграрной политики с 1954 по 1990 гг. определяется ей как «неустойчивое развитие аграрного сектора в данный период» [75].

По мнению Н.Л. Рогалиной, критерием эффективности реформ 1950-первой половины 1960-х гг. является отношение к сталинскому наследию: «верность Хрущева сталинским подходам выразилась как в идеологии, так и в стратегической линии. Он, как и Сталин, полагался на огромные мобилизационные возможности социалистической системы, на «неоспоримые преимущества крупного сельскохозяйственного производства над мелким», а обобществленного хозяйства – над семейным. Но, если для Сталина советский колхоз являлся средством бесплатного и беспрепятственного изъятия продовольствия, то для Хрущева – жизнеспособным институтом, который предстоит сделать истинно экономически предприятием…» ^[76]. Согласно С.Н. Андреенкову, «… если для коллективного руководства» страны новый курс в деревне сводился к «косметическому ремонту» сталинской аграрной системы, то для Хрущева он означал перевод организационно-производственного механизма сельского хозяйства в действительно новое состояние» [77]. По мнению А.А. Вишневского, в некоторых стремлениях Н.С. Хрущева «просматривается стремление… сломать жесткую управленческую вертикаль. Ничем не ограниченную монополию центра… противопоставить ему множество принимаемых решений относительно самостоятельных субъектов… важно и то, что во времена Хрущева получил признание, правда больше на словах, чем на деле, принцип экономической заинтересованности работника - он подчеркивался как противовес сталинскому принципу «голого энтузиазма» [78].

И.Е. Зеленин указывает на то, что к 1964 г. сельское хозяйство все больше и больше отставало от потребностей граждан. Не могло удовлетворить и нужды животноводческой отрасли в кормах. Возник и стал углубляться продовольственный кризис [79]. В.М. Кудров признает за советским сельским хозяйством возможность производить необходимое продовольствие самостоятельно и в полном количестве, если бы аграрная реформа была проведена грамотно и до конца. При этом он вообще говорит о всем сельском хозяйстве в советские времена как об «абсолютно неэффективной отрасли» [80], снимая тем самым вопрос эффективности реформ в данном конкретном случае. Он же считает высокие темпы экономического роста главным помыслом советского режима, а стремление к их достижению – образом жизни целых поколений советских руководителей, главным критерием успехов или неуспехов высшего руководства [81].

На примере аграрных реформ Хрущева можно поставить и еще один вопрос – а какие из реформ (если понимать реформы как целенаправленное действие государства по изменению какой-либо сферы жизни общества с предполагаемыми результатами) остались завершенными и не вызывали широкой критики как со стороны современников, так и потомков в истории России, кому из реформаторов общество осталось исключительно благодарным и не подвергало их критике. По нашему мнению, вопрос о завершенности реформ Хрущева не может быть поставлен и по причине его отрешения от власти, что не дало ему собственноручно поставить точку в преобразованиях.

А.Н. Сахаров относительно судеб реформаторов в XIX-XX вв. отмечал: «Каждый пережил счастливые времена осуществления (хотя бы частично) своих сокровенных общественных идеалов, практических планов и каждый в определенные периоды своей государственной карьеры сталкивался с величайшими трудностями, непониманием и враждебностью … и становился горьким свидетелем собственного заката» ^[82]. Также и Н.С. Хрущев: он испытал «звездный час» с успехами целины, ростом сельхозпроизводства к 1958 г., увеличением посевных площадей, но и отведал в полной мере горечь 1960-х гг.: импорт зерна, рост цен и бесславный «дворцовый переворот» октября 1964 г. Несмотря на все заботы о благе народа, Хрущева сняли без особого сожаления в обществе, когда одобрявших смещение оказалось больше, чем сожалевших о нем ^[83].

Сам Хрущев в январе 1963 г. в беседе с Ф. Кастро признавал ограниченность реформ в России: «Вот ты думаешь, небось, что я, первый секретарь, могу что-нибудь изменить в этом государстве. Черта с два! Какие бы я реформы не предлагал и ни проводил, в основе своей все остается по-прежнему. Россия – как кадушка с квашней: сунешь в нее руку до самого дна – и вроде ты хозяин положения, а вынешь – и останется едва заметная ямка, да и та на глазах затянется, и останется ноздреватая пыхтящая масса» ^[84]. Эта фраза характеризует и понимание методов реформ в России – постоянный контроль и импульс со стороны реформатора и сопротивление преобразованиям со стороны общества.

Хрущев, признавая себя продуктом сталинской системы, действовал во многом сталинскими методами. В наследство от вождя ему достался аппарат, у которого, по мнению Д.Т. Шепилова, осталась «…единственная функция: единогласно одобрять и утверждать любые проекты, предлагаемые руководящей узкой инстанцией или руководящим лицом» [85]. По мнению И.Е. Зеленина, режим личной власти Хрущева формировался постепенно в течение ряда лет, что проходило на глазах у всех членов президиума, оргбюро и секретариата ЦК КПСС… Значительно раньше следовало потребовать от Хрущева отчитаться на президиуме ЦК о реальном положении в сельском хозяйстве, которое он курировал, напомнить о том, что не только он отвечает за аграрный сектор экономики [86].

Реформы, вызванные к жизни мощным импульсом со стороны воли политического лидера, остались незаконченными, поскольку лидер был исключен из власти раньше, чем готов был остановиться его реформаторский замысел. Невольно подводя итог реформ, Первый секретарь в записке в Президиум ЦК КПСС в июне 1964 г. отмечал: «… нетрудно увидеть недостатки нашей системы управления производством сельскохозяйственных продуктов. Они состоят в том, что в руководстве сельским хозяйством наблюдается обезличка, безответственность» ^[87]. Подобные слова подтверждают выводы о незавершенности реформаторского замысла Первого секретаря ЦК.

Отдельным вопросом, подводящим черту под периодом «оттепели» и реформ, может быть вопрос о так называемых контрреформах. Действительно, сворачивание реформ после удаления вызвавшего их к жизни главы государства – далеко не новое явление в российской истории. В качестве аналогии напрашиваются контрреформы Александра III после гибели Александра II или Павла I после смерти Екатерины II. В понимание контрреформы по определению закладывается что-то вступающее в разрез с проводимой прежде политикой в силу как объективных факторов (исчерпанность реформ), так и субъективных (смена власти, настроения политического лидера). Мы бы поставили вопрос о контрреформах как логичном завершении реформ, заложивших осознанную необходимость новым политическим руководством не только к торможению проводимых преобразований, но и их частичному или полному пересмотру.

Буквально через несколько месяцев после отставки Н.С. Хрущева мартовский 1965 г. Пленум ЦК КПСС по сельскому хозяйству наметил новые меры экономической политики по отношению к аграрному сектору. Получается, новое руководство, сместившее Первого секретаря ЦК в октябре 1964 г., на практике продолжило применять реформы как необходимые меры по развитию общества. А ведь во время смещения Хрущева звучали обвинения в том, что тот страдал «зудом всевозможных реорганизаций и перестроек» (М.А. Суслов) [88].

Возникает и проблема терминологии – считать меры брежневского руководства реформами или контрреформами. Если их понимать также реформами, то закономерен вопрос: где же тогда грань и причины, отделяющие одни реформы от других кроме смены лидера, придающего преобразованиям импульс. Многие из мер брежневского руководства шли во многом от противного реформаторским замыслам Хрущева: было остановлено ограничение личного подворья, кукурузная, мясо-молочная и иные кампании, восстановлена прежняя система руководства сельским хозяйством. Уже на первом после смещения Хрущева Пленуме ЦК КПСС 16 ноября 1964 г. было принято решение об объединении партийных организаций, а мартовский 1965 г. Пленум принял Постановление «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства СССР», признав наличие проблем в аграрной сфере и необходимость новых мероприятий по дальнейшему развитию сельского хозяйства. Критика Н.С. Хрущева прозвучала безлико как «субъективизм в руководстве», приведший к различным ошибкам [89]. В.В. Наухацкий относительно выступлений на мартовском Пленуме ЦК отмечает, что партийные руководители, озабоченные текущими хозяйственными делами, выполнением плановых заданий, как правило, не поднимались до осознания принципиальных вопросов экономической политики и необходимости глубоких перемен…» [90].

 В то же время, несмотря на неприятие аграрной политики периода «оттепели», едва ли не самые важные преобразования пересмотреть уже было невозможно. И сюда относится ликвидация МТС, эволюция крестьянина в сельскохозяйственного рабочего, сселение деревень, изменение отношения государства к деревне и к крестьянству. Не последнюю роль в аграрных реформах периода «оттепели» сыграло сталинское наследство, и дело здесь не только в общей ситуации в стране и в деревне к марту 1953 г., но и в том, что ни Хрущеву, ни его конкурентам в борьбе за власть и выбор путей развития не было дано возможности выйти за рамки плановой экономики и колхозно-совхозной системы. Они могли только подвергнуть сомнению и преобразовать ее отдельные стороны, поскольку были ограничены заданными ранее рамками и идеологемами. А раз так, то вопрос о революционности реформ не ставится.

 

Примечания

[1] Летенко А.В. Российские хозяйственные реформы: история и уроки. М. 2004.

[2] Судьбы реформ и реформаторов в России. М. 1999.

[3] Бурлацкий Ф.М. Никита Хрущев и его советники – красные, черные, белые. М. 2008.

[4] Пыжиков А.В. Хрущевская «оттепель». М. 2002.

[5] Аксютин Ю.В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. М. 2010.

[6] Ванюков Д.А. Хрущевская оттепель. М. 2007.

[7] Добсон М. Холодное лето Хрущева. Возвращенцы из ГУЛага, преступность и трудная судьба реформ после Сталина. М. 2014.

[8] Зеленин И.Е. Аграрная политика Н.С. Хрущёва и сельское хозяйство. М. 2001.

[9] Шестаков В.А. Социально-экономическая политика Советского государства в 50-е-середине 60-х годов. М. 2006.

[10] Рогалина Н.Л. Власть и аграрные реформы в России ХХ века. М. 2010.

[11] Томилин В.Н. Наша крепость. Машинно-тракторные станции Черноземного Центра России в послевоенный период: 1946-1958 гг. М. 2009.

[12] Андреенков С.Н. Аграрные преобразования в Западной Сибири в 1953-1964 гг. Новосибирск. 2007; Его же. Колхозно-совхозная система в Сибири в 1946-1964 гг.: функционирование и реформирование. Новосибирск. 2016.

[13] Русинов И.В. Аграрная политика КПСС в 50-е- первой половине 60-х годов: опыт и уроки. - Вопросы истории КПСС. 1988, № 9.

[14] Ильиных В.А. Программа Н.С. Хрущева по реформированию аграрного строя: доктринальные основания, содержание, реализация. В кн.: После Сталина. Реформы 1950-х годов в контексте советской и постсоветской истории: материалы VIII международной научной конференции. Екатеринбург, 15-17 октября 2015 г. М. 2016. С. 330-339.

[15] Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы. Ч. 2. М. 1997, с. 190-191.

[16] Реформы в России с древнейших времен до конца ХХ в. Т. 1. М. 2016, с. 8.

[17] Последние письма Сталину. 1952-1953 гг. Реконструкция документального комплекса. М. 2015, с. 58, 372.

[18] Государственный архив социально-политической истории Кировской области (ГАСПИКО), ф. 1290, оп. 20, д. 32 Б, л. 6.

[19] Там же, ф. 1290, оп. 10, д. 257, л. 84.

[20] Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5, оп. 45, д. 111, л. 87.

[21] Зима В.Ф. «Второе раскулачивание» (Аграрная политика конца 40-х – начала 50-х годов). - Отечественная история. 1994, № 3, с. 109-125.

[22] Рогалина Н.Л. Ук. соч., с. 149.

[23] Слово товарищу Сталину. М. 2002, с. 484.

[24] Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953. М. 1999, с. 157.

[25] Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым: из дневника Ф. Чуева. М. 1991, с. 291.

[26] Ильиных В.А. Ук. соч., с. 334.

[27] Правда. 5.06.1947.

[28] Отечественные архивы. 1993, № 2, с. 37-38.

[29] Политбюро ЦК ВКП (б) и Совет Министров СССР. 1945-1953. М. 2002, с. 251.

[30] Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М. 2005, с. 157.

[31] Последние письма Сталину. 1952-1953 гг., с. 256-260.

[32] Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века: историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000, с. 237.

[33] Лейбович О.Л. Реформа и модернизация в 1953-1964 гг. Пермь. 1993, с. 136.

[34] Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5, оп. 24, д. 592, л. 24-25.

[35] Зубкова Е.Ю. Ук. соч., с. 60-61.

[36] ГАСПИКО, ф. 1290, оп. 23, д. 37, л. 5.

[37] Советская жизнь. 1945-1953. М. 2003, с. 18.

[38] Бурлацкий Ф.М. Ук. соч., с. 42-43.

[39] Правда. 4.03.1951.

[40] Попов В.П. «Второй и важнейший этап». - Отечественные архивы. 1994, № 1, с. 44.

[41] Письмо В.М. Молотова в ЦК КПСС (1964 г.). - Вопросы истории. 2011, № 1, с. 63-81; 2011, № 2, с. 65-89; 2011, № 3, с. 75-90; 2011, № 4, с. 33-49; 2011, № 5, с. 55-70; 2011, № 6; 2011, № 8, с. 64-85; 2011, № 9, с. 58-70; 2011, № 10, с. 65-79; 2011, № 11, с. 72-91; 2012, № 1, с. 67- 89; 2012, № 3, с. 83-96.

[42] Козлов В.А. Крамола: инакомыслие в СССР при Н.С. Хрущеве и Л.И. Брежневе. 1953-1982 гг. - Отечественная история. 1993, № 4, с. 98-99.

[43] Шепилов Д.Т. Воспоминания. - Вопросы истории. 1998, № 8, с. 24.

[44] Источник. 2003, № 6, с. 130.

[45] Юдин К.А. От сталинской диктатуры к хрущевской «модернизации». - Вопросы истории. 2016, № 12, с. 4.

[46] Мемуары Н.С. Хрущева. - Вопросы истории. 1994, № 12, с. 112.

[47] ГАСПИКО, ф. 1290, оп. 31, д. 85, л. 184.

[48] Томилин В.Н. Кампания по освоению целинных и залежных земель в 1954-1959 гг. - Вопросы истории. 2009, № 9, с. 92.

[49] Кудров В.М. Экономика России в мировом контексте. М. 2007, с. 392.

[50] Хрущев Н.С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства. М. 1962. Т. 2, с. 448.

[51] Демьяненко В. Сельское хозяйство России и США. - Мировая экономика и международные отношения. 2001, № 8, с. 50-51.

[52] Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе. Опыт переосмысления. М. 2003, с. 58-59.

[53] РГАНИ, ф. 2, оп. 1, д. 364, л. 23-27.

[54] Реформы и контрреформы в России. Циклы модернизационного процесса. М. 1996, с. 151.

[55] Алакоз В., Киселев В., Шмелев Г. Зачем России земельная реформа. М. 1999, с. 119.

[56] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. А-374, оп. 31, д. 6545, л. 24-25.

[57] США проигрывают экономическое соревнование. М. 1961, с. 80.

[58] Государственный архив Кировской области (ГАКО), ф. 2344, оп. 43, д. 4831, л. 108 - 108 Об.

[59] ГАРФ, ф. А-259, оп. 42, д. 1402, л. 16; Там же, ф. А-374, оп. 31, д. 789, л. 10.

[60] Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 556, оп. 14, д. 237, л. 5-6.

[61] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 8. М. 1985, с. 254.

[62] Арутюнян Ю.В. Социальная структура сельского населения СССР. М. 1971, с. 116.

[63] Денисов Ю.П. Аграрная политика Н. Хрущева: итоги и уроки. - Общественные науки и современность. 1996, № 1, с. 122.

[64] Русинов И.В. «Неперспективная» деревня: от домыслов к истине. - Вопросы истории КПСС. 1990, № 8, с. 62.

[65] Микоян А.И. Так было: размышления о минувшем. М. 1999, с. 601.

[66] Пыжиков А.В. Проблема культа личности в годы хрущевской оттепели. - Вопросы истории. 2003, № 4, с. 56.

[67] Медушевский А. Реформы и контрреформы в истории России. - Коммунист. 1991, № 2, с. 106.

[68] Никита Сергеевич Хрущев: два цвета времени. Т. 2. М. 2009, с. 207-228.

[69] Козлов В.А. Крамола: инакомыслие в СССР во времена Н. Хрущева и Л. Брежнева. - Общественные науки и современность. 2002, № 3, с. 78.

[70] Аксютин Ю.В. «В Москве хорошая погода», или почему Хрущева отправили в отставку. - Исторический архив. 2008, № 5, с. 216.

[71] Правда. 30.07.1961.

[72] Нечипас Ю.В. Эволюция аграрной политики СССР в 1945-1984 гг.: дисс.... док.-ра ист. наук 07.00.02. М. 2005, с. 191.

[73] Реформы в России с древнейших времен до конца ХХ века: в 4 т. Т. 1, с. 6, 12.

[74] Нечипас Ю.В. Ук. соч., с. 204.

[75] Жоголева Е.Е. Методология разработки приоритетов аграрной политики в России. М. 1996, с. 43, 142.

[76] Рогалина Н.Л. Ук. соч., с. 176.

[77] Андреенков С.Н. Оптимизация организационно-экономического механизма колхозов в середине 1950- начале 1960-х гг. в Сибири. В кн.: После Сталина. Реформы 1950-х годов в контексте советской и постсоветской истории: материалы VIII международной научной конференции. Екатеринбург, 15-17 октября 2015 г. М. 2016, с. 325.

[78] Вишневский А.Г. Серп и рубль. М. 1998, с. 72.

[79] Зеленин И.Е. Ук. соч., с. 280.

[80] Кудров В.М. Экономика России в мировом контексте, с. 384, 403.

[81] Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе, с. 23.

[82] Сахаров А.Н. Тяжкий путь российского реформаторства. - Свободная мысль. 1995, № 7, с. 67.

[83] Аксютин Ю.В. «В Москве хорошая погода», или почему Хрущева отправили в отставку. - Исторический архив. 2008, № 5, с. 220.

[84] Грациози А. Советский Союз в 209 цитатах: 1914-1991. М. 2010, с. 152.

[85] Шепилов Д.Т. Воспоминания. - Вопросы истории. 1998, № 6, с. 35.

[86] Зеленин И.Е. Ук. соч., с. 260-261.

[87] Никита Сергеевич Хрущев: два цвета времени. Т. 2, с. 209.

[88] Как снимали Н.С. Хрущева. Материалы Пленума ЦК КПСС. Октябрь 1964 г. - Исторический архив. 1993, № 1, с. 11-12.

[89] Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 10. 1961-1965. М. 1986, с. 419-429.

[90] Наухацкий В.В. Аграрная политика в СССР в 1965-1990 гг.: проблемы разработки и реализации. Ростов-на-Дону, 1996, с. 20.