2020-06-12
48
Штурм
…8 декабря…
Два транспортных вертолета «Чинук» под прикрытием двух боевых вертолетов AH‑1W «Супер Кобра» вышли на точку высадки французского десанта точно в назначенное время. Хотя, если честно, Андрей так и не понял, как они умудрились это сделать в полной темноте и при снегопаде. Может, по приборам, может, еще как, да только… Андрей всегда был уверен в том, что ни один прибор на свете, даже самый современный, не заменит настоящего мастера. А пилоты были мастерами, настоящими асами – профессионалами своего дела.
И когда в пассажирскую кабину вышел бортовой техник, Кондор уже знал, что они «приехали». Он показал Андрею три пальца и, приблизившись, проговорил в самое ухо:
– «Коршуны» нашли площадку, так что вам повезло – будем садиться!
– Отлично! Что снаружи?
– Метель и мороз около 15 градусов! Несладко вам придется, капитан!
– Нормально, лейтенант! Нам не привыкать!
– Тогда… С богом! И удачи вам, «Пилигримы»!
– Спасибо, лейтенант! И вам удачи, «Орлы»!
Лейтенант вернулся в пилотскую кабину, но дверь закрывать не стал, а Андрей тем временем включил на режим передачи свою крохотную оперативную рацию и проговорил в ларингофоны:
|
|
|
– Внимание, группа! Готовность три минуты!
Он посмотрел на своих бойцов, которые уже были на ногах и в последний раз подгоняли, подтягивали лямки своего снаряжения и оружия, так, словно им предстояло через три минуты спрыгнуть не с метра высоты, а как минимум тысяч с трех… Да, в общем‑то, для них высота прыжка не имела значения – они тоже были профессионалами своего дела и знали, что в их работе, особенно в их работе(!), мелочей не бывает, а поэтому и подготовка должна быть одинаково серьезной, независимо от кажущейся легкости задачи.
«…Метель – это хорошо, это нам на руку, – думал Кондор. – Хотя снегопад в горах на такой высоте – штука очень опасная! Но лучшей маскировки, чем свежевыпавший снег, зимой просто не придумаешь. Тем более что штабные синоптики обещали снегопад дней на пять… Дай‑то бог! Это хорошо, это в помощь… А вот мороз – это уже хреново! С афганским морозом и ветром в ущельях приходилось сталкиваться. Своему врагу не пожелаешь! Поэтому… придется и нам стать „пещерными людьми“ на какое‑то время. Придется поискать норку, как пить дать, придется! Наши „Ледники“ – штука, конечно, хорошая, но без огня, да на ветру и в мороз, на одних „патронах“ продержаться сложновато будет…»
Андрей смотрел на разведчиков, одетых в белые комбинезоны с серыми и черными пятнами – идеально маскирующая расцветка зимнего горного камуфляжа, где снег ложился не как на равнине – сплошным ковром, а оставлял то тут, то там голые камни… Их комбинезоны «Glacier» (или «Ледник», если по‑русски) были разработаны специально для частей горно‑альпийского спецназа. Вот уж где было настоящее чудо научной мысли! Довольно плотная ткань была прорезинена изнутри, а между этими слоями довольно густо были проложены эластичные проволочки. В нарукавном кармане каждого бойца была небольшая металлическая коробочка, а в ней, в мягкой губке, находились несколько алюминиевых колбочек, размером примерно в треть обычного карандаша. Колбочки эти вставлялись в другую металлическую коробочку, из прочнейшего титанового сплава, которая тоже была запаяна между материей и резиной напротив сердца… Вставил колбочку, и пошла какая‑то химическая реакция. Что там происходило дальше и как, непонятно было ни одному из бойцов, да и не нужно им это было знать! Главное было то, что множество проволочек нагревались сами и согревали тело, а резина очень надежно сохраняла это тепло не меньше двенадцати часов! Вот и все. Легко, надежно и, что самое важное – тепло!
|
|
|
Андрей смотрел на своих бойцов, усмехался едва заметно и думал отстраненно, что… Они все, да и он в том числе, на самом деле были сейчас похожи на четырнадцать пятнистых серо‑белых гуманоидов, спустившихся на землю неизвестно откуда. Комбинезоны были чем‑то похожи на аквалангистские, с таким же «капюшоном», только закрывающим от мороза практически все лицо, кроме глаз – на глаза были надеты очки с темными стеклами, чтобы не получить «горную слепоту» от белого мерцания снега. Ну и все остальное: горное снаряжение, оружие и тому подобное военное «барахло».[17]
Представить себе такое «существо», если никогда раньше не видел, которое бродит по горам в снегопад, наверное, очень непросто. Идет себе что‑то такое рябенькое, с головой без рта, носа и ушей, но с большими, круглыми, черными глазами, да к тому же и вооруженное до зубов! Жуть полная! А если таких гуманоидов четырнадцать?! Нужно, наверное, быть очень смелым человеком или законченным фанатиком, чтобы при виде всего этого не получить инфаркт или попросту не нагадить в штаны!
«…Ладно… Там посмотрим по обстановке, как оно будет. Может, действительно удастся соорудить что‑то типа походного КП в какой‑нибудь пещерке. А нет… Ну так здесь и не барышни собрались на горную прогулку, на лыжах покататься, потерпим, если придется – не в первый раз!..»
«Чинук» приземлился довольно жестко, ударив колесами о камни, лейтенант‑механик тут же распахнул широкие сдвижные двери по обеим сторонам фюзеляжа, и Кондор резко скомандовал:
– Вперед!..
…8 декабря, 7.00 АМ…
«…Повезло нам с проводниками! Ай как повезло! Как там оно было бы, если бы не Паша и Игорь?! Наверное, тыкались бы во все стороны, что котята слепые, или шли бы по азимуту и ориентирам… А что потом? Даже думать не хочется!.. А Пашка, засранец, за три с половиной года даже словечком не обмолвился о том, чем он здесь занимался… Вот где настоящая „школа“!.. Даже друзьям не намекнул!.. Хотя… Ты, Андрюха, тоже никогда и ничего не рассказывал о своем афганском походе – кому положено, знает, а болтать как баба языком… Свои же пацаны уважать перестанут – трепаться не принято…»
Андрей взглянул на часы и скомандовал:
– Стой! Оса! Связь со Старом!
По молчаливому согласию Стара в группу Андрея вошли все те «аксакалы» взвода, которые были с ним и в Зимбабве, и в Боливии:
адъютант‑шеф Вайпер – «замок» и второй снайпер;
сержант‑шеф Оса – «второй номер» у Кондора со своим легким пулеметом и связь всей группы;
адъютант‑шеф Гром (Водяной) – проводник‑следопыт;
сержанты Джагглер и Гранд – пулеметчики группы;
капрал‑шеф Дизель – «второй номер» у Вайпера.
|
|
|
Ну и еще семь рядовых легионеров.
…Чтобы не мешать друг другу, «не путаться под ногами и не толкаться жопами», Стар и Кондор решили, что их группы будут работать на удалении километров в пять‑шесть. Для равнины – это как раз тот радиус, на котором работает оперативная радиостанция «Falcon», но здесь, в горах, где каменные стенки экранировали радиосигнал, порой легче было просто крикнуть или бросить камешек, чтобы обратить на себя внимание, чем услышать что‑нибудь в эфире… А вот рация «Eagle», «Орел» то бишь, которую носил Оса, а в группе Стара Радио, была намного мощнее и работала через спутник при надобности.
– …Стар на связи. – Сергей протянул «переговорник» своей станции.
С момента высадки групп прошло два с половиной часа, и теперь, когда начал угадываться рассвет, надо было сообразить, как далеко они ушли.
– Кондор Стару!
– На приеме! Пш‑ш‑ш! – Все же горы делали свое дело.
– Вышли к «точке»! Гюрза сработал!
– Добро!
Андрей улыбнулся и еще раз подумал о том, как им нежданно‑негаданно повезло с проводниками, которые знали эту местность как своих пять пальцев, исползав ее в свое время на собственном брюхе.
– …Начинаем «работу»! Связь в 12.00, потом каждые шесть часов! Конец связи!
– Принято! Отбой!
Андрей отдал «переговорник» Сергею, а сам заговорил в свой «Фалькон»:
– Вайпер, Гром! Ко мне!
Через несколько секунд два пятнистых «гуманоида» уселись возле Андрея на камни.
– Паша, сколько отсюда до укрепрайона?
– Километров пять, ком… У нас «по курсу» сейчас будет небольшая такая горка…
– Насколько небольшая?
– Думаю, часов за пять по такой погоде влезем…
– Высоковато… – проговорил Андрей задумчиво.
– Можно сходить в обход, но тогда потеряем времени вдвое больше – часов двенадцать. Да и горка эта нам нужна.
–???
– Когда‑то у «Аистов» на ней был «дальний пост наблюдения»… Может, и сейчас там торчит какой‑нибудь «попка‑дурак».
– Далековато от базы, а?.. Каждые сутки менять – запаришься?!
– А они и не сменялись каждые сутки, ком. – Павел потеребил пальцами кончик собственного носа. – Там был хороший, стационарный НП – высотка‑то господствующая! С нее во все стороны обзор килошников на пять‑шесть…
|
|
|
– Стационарный НП?
– Ну, да! Там тоже есть парочка пещерок. В «караул» у «Аистов» заступало шесть «духов» на два поста. Обычный армейский распорядок с обычными сменами – «на посту», «бодрствующая», «отдыхающая»… Только я думаю, что они в сторону крепости пост просто херили! Иначе почему тогда они наши телодвижения в «зеленке» за три с лишним недели так и не срисовали ни разу?! Думаю, что смотрели они только в сторону «нашего» склона. Да и проще так, легче службу тащить! Отстоял свои два часа на посту, поглазел вниз во все стороны, и десять часов «свободен»! Вот они и обкуривались «травой» до полного изумления. И принимала эта «шестерка» нариков НП на горке на целую неделю.
– Думаешь, они и сейчас там?
– А на кой красный перец, спрашивается, этому Усаме, мать его, менять то, что он сам же и придумал, и то, что хорошо работало несколько лет?
– Логично.
– И потом… Ты этот караул сменять каждые сутки и в самом деле запаришься! От самой крепости по «зеленке» топать часа четыре, да на горку с той стороны влезть часов пять, да обратно столько же! Без «чуть‑чуть» почти сутки набегают. А по такому снегопаду, так точно сутки!
– Ясно.
«…Так! Вот и пещерка „нарисовалась“! Только… Что с нее толку?..»
– Слушай, прапор, нам нужен этот НП! Жаль только, что мы не знаем, когда новая смена придет!
Гром хитро улыбнулся:
– Почему? Знаем, ком! И очень даже точно знаем!
Андрей уставился на Павла непонимающим взглядом.
– Да просто все! – Гром улыбнулся еще шире, во все свои «тридцать два». – Тут все дело в мусульманских традициях, Андрюха!
– Ну‑ка, ну‑ка? Давай, вещай нам про традиции, Русское Радио!
Улыбка словно приросла к неулыбчивому лицу Павла, и видеть ее было странно и необычно.
– В исламе, по Корану, священный день – пятница. Это выходной, который мусульмане почитают и посвящают молитвам. В этот день нельзя делать ничего, только молиться! А первый рабочий день – суббота.
– Ты хочешь сказать, что…
– В субботу после утреннего намаза «на восходе солнца», который происходит обычно в 5 часов утра, из крепости на НП выходит новый караул.
– А сегодня у нас…
– Суббота, ком! Удачно получается!
– Значит, если ничего не изменилось, то новый караул уже в пути?
– Примерно час уже. Помолились, пожрали и вперед!
– Та‑ак! Если мы успеем подняться к 12.00 наверх, где примерно могут быть «духи»?
– По такому снегопаду они по идее только‑только выйдут из «зеленки» и начнут подниматься к НП. Ну, или что‑то в этом роде…
– По твоим словам, обычная смена происходила у них часа в 3 дня?
– Около того – плюс‑минус полчаса… Мы тогда отследили три смены… Все происходило примерно в это время… Придут, посидят с полчасика все вместе, не иначе как «косячок» на всех «задуют».
– А потом что?
– Часов пять у них занимал спуск, и примерно в 8 вечера, когда уже совсем темнело, они ныряли в «зеленку».
– Не понял?! Ты же говорил, что там «сюрпризов» было до хрена и больше! Как же они туда в темноте‑то соваться не боялись?
– Так в этом‑то и был, наверное, весь прикол!
Павел посмотрел на Вайпера, который превратился в одно «Большое Ухо».
– Сам подумай! Че толку от семерых «духов»?
– Ты говорил – шесть.
– Седьмым был проводник, потому что он ни разу не остался на НП… Так вот!.. Че толку их ловить, когда они выходят из «зеленки» посреди дня, с этой стороны?
– Ну, да… Шо с козла молока… Ни проходов, ни системы ближних постов все равно не узнаешь…
– А еще, эти «Аисты», капитан, в плен «не ходили» – фанатики натуральные! Оголтелые какие‑то, отмороженные напрочь или постоянно обкуренные, хрен их поймешь!.. Он, падло, все сделает для того, чтобы на пулю наскочить, или гранату подорвет под собой, когда его уже «вяжут»… Шахиды, мать их!.. Так ни одного живьем взять и не удалось… Да… Так вот, пройтись за ними по темноте к крепости не получалось! Они как привидения – вот они есть, а через секунду растворились… Попытались, было дело, разок, когда «срисовали» смену в первый раз, так потом до самого утра в «зеленке» сидели и шелохнуться боялись… Потому и парились потом две недели на разминировании… Только за четвертой сменой и сумели пробежаться, когда уже свои проходы были готовы. Система постов там! Я тебе скажу…
– Это потом, Паша! Потом расскажешь! Обязательно! – Андрей посмотрел на часы, которые показывали уже 7.10. – Сейчас у нас, я так понимаю, ближайшая задача – влезть на эту твою горку и подождать, пока уйдет старая смена.
– Точно так, кэп! А дальше…
– Дальше будем зачищать НП. Следующая смена будет, если ничего не изменилось, только 15‑го, и нам ее так долго ждать нет нужды – по плану штаба, штурм крепости намечен на 12 декабря.
– Вот и ладушки!
– Збигнев!
– Слухаю, Анджей!
– Ты все понял?
– То так, зразумев! Знов дробемся на пунч. (Конечно, понял! Опять делимся пополам.)
– Правильно, пан Гадуш… У этого НП два выхода, я так понимаю.
– Два сквозных, – подтвердил Гром. – На ту и на эту сторону.
– Значит, и штурманем мы его с двух сторон.
– Добже…
– А что у Стара на маршруте, Паша?
– Гюрза его выведет на точно такой же НП, – улыбнулся Гром. – Он как раз «соседний», килошниках в четырех слева от нас будет.
– А сколько же их таких НП вообще было?
– С этой стороны массива – пять. А с другой – не знаю.
– Ну, с другой нам и не надо. Так! Время – 7.15. Вайпер! Берешь с собой Джагглера, Гранда, Дизеля и еще троих.
– Ешчь!
– Уходишь влево на «полкило» и вверх!
– Зробим!
– Остальные пойдут со мной! Все, мужики! Начали!
…12.00 АМ…
Андрей не опасался, что группу заметят.
Во‑первых, раскраска их «Ледников» была настолько удачной, что капитан и сам порой терял из виду некоторых своих бойцов, которые были рядом, всего‑то в паре‑тройке метров. А во‑вторых… Ну какой же «нормальный» «дух», который считает всех «неверных» недочеловеками, не способными ни на что, а американцев после 11 сентября вообще дебилами и трусами, может предположить, что, кроме них, «гордых и смелых воинов Аллаха», кто‑то еще может сунуться в горы в такую погоду!.. Да тут надо быть либо больным на всю голову, либо таким же фанатиком своей веры, как они сами! А таких, как они справедливо считали, среди американских вояк нет. И где же им было знать, придуркам, сидевшим внутри своего НП и согревавшимся теплом костра и анашой, что американцы здесь пока вообще ни при чем! Что к ним медленно, но уверенно и неотвратимо подбираются французские спецназовцы, которые почти поголовно некогда были спецназом советским!.. Нет, не вели бы они себя так беспечно, похерив напрочь всяческие наблюдения! Ни за что не вели бы!..
А подъем и в самом деле был трудный и опасный.
Резкие, внезапные порывы пронизывающего до костей морозного ветра так и норовили сбросить кого‑нибудь вниз с этих камней. Мороз стоял градусов за 15, и это чувствовалось по тому, как заиндевело и покрылось инеем все металлическое: оружие, горное снаряжение, пряжки на «разгрузках» и рюкзаках… И снег… Он валил с небес так густо, что казалось, где‑то там, наверху, в мешке, в котором господь обычно переносит за своими плечами Зиму, образовалась здоровенная такая дырень. Эти «белые мухи», падая с неба практически сплошной стеной, укрывали своим белым покрывалом все – камни, редкие кустарники, разведчиков, которые упорно лезли вверх.
«…Хоть бы никто не сорвался!.. – думал Андрей, периодически оглядываясь назад. – Хоть бы в щель не влезли!..»
Да… Именно это и было сейчас самой большой опасностью! Крупный, густой снег скрывал все неровности и расщелины между камнями. Все казалось одинаково ровным… Сделай только один неверный шаг, поскользнись на обледенелом камне, попади нога в щель, незаметную под снегом, и все – перелом обеспечен! И что дальше? Наверх тебя уже не втащить, а спустить вниз к подножию времени займет столько, что, обездвиженный, ты попросту околеешь на этом ветру, и никакой «Ледник» не поможет!
Но… видимо, именно сегодня Марс и Фортуна решили прогуляться вместе по тучкам и под хорошее настроение взять да помочь этим отчаянным идиотам, рискующим своими головами, просто так, от широты своей божественной души.
…На вершину разведчики, ведомые Андреем, взобрались в 11.55, и пока они разбегались в разные стороны, занимая места в укрытиях, он связался со Збигневом:
– Вайпер Кондору!
– Слухаю!
– Доклад!
– Влежли до горы! Йдем до лазу!
– Добро! Всем! Тишина в эфире! – Андрей подождал минуту, прислушиваясь, и проговорил: – Стар Кондору!
– На приеме!
Голос, раздавшийся в наушниках, был настолько чистый и без обычных помех и потрескиваний, что Андрей даже дернулся слегка и оглянулся:
«…Ни хрена себе струя! Выше подоконника! На этом горбе такая связь, что, наверное, и до Кабула достанет!..»
– Доклад!
– Мы тоже уже влезли на горку, Кондор!
– Вывел Гюрза?
– Вывел! Будем отрабатывать…
– Как работать думаешь?
– В пополаме – здесь две щели наружу…
– Добро. Когда ожидаешь гостей?
– Часа через три… Мы их уже пасем…
– Работать будешь по‑темному, когда «старые» уйдут в «зеленку». До этого ждать моего приказа!
– Принял!
– Попробуем сработать одновременно…
– Ясно, Кондор!
– Стар, работать надо тихо, чтобы не поднять на уши всю крепость.
– Ясное дело!
– Тогда все! Связь по графику! Отбой!
– Конец связи! – ответил Стар.
Андрей посмотрел на застывшего в двух метрах в позе «кобры, готовой к броску» Грома и подал знак «Внимание!», подняв сжатый кулак. Затем показал открытую пятерню, «тыкнул» себе в глаза «козой» из двух пальцев и после всего этого, «соорудив» из своей ладони «копье», махнул им два раза, указывая в направлении противоположного склона.
Вся эта немая «распальцовка» имела совершенно определенный и простой смысл. «Пятый» по боевому расчету в его команде был Гром. Вот Андрей и приказал ему «перепрыгнуть» небольшую, почти плоскую тридцатиметровую площадку на вершине горы и посмотреть‑разведать, что творится на противоположной стороне горы.
«…Если Стар уже засек новую смену и отслеживает ее, то и наши „душарики“ уже должны быть на склоне…»
Так оно и случилось.
Как только Гром, сторожась и пригибаясь к самой земле, приблизился к краю площадки и глянул вниз, он сразу же подал сигнал Андрею, чтобы тот посмотрел, на то, что он там узрел, сам.
– Что тут? – спросил Андрей скорее для порядка и по привычке, потому что уже и сам видел «причину своего вызова»…
Для ветра, дующего, как теперь оказалось, с той стороны, с которой разведчики штурмовали склон, сама гора стала как бы барьером. По эту ее сторону снег, конечно, тоже шел, но не так густо и почти без ветра, поэтому отсюда, сверху, можно было разглядеть и подножие горы, и саму «зеленку»…
Семь черных точек медленно поднимались в гору по склону.
То ли не было у них зимних камуфляжей, то ли они не придавали этой «мелочи» никакого значения, но только отсюда они были видны, как вороны на снегу, даже невооруженным глазом.
Андрей приложил к глазам окуляры мощного двадцатипятикратного электронного бинокля и стал внимательно рассматривать «духов».
В том, что это были талибы, не было никаких сомнений. Семеро бородатых афганцев, одетых в национальные одежды, укрываясь серыми войлочными одеялами, шли вверх по склону. Приглядевшись повнимательнее, Кондор определил и их вооружение.
«…Видать, шухер возле Джелалабада зацепил по нервам и этих отморозков! Вон как вооружились!.. Грамотно! Видать, еще не все мозги анашой задули! Кто‑то понимает, что и до Тора‑Боры доберутся рано или поздно… А если они со своих НП лупанут по „вертушкам“ в хвост… Эх! Бля! Много дров наломается!..»
Проводника было видно даже отсюда – он шел впереди, и только у него одного на плече висел одинокий «АКМ». Остальные шестеро были вооружены куда как солиднее. У троих были родные «ПК» (пулемет Калашникова калибра 7,62 миллиметра и лентой на 200 патронов), за их спинами угадывались трубы заряженных «РПГ‑7», а в специальных подсумках можно было разглядеть по три запасные к ним гранаты. Эта тройка, надо понимать, была «нацелена» на пехоту и легкую технику противника. Вторая же троица явно нацеливалась на «вертушки» – кроме стареньких, но таких надежных «АКМов», за их спинами виднелись длинные тубусы американских «Stinger» …[18]
Андрей посмотрел на Павла, который в этот момент выпятил нижнюю челюсть, мол, «ни фига себе!»…
– Этих троих надо зачищать в первую очередь!
И не было нужды пояснять, кого из «шестерки» новой смены имел в виду Андрей – понятно было и без «разжевывания».
– Три «трубы», – прошептал Гром. – Если они лупанут отсюда по десантным «вертушкам»… Тремя выстрелами можно до роты американских морпехов «удвухсотить»! А если со всех пяти НП…
– Батальон, – подвел итог нехитрому счету Андрей. – «Янкесы» этого не простят! Ни им, ни нам!
– Будем валить!
– Обязательно! Но не сейчас… Откатываемся…
Они отползли от гребня и стали осматриваться внимательнее.
Площадка, на которую они взобрались, была практически ровной и плоской, как поверхность столешницы. Такие горы иногда еще называют «столовыми». Правда, были здесь и валуны, и небольшие деревца, а немного подальше даже небольшая рощица невысоких сосен.
– Ориентируй, – обратился Кондор к своему следопыту и, протянув руку, включил его «Фалькон», чтобы могли слышать все бойцы группы. – Где находится сам НП?
– На восточной стороне сосновой рощи. Со стороны Вайпера…
– Зразумев, – тут же подал голос Збигнев.
– Вход со стороны крепости находится метрах в десяти‑двенадцати от вершины. Наверх есть нахоженная удобная тропинка. Ширина гребня там около сорока метров или немного поменьше, сосны, кустарники и много валунов. Как раз есть место, чтобы бородатые со своими «трубами» засели. На «нашем» склоне норка выходит почти на самый верх – до гребня там метра три всего‑то. Перед обоими входами есть небольшие «пятачки» и растет кустарник. Маскировка аховая, но снизу, от «зеленки», если не знать, что искать, никогда не увидишь.
– Что внутри? – задал вопрос Андрей.
– Внутри… Четыре небольших зала внутри. Самый маленький, метра три в глубину, – со стороны крепости. Чуть‑чуть побольше, метров в пять, – у второго выхода. Внутренняя галерея самая большая – там метров двадцать пять будет…
– Как по заказу! – усмехнулся Андрей. – Два тамбура‑предбанника у входов и большой зал!
– Потрудились там в свое время нехило, кэп! И, думаю, не сейчас, а с десяток веков назад, еще те монахи‑буддисты, что все это место и обживали… Там, наверху, над пещерой, есть одно интересное сооруженьице… Я тебе его покажу потом… Не все там природой создано.
– Ясно. Ты говорил, четыре зала?
Павел как‑то странно посмотрел на Кондора.
– Точно! Четыре… И у Стара столько же… И, думаю, на остальных трех НП та же картинка… Четвертый зал искусственный, ком… Его вырубили в скале вручную… И есть еще один выход… Наверх… Прямо посредине площадки…
Павел выключил маленький тумблер станции, видимо, дальнейшую информацию должен был знать пока только Кондор и распорядиться ею по своему усмотрению.
Андрей выжидающе смотрел на Павла, и тот, погодя несколько секунд, выдал:
– Природная щель там скорее всего была, только ее расширили и сделали пригодной для «экстренной эвакуации».
А вот это было действительно очень важно. Настолько, что полностью меняло весь план захвата НП.
– Показывай!
Подав сигнал группе, Андрей молча двинулся за своим следопытом.
Гром, лавируя среди больших камней и деревьев, «скользил» в направлении НП талибов, двигаясь к только одному ему известной цели. Так прошло пятнадцать минут… Они прошли по гребню не меньше двухсот метров, когда Павел замер на месте и поднял сжатый кулак, подавая сигнал «Внимание!»… Он стоял на одном колене, прислушиваясь к звукам, и едва‑едва угадывался в снегопаде… Да что и говорить! Если бы Андрей не знал точно, где находится Гром, если бы не следил внимательно за всеми его движениями, то почти наверняка не заметил бы его в этой белой круговерти.
Так прошло несколько минут, и наконец Павел подал знак капитану.
– Показывай, – проговорил Андрей шепотом, приблизившись. – И рассказывай…
– Вон там, метрах в тридцати, есть небольшая скала. Видишь?
Павел показал рукой в сторону «каменного пальца», возвышавшегося прямо посредине плоской вершины горы.
Андрей кивнул головой в ответ.
– С той стороны «пальца» есть еще один выход из этой норы. А в пяти метрах от него сложен каменный бассейн.
– Не понял? – Андрей с изумлением посмотрел на Грома. – На кой хрен здесь бассейн?
Сказал и тут же понял, что ляпнул глупость.
Он попросту в одну секунду «вернулся» на два года назад, когда три месяца жил в буддийском дзонге Кулха Чу в Гималаях, в обществе уникальных монахов Белых Братьев, и «лечил» свою душу, пытался постичь вековую мудрость, в длинных разговорах с его гуру, монахом‑архатом Фа Сянем, а иногда и с великим Махатмой Кут Хуми…[19] Монастырь тот тоже находился на высоте около четырех тысяч на северном склоне самой высокой горы Бутана Кулагангри. И монахи, Белые Братья, носили воду в монастырь снизу, с ледника, веками и сливали ее из деревянных кадушек в каменный бассейн. А потом и сам Андрей стал на три месяца монастырским водоносом.
– А… Ну понятно.
– Вот‑вот! – усмехнулся Гром. – Дожди летом здесь явление обычное, надо понимать, вот и собирали ее монахи. Пить‑то что‑то надо!
– Ну, ясно.
– А за бассейном, в нескольких метрах, есть место, которое было приспособлено под большой костер…
– Сигнальный?
– Я тоже так подумал, когда в первый раз увидел.
– Вот теперь все на своих местах! – словно вспышкой яркого света «осветили» мозги Андрея. – Эти пещеры были НП еще тысячу лет назад! Мало ли кто в этих местах появится… Заметили монахи на дальних подступах чужаков, зажгли костер, да и ушли в монастырь. А у тех, кто в самом монастыре, есть почти сутки времени, чтобы организовать оборону или уйти к Хайберу или дальше, в Гималаи, – это уже зависело от того, были ли те монахи воинами…
– Похоже. Мы, во всяком случае, именно так и думали тогда. А ты, в Бутане, наверное, и видел?
– Ну, да… Что‑то в этом роде, – проговорил задумчиво Андрей. – Ну, это ладно… Что с выходом, Паша?
– Тот, четвертый зал, использовали под дровяной склад. Затаривались на всю зиму. Да и сейчас наверняка точно так же. Видел бородатых?
– Ну, да. Смена не несла с собой ни одной вязанки хвороста, а без дров по такому морозу в этом каменном склепе больше суток не высидишь – околеешь на хрен, – согласился Кондор.
– Правильно. А лаз… Это выход еще и…
И тут до Андрея наконец‑то дошло!
Он настолько привык к тому спецпайку, которым все они питались на боевых выходах, что напрочь отучился мыслить обычными, человеческими категориями и учитывать человеческие слабости и надобности, словно вокруг были одни профессионалы‑диверсанты…
– Срать бегают!
– Именно!.. По склонам жопой отсвечивать – демаскировка сплошная, а эту нору снизу не видать! Выскакивает «душарик», отбежал метров сто в лесок и погадил на свежем воздухе… А че? Нужное дело! Иначе пещеру через пару недель превратили бы в душегубку, в газовую камеру… Без противогазов там точно было бы не высидеть ни минуты!
– Кто у нас на дари может шпрехать? А то у меня этот их тарабарский язык из башки напрочь выскочил…
– Я могу, ком, – ответил удивленный Гром. – Нас в «Аквариуме» еще тогда натаскали! Экспресс‑допрос могу провести на раз!
– Вот и проведешь!
– Не понял?
– Диспозиция такая. Сейчас поймешь. – Кондор включил рацию. – Вайпер!
– Слухаю!
– Джагглера и Гранда ко мне! Сам занимаешь позицию на вершине в «полтиннике» от выхода на «наш» склон и замри до моей команды! Ждем до темноты!
– Ешчь! Зробим!
– Оса!
– На приеме!
– Ты старший в своей группе! То же самое делаешь на «чужом» склоне!
– Есть!
– Джагглер!
– Я!
– Выходите с Грандом с вашей стороны к «каменному Пальцу». Позиция в «полтиннике»… Если будут гулять «хозяева», не трогать! Превратиться в камни! До моей команды – только наблюдение!
– Есть!
– Стар!
– На связи! – раздался в наушнике голос лейтенанта.
– Нужен один «язык».
– Сделаем!
– Всем! Станции только на приеме! Полное радиомолчание! Максимальная маскировка! Ждем, пока «хозяева» сменятся! И ждем темноты! Конец связи!
Гром смотрел на Андрея с немым восхищением. Нет! Он, конечно же, тоже был не лыком шит, и послужил немало, и опыта боевого у него на десятерых наберется, и знаний, но… Принять решение и распределить роли для полутора десятков человек, поставить каждому задачу, да так, чтобы он ее понял до последней запятой, и все это сделать за считаные секунды, в лет, что называется, «прочувствовав» и оценив ситуацию, Павел не умел – на это у него уходили минуты. Тоже не много, но в бою это может иметь решающее значение…
…Не думай о секундах свысока,
Наступит день, и ты поймешь, наверное,
Свистят они, как пули у виска,
Мгновения, мгновения, мгновения…
Решать мгновенно Гром умел только за себя одного.
А «боевая машина Филин» уже на полную мощность запустила в работу свой «бортовой компьютер» и теперь выдавала «пользователю» решения поставленной задачи:
– Работать, прапор, будем так!.. Вяжем первого, побежавшего посрать на морозе. Твоя задача – по‑быстрому выяснить, где находятся остальные пятеро, как сидят, где лежат, каким хреном занимаются… На это у тебя будет ровно три минуты, не больше…
– Ясно.
– В нору заходим с трех дыр… Вот там‑то и надо будет прихватить основного «языка» – это уже моя забота. Остальных зачищаем в ноль, чтобы без сюрпризов!.. Все ясно?
– Без вопросов…
…8 декабря, 20.15 РМ…
Смена «духовского» караула на НП произошла, как они и ожидали, в 15.20. А в 4 часа семеро талибов начали спускаться по склону, пустившись в обратный путь к крепости Тора‑Бора. Не терпелось им, видать, вернуться, неуютно им было здесь… Все шло по давно заведенному графику, что немало смущало Кондора.
«…Не понимаю! Усама… Он же такой опытный командир! Продержался в Афгане с 84‑го по 87‑й во главе этих своих „Аистов“ и на месте не сидел, а воевал, хоть за ним и охотились все, кому не лень!.. Столько лет конспирируется так, что никто его найти не может! Даже сейчас только предполагают, что он здесь, но не знают наверняка! И систему охраны не сменил! И не то чтобы систему, а даже день и время! А ведь четырнадцать лет прошло! Не понимаю! Ну, не идиот же он, в конце концов, с прокуренными анашой мозгами! Был бы он таким, никогда не стал бы миллиардером и руководителем этой, бля, „Аль‑Каиды“, мать ее!.. – Андрей лежал без движения, и в самом деле похожий на заснеженный валун, каких здесь было много, и думал, „морщил мозг“, пытаясь понять, что же ему не нравится. – Нет! Что‑то во всем этом не так! Неправильно что‑то! Только вот что?..»
Он посмотрел на лежавшего рядом с ним Грома, на то, как раз за разом у него сходились брови на переносице, и понял, что Павла мучают те же мысли.
«…Да! Что‑то не так!.. Вон и прапорщик „мозги морщит“! Не нравится и ему что‑то… Только вот что это? Понять бы, да побыстрее… А то воткнут ятаганище в спину, и только тогда догадаешься, что полный мудак!»
– Пш‑пш‑пш! – прохрипел наушник.
Андрей напрягся всем телом и каким‑то звериным чутьем ощутил, что то же самое сделал и Павел. Они пока еще ничего и никого не видели, но кто‑то, то ли Джагглер, то ли Гранд уже увидели выползшего из пещеры на свежий воздух засранца и подали знак «Внимание!»…
Теперь все зависело от Случая… Или от привычек «духа» – бегать «до ветру» направо или налево… От этого зависело, какой из двух пар разведчиков, засевших на площадке, придется «пеленать» бородача‑талиба.
И… он пошел направо… В сторону Кондора и Грома…
Афганец отошел от «каменного пальца» всего‑то метров двадцать – холодно по морозу бегать, неуютно! Он приподнял на уровень пояса свисавшую до колен национальную рубашку, поковырялся немного с завязочками широких шаровар и… заголив зад, присел на корточки.
Разведчики находились от часового метрах в семи, за большим валуном… Андрей взглянул мельком на часы:
«…20.15… Как по заказу!.. Будем брать!..»
Он медленно повернул голову и посмотрел на Павла.
Гром уже успел достать свой нож и приготовился к броску, но капитан его остановил одним жестом «Мой!».
Нет, капитан не «жадничал славой», тут был абсолютно рациональный расчет профессионала. И если бы они сейчас поменялись местами за этим валуном, то «духа» брал бы Гром. Все было просто и объяснимо – они оба были «правшами». Для людей с их опытом и навыками это, конечно, имело мало значения, если бы… Если бы стояла задача валить «духа» наглухо. Просто снять часового! Тогда и тот и другой, как это бывало не раз, метали свои ножи той рукой, которой было удобнее, и они достигали цели. Но сейчас… Сейчас нужно было сработать гораздо тоньше… Эх! Если бы этот ленивый засранец прошел бы еще парочку шагов, тогда и проблемы никакой не было бы! А так…
Пробежать семь метров так, чтобы талиб не закричал, не удастся! Значит, его надо было вырубать издалека. Хоть камнем в лоб, но наверняка!.. Павел сидел слева, и его правая рука была прикрыта валуном. Не «левша», хоть и тренированный, как Гром, метнуть левой рукой с такой ювелирной точностью что‑либо просто не в состоянии, именно потому, что не «левша»! Павлу пришлось бы «освобождать» свою правую руку, полностью высунувшись из‑за камня. И где опять же гарантия, что «дух» не успеет крикнуть? А вот рука Андрея, его правая, «рабочая» рука, была свободна, не перекрыта каменной глыбой то бишь.
Капитан медленно вынул свой тяжелый боевой нож из ножен и, одним движением перехватив его за лезвие, приготовился к броску.
– Пф‑фы‑ы‑р‑ры‑у‑у!!! – раздался характерный звук с той стороны, где присел часовой. – Пр‑р, пр‑р, пр‑у‑у‑у!!!
«…Ну и дует же тебя, бородатый! Че ж ты такое сожрал‑то, бля?! Еще разок так пернешь и еще, не дай бог, улетишь на хрен, как ракета в свою крепость! А мы без „языка“ останемся! „Стингер“, бля, фасолевый!..»
Кондор высунул из‑за камня плечо и пол‑лица и с силой метнул нож.
– Фр‑р, фр‑р, фр‑р! – пропело лезвие в воздухе.
– Т‑тух‑х! – глухо ударила тяжелая рукоятка в лоб «духа».
– Ы‑нц! – громко щелкнула его челюсть.
Афганец, закатив глаза под лоб, стал медленно заваливаться назад, прямо в свою же, свежесооруженную кучу.
Но не успел… Андрей и Павел, которые были уже рядом с ним, подхватили оглушенного ударом за руки и резво отволокли за валун, который был их убежищем больше шести часов. Не говоря ни слова, они стали большими пригоршнями «затрамбовывать» пленнику снег под рубашку, а Гром еще и жестко тереть уши. Двадцать секунд «реанимации», и талиб открыл совершенно очумелые глаза.
– Работай, – шепнул Андрей Павлу. – Три минуты!
– Сделаю!
– Я к норе!
Только и сказал Кондор и метнулся к выходу из пещеры, проговорив на ходу в свой «Фалькон»:
– Внимание всем! Готовность три минуты! Начало по команде!
– Ешчь! – тут же среагировал Вайпер.
– Есть! – отозвался Оса.
– Идем! – проговорил Джагглер.
– Начинаю! – прозвучал голос Стара.
…Три минуты пролетели, как одно мгновение, но… Посредине этого мгновения за спиной Андрея, который замер у самого входа в пещеру, возник Гром и прошептал на ухо:
– Один с пулеметом на северном входе! Он будет сидеть до утра, до утреннего намаза, – самый молодой «дух». Остальные уже успели обкуриться и ловят глюки вокруг костра. Шестой совсем готов – спит в полном отрубе на топчане…
– «Дедовщина», значит. Где серун?
– На подлете к Аллаху.
– Добро… Вайпер!
– Я!
– У тебя на входе! Снимай его!
Ответ последовал через минуту:
– Чышто!
Кондор посмотрел на напряженные, сосредоточенные лица Грома, Джагглера и Гранда, и скомандовал:
– Работаем тихо! Начали!
Первым по древним ступеням начал спускаться Джагглер, за ним Кондор, следом Гром, а Гранд со своим пулеметом пошел последним, прикрывая на всякий случай тылы…
Узкий каменный коридор был метров пятнадцать. Он тускло, едва‑едва освещался мерцанием костра откуда‑то из глубины пещеры, но этого неверного света хватало, чтобы видеть, куда идти, и не тыкаться лбами в каменные стены. Примерно посредине этого коридора, слева, темнело довольно большое широкое пятно – вход в «дровяной склад» НП.
Разведчики работали «этажерку». Джагглер шел впереди всей группы в полуприседе, почти «гусиным шагом», низко нагнувшись, готовый в любую секунду припасть к земле на одно колено. Сразу же за ним, в полуметре, двигался Кондор, тоже нагнувшись, но уже на прямых ногах. А в затылок ему «дышал» Гром, который шел в полный рост. Гранд в арьергарде двигался по коридору боком, но больше спиной вперед, и так же, как и Богуслав в авангарде, на полусогнутых. Случись непредвиденная тревога, они могли в этом узком коридоре создать шквал огня из своего оружия одновременно из трех стволов с разных «этажей» поверх голов друг друга. Причем в обе стороны этого коридора.
Миновав вход в четвертый зал, Андрей коснулся рукой спины Джагглера, который тут же встал на одно колено и замер, и махнул двумя пальцами в сторону «дровяного склада» – его надо было проверить, чтобы не оставить, не дай бог, у себя за спиной «местного кочегара‑истопника», отправившегося за дровишками.
Три секунды, и Андрей почувствовал на своем плече ладонь Грома – «Чисто!»
Так, шаг за шагом, они приблизились ко входу в основную пещеру. Теперь каждая секунда растягивалась на годы.
Находясь в тени, в метре от конца коридора, разведчики осмотрелись.
Пещера действительно была довольно большой. У противоположной стены еле‑еле угадывались контуры несколько сбитых топчанов с кучей какого‑то тряпья, освещаемых красным мерцающим светом. А вот сам костер находился посредине зала.
Вокруг него, подогнув ноги под себя по‑турецки, сидели три матерых «духа». Взрослые, каждому лет около сорока от роду, с пробивающейся редкой сединой в курчавых бородах, они застыли, словно три изваяния с полуприкрытыми веками…
Здесь, в пещере, даже несмотря не ее объемы и постоянный сквознячок, стоял такой крепкий, «закоренелый» дух анаши, что ее даже и курить‑то не было нужды, наверное, а просто подышать этом «воздухом»! Кратковременный «отлет» в Нирвану гарантирован! Казалось, что даже каменные стены насквозь, как губка, пропитались этим сладковатым запахом дурман‑травы!
«…Ну, да… Каждый расслабляется по‑своему… Наши наверняка притащили бы с собой десяток фляг спирта на неделю, да и потягивали бы себе „шило“ в свободное от поста время для крепкого сна и хорошего пищеварения… А у этих красавцев не так. Им Аллах запрещает „вино“ пить! Пить‑то запрещает, а вот про наркотики в Коране ничего не сказано! А что не запрещено, то, как известно… Потому они все и „торчки“ поголовные, мать их! Задуют пару косяков с „афганкой“ и „втыкают“ на ходу. Гуляют, бля, по садам Эдема…»
Андрей улыбнулся уголком рта, опять вспомнив к месту, но не к ситуации старый анекдот:
«Сидит один наркот дома. Обкурился до глюков. Вдруг звонок в дверь. Он добрался до нее кое‑как и спрашивает:
– Кто там?..
– Я, – отвечает ему голос такого же наркота из‑за двери.
А этот посмотрел в зеркало и говорит:
– Я?! Та ты гонишь!..»
…Но сонливость бородатых талибов, застывших вокруг костра, была обманчива и очень опасна – по крайней мере, двое, как заметил Андрей, медленно перебирали пальцами правой руки бусинки своих четок. Правой руки, потому что их левые руки лежали на цевье своих автоматов…
«…А вот и наши „трубачи“… У них только автоматы, значит, свои „Стингеры“ они сложили где‑то подальше от огня… Ну и рожи!.. Эти волки, наверное, еще и с нами воевали… – подумал Андрей. – Опытные, суки! И видно, что основательно тренированные!.. Такие будут стрелять, не раздумывая, на рефлексе! И на звук! Хорошо, что они все вместе собрались прогнать по кругу „трубку мира“, иначе шуму было бы до небес!..»
В этот момент он увидел мелькнувшую в свете костра стальную молнию, и один из «духов», «поймав» ее точно в горло, с хрипом стал заваливаться на спину. И Андрей, не раздумывая больше ни секунды, второй раз уже за сегодня, метнул свой нож в цель.
Эти талибы действительно были опытными и матерыми вояками. Еще две стальные молнии «прилетели» к костру через секунду после первой, но за эту секунду оба «духа» успели среагировать и схватить свои автоматы в обе руки… Да так и повалиться на спины с перерезанными глотками.
«…Все! Последний спит», – подумал Андрей.
Но его мысли «обогнал» Гром, который непостижимым образом уже был около топчанов и «треножил» последнего, оставшегося в живых «духа».
– Чисто! – прохрипел Оса.
– Чышто! – доложил Вайпер.
– Чисто! – сказал сам себе Кондор и посмотрел в строну топчанов.
Оттуда доносилось глухое мычание и звуки какой‑то возни.
Гром знал свое дело «на зубок»! Перевернув «духа» на живот, он придавил его голову своим «берцем», так, что тот зарылся лицом в войлочные одеяла, а сам связывал руки афганца за спиной. Одна петля уже стянула локти, а вторая кисти… Все! В таком положении рук, даже если ноги свободны, не то чтобы убежать, а даже просто ходить и то очень сложно!
Эти «петельки» из тонкой стропы всегда находились в одном из кармашков разгрузки у каждого разведчика, так, на всякий пожарный случай… Этому учил молодых диверсантов не только Андрей, но и Стар, и, конечно же, сам Гром: «…„Язык“ в нашем деле вещь незаменимая и очень полезная! И чтобы не ломать мозг в последний момент, чем его связать, у разведчика всегда при себе должны быть приготовленные заранее две‑три петельки‑„удавочки“!..»
…Павел закончил «пеленание», рванул «духа» за шиворот, утверждая его на ноги и… мощным апперкотом снизу, под короткую курчавую бороду, пресек попытку поднять крик.
– Захлопни пасть, «лошарик»! – прошипел он в ухо афганцу, словно разъяренная кобра. – «Духам» слова не давали!
Два мощных удара по печени согнули афганца пополам, и он рухнул на колени, тихонько и жалобно поскуливая…
– Вайпер, Оса! Организовать одиночные посты у входов! И все ко мне!
Андрей посмотрел на экзекуцию, которая происходила возле топчанов, и не стал ее останавливать. И не из жестокости. Ни в коем случае! Просто…
Во‑первых – на войне как на войне…
А во‑вторых… Проведение экспресс‑допроса в боевой обстановке, когда информацию необходимо получить немедленно, «здесь и сейчас!» – это настоящее искусство, которому учат специально. Тут расчет строится на человеческой психологии, вернее, на тех инстинктах, которые заложила в человека сама природа и которые есть в любом homo sapiens. А придумала природа так, что человек на самом деле изначально трус. Его инстинкт самосохранения обычно нашептывает ему, что надо убежать, спрятаться и не высовываться. В общем, сделать все, чтобы сохранить свою жизнь для продолжения рода. Нет! Встречаются, конечно, и такие, которые ради своей веры или убеждений готовы сложить голову, и примеров таких множество, но все это уже «продукт цивилизации», которая и породила такую аномалию, как фанатизм. А фанатизм – это уже психическое заболевание, как ни крути.
В общем, если не вдаваться в дебри человеческой психологии, то, для того чтобы в сжатые сроки получить нужную информацию, человека надо «вывести» на заложенный в него природой инстинкт самосохранения. А как это сделать? Да просто! Испугать до невозможности! Дать ему понять, что его жизнь ни хрена не стоит и сохранить он ее может, только рассказав то, что от него требуют. И мощнейшим «катализатором правдивости» является боль… А особенно действенно, когда боль физическая совмещается с мощным психологическим давлением… Ведь человек пуглив от природы, мы говорили, а чего в дикой природе боятся даже хищники? Правильно! Шума! Подумайте, почему бойцы ОМОНа или СОБРа при захвате особо опасных преступников орут во все горло и безжалостно бьют морды в кровь направо и налево? Правильно! Чтобы «загнать под лавку»! Да и вид крови на морде «другана» вносит свою немалую лепту в правдивость и скорость рассказа… А деморализованный противник – уже не боец, а заяц серый! И если ты хочешь от него что‑либо узнать, то этому зайчишке нельзя давать ни секунды времени, чтобы он сориентировался и вновь превратился в волка. Прессинг должен быть постоянный.
Бывают, конечно, и такие «экземпляры», которые не «ломаются» от фактора внезапности или умеют восстанавливаться в считаные секунды, но таких видно, что называется, издалека. Таких видно сразу!.. Если твой «язык» не заговорил в течение первых двух минут, то ломать его дальше бесполезно – пустая трата времени и сил – он все равно тебе уже ничего не скажет! От такого надо избавляться, как от бесполезного груза, – либо отпускать на «все четыре ветра», либо…
…Кондор давал возможность Грому дожать «духа», а сам тем временем:
– Стар Кондору!
– П‑ш‑ш‑ш‑ш… – ответил наушник.
– Стар! Ответь Кондору!
– П‑ш‑ш‑ар на п‑ш‑ш‑еме! – Помехи внутри пещеры были ужасные.
– Доклад?
– Нор‑п‑ш‑ма… П‑ш‑ш‑яли нору!
– Потери?
– П‑ш‑ш‑лько п‑ш‑ш‑духи! Есть п‑ш‑ш‑зык!
– Добро! – улыбнулся Андрей. – Связь по графику! И выйди наверх – тебя не слышно ни фуя! Отбой!
– П‑ш‑ш‑нец связи!..
Андрей посмотрел на часы – с момента захвата НП прошло четыре минуты. Он вернулся от входа к топчанам, где Гром все это время «уговаривал» плененного «духа» рассказать о системе ближних постов крепости и о системе радиосвязи ее с НП.
Павел сидел на высоком топчане, свесив с него ноги, а афганец стоял на коленях в метре от него и что‑то бормотал вполголоса. Его нос, бывший некогда с горбинкой, теперь был похож на негритянский, «размазанный» по всему лицу, а его безумные, очумелые глаза уставились куда‑то в одну точку. Вообще, глядя на него, можно было подумать ненароком, что по нему проехался танк.
– Ну, что?
– Голый номер, ком! – ответил Гром с сожалением. – То ли он еще от анаши не отошел и не соображает ни хрена, то ли отмороженный фанатик…
– Что он бормочет?
– А‑а!.. – Павел отмахнулся. – Типа угрожает…
– Как это?
– Коран читает… Сам себя накручивает, типа воины Аллаха самые‑самые и тому подобная лабуда… Аяты из восьмой суры, «Аль‑Анфаль»…
– О как! – удивился Андрей искренне. – Интересно!.. А перевести сможешь?
– Я и без перевода могу, капитан… – улыбнулся Гром. – Мы эти, «основные» суры Корана в свое время наизусть учили… А «Восьмая» как раз для таких отморозков, как этот, бля!.. «Воин Аллаха», якорь ему в жопу!..
– Ну? Так просвети нас, «неверных»!
– Ладно… Значит, так… – Павел сел на топчане по‑турецки и стал распевно декламировать: – Аят 13. «Победа, поддержка и помощь были вам, страх и поражение – им за то, что они уклонились от повиновения Аллаху и Его посланнику. Они были на одной стороне, а Аллах и Его посланник – на другой. А кто отделяется от Аллаха и Его посланника, тот понесет тяжелое наказание, потому что Аллах силен и суров в наказании…»
Зрелище это было настолько диковинно‑несуразным, что все разведчики группы Кондора замерли на месте и стали внимательно вслушиваться.
– …Аят 14. «О верующие, вступите в это сражение и будьте уверены в победе и поддержке Аллаха, а неверным, которые не уверовали в знамения Аллаха, будет еще и другое наказание в Судный день – наказание в огне ада…»
Гром настолько вошел в роль, что даже закатил глаза к небу и стал раскачиваться, словно «китайский болванчик».
– …Аят 15. «О, вы, которые уверовали в Истину Аллаха и поклонялись Аллаху! Когда вы встретите на поле сражения тех, кто не уверовал, и они будут наступать на вас превосходящим вас числом, не бегите от них и не подставляйте спины их саблям!..»
– Во дает, прапор! – улыбнулся Оса.
– …Аят 16. «Тот, кто в тот день обратит тыл к неверующим и побежит от них, за исключением тех, кто совершает маневр или хочет соединиться с другим отрядом, чтобы усилить его, тот навлечет на себя гнев Аллаха, и ад будет его убежищем…»
Это распевное декламирование было настолько странным, что затих даже их пленник. Он совершенно очумелыми глазами смотрел на Павла и никак не мог сообразить, что происходит.
– …Аят 17. «Если же вы, верующие, одержали победу над ними и убили их, то знайте – не вы убивали их своей силой, а Аллах помогал вам и убивал их своей поддержкой вас и страхом, которым Он наполнил их сердца. И ты (о Мухаммад!), когда бросил горсть песка в их лица, чтобы испугать их, знай – не ты бросил, а Аллах Всевышний бросил, и страх охватил их. Аллах хотел испытать верующих, прежде чем наделить их Своими благами и выяснить их верность и смирение. Аллах – Всеведущий и Всеслышащий! Знает все их дела, слышит их так же, как Он слышит и знает слова и дела их врагов!..»
– У Пашки, че, крыша поехала? – спросил вполголоса Гранд. – Че это он разошелся? Надышался, что ли? Мож, ему по уху зарядить, чтобы мозги прочистить?
– …Аят 18. «Вот – великая победа для вас! Ведь Аллах ослабляет все козни и уловки неверующих!..»
– Не! У него точно крышу сорвало! – Алексей решительно двинулся в сторону топчанов. – Щас полечим!
– Я те, салага, ща так полечу между глаз, что потом по пещере с фонарями «дальнего света» шарахаться будешь! – Гром резко вскочил с топчана и встал в стойку и белозубо улыбнулся. – Учиться надо, молодой человек, изучать противника, его привычки, привязанности и веру. Иначе получится, как у Высоцкого: «И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь!..»
– Фу‑уф! – выдохнул громко Гранд и тоже улыбнулся. – А я уж подумал: амбец нашему прапору!..
– Ладно, мужики… – проговорил Андрей. – Закончили балаган!.. С этим красавцем все ясно… Хрен че от него узнаешь! Шахид хренов!..
– Че делаем, ком?
Андрей задумался.
«…Ситуация – полное говно! Соваться к крепости на ура, не зная систему „ближней охраны“, – полный дебилизм. Там всех положить можно. И не узнаешь ни хрена у этого придурка. А сидеть здесь, в этой норе, без дела четверо суток, в пяти километрах от укрепрайона, и ждать высадки десанта, так на кой хрен тогда вообще было сюда прилетать? Так можно было сидеть и в Кабуле. – Он посмотрел на афганца. – Хотя… Думается мне, что кое‑что мы все‑таки узнать сможем!.. Ты уж прости меня, „воин Аллаха“, но раз ты решил поиграть в Зою Космодемьянскую, то я тебя немножко оскорблю в твоей вере… Сам напросился! Теперь не обижайся!»
Андрей вспомнил тот поход, зимой 90‑го, по горам Нагорного Бадахшана. И то, как его бессменный «замок» в РДГ Медведь, старший прапорщик Игорек Барзов ровно за минуту сумел добыть всю нужную информацию у такого же оголтелого фанатика‑моджахеда Нурали Довлатова.[20]
Он тогда тоже трепыхался и пыжился, рассказывая, какой он крутой моджахед и непримиримый «воин Аллаха».
– …Не буду говорить! Режь меня, стреляй!!! Я – моджахед, воин Аллаха! И ты, собака, ничего не узнаешь!
От удивления рука Бандеры, который уже успел отвесить таджику несколько увесистых оплеух, зависла в нескольких сантиметрах от небритого лица таджика:
– Во дает!
– А мы тебя ни стрелять, ни резать не будем, – вдруг произнес Медведь, совершенно спокойным голосом. И, обращаясь к Филину, пояснил: – Я еще когда за Речкой в ВДВ служил, узнал немного об этих обычаях. Тут, видишь ли, командир, дело такое: ему от пули или ножа умереть – за счастье. Коран говорит, что моджахед, умерший вот таким вот образом, как воин, значит, беспрепятственно попадает в небесное воинство Аллаха. Это почетная смерть… Потому что душа уходит через голову. Так, Нурали?
Таджик исподлобья смотрел на Игоря и на его руки, плетущими что‑то знакомое из конца репшнура.
– Так! Можешь не отвечать, Нурали, я и без тебя знаю, что это так… Но есть для моджахеда и смерть позорная, когда его душа, ну в смысле вояки этого, выходит через жопу. Грязная она тогда, и к Аллаху ее не допускают. Никогда…
– Как же это? – подыграл Игорю Филин, догадываясь, что тот задумал.
– Ничего сложного: если моджахед утонул или же, к примеру, его повесили. Тогда все! Амба всем гордым мечтам! Горло‑то не свободно – вот душа его и уходит через запасной ход, измазавшись в говне. Позорная смерть, как у вонючего ишака.
Поднявшись, Медведь ловко накинул связанную петлю на шею Нурали и потянул вверх. Горе‑моджахед стоял на цыпочках и пускал слюну, а Игорь продолжал, как ни в чем не бывало, свои объяснения Филину:
– И мечется несчастная душа в потемках, не попадая в райские сады… Западло им вот так умирать, командир, все, что хочешь, отдаст. Или расскажет… Расскажешь, уважаемый? Я ведь шутить не люблю с вашим братом – суки вы, а сук, мы, русские, вешаем. Как бешеных шакалов. Ну!!! Говори, мразь!!!
Минута – и таджик рассказал все, что ему было известно.
«…Тогда сработало, – подумал Андрей, глядя на талиба. – Сработает и сейчас! Воспользуемся старым опытом прошлой афганской войны!.. Ты мне, красавец, все расскажешь! Все, что знаешь! До самой последней запятой!..»
– Слушай, Паша. – Кондор посмотрел на «прапорщика». – А помнится мне, что ты еще на Корсике хвастался, что сумел где‑то добыть кусень хорошего сала, чуть ли не настоящего, хохляцкого?
– Было дело! – заулыбался Гром. – Туристы какие‑то из Херсона пристали, шо банный лист до жопы: «Продай берет Легионера!» Ну, продавать я, ясное дело не стал, а предложил им бартер – я им берет, а они мне сало из Хохляндии. Ну, они на следующий день и приволокли кусман, размером с силикатный кирпич…
– А ты?
– А у меня после смены обмундирования старенький берет остался… Вот я его и обменял!
– И шо оно, то сало? Осталось еще?
– По бутербродику на всех хватит! А что, пожрать захотелось? Так давно пора! Желудок уже к позвоночнику прилип на хрен!
– М‑да‑а!.. Пожрать совсем не мешало бы! – сказал Андрей и заулыбался во весь рот.
– А че это ты так скалишься, командир? – Павел хитро посмотрел на своего капитана. – Или твоя хохляцкая душа уже сало почуяла и радуется?
– Да анекдот вспомнил! – Андрей уже даже начал похихикивать.
– Так! Предлагаю бартерную сделку! – громогласно объявил Павел. – По бутерброду доброго сала на каждого в обмен на анекдот командира!
Тихая до сей поры пещера НП в одну секунду наполнилась шумом голосов, топотом тяжелых «берцов» и металлическим позвякиванием.
– Давай, ком!
– Мочи анекдотище!
– Отморозь по‑одесски!
– Поржем и пожуем нормального, капитан!
– Давай, Андрюха, чтобы жить стало веселее!
Его легонько подталкивали со всех сторон, кто под локоть, кто под ребро, кто в плечо…
– Ну‑ка ша мне тут! Мустанги! – рявкнул Андрей с деланой строгостью. – Разгулялись на свежем воздухе!..
И подождал минуту, пока стихли последние голоса.
– Знач, так! Свалил одессит‑хохол с женой‑еврейкой в Израиль…
– Типа тебя? – спросил улыбающийся Гранд.
– Ну, типа того… Ну вот… Живут себе там, а через год от его родителей с Одессы приходит посылочка – толстенный кусень сала…
– С кирпич, как Пашка выменял?
– Именно!.. Вот!.. Ну и одессит взял его в две руки и пытается куснуть, то так, то сяк… А кусок толщиной сантиметров в десять – ну никак рот не раззявить!.. Мучился он, бедный, мучился, пока жинка к нему не подошла… Посмотрела на муженька и говорит: «Та шо ж ты за дурень‑то такой? Та возьми ж и порежь!» Мужик подумал минуту, посмотрел на сало… А потом и говорит жинке, показывая на уголки своего рта: «Да‑да!!! Разрежь мне здесь и здесь!»
Андрею показалось на одну секунду, что в пещеру прилетела и взорвалась граната от «РПГ‑7». Хохот четырнадцати мужских глоток был такой, что его, наверное, было слышно и в самой Тора‑Боре… И на хрена, спрашивается, надо было рисковать головой и снимать караул НП ножами, чтобы ровно через десять минут полностью себя демаскировать этим «конским ржанием»?..
– Ну, ладно! Все! Ша я сказал! – Андрей смеялся не меньше других. – Ну?! И шо там с нашими бутербродами?
– Так уже нарезаются! – ответил Гром и стал сноровисто распаковывать свой рюкзак. – Кто‑то из салабонов поможет «старому прапорщику» настрогать хлеб на полувзвод голодных морд?
– Так за здрасти! – тут же отозвался Гранд.
– От молодец! – проговорил Андрей. – Ну и правильно! Твои 110, Леша, обязательно надо натуральным продуктом подпитывать…
– А то!
– Только ты не четырнадцать кусков настрогай, а пятнадцать… Ага?
–??? – И Гром, и Гранд, замерли на месте и уставились непонимающими взглядами на командира.
– Че вылупились, як на новые ворота? «Лошарик» наш с дорожки наверняка ни хрена, кроме косяка анаши, не жрал… Проголодался, видать, потому и сидит обиженный… А обиженный человек, Гром, никогда ни хрена тебе не скажет!.. Ты его покорми сначала, а потом уж вопросы задавай.
Тишина в пещере в один миг образовалась такая, словно кто‑то невидимой рукой взял, да и вырубил на фуй звук. Только потрескивающие в костре головешки да завывание ветра вдалеке, у входов в пещеру, нарушали эту тишину.
– Есть такое, пацаны, международное соглашение Женевской конвенции, подписанное хрен знает когда, «до царя Гороха», после Великой Отечественной… В которой четко прописано, что к военнопленным нужно относиться гуманно… Соблюдать их человеческие права… Кормить их, поить и создавать условия для жизни… Вот мы и соблюдем эти предписания!.. Ну, не жрал человек часов десять до того, как его в плен взяли! Мы же это понимаем и уважаем его права… Мы его сначала покормим, а потом и вопросы задавать начнем! Глядишь, он раздобрится, на сытый желудок, да и расскажет все, о чем его спросят!..
В этот момент лицо Кондора стало каким‑то зловещим… И… совсем уж кровожадным… Сейчас, именно в этот момент, в мерцающем свете сполохов костра, он был похож на Фауста… Или на Вельзевула… Или на кого угодно из этой плеяды… Сейчас он вершил суд…
– Слушай, ком… Мож, не стоит оно так‑то уж?.. – проговорил неуверенно Гром. – Че‑то ты совсем круто завернул.
– А как‑то оно стоит?! – рявкнул Филин, и в его голосе уже не было и тени того веселья, которое было ровно минуту назад. – Как стоит, прапорщик?! Положить на подходе весь личный состав? Или отсидеться здесь, в этой норе?! Как стоит!.. Вот ты из Питера?
– Да…
– А представь себе, Паша, что твоя семья гуляет по Эрмитажу, а в этот момент на него падает здоровенный самолет типа «Ту‑154»… Представил?! А потом какое‑то мудило расскажет тебе по каналу «Аль‑Джазира», что, мол, ничего личного, а это у него просто такой способ вести войну за свои интересы… И все, представьте! – Кондор повысил голос, чтобы его было слышно всем разведчикам. – А теперь, как это принято у нас, в разведке, я хочу услышать возражения или другие предложения, как нам получить нужную информацию!
Тишина стояла гробовая.
– Вопросов, жалоб, предложений, надо понимать, нет!
И Андрей улыбнулся… Или оскалился… Кто уж там разберет?
– Поэтому… Гранд!
– Я!
– Нарезай хлеб под бутерброды, на всех!
– Есть!
– Гром!
– Я, командир!
– Ну а ты нарезай уж обещанное «по бартеру» сало… Ужинать будем…
– Есть! – ответил Павел и стал кромсать своим боевым ножом кусок сала.
– Вот и ладушки… Дизель!
– Я!
– Ну‑ка возьми‑ка ты, Густав, петельку и поставь нашего уставшего от трудов ратных «лошарика» на ноги.
Не говоря ни слова, Дизель влез на топчан, встал на нем в полный рост, накинул на шею пленного петлю и поднял руку вверх.
Этот парень, поволжский немец, просто не знал пределов своей силы, которой наградила его природа! Это именно он, Густав Талис, десять дней нес на себе, нес больше двухсот километров(!), полуживого Андрея, когда была организована операция по его спасению год назад в Боливии…[21]
Афганец, довольно плотный мужчина лет тридцати, взлетел с каменного пола пещеры так, словно его выстрели из катапульты… И опустился обратно… Но не на колени, а на самые кончики пальцев, как это делала в Большом театре Настя Волочкова…
Филин взял кусок хлеба, на котором красовался здоровенный кусок свиного сала, и приблизился к пленнику:
– Гром!
– Я, командир!
– Переводи ему слово в слово, чтобы эта мразь поняла сначала, что я хочу с ним сотворить.
Он подождал несколько секунд, внимательно вглядываясь в широко раскрытый рот полузадушенного «духа».
– В священное воинство Аллаха, Махмуд, ты уже все равно не попадешь!
Гром произнес несколько слов, на которые, как это было ни странно, моджахед ответил.
– Он говорит, что его зовут не Махмуд, а Абдул, командир!
– А мне насрать! Для меня они все Махмуды! Так вот, Махмуд… Я хочу знать все то, что знаешь ты о Тора‑Бора! И времени у меня нет! И у тебя его нет!.. Гром, переводи! – рявкнул Андрей страшным голосом.
Он подождал минуту, пока Павел закончил свой монолог на языке дари:
– У тебя, Махмуд, еще есть шанс умереть как воин, а не как собака… Я даю тебе минуту! После этого ты сначала поешь… – Андрей приблизил бутерброд к глазам талиба. – А потом мы тебя повесим на сосне у входа в пещеру… Время пошло!
Афганец затрепыхался на стропе так, словно это был карась, выброшенный на берег. Он что‑то хрипел и брызгал слюной.
– Че он там блеет, прапор?
– Говорит, что если бы ты попал в его руки, то он не стал бы издеваться, а просто отрезал бы тебе голову, освободив от мучений…
– А! Так оно еще и благодетель, оказывается… С большим сердцем… Густав! Ну‑ка приподними его на пару сантиметров!.. Придется кормить, как видно…
Дизель натянул стропу так, что у афганца вытянулась шея, а когда к нему приблизился Андрей, он стал визжать таким противным пискливым голосом, что у всех едва не заложил
