История 24 Стук в ночи

Владимир Н. из Москвы:

— Это было в моей квартире в Киеве, в первых числах ноября 1988 года. Я тогда забрал жену из роддома с нашим первенцем-дочерью. У изголовья моей кровати была бельевая тумба, но когда приехала жена, я развернул кровать так, чтобы тумба оказалась у ног. На нее мы стали складывать детские принадлежности. Знаю точно, что в тумбе все заполнено вещами так, что и пальца не просунешь. Но однажды в первой половине ночи, когда я только начал дремать, раздался негромкий стук. Ощущение было такое, что стук раздался из тумбы. Стук необычный, а какой-то настораживающий. Я знал, что в тумбе не было ничего такого, что могло бы стучать.

Немного подождав, я опять задремал, и вдруг опять раздался тот же негромкий стук. Жене, которая лежала рядом, стало не по себе, и она попросила посмотреть в тумбу, хотя и сама понимала, что там ничего не может быть постороннего. Я поворчал для виду, но выполнил просьбу, потому что самому было интересно. Результат, сами понимаете, — нулевой. Опять легли спать. И когда я снова начал дремать, опять раздался этот стук, на сей раз от балконной двери, а это в другой стороне комнаты. Стук стал более громким и настойчивым, в тот момент мне почему-то захотелось назвать его «стук-предупреждение». Не спи, не спи!.. Тут, честно говоря, уже и мне стало не по себе. Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что это «одних рук дело», оба эти стука. Я встал, осмотрел и балконную дверь, и за занавесью все осмотрел. Ничего. Было жутковато. Мы долго не могли уснуть после этого.

А через день жена и ребенок заболели и попали в больницу. Болезнь была тяжелая, просвета никакого не было полгода. Теперь я думаю, что это могло быть? В «барабашек» не особо верю. Но предупредить меня предупредили.

История 25 Две луны

Анатолий Столяров, корреспондент газеты «Челябинский рабочий»:

— Эта загадочная, ничем не объяснимая история произошла с нами во время утиной охоты на казахстанском озере Улькун-Бурли (сто километров южнее Троицка). Стояла теплая середина сентября, когда еще камышовые джунгли темно-зелены и свежи, а местные утиные стаи многочисленны и неразбиты. Охота была легкая, азартная, и мы до самой темноты засиживались в скрадках.

В этот вечер я встал на большом плесе особенно удачно, стрелял ловко, слева и справа слышал одобрительные реплики друзей, птицы падали на виду, легкий ветерок подгонял их прямо к моему скрадку.

Когда над озером оплавилась луна и с печальными басовитыми криками залетали выпи, мы выбрались из камышей и поплыли к стану. Тихая бархатная ночь, по-южному яркие россыпи звезд, мирный неторопливый гомон засыпающего на берегу большого села Бурли.

Мы чуть поплутали в лабиринте камышовых проходов, но яркий огонь костра, разожженного на становище моим другом Володей, еще до темноты выплывшим на берег, помог найти верный путь. Андрей, Шура и я вытянули лодки на песок, взяли ружья и связки дичи, пошли к огню.

— Ой, мужики! — вдруг ахнул за спиной Шура. — Смотрите, диво-то какое!

Мы обернулись и… оторопели. В небе над конусной крышей далекой сельской водонапорной башни стояли две здоровенные и совершенно одинаковые луны. Впрочем, нет. Вон та, что правее, особенно желта, а по ее диску в броуновском движении помаргивают искорки — точь-в-точь огоньки электрической сварки.

«Желтая» луна стала раздуваться, «огоньки сварки» побежали быстрее, диск сделался мертвенно-белым, распух до невероятных размеров: его верхний край ушел в зенит, нижний лег на линию горизонта. Было что-то совершенно дикое, фантасмагорическое в этом зрелище. Сзади, над обмершим селом, в полнеба стоял день, впереди также в полнеба зловеще ворочалась ночь, и свет не мешался с тьмою.

— Что это? — подавленно сказал Андрей. — Не ударить ли нам дуплетом по этим крутящимся огням? У меня и картечь для этого найдется.

— А может, это война? — сказал Шура. — Грохнули где-нибудь над Челябинском водородную бомбу.

— А может, обыкновенный запуск ракеты?

Я возразил: не раз видел ночные запуски баллистических ракет, они не обращали ночь в день.

Над степью, над озером, над селом воцарилась абсолютная тишина, и лишь наши тихие голоса звучали одиноко и чуждо в этом омертвелом черно-белом мире, не имеющем теней.

Не знаю, сколько времени длилось это фантастическое действо. Но только гигантская луна начала помалу меркнуть, сжиматься, «сварочные огоньки» стали гаснуть. А когда над конусом далекой водонапорной башни вновь засияла одна луна, все село вдруг ожило: разом заревели коровы, загомонили гуси и куры. В озере поднялись на крыло, истошно закричали утиные стаи.

Мы так и не смогли сомкнуть глаз в эту ночь, тревога и ощущение невероятного безжалостно кромсали души. Село тоже лихорадили бессонные звуки. А утром мы, не сговариваясь, высушили лодки, уложились и, так и не оправившись до конца от пережитого, выехали домой.