Навершия и крестовины

 

Я сильно сократил обсуждение такого сложного вопроса, как происхождение и значение надписей на средневековых клинках, многое опустил и многое выбрал произвольно, но недостаток места в этой книге не позволил мне действовать иначе. Тема эта настолько широка и многообразна, что ее обсуждение само по себе может занять не одну толстую книгу, поэтому мне пришлось сосредоточить все усилия на том, чтобы хотя бы в общих чертах показать, что это были за надписи и каким образом их начертание и содержание менялось с течением времени. Возможно, я сделал достаточно для того, чтобы показать, какое значение имеют они при попытке датировать материал и как сильно повышают общий интерес к мечам. Что касается наверший, то о них я буду говорить еще более кратко. Все дело в том, что даже внутри основных стилей встречаются более или менее частые вариации, что же касается переходных, неклассических вариантов и отдельных случаев, когда фантазия автора создавала совершенно оригинальное произведение, то им просто нет числа. Придется в очередной раз ограничиться только самой краткой классификацией и минимальным количеством деталей, необходимых для того, чтобы получить общее представление о навершиях описываемого периода.

 

Рис. 106. Типы наверший. 1100–1325 гг.

 

Грубо говоря, я разделил стили изготовления этих деталей, употреблявшиеся в 1100–1325 гг., натри группы: A – F представляют собой результат дальнейшего совершенствования изделий конца эпохи викингов (типы VIII и IX); G – К – это дисковидные навершия и их варианты и, наконец, L – S – различные странные стили, не принадлежащие ни к одной из основных групп. Нет необходимости подробно останавливаться на каждом из них, достаточно будет краткого комментария. В общем и целом что касается формы, то здесь достаточно просто взглянуть на иллюстрации и (это касается первой группы) сравнить их с изображениями наверший более раннего периода, и тогда все станет ясно само собой. Поэтому в основном мои комментарии будут относиться ко времени, когда эти детали встречались чаще всего, и к типам мечей, частью которых они являлись.

Во-первых, на рис. 106 изображены шесть вариантов наверший, произошедших от древних изделий викингов.

Тип А. Часто использовался приблизительно в 980–1120 гг. Реже встречается на мечах типа X вплоть до 1200 г.

Тип В. Результат дальнейшего совершенствования типа А. Приблизительно 1150–1250 гг., на мечах типов XI и XII.

Тип С. Результат дальнейшего развития навершия эпохи викингов (тип IX). Часто встречается примерно в 980–1100 гг. на мечах типа X.

Тип D. Разработка типа С, использовался примерно в 1230–1280 гг., в основном на мечах типа XII, но встречается и на других, типа XIII.

Тип Е. То же, что и тип D, но в другом варианте. Превосходный экземпляр находится в руках статуи одного из покровителей Нюмбургского собора (Конрада).

Тип F. Стиль неизвестный во времена викингов. Встречается приблизительно в 1120–1350 гг., но редко. Экземпляры этого типа можно увидеть в руках Дитриха фон Брена в Нюмбурге и в Кембриджском археологическом музее. Далее следует пять вариантов наверший дисковидной формы.

Тип G. Впервые был использован в эпоху викингов. Приобрел популярность приблизительно в 1100–1200 гг., употреблялся до 1380 г., особенно в Италии и Испании. Снова вошел в моду примерно в 1450–1550 гг.

Тип H. Результат дальнейшего развития типа G. Экземпляры найдены в Финляндии, в могилах викингов. Популярен приблизительно в 1180–1350-м и 1420–1500 гг.

Тип I. Результат дальнейшего развития типа H, также обнаружен в могилах викингов в Финляндии. Популярен в 1180–1500 гг. Возможно, что этот и предыдущий типы были наиболее широко распространены в период позднего Средневековья.

Тип J. Результат дальнейшего совершенствования типа I со скошенными, сильно вогнутыми сторонами. Известен в 1250–1400 гг. Иногда использовался вплоть до 1450-го или 1460 г.

Тип К. Сочетание типов G и J. Возможно, был создан в Италии. Чаще всего встречается на мечах типа XIV, хотя иногда это бывает и тип XIII или XII. Постоянно использовался приблизительно с 1270-го по 1350 г., а на юге Европы еще и в 1450–1550 гг.

Далее следует восемь типов редких наверший, которые до сих пор известны только в нескольких экземплярах, реальных или взятых с рисованных изображений.

Тип L. Самый знаменательный образец находится на так называемом мече Св. Фердинанда из музея Армериа в Мадриде. В испанских манускриптах, приблизительно датированных 1150–1250 гг., встречается еще несколько изображений таких изделий в форме кленового листа.

Тип M. Последний сохранившийся образец излюбленного викингами навершия, разделенного на доли и закрепленного на нижней гарде. Существуют экземпляры, найденные в Норвегии, Дании и Германии, а также и в Англии, но они исключительно редки и по большей части относятся к периоду до 1300 г. Однако их изображения в скандинавских манускриптах встречаются вплоть до конца XIV в.

 

Рис. 107. Рукоять меча со статуи Вильгельма фон Камбурга. Нюмбургский собор

 

Тип N очень редкий вид, совершенно очевидно представляет собой перевернутый вариант типа А, отличается исключительной шириной. Единственные реально сохранившиеся экземпляры обнаружены на «мече войны» типа XIII, который хранится в Цюрихе, и на другом, еще большем, который найден в Румынии и сейчас находится в Бухаресте. Один из покровителей Нюмбургского собора (Вильгельм фон Камбург, рис. 107), судя по скульптуре, носил один из коротких мечей типа XIV с таким же навершием.

 

Рис. 108. Св. Петр в Гефсиманском саду (на главной двери собора во Фрейбурге)

 

Тип. О. Довольно любопытно, что практически у каждой резной фигуры воина во Фрейбургском соборе навершие меча имеет такую необычную форму – у св. Петра в Гефсиманском саду (рис. 108), св. Георгия и Себастьяна (у этих двоих «мечи войны» с длинными рукоятями), на изображениях на западном фасаде и у одного из спящих воинов возле Гроба Господня. Все эти фигуры созданы приблизительно в 1300 г. Одно из наверший такого типа есть и в Библии Масейовски. Единственный реальный экземпляр, который мне известен, ранее хранился в коллекции Гимбела, но его нынешнее местонахождение мне неизвестно; нашли его в Германии.

 

Рис. 109. Рукоять меча Дитмара фон Кистерица. Нюмбургский собор

 

Тип P. Я знаю только один-единственный экземпляр такого навершия – на статуе другого покровителя собора в Нюмбурге, Дитмара фон Кистерица (приблизительно 1270 г., рис. 109).

 

Рис. 110. Меч типа XIV из манускрипта «GREGORA MORALIA SUPER JOB». Колледж Эмилии, Кембридж

 

Тип Q. Появляется на многих иллюстрациях к манускриптам, созданным около 1280–1320 гг., но реальных примеров я не встречал. В манускриптах это навершие обычно является частью мечей типа XIV (рис. 110).

Тип R. Существует несколько примеров сферических наверший, и самый известный среди них обнаружен на мече типа XII, найденном на Кэннон-стрит в Лондоне; теперь он хранится в Лондонском музее. На мече Голиафа из Библии Масейовски навершие почти такое же, с двумя гравированными линиями, идущими по окружности как линия экватора, и серией линий выше, напоминающих обозначения долготы.

 

Рис. 111. Меч со статуи в Халтон-Холгейт. Линкольншир. 1320 г.

 

Тип S. Эта конкретная форма, куб со скошенными гранями, представлена несколькими экземплярами, из которых каждый датируется приблизительно 1300 г. В Стокгольме есть три меча типа XIII (все они были найдены в Швеции), еще один, похожий, но куда более красивый, нашли в Швейцарии. Теперь он в Женеве. Существует еще один полностью сохранившийся меч типа XIII. Он изображен на мемориальной табличке 1310–1320 гг. в Халтон-Холгейт, Линкольншир (рис. 111). По-видимому, это все экземпляры, найденные к нынешнему дню.

 

Любой из этих основных стилей наверший имел множество декоративных вариаций и модификаций, но и в этом случае вполне можно сделать некоторые обобщения. Если судить по сохранившимся экземплярам наверший в виде бразильского ореха или шляпы, которые сохранились до наших дней или были изображены на скульптурах и иллюстрациях к манускриптам, то можно сказать, что в основном они были очень просты. По-видимому, длинные навершия в виде бразильского ореха (тип А) никогда не покрывали позолотой, серебром или какими-либо украшениями; последнее, вполне возможно, вызвано было тем, что геральдика еще не возникла в то время, пока они еще не вышли из моды. Исключением из правила можно считать меч типа X, найденный в Залесино (Польша), на навершии которого можно увидеть большой мальтийский крест. Деталь моего меча с клеймом «INGELRIUS» не может служить надежным свидетельством того, что их снабжали декоративными элементами, так как, хотя на рукояти есть много соответствующих следов, они встречаются только в области крестовины. С другой стороны, на многих навершиях типа D с иллюстраций к Библии Масейовски видны гербовые щиты, и конечно же существует аналогичная деталь венского меча Св. Мориса, посеребренная, снабженная надписями, а также позолота на навершии недавно найденного меча из мастерской Гигелина, который я описывал выше в этой же книге. Таким образом чаще всего украшали рукояти мечей в XII и XIII вв., причем обычно позолота наносилась только на навершие, а крестовину оставляли в том виде, в котором она была выкована. Некоторые навершия типов H, I и J изготовлены из бронзы, и в этом случае их практически всегда покрывали позолотой. Есть несколько экземпляров, на которых еще остались следы золота, но это очень редкий случай. Сохранилось несколько наверший типов I и J, сделанных из твердого камня (яшмы или горного хрусталя), хотя что касается последнего, то найдены только образцы без мечей, на которых они ранее находились.

Мечи с такими навершиями использовали таким же образом, как и обычные, а не для церемониальных целей; об этом можно судить по описи предметов, принадлежавших коннетаблю Франции Раулю де Несле, павшему в битве при Котрэ в 1302 г. Там несколько раз повторяется следующая запись: «Также меч и черные ножны с зеленой перевязью, украшенной серебром. Также навершие из горного хрусталя».

 

Рис. 112. Меч Жоаба из Библии Велислава, с кожаной деталью «chappe» над устьем ножен. Прибл. 1380 г.

 

В том же списке значатся и другие мечи, описание которых дает некоторый намек на то, как они были украшены; здесь есть «меч, отделанный кожей» и «еще один, с вышитым гербом Несле». То, что все эти «отделки» относятся не к ножнам, а именно к самим мечам, ясно из других записей, как, например: «Также меч с красными ножнами, отделанными серебром» и «еще один, с зелеными шелковыми ножнами, покрытыми гербами». Возможно, фраза «отделанный кожей» относится к рукояти меча, точно так же, как и гербы Несле могли быть вышиты на ее обшивке, хотя в обоих случаях вполне вероятно, что описание имело отношение к детали под названием «chappe». (Нечто вроде полей из кожи или ткани, находившейся между нижней частью рукояти и крестовиной. Они ниспадали с каждой стороны до центральной части последней и прикрывали верхнюю часть ножен.) Отчасти этот предмет, несомненно, выступал в качестве украшения, а отчасти предназначался для того, чтобы дождь не попадал внутрь ножен (рис. 112). Такие экземпляры встречались очень редко; надо сказать, что мне знаком только один, у которого эта деталь все еще на месте, хотя рукоять утеряна, – это сломанный меч приблизительно 1250 г., хранящийся в Британском музее. Впрочем, это вполне логично – сделанный из довольно-таки непрочного материала предмет неизбежно должен был разрушиться при постоянном соприкосновении с землей или водой (вы помните, что многие знакомые нам экземпляры мечей доставали со дна рек). Поэтому о существовании защитных приспособлений такого рода мы в основном знаем благодаря средневековым рисункам и иллюстрациям к манускриптам.

Мы еще встретимся позднее с мечами, на рукояти которых изображены гербы (хотя и с помощью более прочных материалов). Интересно будет остановиться еще на двух пунктах: «Также 10 мечей без серебряных украшений: cs. Также генуэзский меч, украшенный серебром: xl». Это дает некоторое представление о разнице в стоимости простых, ничем не примечательных мечей (100 шиллингов за 10 штук) и одного особого оружия, отделанного серебром (10 фунтов). Примером мечей такого рода (между прочим, вполне возможно, что это то же самое оружие – итальянский меч приблизительно 1300 г., отделанный серебром) может служить экземпляр из моей собственной коллекции. (Если бы вы знали, какое удовольствие для меня писать это!)

Обстоятельства, при которых он оказался в моих руках, достойны упоминания, поскольку вполне возможно, что в результате обнаружатся и другие посеребренные рукояти, доселе выглядевшие как обычное черненое железо, в точности как и рукоять моего меча в тот момент, когда я обратил на него внимание. Тогда она была целиком покрыта темной сине-черной патиной. Это оружие выкопали из земли, но несмотря на это, оно, что необычно, осталось совершенно целым; предыдущий владелец (имя его неизвестно) или тот, кто сделал эту находку, позаботились ее тщательно очистить. С помощью электролиза с клинка удалили черную патину, и в результате к нему вернулась большая часть прежнего блеска; кромки лезвия заточены хотя и не до бритвенной остроты, но гораздо лучше, чем мне когда-либо удавалось наточить разделочный нож. Мудрые люди не стали касаться рукояти, поэтому она осталась такой же, как была, – дерево, обтянутое кожей, причем на последней (как можно легко разглядеть) имеются следы намотанного по спирали для украшения изделия ремня или веревки. Благодаря жесткой хватке владельца они глубоко впечатались в кожу и дерево. Когда я обследовал поверхность этой рукояти, мне показалось, что для простого железа патина имеет очень странный цвет; поэтому потребовалось еще немного почистить ее, но я не стал скрести или тереть, а вместо этого подковырнул верхний слой острым концом шила, наклоненного под углом 45° к поверхности, и сильно нажал. От этого мелкие чешуйки патины отвалились, и из-под них показался яркий белый металл. Когда я почистил поверхность еще, увидел, что в некоторых местах металл потускнел и приобрел почти оттенок берлинской лазури, такой, какой бывает на серебре. Я продолжил работу и очистил одну сторону навершия и крестовину, попутно воспользовавшись средством для чистки серебра, – и прекрасный меч (точно такой же у меня перебили на лондонском аукционе в 1945 г., и потом я десять лет жаждал его заполучить) превратился в предмет невероятной красоты. Грубость поверхности, находящейся под слоем серебра, объясняется тем, что мягкое железо в некоторой степени подверглось коррозии. Заметно, что она полностью отсутствует на пирамидальной заклепке в верхней части навершия, которая сделана из высокопрочной стали. Примерно то же самое можно заметить на железном, густо позолоченном навершии красивого маленького меча, который нашли в Нормандии[32]. Как я уже говорил, возможно, существуют и еще мечи с подобными посеребренными навершиями, которые невозможно как следует оценить из-за покрывающей их патины.

Я предполагаю, что в тех случаях, когда рукояти мечей не покрывали золотом, серебром или медью, их расписывали; ни на одном из дошедших до наших дней экземпляров, известных мне и датирующихся рассматриваемым периодом, такие росписи не сохранились, а почти каждый меч на иллюстрациях к манускриптам если не позолочен, то покрыт той же серой краской, что и кольчуги, шлемы[33] и другие изделия в том же роде. Однако на многих изображениях (в частности, снова в Библии Масейовски) видны раскрашенные в красный, синий или зеленый цвет (или все вместе) шлемы, а также и навершия мечей. Часто в этих случаях краска покрывает только часть навершия, к примеру в случае с дисковидной формой, ее центральную часть.

На многих дисковидных и «колесных» образцах выложены цветной эмалью или выгравированы на вставленной в железную основу серебряной пластинке гербы. В нью-йоркском музее «Метрополитен» есть дисковидное навершие типа G, где на одной стороне виден эмалированный герб знаменитого графа Питера Дрю, друга, соратника и товарища по плену Людовика Святого, который делил с ним ужасы Крестового похода 1250 г. На другой стороне изображен красный крест[34]. Навершие отломано от меча. Это очень жаль, поскольку иметь даже часть меча такого знаменитого барона очень приятно, но каким сокровищем был бы он сам, целый и невредимый! Это навершие приобретено в Дамаске, а в музей «Метрополитен» оно попало в 1939 г. На мемориальной табличке графа Питера в аббатстве Св. Иведа в Брэйне (вблизи Суассона) он изображен с мечом, на навершии которого можно разглядеть такой же герб. К тому времени геральдика уже в достаточной мере сформировалась для того, чтобы герб был у каждого знатного человека; теперь этот отличительный знак начал появляться и на оружии.

Множество стилей изготовления крестовин, использовавшихся между 1100-м и 1325 гг., имели не меньше модификаций, чем стили изготовления наверший, но их также можно классифицировать и свести к семи основным формам, детали которых мастера меняли, подчиняясь личным вкусам. Несмотря на то что к рассматриваемому периоду это умозаключение имеет наиболее прямое отношение, его можно применить и ко всему периоду позднего Средневековья. Позднее середины XIV в. можно выделить определенные модные течения, а в отдельных случаях с большой уверенностью сказать, что крестовина, сделанная в том или ином стиле, с теми или иными декоративными элементами, изготовлена в датской, фламандской или итальянской манере.

 

Рис. 113. Стили крестовин. 1100–1350 гг.

 

Я разделил свои семь стилей на две группы: в первой представлены прямые варианты (1–5), во второй – изогнутые (6 и 7), но прошу обратить внимание на то, что вопрос, делать ли прямую или изогнутую крестовину, относился только к области личных предпочтений и ни в коей мере не определялся периодом или районом изготовления. При желании прямую крестовину можно без труда изогнуть, и за исключением двух конкретных стилей мы увидим, что все изогнутые крестовины некогда были прямыми.

На рис. 113, а изображены пять прямых вариантов:

 

1. Этот простой, легкий в исполнении и очевидный по замыслу стиль впервые обнаружен в связи с находками из могил викингов X в. (в прямом и изогнутом варианте) и все еще использовался во времена Ренессанса.

2. Можно сказать (хотя и с некоторыми ограничениями), что этот, усложненный по сравнению с первым стиль был популярен между 1200-м и 1350 гг. Сечение может быть круглым, квадратным или восьмиугольным. В общем и делом можно утверждать, что первый вариант датируется 1200–1270 гг., второй – 1250–1350 гг., а третий появился позднее 1350 г.

3. Обычно это короткая и толстая крестовина, она датируется приблизительно 1260 г. Встречается не слишком часто.

4. Редкий стиль, по плану и сечению напоминающий продолговатые нижние гарды викингов, но у большинства экземпляров на концах расположены декоративные элементы. Меч из мастерской Гигелина (найден в Шафтсбери) – это один из примеров такого стиля; у его крестовины на концах резко повернутые вниз головки животных; другой экземпляр меча, с выпуклыми окончаниями, принадлежит музею г. Мейдстона (он найден не в Кенте, а в Гудбрансдале, Норвегия). Такие предметы редко можно встретить в реальности, но их очень часто изображали на иллюстрациях к манускриптам в XII и XIII вв.

5. По виду напоминает галстук-бабочку. В профиль широкий, с дополнительно расширенными концами, но в сечении плоский и похож на ленту.

Крестовины этой формы можно увидеть у нескольких мечей, датированных либо до, либо после 1200 г. Один из них – это меч с клеймом Гигелина, который находится в Гамбурге; тем не менее не похоже, что такие крестовины вошли в повсеместное употребление раньше 1300 г. Иногда они бывают довольно длинными; в этом случае деталь тоньше и выглядит очень легкой. Между прочим, это вполне очевидный принцип для дизайна рукояти: если бы длинную крестовину сделали такой же тяжелой и толстой в сечении, как и короткая, рукоять весила бы слишком много; таким образом, чем длиннее крестовина, тем более хрупкой она должна быть с виду. И здесь, по моему мнению, длина крестовины зависела только от желания мастера.

 

На рис. 113, b видны два единственных стиля крестовин, которые с самого начала были задуманы изогнутыми, а не сделаны таковыми впоследствии.

 

6. На первый взгляд походит на изогнутый вариант галстука-бабочки (стиль 5), но это не так. Верхний край изгиба всегда похож на простую арку правильной формы, а нижний – на арку с четырьмя центрами. Эту форму использовали с конца XII в. и до конца XV в., но, по-видимому, популярнее всего она была в 1280–1370 гг. Крестовины этого стиля, как и стиля 5, часто украшали одним или более разветвлениями на концах, в результате чего они походили на рыбий хвост или лист. На картинках к манускриптам начала XIV в. очень часто изображали мечи с такими крестовинами (например, см. рис. 85 и 91), несколько найдено и на мемориальных досках. В моей коллекции хранится большой «меч войны» типа XIII с крестовиной стиля 5, у которой концы раздвоены наподобие рыбьего хвоста; в Национальном музее Швеции в Цюрихе есть еще один, типа XIV, концы крестовины у которого украшены двойными зарубками, а в Соборной сокровищнице Толедо имеется превосходное оружие (отлично оформленное, с ножнами и перевязью). Сейчас достаточно сказать, что у него крестовина завершается подобным же образом (и фронтиспис).

 

Рис. 114. Меч типа X. 1150–1200 гг. Музей Армии, Париж

 

7. Согласно общепринятому мнению, этот стиль относится исключительно к концу XV в., но фактически его использовали еще в эпоху викингов. Если посмотреть на крестовину в профиль, она окажется на редкость тонкой, но в плане это широкое и плоское изделие, всегда изогнутое, а у многих под маленьким валиком загнуты еще и концы. Экземпляры времен викингов в основном встречаются на мечах типа V, обычно они довольно короткие. В Музее Армии в Париже есть прекрасный меч с удлиненной крестовиной в этом же стиле, с обычными завершениями. Это образец оружия типа X с дисковидным навершием; у него широкий клинок с очень большим, но неглубоким желобом (рис. 114). Виолет-ле-Дюк упоминает об этом оружии, датируя его серединой XII в., но по мнению Лэкинга – оно гораздо старше. Судя по форме клинка, относящейся к раннему периоду, а также и по тому, что его рукоять чрезвычайно похожа на изображения во многих манускриптах, я склонен считать, что расчеты Виолет-ле-Дюк гораздо ближе к истине. Крестовины, выполненные в этом же стиле, можно увидеть на иллюстрациях ко многим манускриптам XIII в., но, поскольку все они нарисованы в вертикальной проекции, можно только предполагать, что в сечении они походили на ленту. На рис. 115 изображен особенно хороший экземпляр этого типа (и дело здесь не только в длинной рукояти и трехдольном навершии), взятый из манускрипта, созданного приблизительно в 1250 г. Он хранится в библиотеке герцога Рутланда.

 

Рис. 115. Меч из псалтыря библиотеки герцога Рутланда. 1250 г.

 

Один из примеров можно увидеть в передней части алтаря капеллы Карла V Французского в Нарбонне, сделанного в 1374–1378 гг. Там изображены два меча с крестовинами, выполненными в стиле 7, с перевернутыми концами (кроме того, см. главу 17).

 

Есть некоторая вероятность, хотя и очень незначительная, что отдельные типы декоративных элементов могут указывать на происхождение из определенного региона. К примеру, в Англии есть четыре меча и монументальная медная доска, на которых можно увидеть крестовины стиля 6 с маленьким перфорированным крестом на каждом конце. Три из них, а также и сама доска были найдены в Восточной Англии, а четвертый (меч, который хранится в коллекции Уоллеса, в Хертфорд-Хаус), кажется, обнаружен во Франции и, таким образом, вполне может оказаться английским. Доска была сделана где-то позднее 1320 г., а все три меча (два из р. Уитэм близ Линкольна, а третий, фальчион, – из Торпа, близ Норвича) относятся к XIII в. Крестовины этих находок не просто похожи – они совершенно идентичны. К сожалению, сейчас одна из них утеряна, сохранился только клинок, который принадлежит Линкольнскому музею. Однако приблизительно в 1854 г. были сделаны зарисовки всех предметов, которые извлекли из р. Уитэм, а в то время крестовина еще была на месте, поэтому мы точно знаем, на что она была похожа. Оружие из коллекции Уоллеса не столь ясно выдает принадлежность к этой же группе, поскольку оно старше на 100 лет; это меч совершенно другого типа, с длинным, тонким и жестким клинком, предназначенным для фехтования. Он больше напоминает оружие римской эпохи из Нидама и Вимозы. Крестовина сделана в стиле 5, перфорированные кресты на ней немного меньше по размерам. Однако, несмотря на это, возникает сильное впечатление, что детали такого типа были не столь популярны в Англии, и только по очень странному совпадению три реальных экземпляра и одно рисованное изображение были найдены на таком небольшом расстоянии друг от друга.

 

Рис. 116. Кривой меч, облегающая перчатка и шлем из Апокалипсиса св. Иоанна. 1300 г.

 

Один из этих мечей – фальчион. Предком его был древненорвежский сакс, или, скорее, его удлиненная разновидность; если судить по иллюстрациям к манускриптам, можно сказать, что со временем фальчионы приобрели популярность на всей территории Европы. В XIII в. форма этого меча существенно изменилась: клинок в оптимальной точке удара стал очень широким. Такое изменение можно вполне отчетливо заметить на многих изображениях (рис. 116), но, кроме того, сохранилось, как минимум, два реальных экземпляра. Один из них нашли в 1861 г. в том месте Парижа, где стоит тюрьма Шатле; на бронзовом навершии обнаружен герб провоста. Другой – это гораздо более красивое оружие, в превосходном состоянии. Оно находится в библиотеке собора в Дурхеме. У него большое, широкое лезвие, похожее на то, что изображено на рис. 116, но кончик его закруглен, так что острием его назвать нельзя. Возможно, что это результат слишком частой заточки и правки, из-за которой клинок потерял форму, но, поскольку в действительности его вряд ли когда-либо использовали в сражении (мы еще узнаем почему), более правильным будет предположить, что его сделали таким с самого начала. Бронзовая рукоять некогда была позолочена, и следы этого процесса все еще видны. Навершие принадлежит к типу H, крестовина выполнена в стиле 4, или, скорее, в его несколько уплощенной модификации с резко повернутыми вниз концами.

Навершие и крестовина украшены довольно хорошо выполненной гравировкой с орнаментом из листиков, причем на каждом конце располагались маленькие дракончики или виверны. На навершии к этому узору добавлены эмалевые гербы, расположенные по обеим сторонам: на одной три леопарда Англии, на другой – черный орел империи. Может показаться странным, что его вывели на оружии однозначно английском по своему происхождению, но, судя по форме, оружие было сделано в середине XIII в.; однако в то время у Генриха III и его брата Ричарда, графа Корнуолльского (первого министра и верного сторонника короля, определенно помогавшего ему своим умом и твердостью характера, которой его величеству так недоставало) были гербы с изображениями леопарда и орла.

В таком случае почему по всем признакам это именно английский меч? Даже тот факт, что в течение семи столетий он хранился в одном и том же месте этой страны, не дает оснований утверждать, что именно там его и сделали. На самом деле причина такой уверенности заключается в том, что это так называемый «меч владения», подтверждающий право семьи Коньер на манор Сокбурн в графстве Дурхем. Впервые эти земли перешли в руки Коньеров во времена епископа Фламбарда, со временем же этот дар подтвердил король Генрих II. По условиям передачи земель в первый раз, когда новый епископ въезжал в свою епархию, владелец манора должен был стоять на мосту через Тис, по которому тот должен был проехать, с фальчионом в руке. Здесь он передавал свой меч епископу, который затем возвращал его обладателю и таким образом подтверждал права семьи на обладание землями манора до тех пор, пока его преемник не приедет в Дурхем и церемонию не придется повторять с самого начала. Безусловно, нынешний фальчион не является оригиналом, существовавшим во времена правления Генриха II. Мы не знаем, зачем Коньерам приблизительно между 1250-м и 1270 гг. понадобился новый; судя по гербам на рукояти, можно предположить, что его подарил им сам король или его брат. Здесь, безусловно, возникает много возможностей для романтических домыслов.

 

Рис. 117. Фальчион Коньеров. Библиотека собора в Дурхеме

 

В последний раз эта церемония проводилась в 1826 г., когда фальчион подарил доктору Ван Милдерту сэр Эдуард Блэкетт, семья которого получила во владение манор Сокбурн. Недавно он перешел в руки декана кафедральной церкви Дурхема; он хранит его в своей библиотеке в стеклянном ящике (рис. 117).

Насколько я понимаю, это единственный случай, когда у нас в руках находится не только история «владения меча», но и он сам. Возможно, что у меча из Шатле было то же самое назначение, в противном случае было бы странно, что оружие с гербом парижского провоста нашли на том самом месте, где он заседал. По-видимому, это также было оружие церемониального характера, возможно, знак власти этого высокого должностного лица, но теперь этого в точности никто не может сказать. К сожалению, ни в одной хронике информации по этому вопросу нет, так что он остается открытым, несмотря на то что историку очень любопытно было бы узнать ответ.

Существует множество мест, право на владение которыми подтверждалось таким же образом, поскольку в Средние века это было самым обычным делом. Здесь уместно вспомнить историю Джона де Уоррена, графа Суррея (ее, как и большинство других хороших рассказов, стоит в большой степени воспринимать как исторический факт). Когда король Эдуард I проводил ревизию всех земель и проверял, на основании каких прав владеют ими феодалы, де Уоррен предстал перед королевскими уполномоченными по этому вопросу. Во время встречи граф бросил перед ними на стол давно вышедший из употребления меч и сказал: «Мои предки владели своими землями по праву ношения этого оружия; и, видит Господь, так же и я буду ими владеть». После этого чиновникам пришлось отступиться. По-видимому, аргумент был настолько весом, что спорить с ним оказалось бессмысленным, – по этому случаю мы можем судить о значении подобного оружия, передававшегося из поколения в поколение вместе с землями, на которые оно давало права.

 

Рис. 118. Фальчион из Торпа. Норвич

 

Клинок фальчиона из Торпа отличается от образцов Дурхема и Шатла и больше походит на лезвие сабли (рис. 118). Каким образом появилась именно такая форма, ясно не вполне; приблизительно до 1290 г. она редко встречается на иллюстрациях к манускриптам и, по-видимому, не имеет прямого отношения к древненорвежским длинным саксам (как и в случае с дурхемским типом клинка). Возможно, что этот вариант сформировался под влиянием восточноевропейских изделий, поскольку сильно напоминает венгерский меч Шарлеманя, тот, что хранится в Вене (см. рис. 74), т. е. тип, использовавшийся в Восточной Европе начиная с IX в. Однако каким бы ни было происхождение этой конкретной формы клинка, все же сам по себе фальчион является прямым наследником сакса, греческого кописа и древнеегипетского копша и в такой форме использовался с начала XIV в. и до середины XVII в., хотя и с незначительными изменениями. В то же время дурхемский тип не встречается позднее 1300 г.

 

Глава 14

Как носили мечи

 

В течение двух столетий, между 1100-м и 1300 гг., накладки и крепления для перевязи, употреблявшиеся на мечах и ножнах, в основном были очень просты и строги, даже если речь шла об оружии особ королевского рода и знатных вельмож. Величественные позолоченные и посеребренные, украшенные драгоценностями и чернением ленты при устье ножен, оковки, поясные петли, бляхи и пряжки периода Великого переселения народов уже претерпели изменения и стали гораздо строже во времена викингов, но даже средний воин этого периода носил куда более разукрашенное оружие, чем обычный рыцарь эпохи Средневековья, у которого не только был стальной меч, но и все накладные элементы в большинстве случаев были сделаны из стали и кожи. В этом вопросе нам в основном приходится полагаться на статуи и картины, которые дают общее представление об облике средневекового воина, но для доказательства правдивости изображения у нас есть достаточно археологического материала – сохранившихся с этих времен ножен и рукоятей меча. По-видимому, в этот период строгую чистоту линий предпочитали блеску золота и драгоценных камней; и в самом деле, оружие эпохи Средневековья исключительно красиво само по себе и не нуждается в дополнительных элементах.

Как мы видим, в течение последних двух веков форма меча очень мало менялась; то же самое можно сказать о ножнах и предметах, посредством которых владелец носил свое оружие. Один из лучших показателей, дающих представление о том, как это делалось, – скульптурное изображение Дитриха фон Брена в Нюмбургском соборе, созданное приблизительно в 1265 г. (см. рис. 88). Здесь мы видим широкий пояс из кожи или оленьей шкуры (скорее последнее, поскольку она имела свойство сохранять форму и мягкость после намокания), закрепленный вокруг ножен в 5–6 дюймах от устья; владелец перекидывал его справа налево. Второй короткий, но широкий кусок кожи крепился непосредственно под устьем и шел в обратном направлении – слева направо. Свободный конец пояса разделялся надвое, а ремешок снабжался двумя разрезами. В то время как пояс обвивался вокруг бедер, два хвоста протягивались в щели в ремешке спереди и завязывались узлом. Существует множество изображений, воспроизводящих этот простой и эффективный метод крепления меча, некоторые из них относятся еще к X в. (их можно найти в Евангелии Оттона III, датирующемся 983–991 гг.). Нужно отметить, что в то время, как практически все скандинавы и германцы использовали такой стянутый пояс, по-видимому, он никогда не был популярен в Англии, Франции и на юге Европы. В этих странах ремешок с разрезами заменяла простая пряжка, а свободный конец пояса ниспадал с левой стороны рукояти (см. рис. 92 и 94). Существовало множество способов крепления ремня к ножнам, но все они были вариациями все того же принципа, который показан на рис. 119. На английских иллюстрациях и скульптурах видно, что вместо разделенных концов ремня или пряжки, благодаря которым кожаные полоски образовывали в передней части ножен диагональный крест, здесь через переднюю часть всегда шел только один кусок кожи (вниз, справа налево); другой проходил сзади. Если посмотреть на мемориальную доску сэра Роберта де Бюра из Эктона, графство Суффолк (1302 г., рис. 94), то там это очень ясно изображено. Такой метод соединения пояса и ножен обеспечивал надежное крепление, при котором меч оказывался под углом к бедру, и в то же время, если какая-либо часть пояса оказывалась не в порядке (что вполне могло случиться), ее легко можно было заменить. Диагональные ремешки между основными кожаными лентами, которые крепили концы пояса к ножнам, служили для того, чтобы он не мог соскользнуть.

Приблизительно сто лет назад в библиотеке Бамбергского собора нашли нечто вроде кожаного мяча, однако это был не совсем шар, а нечто свернутое и сшитое в единое целое. После того как предмет развернули, он оказался верхней частью ножен меча XII в. вместе с поясом (разновидность с прорезями и двухконечным ремнем). Две части пояса были тесно подогнаны друг к другу под устьем ножен, без обычных сложных переплетений веревочек и ремешков. Подобное крепление ремня можно встретить на мече X в., изображенном в Евангелии Оттона III.

 

Рис. 119. Схема поясного крепления. 1220–1320 гг.

 

Самые известные из всех средневековых ножен принадлежат мечу, который теперь хранится в королевской оружейной Турина. Столетиями его называли мечом Св. Мориса (не следует путать его с изделием под тем же названием, которое находится в Вене). Это очень красивое, прекрасно сохранившееся боевое оружие конца XII в. типа XII с навершием в виде бразильского ореха (тип А) и крестовиной, выполненной в стиле 6. Его ножны сделаны из двух плоских дощечек, повторяющих форму клинка, и покрыты пергаментом, причем он зашит по одной стороне, не в центре или сзади, как это делалось обычно. Под устьем сохранились остатки кожаных ремешков, причем некоторые из них продеты в разрезы в пергаменте. Совершенно ясно, что это остатки крепления, сделанного приблизительно по тому же принципу, который показан на рис. 119, но с вполне определенными отличиями, которым трудно дать какое-либо объяснение. Судя по всему, никогда еще не было опубликовано ни одной качественной фотографии этих ножен, хотя существует несколько весьма посредственных фотографий самого меча; но, к счастью, у меня есть абсолютно точная копия и того и другого. В свое время она была частью коллекции сэра Гая Лэкинга, и есть причины полагать, что до него ею владел знаменитый архитектор и антиквар Виолетт-ле-Дюк. Возможно, что именно для него она и была создана.

Следующие два меча, которые я буду описывать, имеют величайшее значение для науки археологии. Первый известен очень мало, поскольку его нашли в 1943 г. и только в 1946 г., в Мадриде, появилось первое его описание. О втором заговорили в 1959 г., но все же он до сих пор практически неизвестен широкой публике. Оба принадлежали принцам королевского дома Кастилии и Леона.

Первый экземпляр нашли на теле Фернандо де ла Серда (старшего сына Альфонсо X Кастильского), когда в 1943 г. открыли его склеп в монастыре Лас-Хуельгас. Тело инфанта было положено в гроб в полном облачении, соответствующем его рангу, – плащ, нижняя туника и еще одна, верхняя, из золотой парчи, целиком вышитой изображениями гербов Кастилии и Леона. На голове у него была цилиндрическая шапочка (типа, часто встречающегося на скульптурах), богато украшенная теми же гербами. На ногах – чулки и башмаки, к которым прикреплены позолоченные шпоры. В руках инфант держал меч, а вокруг талии у него был обернут превосходный пояс, который, вопреки общему мнению, вовсе не предназначался для меча, – но об этом мы поговорим чуть позже.

Меч типа XII сам по себе не более примечателен, чем любой другой, поскольку его отделка проста, без каких бы то ни было украшений. Навершие (типа H) изготовлено из простой, непозолоченной бронзы, окислившейся до зелено-голубого цвета; крестовина (в стиле 2) сделана из железа, и, поскольку рука инфанта покоилась на ней почти семь столетий, очень сильно проржавела. По той же причине клинок нераздельно сросся с ножнами, веревка, обвивавшая рукоять, почти полностью исчезла, и то же самое произошло с креплениями из белой оленьей кожи. Все это сильно напоминает элементы гамбургских статуй и диаграмму на рис. 119. Однако любопытно, что сам пояс был некогда отрезан. Считалось, что причиной тому послужило присутствие другого пояса, расшитого величественными гербами, но, как я уже говорил, он предназначался не для ношения оружия. В длину этот предмет одежды составлял шесть футов, в ширину – 1¾ дюйма, и состоял он из гибкой части, сделанной из вышитой золотой парчи и заканчивающейся бугорками позолоченного серебра – пряжка и оковка или язычок, крючок или подвеска (для кинжала или сумки; они слишком хрупкие, чтобы служить опорой для меча в ножнах, весящего четыре и более фунтов), и перекладин, расположенных по всей длине через равные промежутки. Они служили для того, чтобы поделить весь пояс на двенадцать панелей с перемежающимися узорами, вышитых сапфировыми бусинами и зернами жемчуга. В документе, опубликованном в 1955 г. Геральдическим обществом, подробно обсуждались гербы, которые занимают всю длину пояса, поэтому в рамках этой работы я подробно о них говорить не буду, однако следует упомянуть о том, что три леопарда Англии повторяются там трижды, так же как и гербы Ричарда Корнуолльского, Франции, Наварры и графства Шампань. По общему мнению, изначально этот предмет Генрих III Английский подарил графу Шампани, королю Наварры, по поводу того, что в 1257 г. Ричарда Корнуолльского провозгласили римским императором.

Вопрос только в том, каким же образом пояс попал в гроб инфанта Кастильского, и этот вопрос остается нерешенным, хотя, по-видимому, вполне возможно, что его невестка, жена графа, подарила его принцу после смерти мужа, которая последовала в 1270 г.

 

Рис. 120. Пояс на статуе Вильгельма фон Гройтша. Вехсельбург, 1240 г.

 

Я уже сказал, что этот пояс предназначался не для меча. Но почему? Во-первых, ответ заключается в том, что он очень длинен, кроме того, он не соответствует ни одному из известных поясов такого назначения; крючок или подвеска слишком изящны, чтобы выдержать вес меча – но все это только отрицательные аргументы. С другой стороны, он не только похож, но и практически идентичен длинным поясам, с изображений XIII в., из которых самым известным является фигура короля Джона на его гробнице в Ворчестерском соборе. Несмотря на то что король изображен с мечом в руке и при шпорах, доспехов на нем нет. Собственно говоря, на нем такая же одежда, как и на Фернандо, и на талии виден узкий длинный пояс, туго обмотанный, а не свисающий свободно вокруг бедер, как в случае с поясами для ношения оружия, причем свободный конец, украшенный язычком или оковкой, свисает гораздо ниже колен. На нем видны участки в форме гербового щита, где некогда выложены были гербы. Другая картина того же периода (приблизительно 1240 г.) изображает Вильгельма фон Гройтша (рис. 120) и находится в кафедральной церкви Вехсельбурга, в Германии. Он также изображен в повседневной одежде, хотя и при шпорах и со щитом, у его бедра висит меч, а рядом мы видим копье. Верхняя туника тесно обвязана на талии поясом, похожим на пояс Джона. Маленькие планки, в точности похожие на уже описанные, делят его на части. Затем, есть еще две статуи из Нюмбурга, на которых изображены пояса, носимые на талии (это изображения графа Эккехарда и Вильгельма фон Камбурга), и здесь мы снова видим секции, разделенные маленькими полосками металла.

Аналогичные предметы изображены на картинах, посвященных знатным леди; наиболее выдающимися в этом плане можно считать фигуры Изабеллы Ангулемской, жены короля Джона, и Беренгарии Наваррской, жены Ричарда I, которые можно увидеть в аббатстве Фонтевраулт. Пояс королевы Изабеллы (той же длины и надетый таким же образом, как и у ее мужа) разделен на несколько частей металлическими планками, такими же, как на поясе Фернандо, и в каждой из них расположен ромбовидный узор, также похожий на тот, который связан с его гербами. На королеве Беренгарии пояс с теми же планками, но с узором крестовидной формы, но особый интерес представляет тот факт, что здесь слева есть маленькое металлическое крепление (крючок или подвеска), в том же месте, что и у инфанта, но в данном случае с него на двух шнурах свисает кошель.

 

Рис. 121. Меч графа Эккехарда. Нюмбург, 1260. Ножны обернуты поясом

 

По моему мнению, это окончательно доказывает, что пояс из гроба Фернандо никогда не предназначался для ношения оружия, но оказался единственным сохранившимся экземпляром предмета, таким замечательным образом подчеркивающего ранг владельца, который носили знатные люди обоего пола. Тем не менее общее мнение относительно предназначения этого пояса принимается как должное; величественность и притягательность геральдики затенила его действительный смысл. В течение XIII столетия много фигур рыцарей, будь то рисунки на гробнице короля Джона или Вильгельма фон Гройтша или статуи наподобие гамбургских, изображали воинов в обычной одежде, и мечи они держат в руке так же естественно, как мы с вами держали бы свернутый зонт. В особенности сильно это проявляется в Германии, где после 1300 г. лишь на одном из десяти изображений с гробниц можно увидеть доспехи, хотя в других местах дело обстоит совсем иначе. В Средние века у знатных людей не было в обычае расхаживать в повседневном платье с мечом в руке, как это делалось с XVII в. до конца XVIII в. Бывало, что в таких случаях прикрепляли к поясу кинжал, но меч пристегивали к поясу очень редко. Если его и брали с собой по какой-либо особой причине, то либо несли в руке, обернув пояс вокруг ножен (рис. 121), либо (и это наиболее возможный вариант) поручали это дело пажу или оруженосцу.

Простота меча Фернандо де ла Сер да резко контрастирует с богатством одежды и служит для того, чтобы подчеркнуть его назначение – оружие служит для боя, а не для церемониалов. В манускриптах оружие царей – Саула, Давида, Маккавеев и их современников – редко изображают с какими-либо другими украшениями, кроме позолоченного навершия; рукояти и ножны у них так же просты, как и у самого бедного из воинов. Конечно же это полностью соответствует идеалам универсального рыцарского братства, где простой воин равен королю. Меч являлся символом этого братства, поэтому какие-либо дополнительные украшения были ему вовсе ни к чему. Тем не менее это не означает, что богато украшенных мечей не существовало: к примеру, рукоять оружия сэра Роберта де Бюра снабжена гравированным узорным навершием в том же стиле, что и фальчион Коньеров, то же самое можно увидеть на многих медных мемориальных досках. В списках имущества и завещаниях мы часто встречаем записи об инкрустированных серебром мечах. И это не было чем-то особенным, так же как и меч «со св. Георгием», т. е. с крестом св. Георгия, нарисованным или выложенным эмалью на навершии. (Это было английское оружие, принадлежавшее Хэмфри де Боуну, умершему в 1319 г. Предмет взят из описи его оружия.)

Самый лучший и самый прекрасный средневековый меч из всех, которые дошли до наших дней, – меч брата Фернандо де ла Серда, Франциско, короля Кастилии и Леона. Его нашли в главной капелле Толедского собора в 1941 г., во время поисков останков короля Санчо II (1223–1248), предпринятых по распоряжению португальского правительства. В ходе их открыли и гроб Санчо IV (Храброго). Внутри, под дорогим покровом, нашли мумифицированное тело короля. Голова его лежала на подушке, богато отделанной гербами. Убран он был (в манере, напоминающей о Джоне Английском) так, как принято хоронить францисканских монахов: на голове замечательная корона из позолоченного серебра, украшенная гербами Кастилии и Леона, древними камеями и сапфирами; на ногах пара великолепных шпор; рука покоится на рукояти меча, спрятанного в ножны.

Известно, что оружие хранится в сокровищнице Толедского собора, но, в отличие от других хорошо сохранившихся мечей приблизительно 1320 г., этот увидеть нельзя. Недавно были опубликованы некоторые предварительные заметки по поводу данного оружия, основанные на собранной информации; до этого в популярном испанском журнале «АВС» появилась короткая статья о гробнице и ее содержимом. Фотографии оказались довольно-таки неудачными, но на них, по крайней мере, клинок и ножны изображены во всю длину.

Сам меч принадлежит к типу XII, навершие – к типу H, а крестовина в стиле 6; на каждом конце у нее по две зазубрины. Рукоять сделана из твердого черного дерева (возможно, эбенового), она продолговатая в сечении, со скошенными углами, в середине ее небольшая выпуклость; в верхней и нижней части к ней прикреплен узкий металлический воротничок. На каждой из внешних сторон есть три углубления в форме дисков (на одной из них два диска отсутствуют). Здесь были гербы Кастилии и Леона; описывали их как эмалевые, но на самом деле это цветное стекло. Между дисками расположены выложенные точно таким же образом квадратики с шахматным рисунком, а вверху и внизу расположены треугольники с аналогичным узором.

Все металлические части рукояти украшены гравировкой с орнаментом Mudejar, включающим в себя куфические буквы, которые, вероятно, использованы исключительно с декоративной целью. Навершие, крестовина и воротнички сделаны из железа, фон для гравировки покрыт позолотой. Они совершенно целы; очень примечателен тот факт, что соприкосновение с рукой мертвого рыцаря не заставило металл поддаться коррозии.

Лезвие несколько пострадало от ржавчины, но на некоторых его частях сохранилась полировка зеркальной чистоты. На одной стороне клинка, возле рукояти, выгравирован круговой орнамент из листочков; центральная его часть прежде располагалась на маленькой пластинке, пересекающей углубление желоба, но сейчас она утеряна. Однако отверстия для державших эту пластинку заклепок все еще можно разглядеть. В желобе на каждой стороне лезвия находится тисненая надпись, похожая на те, что делали на испанских мечах; она читается от кончика клинка к рукояти в противоположность другим, более распространенным вариантам. Эти надписи не всегда можно прочесть из-за ржавчины. Они состоят из превосходно выполненных букв ломбардского алфавита, но сейчас видно только следующее: на одной стороне «GL … IARA», на другой – «М … N?AS». Превосходно сохранившиеся ножны сделаны таким же образом, как и на туринском мече Св. Мориса: из двух тонких дощечек, в данном случае покрытых розовой кожей и украшенных двумя вытисненными линиями. Заканчивается изделие простой U-образной оковкой из серебра, похожей на ту, что изображена на портрете Уильяма Лонгспи, графа Солсбери, в Солсберийском соборе (приблизительно 1240 г.). Пояс прикреплен двумя лентами черной кожи, одна из которых находится приблизительно в дюйме от устья ножен, а другая – на три дюйма ниже первой; они тесно обернуты вокруг ножен и соединены диагональной полоской кожи. Пояс сделан из светло-зеленой парчи, с узкими обрамлениями красного шелка, украшен витым орнаментом. Как и все пояса этого типа, он состоит из двух частей различной длины, каждая из которых кожаными лентами привязана к ножнам. Пряжка и оковка пояса отсутствуют, но глазки сделаны из серебра; можно предположить, что тот же материал использовали и для создания ныне утерянных деталей.

Известно, что найденная на голове Санчо IV корона принадлежала его отцу Альфонсо X (1252–1284); возможно, что и с мечом дело обстоит так же. Он принадлежит к типу, который часто использовали в 1250–1300 гг., и, хотя само изделие не могло быть сделано позднее 1295 г., нет ничего невозможного в том, что оно относилось еще к 1260 г. В данном случае у нас есть только верхний ограничительный предел – вполне вероятно, что в действительности меч был несколько старше и перешел к будущему королю по наследству.

Как я уже сказал, в Толедском соборе есть еще один прекрасно сохранившийся и очень красивый меч более позднего периода (приблизительно 1320 г.), и он будет описан в следующей главе; другой, принадлежавший св. Фердинанду, хранится в Севильском соборе в качестве реликвии этого святого. Это меч типа XII, с рукоятью из гранатов и горного хрусталя в серебряной оправе. Навершие (тип I) выполнено из хрусталя, а рукоять и большая часть крестовины – из граната. Серебряная оправа украшена в том же мавританском стиле, что и рукоять меча Санчо IV. Острием оружие закреплено на постаменте из золота или позолоченной бронзы, так что оно стоит без поддержки, напоминая крест.

Не так давно часть ножен XIII в. была найдена в долговой яме города Ковентри и теперь хранится в городском музее. Сохранилась только верхняя часть кожаной обивки, все деревянные части рассыпались (в этом месте были отличные условия для того, чтобы кожа сохранилась). На задней стороне ножен вытиснен диагональный крест приблизительно 3,5 дюйма глубиной, находящийся между двух пар горизонтальных линий, которые напоминают следы обычного для XIII в. крепления к поясу, который, вероятно, некогда находился тут же. Подобные линии ясно видны на фотографии ножен Санчо IV. Под этими отметинами идет ряд из шести вертикальных прорезей, каждая приблизительно в 0,25 дюйма длиной. Они полностью сочетаются с методикой продевания креплений ремня сквозь покрытие ножен, принятой в то время, хотя в данном случае отметина и расположена на 4 дюйма ниже, чем это делалось обычно; ножны с таким креплением можно увидеть на изображении рыцаря в церкви Эша-на-Сандвиче в Кенте (приблизительно 1300 г.).

Мечи из соборов в Толедо и Севилье принадлежат к категории немногих оставшихся в том храме, куда их положили на хранение. В Средние века это было вполне обычным делом: мечи оставляли в церкви либо по обету (как сделала Жанна д'Арк с оружием, добытым в личной схватке с бургундским тяжеловооруженным всадником при стенах Парижа, – его повесили над колонной в Сен Дени), либо оставляли над или под склепами рыцарей, либо клали внутрь. Здесь стоит отметить, что, когда в 1797 г. открывали склеп короля Джона, его тело нашли в тех же одеждах, что были изображены на крышке, разве что на голове вместо короны оказался монашеский клобук. Слева лежал меч. Стотард так описывал тело:

 

«Его левая рука была прижата к груди, и рука сжимала меч точно так же, как и на надгробии. Манжета на этой руке все еще лежала на груди. Меч сильно проржавел, его обломки лежат через некоторые промежутки вдоль левой стороны тела, а ножны сохранились гораздо лучше».

 

Очень хотелось бы узнать, как выглядели эти ножны (поскольку на крышке гробницы их нет). Увы, реальный экземпляр пока что недоступен, поэтому можно только гадать, как он выглядел на самом деле. Стотард не говорит, что сделали с этими реликвиями (он упоминает достаточно большую часть королевских одежд, а также меч и монашеский клобук), поэтому можно сделать вывод, что они все еще находятся в гробу.

Можно надеяться, что во многих могилах воинов в Европе все еще лежат мечи, похожие на оружие короля Джона и инфанта Фернандо. Это послужит источником огромного количества археологического материала, тем более ценного, что бесчисленные мечи, некогда висевшие над средневековыми гробницами, теперь исчезли безвозвратно. Например, среди добычи Черного принца, хранившейся в Кентерберийском соборе, был интересен один, но триста лет как он утерян. В описании капеллы Генриха V в Вестминстерском аббатстве, сделанном Дартом, упоминается о мече и кинжале, которые хранились там вместе с другими «военными принадлежностями»; теперь там нет и следа какого-либо кинжала, а меч практически наверняка имелся в виду тот, что находится в хранилище рукописей.

Известно, что один или два находившихся в зоне досягаемости меча вынесли из церквей, где они хранились, и мы можем подозревать, что и остальные подверглись такому же грабежу. Мистер (а позднее сэр) Юстиниан Ишем, к примеру, в 1717 г. посетил церковь в Холденби и записал в своем дневнике: «Древняя деревянная скульптура человека, которым, по рассказам, считается сам Холденби; над ней лежат меч и шлем». Такое же изображение упомянуто Бриджем, и там говорится о «железном мече и шлеме, лежащих близ него». Ранее в этом же столетии местное предание рассказывало о том, что много лет назад (т. е. когда-то во времена Средневековья) статуя, меч и шлем забрал «джентльмен, который ради этой цели приехал в карете». Кроме того, мы знаем о судьбе шлема, который до начала XIX в. висел на крюке над гробницей сэра Ричарда Пембриджа (1371 г.) в Херфордском соборе. Тогдашний декан собора отдал его известному коллекционеру сэру Самюэлю Мейрику, который в области истории доспехов и оружия может быть назван вторым Геродотом. Из его коллекции этот предмет со временем перешел в Королевский Шотландский музей в Эдинбурге, где хранится и по сей день. До недавнего времени крюк, на котором изначально висел этот шлем, можно было увидеть в Херфордском соборе, над разграбленной гробницей сэра Ричарда[35].

Совершенно ясно, что в настоящее время многие из мечей, некогда хранившихся в церквах, находятся в музеях и частных коллекциях (у меня у самого два); этот вывод можно сделать, исходя из их состояния. Все сохранившиеся мечи средневекового периода делятся на. три группы: те, что были выкопаны из земли или подняты со дна рек (подавляющее большинство); предметы, хранившиеся в церквах (очень немного), и те, о которых постоянно заботились с самого дня изготовления и которым никогда не позволяли ржаветь (например, фальчион Коньеров).

Мечи из первой группы либо очень сильно повреждены, либо отлично сохранились благодаря защитному слою черного налета (как правило, он содержит основной гётит FeO(OH), который образуется на клинке благодаря взаимодействию с почвенными химикатами. Естественно, много образцов находится посередине между состоянием сильнейшей коррозии и идеальной сохранности. «Церковные» мечи легко отделить от всех остальных. Они находились на открытом воздухе и в определенной степени всегда подвергались воздействию влажности и пыли; изначально это оружие покрывали толстым слоем жира, но, скорее всего, не чистили с тех самых пор, как повесили или положили над гробницей. Ведь это оружие считалось священным; во всяком случае, его старались не трогать с того места, где оно оказалось. Очень жаль, что такое отношение не продержалось дольше – тогда у нас, возможно, было бы куда больше хорошо сохранившихся материалов для исследования путей развития средневековых мечей. На клинках их образовывалось некоторое количество патины, состоящей из очень близко расположенных друг к другу мелких углублений от ржавчины, покрытых жестким черным налетом. Эти крохотные ямки, возможно, образовались в результате воздействия слоя пыли, налипшей на предохранительный слой жира; частицы грязи задерживали влагу, которая со временем проникала сквозь защитную поверхность и окисляла поверхность металла, но не слишком сильно, благодаря все тому же жиру. В течение многих лет этот налет из пыли и сала спекался в более или менее твердую патину, на которой грязь собиралась слой за слоем, формируя свежий слой ржавчины поверх патины; таким образом, по большей части окисление, вместо того чтобы идти вовнутрь и поражать сам клинок, направлялось вовне и только увеличивало слой верхнего налета. Поверхность тех немногих экземпляров доспехов, которые еще остались на своем месте в церквах, во всех случаях выглядит именно так. Благодаря этому всегда можно определить если и не точное происхождение подобных экземпляров, то хотя бы место хранения; все же это дает исследователям некую ниточку, следуя которой иногда можно установить владельца меча и более или менее точно определить место его изготовления.

В 1939 г. мне повезло приобрести меч, хранившийся именно таким образом. Спешу добавить, что я абсолютно честно купил его на распродаже в Лондоне и что предыдущий владелец (джентльмен из Сомерсета) получил это оружие точно таким же образом за четыре года до меня. В свое время оно находилось в составе «собственности венского коллекционера», как было обозначено в списке предметов, назначенных к аукциону. Можно только гадать, в какой из церквей Австрии он его нашел. Сведений об этом не сохранилось, но благодаря тем признакам, о которых я только что подробно говорил, можно точно установить, что хранился этот предмет именно таким образом.

По счастью, никто из предыдущих обладателей не стал чистить этот меч. В 1939 г., когда я купил его, он был совершенно черным, клинок выглядел толще из-за ржавчины, деревянную рукоять покрывали слои пыли, копившейся веками, а под ними прятались немногие оставшиеся фрагменты кожаной или полотняной обтяжки. К сожалению, после снятия грязи сохранить их не представлялось возможным. Корка спеклась за века, а неизбежная сырость, возникающая даже в закрытом помещении, полностью погубила непрочную обивку рукояти. Мне даже не удалось точно определить материал, из которого она была сделана, – разрушение зашло слишком далеко.

Для того чтобы очистить всю поверхность меча, потребовались в буквальном смысле месяцы работы. Ржавчина на поверхности была рыхлой и пыльной, но ниже оказался плотный темный слой; черная патина оказалась жесткой, как кремень, и ее удалось снять только с одной стороны клинка; с более мягкого металла навершия и крестовины этот слой удалить оказалось легче, но все равно он сошел лишь частично. После войны рукоять исследовали в лаборатории Британского музея. Я немного сомневался, была ли она изготовлена одновременно с «мечом войны» типа XIII (т. е. приблизительно в 1300 г.), или это замена более позднего периода. С самого начала все говорило за то, что это оригинал, но мне очень хотелось получить научно обоснованное подтверждение этого. Естественно, у меня оказался изначальный вариант, сделанный из древесины бука.

Третья группа, т. е. мечи, о которых с самого начала постоянно заботились и тщательно чистили, исключительно мала. Таким образом хранили несколько мечей XIV в., удивительно большое количество образцов XV в., не говоря уже о таких реликтах, как два меча Св. Мориса (из Толедо и Вены), фальчион Коньеров или оружие из Толедо и Севильи.

Причина, по которой так много мечей находилось в храмах, возможно, состоит в том, что все они в некотором смысле принадлежали церкви. Во время церемонии посвящения в рыцари оружие освящали на алтаре, и предполагалось, что после смерти владельца оно туда же и вернется. Возможно, именно поэтому, а не в тщеславной погоне за бессмертной славой так много мечей и копий, шлемов и латных перчаток повешено над гробницами, так много оружия лежит внутри их. Воин закончил все свои дела на земле; он использовал (или должен был использовать) эти вещи для того, чтобы защищать и поддерживать церковь, и поэтому с его смертью их работа тоже была завершена, и они тоже нуждались в долгом отдыхе. То же самое чувство, хотя не освященное христианством, заставляло викингов и их предшественников класть оружие в могилу вместе с телом погибшего. Разница в данном случае состоит в том, что оружие викинга мог со временем получить его потомок или просто человек достаточно храбрый и умелый, чтобы оказаться его достойным, а оружие рыцаря навечно должно было остаться там, где упокоился его хозяин, – больше оно не служило уже никому.

На многих изображениях английских воинов XIII и начала XIV в., как кажется, отражено именно это. Здесь нарисовано, как лежащий на надгробии рыцарь вкладывает свой меч в ножны. Некоторые из этих фигур выглядят так решительно, что, по общему мнению, они, напротив, меч вынимают, однако это полностью противоречит идее отдыха после хорошо выполненной работы. Тем не менее правая рука многих из этих рыцарей лежит на верхней части навершия, как будто они только что финальным толчком отправили оружие на место, в ножны. Хотя это противоречит всеобщему убеждению, что здесь была сделана попытка изобразить постоянную готовность воина к сражению ради защиты Матери-Церкви даже после смерти, я считаю, что они должны были только упокоиться у нее на груди, потому что бой для них окончен навсегда.

 

Глава 15