2020-06-08
75- Итак, вы нормальны?
- Я – нормален.
- Ну вот и славно, а если так, то давайте рассуждать логически.
(М.Булгаков, «Мастер и Маргарита»)
Гуманно ли разводить животных на убой? Добры ли помыслы противников смертной казни? Что такое свобода совести? Стоит ли праздновать день Победы? Эти и другие вопросы ждут подробного разбирательства и ответов по существу. Впрочем, к черту «и другие» - ограничимся пока четырьмя перечисленными.
Итак, начнем с наших баранов. А также прочей хрюкающей, мычащей и квохчущей братии, коей столь приятно бывает утолять голод. Как ни покажется кому-то странным, ответ на первый вопрос будет прост, как топор мясника: однозначно, гуманно. Как же так, возопят защитники прав животных, разве можно называть гуманным процесс лишения жизни и пожирания живых существ? «А что такое гуманизм?» - задам я встречный вопрос. «Ну, это, наверное, доброта… сострадание…» – промямлят мне в ответ. Ничего подобного! Гуманизм, мои дорогие – это жизненная позиция, ставящая во главу угла свободы, нужды и потребности человека. Именно так – Его Величество Человека, а не сверхъестественных сущностей, именуемых богами, и уж подавно не убойного скота или домашней птицы. Поэтому логика гуманизма гласит нам, что страдания всех бессловесных тварей на свете не стоят слезинки небритого голодного мужика. И если мающийся с похмелья тракторист дядя Федя возжелает с утра куриного бульончика, то его сердобольная супруга просто обязана немедленно схватиться за тесак и оттяпать башку какой-нибудь Пеструшке, ибо в противном случае победит не гуманизм, а редкое извращение под названием «орнитозоофилия». Кстати, в истории Англии уже был печальный эпизод, когда «овцы съели людей» – в то время как на Кавказе из них просто и гуманно готовили шашлык.
Как видите, с первым вопросом мы разобрались быстро – благо, решение лежало не в плоскости морали (тут мы увязли бы надолго), а в области сухой логики и трактования дефиниций. Со вторым вопросом так просто не получится, однако и здесь результат будет неожиданным.
Большинство экспертов, обсуждающих вопросы применимости смертной казни, подходят к нему, что называется, в лоб. На одной чаше весов у них – мнение «кровожадного большинства», озвученное Ветхим Заветом и утвержденное программным стихотворением почившей в бозе партии НДР «Если дорог тебе твой дом…» (помните – Черномырдин, ручки домиком?), заканчивающимся жесткой строкой «Сколько раз ты встретишь его – столько раз его и убей!» На другой – мнение рукопожатных людей с хорошими честными лицами и такими же фамилиями. Их точку зрения авторитетно разделяют булгаковский Иешуа Га-Ноцри («Злых людей не бывает!»), а также некий Будда Шакьямуни, который в зло тоже принципиально не верил, и благодаря этому достиг нирваны. Дальше начинается дозированное подбрасывание мелких камушков туда-сюда на потребу бесконечного спора «мстителей» и «правозащитников», ни к чему, однако, не приводящее. Ибо кто у власти, тот и заказывает музыку.
Я поступлю проще. Игнорируя область дефиниций и прочего словоблудия (что такое хорошо и что такое плохо, могут ли существовать добро и зло друг без друга, нужны ли мышке кошки и т.д.), я задамся целью изучить движущие силы людей, активно выступающих за и против смертной казни. И вот тут открывается поразительная картина! Возьмем вышеупомянутого дядю Федю. Он прост как валенок, но честен, и говорит прямо: «Да этого ….., который детей насилует и убивает, надо самого……, бл…, …, а потом еще раз…..!!!» И на вопрос, нужно ли возвращать в России смертную казнь, обеими руками проголосует «за» – прекрасно понимая, что все эти «….., а потом …..» могут быть применены в случае чего и к нему самому. Ещё бы – он-то ничего подобного не замышляет! А теперь задумаемся, что на уме у тех, кто выступает за сохранение статус-кво? То-то же…
Сухая логика, ничего личного.
Поклявшись не оставлять детей наедине с противниками смертной казни, переходим к третьему вопросу – про свободу совести. Поднимите руки, кто точно знает, что это такое? Негусто… А теперь, кто про эту свободу что-то слышал? Ага, уже лучше. Ну, и каковы будут ваши соображения? Что скрывается под этой нелепой фразой? Право делать все, что заблагорассудиться, а потом не мучиться никакими моральными угрызениями?! Эх, дядя Федя, вы как скажете… Я, конечно, понимаю, что после вчерашнего это для вас актуально, но не до такой же степени!
Хотя я сам, если честно, примерно в таком же ключе воспринял статью 52 Конституции СССР 1977 года, когда она еще только обсуждалась. Но оказалось, что об отпущении грехов за бессовестно списанный диктант или тайком съеденную банку варенья там не было ни слова. Вместо этого чувствовалась явная подмена понятий. Причем, если со свободой всё было более-менее ясно (хотя у нас «свобода – это не вседозволенность», а у них – таки, да), то с совестью все оказалось сложнее.
Начнем с того, что привычное нам понятие совести у западных братьев по разуму попросту… отсутствует. Вот послушайте, как на берегах Атлантики формулируют переводящийся этим словом термин, употребляемый в контексте со словом «свобода»: «Мировоззренческая потребность, придающая смысл существованию, а также поведение на основе этой потребности». Те есть, совесть у них – всего лишь потребность и некая линия поведения для её удовлетворения. А теперь задайтесь вопросом – может ли такая, с позволения сказать, совесть, терзать человека по ночам или заставить признаться в неблаговидном поступке? И если вы нормальны, то сами же и ответите – ни в коем случае.
Тем не менее, бессовестные люди напели нам о необходимости включения статьи о свободе совести в основной закон нашей страны, и ее включили, даром, что звучало это словосочетание немногим лучше, чем набившее оскомину «заниматься любовью». И понеслось… Сразу появились «узники совести» – очевидно, те, о которых в бессмертном «Дяде Стёпе» было написано:
Ведь недаром сторониться милицейского поста
И милиции боится тот, чья совесть нечиста…
Когда людей, замученных нечистой совестью, в СССР начали сажать пачками (сам не видел, но так писала «Таймс»), кое-кто из них сбежал в Штаты и начал требовать свободы совести в добавочных количествах. Поскольку ночные бдения у приемников стали у нас к тому времени чем-то вроде модного вида спорта (я в школьные годы ухитрялся ловить аж девятнадцать различных «голосов»!), ситуация меня заинтересовала, и для полноты картины мне пришлось снова заглянуть в слегка поистрепавшуюся книжицу с советским гербом – вдруг на стадии обсуждения я чего-то недопонял? Увы, ошибки быть не могло – под свободой совести в нашей Конституции определенно подразумевалось «право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой». Чем такая свобода совести отличалась от свободы вероисповедания, нельзя было понять, даже вооружившись микроскопом. А между тем разница между этими понятиями имеется, и довольно существенная. Уяснить ее проще, если принять свободу вероисповедания как частный случай свободы совести. А свободу совести, в свою очередь, воспринимать не как индульгенцию от душевных страданий за неправедные поступки, а свободный выбор нравственных идей, основанных на морали, идеологии и праве. Что, в свою очередь, позволяет индивидууму самостоятельно принимать решения о том, каким моральным и нравственным (в том числе и религиозным) принципам ему следовать и по какому типу социального поведения осуществлять взаимодействие с окружающим миром. Мудрено? Пожалуй. Но, если вдуматься, именно такая трактовка объясняет многое из ранее необъяснимого. Например, почему Европа не может (более того, не считает нужным) давать отпор различным «понаехавшим», откровенно паразитирующим на ее тучной (пока ещё) тушке. И еще один важный аспект – свобода совести действительно исключает душевные терзания по поводу самых мерзких поступков, лишь бы они не вступали в противоречие с моральными убеждениями субъекта. Именно поэтому Андреас Брейвик не испытывает раскаяния за учиненную им бойню. Он не бессовестный, просто у него совесть такая. Да и за что ему каяться? В рамках существующего на Западе общественного договора он играл строго по правилам, убеждений своих не предавал, и потому «мальчики кровавые» его ночами не тревожат. Почему ненавидевший арабов Брейвик убивал белых норвежских детей? Потому что это проще было сделать. Логика железная, не поспоришь…
И напоследок о наболевшем. О нашем главном празднике, который многие воспринимают ныне как «победобесие» и чуть ли не день скорби – как, мол, можно праздновать окончание войны, когда столько народу погибло! Слушая такие речи, у меня неизменно возникает ощущение, что где-то случился побег из дурдома. Чего они, собственно, добиваются? Чтобы я забыл своего деда? Так это мой дед, и не их собачье дело, как я его чту! Им жалко погибших людей? Ну так и радуйтесь, что 9 мая кошмар военной мясорубки закончился! Но нет, они не рады. Они льют крокодиловы слезы – зря, мол, всё так неправильно завершилось. Зря ваши отцы пять копеек на презервативы пожалели, думаю я, слушая этих выродков. Вот о чем действительно скорбеть надо!
Хорошо, скажут мне, рыдать по поводу окончания войны и впрямь не комильфо. Но ведь мы столько людей потеряли, и чего ради? Ради того, чтобы гнить и дальше в сталинском Совке? Ради того, скажу я, глядя в большие темные глаза рукопожатного господина, чтобы твои предки не стали куском мыла, а ты сам вообще имел шанс родиться. Ты про план «Ост» читал? С материалами Нюрнбергского трибунала знакомился? Рекомендую, все это в открытом доступе, на каком хочешь языке. Только предупреждаю – чтение не для слабонервных. То, что сейчас немцы белые и пушистые, еще не значит, что их дедушки были такими же.
Да, но заваливать врага своими трупами, кладя десятерых за одного… Кто же так воюет?! Да воюют-то многие, другое дело, что победу так не одержишь. И мы бы не одержали, если бы воевали как англичане в Дюнкерке и на Крите, ага. Или как французы, которые сражались настолько храбро и умело, что, первыми объявив Германии войну, за полгода не сумели продвинуться вглубь ее территории ни на метр, а потом за месяц ухитрились сдать численно уступающему врагу собственную столицу! Что касается «закидали трупами»… Вермахт и войска СС потеряли на Восточном фронте порядка восьми миллионов убитыми и умершими от ран. Их сателлиты по тогдашнему Евросоюзу тоже получили свои килотонны убитых с развороченными потрохами. Да, наши потери были чудовищными, на круг около 26,5 миллионов человек. Но следует помнить, что больше половины этих страшных цифр приходится на долю гражданских лиц, погибших под бомбежками, умерших от голода, замученных в концлагерях и уничтоженных на оккупированных территориях в ходе карательных акций и в соответствии с планом «Ост». Немцам и их союзникам крупно повезло, что советские войска не стали платить им той же монетой, не то баланс трупов был бы несколько иной. Хотя он и так оказался достаточно отрезвляющим. Согласитесь, войну можно выиграть только уничтожая врага, а не отдавая на заклание собственных людей. Именно поэтому красное знамя с серпом и молотом в конечном итоге взметнулось над Рейхстагом, а штандарты со свастикой были с позором брошены к стенам Кремля!
Ну, хорошо, ты пошутил, я посмеялся, скажет мне мой европейский друг. Теперь давай пожмем друг другу руки, и в дальний путь на долгие года! Сколько можно друг на друга дуться-то? Семьдесят пять лет прошло, всё быльем поросло, на старых кладбищах новые дома стоят! Ну, проехали?
Нет, не проехали. По-вашему, армяне идиоты?
При чём тут армяне?
При том, что когда Назым Хикмет приехал в Ереван и предложил армянам мир, дружбу и жвачку, те ему знаешь, что ответили? Что облобызаются с турками хоть через секунду! Через секунду после того, как воскреснут все убитые турками в 1915 году армяне. Все полтора миллиона…
И что?
И ничего.
Так можно или нет праздновать День Победы? Ответ однозначный – можно и нужно. Но праздновать его имеют право только те, кто считает его днем победы своей страны, своего народа, своей семьи, своей личной победой. Без истерик, без неуместного пафосного надрыва, но радостно и с гордым достоинством. А для всех, кто считает себя потомками проигравших, пусть это останется днём памяти, покаяния, скорби, досады (ведь почти же получилось!) и раздумий. По крайней мере, так будет честнее. И логичнее.
Лев Мачулин, г. Ухта, 2 мая 2020 г.
