Стихотворное приложение-дополнение

Белозерские встречи

Заглавное.

«Китеж детства моего» (книга «Долгий путь в Китеж»):

«В гостиничных и прочих анкетах рука привычно выводит в графе «Место рождения»: с. Мегра Белозерского района Вологодской области России. Но вот с возрастом почувствовал, чем дальше я от этой дальней пристани в северном краю, тем пронзительнее звенит натянутая струна, соединяющая день нынешний с тем берегом детства». (Николай Александров)  Это - признание нашего земляка - мегорца Николая Александрова из его книги «Китеж детства моего», которая посвящена целиком Мегре, которой больше нет. И дальше, используя фотографии села из семейного архива Н.А.Александрова будут звучать его воспоминания о Мегре из этой книги и стихи. Но прежде хотелось бы познакомить с автором книги.

Николай Алексеевич Александров родился в 1954 году в с.Мегра Белозерского района Вологодской области. В 1968 г. вместе с семьей переехал на Дальний Восток в Хабаровский край. В 1971-73 г.г. учился на факультете журналистики Дальневосточного государственного университета во Владивостоке. В этом городе входил в литобъединение поэта Ю. Пташука. После 2-х лет учебы в ДВГУ в 1973 г. поступил в московский Литературный институт им. Горького (семинар поэзии, руководитель С.В.Смирнов). В 1978 г., получив диплом со специализацией «литературный работник», некоторое время работал в отделе поэзии журнала «Наш современник», который в ту пору возглавлял С.В. Викулов. Затем был призван в армию. С момента демобилизации и до сего времени проживает в Бресте. В 1980-х – заведующий отделом культуры областной газеты «Заря». В 1990 г. создал первое в регионе негосударственное издание – «Брестский курьер», главным редактором которого является по сей день. Автор книг «Кварта» (2002), «Долгий путь в Китеж» (2009), публикаций в альманахах и журналах. В 2012 году в Харькове вышла большая поэтическая книга «Триединство», в которой опубликованы стихи поэтов из Харькова, Бреста и Белгорода. От каждого города по три автора. Брест представлен также и поэзией нашего земляка. Газета, которой творчески руководит Николай Алексеевич, в ежегодном областном соревновании СМИ и профессиональных журналистов была награждена Дипломом в номинации «История» за проект «Фамильное древо Бреста». На основе материалов проекта редакция выпускает постеры. Один из первых был посвящен Сергею Орлову. В августе 2012 года в канун юбилея Белозерска Николай Алексеевич встретился с земляками. Годом ранее, в 2011году в с. Маэкса состоялась встреча жителей затопленной Мегры, в которой тоже принял участие Н.Александров.

Я познакомилась прежде с творчеством Николая Александрова. Случилось это в августе-сентябре 2010 года. После долгого отсутствия в родном краю Николай Алексеевич с супругой посетил родные пенаты. И, конечно, побывал в Музее С.Орлова, которому подарил свою книгу. Заведующая музеем Н.А.Колосова, зная мою любовь к стихам, поделилась со мной этим драгоценным подарком. Сказать, что я была в восторге от поэзии Н.Александрова, - мало. А посему, найдя в интернете контакты автора книги, поспешила написать ему письмо с благодарностью за его удивительную и настоящую поэзию, приложив альбомы по Куликову полю и Бресту. В телефонном разговоре обратилась к нему с предложением написать к 90-летнему юбилею Сергея Сергеевича воспоминания или размышления. «Планета Сергея Орлова», написанная к празднованию юбилея, прозвучала в Белозерске на одном из юбилейных мероприятий. А сейчас, уже к 100-летию Орлова, название стихотворения стало названием целого проекта,  реализуемого Музеем.

И так, благодаря фотографиям из семейного архива Н.Александрова, его детским воспоминаниям о Мегре из книги «Китеж детства моего», его замечательным стихам, можно воспроизвести некую картину ушедшего под воду села конца 1950–х - начала 1960-х. Этим воспоминаниям можно доверять, ведь детская память очень цепкая. 

1.Н.Александров «Китеж детства моего» стр.413:

«В Мегре в ту пору насчитывалось сотни полторы дворов. Село достаточно крупное, осанистое, с вековыми навыками совместного обитания, что подспудно внедрило в местных жителей свою этику, обычаи, традиции, неписаные законы крестьянско-рыбацкого бытования, характер формировало. Здесь не закрывали двери на замки, уходя куда-то. Вставляли щепку в петельку над клямкой -_ и этого было достаточно. Воровство – упаси Боже. И не было такого, чтоб друг дружке не помогли».

«И почта, и контора, и сельмаг

назад уходят, ускоряя шаг,

навытяжку, вдоль серой городьбы,

проходят голенастые столбы,

и на бечевнике велосипед,

спешит назад, хотя бежит вослед».

 

 

2. стр.415: «Разглядываю старые фотографии и нахожу: пароход «Свирь» в шлюзу. Хорошо помню его, пыхтящего по каналу и гудящего на подходе к пристани, где его постоянно встречала куча ребятни…Эта белая железная громадина с подымливающей трубой была частью иного мира, большого и незнаемого, манящей новизной.

ПАРОХОД

Шел пароход по прозванию "Свирь"

Между крутых берегов,

Пела трехрядка на нем во всю ширь

Пестрых крутых мехов.

 

Береговушки сновали из гнезд

Над набежавшей волной.

Мимо - коняга, амбары, погост,

Сухо стрекочущий зной.

 

Шел пароход от утра до утра

Водной дорогой земли.

Маэкса, Мондома, Куность, Мегра -

Села навстречу брели.

 

Может быть, он и поныне плывет

По бесконечной воде.

Где он, тот старенький пароход?

Не заблудился ли где?

 

1978 Н.Александров

 

* Береговушки - ласточки, строящие гнезда в глинистых берегах.

 

3. стр.418: «Ах, как помнится удачная рыбалка на реке, когда мы однажды с отцом да братом Володей выплыли на тихой вечерней зорьке, поскрипывая уключинами, вверх по реке ближе к Шунжебою. Поплавки то и дело ныряли в воду. Одна за другой взлетали вверх на леске трепещущие рыбинки – зелёные полосатые окуни, скользкие колючие ерши, краснопёрые серебристые сорожки! И с такой гордостью я, пропахший рыбой, похвалялся затем уловом перед матерью да сестрой».

 

4.стр.405: «Меня не с кем было оставить, и я отправился с родителями в сельский клуб. Перед входом в зал, в прокуренной комнатке, наполненной людьми с цигарками, медвежеватый мужик, косноязычный рыбак Шурка Мельников, приносивший нам рыбу, склонился ко мне с весёлым смехом: «Ну, чё, клёп?..» Я почему-то растерялся и заплакал. Родители завели меня в зал, полный народа. Сцена вся красная. И стало как-то торжественно аж до мурашек по коже, когда все встали со своих мест и запели: «Вставай, проклятьем заклеймённый…» У меня и сейчас, когда доводится слышать «Интернационал», всплывает то детское ощущение людского поющего монолита».

 

 

отец Н.Александрова крайний слева

 

отец Н. Александрова -справа

 

5.стр.407: «Померла бабушка в одном из соседних домов. Тихонечко вхожу в горницу. Полусвет. Занавешенное чёрным зеркало. Старухи в длинных тёмных одеждах и платочках. Заунывно и негромко звучит то ли песня, то ли плач. Жёлтый восковой носик в длинном ящике. И пахнет чем-то непонятным, вроде как фиалковым. Лёгкий трепет любопытства, но ни страха, ни печали нет. «Все там будем», - слышу рядом тихий вздох».

БАБУШКА

 

Помирала бабушка Фоминишна...

Перемыла избу и мостки,

Проворчав коту: "У этих, нынешних,

Все не тем путём, не по-людски..."

 

Повязав лицо платочком клетчатым,

Ковыляя на сухих ногах,

Прополола грядку с луком репчатым

И лукошки прибрала в сенях.

 

А когда пришла невестка к вечеру

С фермы и вернулся с поля сын,

Делать совершенно было нечего -

Дом блестел, как новенький алтын.

 

И легла она под окна бледные

На постель из белого холста.

"Вроде все, как надо, худо-бедно ли...

Господи, забыла про кота!.."

 

Встала с непонятною ломотою.

Кот лизал поджарые бока.

Поглядела на него с заботою:

"Ишь, не напасешься молока..."

 

И взирал на бабушку с почтением

Хмурый Спас из темного угла.

Бабушка вздохнула с облегчением -

И спокойно к ночи отошла...

 

 

Мегорские похороны

 

6.стр.406: «…Запах сжигаемой картофельной ботвы – тоже крепкая ниточка в детство. Как я начал ходить, меня уже брали в огород на копку картошки. Не то, чтобы помогать, а дабы на виду был. Ну, наверное, и для приобщения к труду. Папа, утирая пот, говорил: «Кол ю шка, а ну-ко принеси воды» - и я с радостью мчался в дом выполнить ответственное поручение. А каким непередаваемым был вкус испечённой в огородном костре картошки!»

Копка картофеля

7.стр.: «…Накануне учёбы мне подарили коробку-набор школьных принадлежностей – «Подарок первокласснику». Боже ты мой, чего там не было! И всё было таким новеньким, чистым, аккуратным. Чудо да и только…Наступил сентябрь 1961 года – и я пошёл в первый класс, в котором сидело за партами всего четыре человека – три девчонки да я. Последыши изгнанной деревни. Немногим больше было во втором классе. На оба класса была одна учительница – Надежда Павловна Карпунина. Сидели все в одной комнате…А моя матушка учила третий и четвёртый классы… Мне кажется, что я был последним свидетелем умирания Мегры…

 

 

Стр.423: «… Кончина моей деревни связана у меня в памяти с постоянным туманом и сыростью. В тумане на пустыре долго бродила брошенная людьми белая лошадь. Её глухое зовущее ржание иногда взлетало к верхушкам обнажённых осенней непогодью берёз, посаженных когда-то предыдущими поколениями школьников. А однажды я увидел её лежащей на боку. Мелкий дождик сёк её белую морду с остекленевшими глазами…

«…Следующим летом погрузили мы пожитки на лодку – и мотор «Стрела» запел свою жужжащую песенку…»

Всё расплывчато и невесомо,

незнакомо наивной душе,

и крылечко небарского дома

растворяется в том мираже.

 

Остается березовый морок,

осыпающий охрой меня,

да над плёсами спящий пригорок

с заблудившейся мордой коня.      «Волго-Балт» 1960

 

Не хочется заканчивать на такой ноте, поэтому прилагаю дополнение. Это не все стихи поэта, которые он посвятил малой родине. Они написаны в разное время, и дают представление о том, сколь сильно и нежно он любит свою землю.

Стихотворное приложение-дополнение.

 

Николай Александров