Лестница с треугольными вращающимися ступенями из Регенсбургского застенка

По немецким протоколам порой трудно определить, какой из двух методов применял палач. В дословном переводе обычно получается «палач положил её на лестницу» или «ее подтянули на лестнице». Таков документ, вышедший из‑под пера Бенедикта Карпцова, который курировал сотни дел в порядке судебного надзора. 13 июня 632 года в Биттерфельде умерла на допросе обвинённая в колдовстве женщина, хоть в бумагах и значилось «задушена дьяволом». Возник вопрос следует ли хоронить замученную узницу по христианскому обряду? Карпцов, будучи членом Верховного суда Лейпцига, вынес такой вердикт:

«Как видно из протокола судебной канцелярии, дьявол во время пытки Маргариты Шпарвитц так сильно засел в ней, что она, вытянутая на лестнице около получаса, вдруг издала громкий предсмертный крик, и голова ее опустилась; из этого видно, что дьявол убил её изнутри. Можно сделать вывод, что с нею дело было неладно, ибо она во время пытки не ответила ни „да“ ни „нет“, таким образом, тело Маргариты Шпарвитц должно быть вынесено без отпевания и колокольного звона и зарыто палачом или шкуродёром под виселицей (Konig, 1928 стр. 143, 144)».

Следующий протокол был составлен незадолго до упомянутого, то есть в 1631 году. О лестнице в нём говорится несколько раз. Судя по этому документу, на допросе применялись оба упомянутых метода Протокол весьма подробен и позволяет описать допрос так детально, будто мы сами присутствовали в застенке. Для узницы это было первое столкновение с правосудием. Для палачей же возня с упрямой ведьмой являлась всего лишь обычной рутинной работой – рядовой день, заполненный безуспешными попытками развязать проклятой бабе язык. Утро давало дознавателям надежду быстро управиться. Раздев арестованную, палачи смекнули, что сопротивления ждать не следует – по округлому животу было видно, что она на сносях и вряд ли сможет долго упорствовать. С беременной решили не церемониться. Начали немедля, даже не обрезав волосы (хотя каждый знает, что ведьмы именно в космах прячут свои амулеты). Палач связал женщину и растянул её на лестнице. Узница обречённо взирала, как к ногам прилаживают тиски. Одновременно железо сдавило пальцы рук. Едва закончив приготовления, палач начал закручивать виты во всех местах. Протокол гласит палач так сильно закрутил, «что сердце её могло разорваться, не щадил он её нимало». Вот тут‑то и выяснилось, что суд напрасно надеялся на легкую победу. Тиски не помогли.

Дав себе и ведьме передышку, суд решил приступить к планомерной осаде. Женщине скрутили заново руки и обрезали волосы на голове. Когда растянутое тело вновь заняло своё место на лестнице, палач забрался по ступенькам, вылил ей на голову спирт и начисто выжег остатки волос. На какое‑то время голова превратилась в пылающий факел. Потом палач взял серу и поднёс к шее. Некоторое время спустя горящие комья переместились к подмышкам. Запах серы, смешанный с запахом горелого мяса, заполнил камеру. Но и огонь не дал должного эффекта.

Истязатели уже поняли, что предстоит настроиться на длинный рабочий день. Узницу сняли с лестницы и поволокли к блоку. Петля захлестнула руки. Рывок – и тело оторвалось от земли. Пальцы ног напрасно тянулись вниз, ища опоры… Палачи то натягивали веревку, то отпускали её: можно не сомневаться, что они действовали в точном соответствии с законами своего ремесла. Продолжался допрос на дыбе очень долго.

Процитирую протокол ещё раз: «Это поднимание и опускание исполняли целых четыре часа, пока они не пошли завтракать».