Реальная география и легендарная традиция

 

Судя по описанию античными авторами пути до аргиппеев и исседонов, расположенные вблизи них горы (Рипейские) — это Уральские горы. Мы обнаруживаем, однако, и стойкую традицию о том, что Рипы тянулись на всем пространстве к северу от скифского мира. По мнению ряда античных авторов, Рипейские горы занимали весь север Европы. Они, например, так изображались на одной из первых карт земли, составленной в VI в. до н. э. Гекатеем Милетским. Аристотель, не доверяя рассказам о «баснословной» величине Рип, тем не менее не сомневался в существовании этих гор и полагал, что с них текут «очень многие, и притом самые огромные, из других рек после Истра». Истр — это Дунай, под другими же реками Европы здесь имеются в виду великие реки Скифии: Днепр, Дон и др. Представления Аристотеля отражают стойкую древнюю традицию о связи этих рек с горами на далеком севере.

Понятно, что районы, где берут свое начало Днепр и Дон, не связаны с Уральским хребтом. Но мы можем понять ошибку греков и скифов. Она, очевидно, основана на реальном представлении о том, что великие реки Юго-Восточной Европы, от Днепра до Урала, текут с севера на юг, а рельеф местности соответственно повышается с юга на север (Гиппократ, Помпей Трог, Вергилий и др. подчеркивали, что равнины Скифии поднимаются с юга на север). Так, видимо, и возникло представление о том, что весь север над Скифией занят горной цепью.

По ту сторону Рипейских гор, как сообщали античные авторы, находился великий Северный, или «Скифский», океан, омывающий северные берега Европы. Иногда он назывался ледовым, замерзшим. В этих сведениях античной литературы о заскифских областях можно усмотреть реальное ядро: действительно, к северу от Европы лежит Ледовитый океан, в этих районах на самом деле полярная ночь чередуется с полярным днем (хотя, конечно, «непрерывные» ночь и день не продолжаются по полгода). Вся система представлений весьма определенно может быть увязана с территориями, которые расположены вдоль Уральского хребта, протянувшегося до Заполярного круга и Северного Ледовитого океана.

Схема реальной панорамы идущих к северу областей как бы дополняется и сведениями об их суровом климате: у Рипейских гор лежат земли, обездоленные природой. В стране, окутанной мраком, царствуют вечная зима и невыносимый холод, постоянно падает снег. По словам скифов, из-за обилия снега здесь нельзя смотреть вперед и невозможно пройти в глубь материка, поэтому никто из Скифии не проникает сюда.

Но тут мы снова сталкиваемся с неожиданностью. Ведь чем дальше на север, тем холоднее? Но та страна, которая хранит в себе загадку «полярных» представлений, помещаемая еще далее на север, между вершинами Рипейских гор и Северным океаном, оказывается, обладает теплым климатом, она свободна от холодных ветров и рождает обильные плоды. В рощах и лесах именно этой страны, где солнце восходит и заходит раз в году, обитает счастливый народ. Золотые пики Рипейских гор столь велики, что достигают неба, за ними скрывается и из-за них появляется солнце, они касаются звезд, и звезды вращаются вокруг них. Итак, перед нами снова мифические черты, характерные для всего круга представлений о Рипейских горах, сочетание действительного и чудесного.

Если мы попытаемся суммировать все эти представления, то их содержание можно вкратце изложить по следующей схеме: с юга на север последовательно расположены области действительно существовавших народов, хорошо известных скифам, вплоть до аргиппеев и исседонов; затем идут уже мифические племена и фантастические существа, живущие у Рипейских гор; области до склонов этих гор покрыты снегами, здесь суровый, леденящий холод и сюда нельзя проникнуть человеку; по ту сторону Рипейских гор, у их подножий — просторы Великого океана; у золотых Рипейских вершин, достигающих неба, — области «полярных» дня и ночи и страна «блаженного» народа.

Ясно, что бытовавшие в Скифии представления о полярных странах происходят вовсе не оттого, что скифы сами там жили — они обитали гораздо южнее. Чтобы знать о полярных областях и арктических феноменах, не обязательно было жить в этих районах. Но откуда бы ни черпались эти представления, у скифов они явно не могли явиться результатом чисто умозрительной, «научной» абстракции. Так же обстояло дело у индийцев, у которых подобные сведения восходят, как мы видели, к очень древней традиции.

Но если в отношении скифских материалов можно говорить о переплетении мифического и чудесного с реальным и конкретным, то древнеиндийская традиция, повествующая об «арктических» явлениях, уже целиком приобрела мифологическую окраску. Она засвидетельствована в сказаниях, которые пелись и слагались на земле самой Индии. Но ведь мы знаем, что Индия не была родиной ариев: их предки пришли сюда из областей, лежащих дальше к северу. Может быть, они действительно жили некогда за полярным кругом, как считал Тилак, или подобно скифам обитали недалеко от областей, где могли бытовать какие-то реальные представления о полярных странах?

А может быть, эти сходные рассказы скифов и индийцев единого происхождения и возникли первоначально в одной и той же области: ведь и те и другие принадлежали к арийской группе народов. В таком случае сведения о полярных странах, о которых рассказывали и в Причерноморье, и в далекой отсюда жаркой Индии, должны были бы восходить к единой древнейшей основе.

Но, основываясь лишь на совпадении двух указанных традиций, невозможно утвердительно ответить на поставленные вопросы: подобные представления могли возникнуть и независимо друг от друга, в сходных исторических и географических условиях.

 

СНОВА В ИНДИИ

 

Поэтому необходимо выяснить, нет ли других общих черт, связывающих цикл скифских «полярных» представлений с древнеиндийской «арктической» традицией. Обратимся снова к эпическим поэмам Индии, к ее астрономическим трактатам, древнейшим религиозным сводам индийских ариев. Восемнадцать книг «Махабхараты», сотни глав, тысячи страниц, 170 000 строк (85 000 шлок — двустиший). Трагический рассказ о происхождении и смертельной распре двух родственных семей, Пандавов и Кауравов, о войне между ними, в которую были втянуты многие племена древней Индии, описания подвигов и злоключений героев, великой битвы на поле Курукшетры. Неторопливое повествование прерывается поучениями и беседами мудрецов о богах и служении им, о долге человека и смысле жизни. Мудрые риши сопровождают свое повествование яркими примерами — эпизодами из жизни богов и героев, сказаниями о близких и далеких странах.

И вновь встречаются описания «полярных» явлений. Области, к которым они относятся, помещаются где-то далеко на севере, хотя данные о реальном положении этих районов сбивчивы и неясны. Но имеется и «точное» указание — гора Меру: именно там «полгода — день, полгода — ночь», «одна ночь и один день вместе равны году». Здесь высоко на небе «видна укрепленная богом-творцом Полярная звезда», вокруг нее обходят круги созвездия Большой Медведицы, Кассиопеи и Волопаса, именно здесь блистают рожденные радугой десять апсар — северное сияние (?).

 

Бог Вишну и богиня Лакшми летят на птице Гаруде

 

Подобные описания мы находим во многих других индийских литературных памятниках, религиозных сочинениях, научных трактатах. В Пуранах — сборниках сказаний о богах, царях, героях — не раз сообщается о том, что у священных обитателей горы Меру день продолжается шесть месяцев и ночь также длится полгода. На Меру один день — «день богов» — равен году. В астрономическом трактате «Сурья-сиддханта» говорится, что после восхода солнца оно видно на горе Меру целых полгода. Бхаскара-ачарья утверждал, что «на Меру полгода — постоянный день, полгода — постоянная ночь».

Эта великая гора находится на крайнем севере. Индийские ученые, считавшие Землю шаром, помещали Меру на Северном полюсе. Более ранние тексты располагали хребет Меру на всем севере Земли с запада на восток, в далекой зоне холода. Именно в той стране, где сияют вершины Меру, замерзшие воды «принимают красивые образы». В «Махабхарате» повествуется: «На северной стороне, сияя, стоит могучий Меру, причастный великой доле; на нем обитель Брахмы, здесь душа всех существ пребывает, Праджапати, все подвижное и неподвижное сотворивший… Великий Меру, непорочная, благая обитель. Здесь заходят и вновь (над горой) восходят Семь божественных риши во главе с Васиштхой. Гляди, на этой незапятнанной стороне высочайшая вершина Меру».[4]

Древние сказители «Махабхараты» называли Меру «неизмеримо высокой, не виданной нигде в мирах». Своими вершинами она упирается в небо. На Меру пребывают всесильные боги — Брахма, Шива, Вишну; рай великого бога Индры расположился на ее вершине, там построен его великолепный дворец и сказочный город; могучий бог ветра Вайю облетает свои владения, а Сома дарует богам священный напиток бессмертия.

«Здесь боги, асуры, киннары, гандхарвы, змеи», различные божественные существа, небесные нимфы, превосходные лекари — Ашвины. «Многочисленные хороводы апсар сюда слетались, всех обвевал благой ветерок, несущий всякие ароматы, приятный, чистый». «Стаями дивных птиц Белая гора сияла. Там все сонмы богов и все божественные риши, как звуки музыки туч, как бушующий океан, звучали».

Великолепный Сурья — бог лучезарного солнца, взойдя над Меру, «дает бытие и его распределяет между всем подвижным и неподвижным». Никогда не покидает он Меру. «Бог, лучами поражающий тьму, дающий жизнь миру, Адитья-Солнце беспрепятственно вращается по этой дороге». Обойдя со всех сторон горы Меру, он вновь возвращается к главной вершине, зовущейся Мандара. Как и солнце, путь вокруг этих гор свершают и другие светила. «Ведь изо дня в день этому владыке Меру луна и солнце совершают прадакшину,[5] двигаясь по кругу, о радость Куру! Также и все звезды, все светила без исключения, двигаясь по кругу, горе Меру творят прадакшину, о махараджа! Все эти светила за собой увлекая, Адитья-Солнце, тот владыка светил, изгоняя тьму, творит прадакшину».

 

 

Летающие гандхарвы. Скульптурный фриз на индийском храме. VIII в.

 

Представление, что вокруг Меру вращаются все светила, было общепринятым в древнеиндийской традиции. «Кругом» всех астрономических тел называют составители пуранических сказаний путь постоянного движения солнца и звезд вокруг Меру. И даже математик и астроном Брахмагупта передавал мнение о том, что Меру «находится под полюсом, и звезды вращаются у ее подножия, так что восход и заход зависят от нее, благодаря своей мощи она может скрывать и открывать земле солнце и луну». Любопытное сказание об этой предопределенной именно Меру космической роли рассказывает герою «Махабхараты» Юдхиштхире великий мудрец-муни Ломаша. Он поведал о том, как однажды взревновал могучий горный хребет Виндхья (горный массив между Северной Индией и Деканом).

Видя, как солнце обходит Меру при восходе и закате, «…скалистый Виндхья сказал тогда солнцу: „Как владыка ежедневно обходит Меру, творя прадакшину, так пусть и мне Творец Света окажет такое же (почтенье)!“». На эти слова Сурья властелину гор ответил: «Не по своему желанию той горе я совершаю прадакшину, такой путь предначертан мне теми, что этот мир созидали».

 

Бог Вишну-Нараяна. Рельеф средневекового храма

 

«Золотой горой» называется в эпосе Меру, золотом блистают ее вершины, «золотом и самоцветами украшены ее склоны». Касаются небес, рассказывает в «Рамаяне» повелитель царства обезьян Сугрива, золотые пики северных гор, золотых гор Меру. И в эпоху расцвета древнеиндийской науки, в VI в. н. э., известный астроном и географ Варахамихира писал, что «гора Меру построена из золотых плит… Между ними поднялись деревья в обильном цвету, усыпанные благоухающими соцветиями».

В золотых руслах текут там реки, озера с золотым дном блестят, как луна. Из этих водоемов берут начало священные потоки, самые чистые и прозрачные, ибо их воды несутся над чистейшим золотом. Здесь лучшая из рек — «небесная Ганга», «дочь Мандары», — источник всех вод земли. Отсюда и в мир людей боги направили великие потоки.

Индийские сказания о священных горах Меру несравненно богаче сведений о Рипейских горах, которые нам известны лишь по отрывочным упоминаниям античных писателей. Но и такие разнородные материалы дают нам основание для новых сравнений этих двух традиций. И Рипейские горы, и Меру помещались на далеком севере, они протянулись по северной окраине мира. И те и другие достигают небес; вокруг их вершин вращаются светила. Меру — обитель богов, так же и Рипы — горы богов, греки отождествляли их со своими богами — Аполлоном и Зевсом. Подобно вершинам Меру сияли золотые Рипейские горы. С Рипейских гор, как и с Меру, текли реки в золотых руслах — вспомним хотя бы о «Плутоновом золототекучем потоке» у Эсхила. С этих гор берут начало и великие земные реки.

Некоторые из совпадений можно, конечно, считать общими для мифологических представлений различных народов. Но в сделанном нами сопоставлении схожи и весьма существенные детали. На них, однако, аналогии не заканчиваются.

 

МОЛОЧНЫЙ ОКЕАН

 

«Перенесемся теперь мысленно через Рипейские горы и пойдем… по берегу океана». Последуем совету Плиния, который говорит здесь о Северном, или «Скифском», океане, иногда именовавшемся также Ледяным. К северу от Меру также простирается обширный Северный океан; часто он называется Белым, или Молочным.

Великий мудрец и герой, старший из Кауравов — Бхишма, рассказывая о стране на севере, говорит Юдхиштхире: «Северный склон Меру, побережье Молочного моря — вот та страна». В той же книге «Махабхараты» повествуется об этом «Молочном море, вместилище амриты» (напиток бессмертия), о «светозарном Белом острове» (Шветадвипа) на севере Молочного моря. И герои «Рамаяны» знали о Вечном океане, расположенном на самом далеком севере, рядом с золотоглавыми вершинами достигающих неба северных гор.

О великом водном пространстве на севере, у горы Меру, говорится в различных произведениях индийской священной и эпической литературы. Расселяясь по Индии, индоарийские племена, конечно, уже не знали о том, где в действительности могло находиться это великое Северное море. Но они рассказывали о его существовании, повторяли древние предания о нем. Сами герои «Махабхараты» относят такие сказания к сюжетам древних таинств, полагая, что они передаются мудрыми риши со времен золотого века мироздания — Крита-юги.

Древние комментаторы индийских сказаний, пытаясь определить, где мог бы находиться этот Северный океан, часто помещали его по ту сторону Гималайских гор. Так считают и некоторые современные ученые. Но эпос рассказывает об ином. За Гималаями лежат хребты Тибета, Гиндукуша, Памира… а за ними песчаные просторы Центральной и Средней Азии — территории, которые явно не могли породить представление о Северном океане у индийцев. К тому же индийцы уже весьма рано вступили в торговые и культурные связи с населением этих областей и имели о них конкретные знания.

Индийские эпические сказания рассказывают о четырех океанах — Восточном, Южном, Западном и Северном. Из них первые три действительно были известны древним индийцам. Под ними они понимали Бенгальский залив, Индийский океан и Аравийское море. Представления же о четвертом — далеком Северном океане — были туманны и загадочны.

«Взяв сосуды, люди направляются к Восточному океану и Южному, — говорит Дурьодхана, один из героев „Махабхараты“, — и точно так же идут они к Западному океану. Но не идут они к Северному океану, ибо никому он недоступен, кроме птиц». «Никто, кроме птиц, — повторяет он далее, — никогда не идет к Северному океану».

Многочисленны и разнообразны индийские сказания о дальнем севере и горе Меру. Но почти всегда в них можно найти одну и ту же «географическую» основу: поднимающиеся на далеком севере хребты Меру, по другую сторону великий Северный океан — Молочное море. В странах у Меру и наблюдались, по словам индийских сказителей, такие явления, которые мы имели все основания назвать «арктическими».

Этот круг представлений индийского эпоса удивительно напоминает «скифскую» традицию о северных областях: возвышающиеся на севере горы, за ними Северный океан, области с полярным днем и полярной ночью. В этой традиции прослеживается, как мы уже видели, реальная географическая основа: территории, где местность повышается на север, с Уральскими горами на востоке этой территории; области за полярным кругом; Северный Ледовитый океан.

Не являются ли те же реальные географические черты прообразом представлений древних индийцев о великих горах на далеком севере, о «полярных» явлениях, о великом «Северном океане» («Молочном море»)?

Мы могли бы утвердительно ответить на этот вопрос, если бы были уверены в том, что обе традиции — индийская и «скифская» — восходят к общему наследию индоиранских народов.

 

«СТРАНА БЛАЖЕННЫХ»

 

Если вместе с божественным риши Нарадой взглянуть с вершины Меру, рассказывает «Махабхарата», то перед взором предстанет «чудесный преславный образ»: «На севере Молочного моря есть большой остров, известный под именем Шветадвипа (Белый остров). Он расположен к северу от Меру на тридцать две тысячи йоджан, по словам брахманов. Там живут благоуханные… белые мужи, удаленные от всякого зла… к чести-бесчестью равнодушные, дивные видом; преисполненные жизненной силой; крепки, будто алмаз, их кости… Богу, распростершему вселенную, они любовно служат».

Барды и жрецы древней Индии, певцы эпических сказаний, создатели священных Брахман и сборников Пуран знали много историй об обитателях горы Меру и областей за ней. Часто рассказывали они о счастливых людях, живших там, «в стране, где вкушается блаженство». Эту страну блаженства помещали как на Белом острове в Молочном море к северу от Меру, так и на ее северных склонах, на побережье между горами и Северным океаном. «Священная обитель находилась на склоне Меру, владыки гор». «Северный склон Меру, побережье Молочного моря» — таков «адрес» этой страны в «Махабхарате» и ряде других произведений древнеиндийской литературы.

Высоко над злом возвышается страна «вечного счастья». Здесь не холодно и не жарко. Покрытая рощами и лесами земля производит обильные плоды, повсюду стада антилоп и стаи птиц, все благоухает ароматами цветов. «Здесь не живет человек жестокий, бесчувственный и беззаконный». Здесь не может быть войн и сражений. Люди этой страны все равны между собой, не знают забот и горя; наслаждаются всеми благами жизни. Их досуг услаждают прекрасные небесные девы: «там дивные гандхарвы, апсары плясали; там ликующих существ слышался великий возглас». Сердца «блаженных» обитателей этой страны свободны от зла и всех дурных чувств. Им присуща божественная справедливость. Это страна усердного почитания богов: им служат все мудрецы-муни вместе или уединившись, «шепча молитвы»; риши склоняют головы и «восхваляют вездесущего бога». В лесах и рощах, обителях отшельников, вершат свои благочестивые подвиги благоуханные белые мужи, «знатоки закона и праведники». «Отмеченные всеми добрыми знаками, сияющие, как месяц», они «проникают в тысячелучистого, вечного бога», «совершают суровейшее умерщвление плоти» и «не вкушают пищи». До тысячи лет живут здесь люди — десять столетий, ибо таков здесь срок служения богам.

«Страна блаженных» «существовала» и за Скифией, в дальних северных областях, за Рипейскими горами. Античные авторы называют этот «счастливый народ» гипербореями. «Севернее Рипейских гор», «за этими горами до другого моря» (т. е. до Северного моря), «по ту сторону Северного ветра, на побережье, обращенном к океану», помещали тот народ Аристей, Дамаст, Гелланик, Геродот, Помпоний Мела, Плиний и др.

Хотя «страна блаженных» располагалась далеко на севере, она обладала счастливым климатом, была свободна от вредных холодных и знойных ветров. Пригреваемая летним солнцем земля дарила обильные плоды. Ее жители обитали в лесах и рощах. Проводя жизнь в вечном праздничном досуге, они вели счастливую жизнь, славились баснословными чудесами; в их стране отсутствовали войны и раздоры, им были неведомы нужда и горести. Вкушая различные наслаждения, они, однако, большую часть времени посвящали служению богам. Они им поклонялись в отдельности каждый и все сообща. Эти люди отличались величайшей справедливостью и жили гораздо дольше всех остальных смертных — целых тысячу лет. Они питались лишь плодами, но могли сохранять жизненную силу, вообще не вкушая никакой пищи.

«Они совершенствуются в справедливости, не употребляя в пищу мяса, но питаясь древесными плодами» (Гелланик); «живут на краю земли под охраной Аполлона, не зная войны» (греческий эпический поэт Ференик). А вот строки из оды Пиндара о счастливой жизни этого народа, «приносящего славные жертвы богу»: «Там идут бесконечные праздники, слышатся гимны, которые радуют сердце Аполлона, и смеется он… Культ муз не чужд гипербореям, отовсюду хоры молодых девушек собираются на… сладкие звуки флейт, и, увенчанные золотым лавром, они предаются радости праздников. Это святое племя не знает ни болезней, ни слабости возраста. Живут они далеко от тяжких трудов и сражений…»

Подобные отрывочные сообщения античных авторов обнаруживают очень близкое сходство с данными эпических поэм далекой Индии о стране за великими северными горами и ее обитателях. Это касается и общего сюжета, и многих частностей. Имеются, конечно, различия в деталях, хотя некоторые из них также находят определенные соответствия.

 

Риши с учеником. Музей в Бхаванешваре.

НЕДОСТУПНАЯ АРКТИКА

 

В отдаленном северном краю, высоко на вершинах Меру и на ее склонах, у берегов Молочного северного океана, находилась обитель богов и страна «блаженного народа». Из земного мира сюда могли попасть лишь избранные праведники, и то лишь после окончания своей жизни. Там был рай бога Индры: «Уйдя туда, вновь в этот мир не приходят». Живыми в ту страну могли вознестись, как считали древние индийцы, лишь некоторые прославленные герои или мудрейшие риши. Но попадали они сюда чудесным образом, по божественному соизволению, лишь на крыльях священной птицы Гаруды. Иначе никто из людей не мог попасть в ту далекую страну. «Никто, кроме птиц, никогда не идет к Северному океану», «он никому не доступен, кроме птиц» — не раз повторяется в древнеиндийском эпосе.

Даже самым прославленным героям не удавалось попасть туда, где живут счастливые северные люди. Долог и труден был путь к границам северной страны, и каждый, кто пытался проникнуть в ее пределы, погибал у подножия Великих гор. Именно в «полярную» страну, где Большая Медведица, созвездия Кассиопеи и Волопаса обходят вокруг укрепленной на небе Полярной звезды, именно:

 

Поклонение богу. Скульптурный фрагмент IX в. Музей в Гвалиоре

 

Туда манят тысячи вожделенных наслаждений, Галава,

Но как только человек проникает подальше,

Всякий раз, лучший из дваждырожденных, он погибает, Галава!

И никто иной не проходил здесь прежде, о бык среди брахманов.

 

Так рассказывает отшельнику Галаве о стране на далеком севере птица Гаруда.

В сказании «О покорении мира» «Махабхарата» повествует о подвигах Пандавов в различных странах света. На север направил свои войска лучший из братьев — воитель Арджуна.

Перейдя Гималаи, он завоевал один за другим северные народы и царства, сказочные племена и страны фантастических существ. Наконец он приблизился к стране счастливого северного народа. Но здесь к нему подошли «стражники с огромными телами, наделенные великой доблестью и силой… и сказали такие слова: „О Арджуна!.. Возвращайся отсюда… Тот человек, который вступит в эту страну, обязательно погибнет… здесь не может быть сражений. И если даже ты войдешь, ты ничего не увидишь, ибо здесь ничего нельзя увидеть человеческим оком“. Тогда сказал могучий воитель: „Я не вступлю в вашу страну, если это воспрещено людям“». И вернулся Арджуна в Индию.

Древние предания предупреждали тех, кто пытался нарушить этот запрет: на подступах к стране, у гор Меру, лежит пустыня, область мрака, где обитают страшные чудовища: пишачи — злые существа-упыри, вриддхики — женщины-людоедки, злобные чудовищные ракшасы («злобные ракшасы убивают все живое», «кто, дерзновенный, пойдет тем высочайшим путем, того убивают ракшасы дротиками и прочим оружием»).

Вернемся, однако, в Скифию. По словам ее жителей, пишет Геродот, за дальними северными областями «нельзя ни смотреть вперед, ни пройти». Помпоний Мела сообщает о том, что на подступах к Рипейским горам «постоянно падающие снега делают эти местности до такой степени непроходимыми, что далее нельзя даже видеть, как ни напрягай зрение». Эти области, овеянные леденящим дыханием Борея, «суровы» и «безлюдны», «настоящая пустыня», «окутаны густым мраком» (Геродот, Мела, Плиний и др.). Они «погружены в вечную тьму, — пишет Солин, — всем там владеют грифы, свирепые и доходящие до крайнего бешенства… которые растерзывают всех, кого увидят…».

Согласно Помпонию Меле, страна перед Рипейскими горами «необитаема, потому что грифы, свирепые и упрямые животные, очень любят и ревниво стерегут… золото и нападают на того, кто до него дотронется». А один из отцов христианской церкви, Иероним (348–420 гг. н. э.), повторял рассказы о золотых горах на севере, которые недоступны человеку «из-за грифов, драконов и чудовищ с громадными телами».

Это, конечно, позднее свидетельство. Но уже в VII–IV вв. до н. э., когда к эллинам поступали сведения из Скифии, греческие авторы писали о том, что далеко за Скифией, у северных гор, «обитали» ревниво стерегущие золото хищные грифы, одноглазые богатыри аримаспы, люди с козлиными ногами, людоеды и чудовищные свирепые девы. Греческие поэты отождествляли их с персонажами эллинских мифов — дочерьми титана Форкия («форкидами») — граями и Горгонами, также слывшими людоедками-кровопийцами.[6] Рядом с грифами и аримаспами помещал их Эсхил, рисуя словами Прометея опасности на пути несчастной Ио, преследуемой женой Зевса, великой богиней Герой:

 

Поля… встретишь ты горгонины,

И трех Форкид, седоволосых девушек,

На лебедей похожих. Глаз один у них

И зуб один. К ним луч не проникал еще

Дневного солнца и ночного месяца.

А по соседству три сестры крылатые

Живут. Горгоны, в косах — змеи, в сердце — яд.

Кто им в глаза заглянет, в том остынет жизнь.

Рассказываю, чтобы остеречь тебя.

Печального послушай путь скитания.

Остроклювых бойся грифов… одноглазой рати аримаспов…

К ним ты не приближайся!

 

Все эти фантастические существа «находились» у северных гор, перед «страной блаженных» — гипербореев. Там поселил горгон и поэт Пиндар.

«Далее, — пишет он, — живет народ гипербореев; никто из смертных ни по морю, ни по земле не может найти чудесной дороги к их жилищам».

Итак, опять скифские «мотивы» оказываются сходными с индийскими рассказами о далеких северных странах. Знакомясь с этими рассказами, мы чаще всего обращались к «Махабхарате» — самому богатому собранию древних легенд и сказаний, передававшихся в течение многих столетий из поколения в поколение. Но предания о северных странах сохранились и во многих других сочинениях древнеиндийской литературы. Они легли, например, в основу одного из красочных рассказов второй великой эпопеи Индии — «Рамаяны» (несколько более поздней по времени, чем «Махабхарата»).

После долгих безуспешных попыток найти похищенную демоном Раваном Ситу ее супруг Рама обратился за помощью к своему союзнику — Сугриве. Тот послал армии обезьян во все страны света на поиски Ситы. Предводителю каждой армии он давал свои наставления. Вождю войска, отправленного на север, Сугрива поведал о трудностях, которые предстоит преодолеть на этом долгом пути. Нужно было достичь и перейти Гималаи и двигаться далее на север, пройти через пустыни, преодолеть другие горные массивы. К северу от этих стран, по словам Сугривы, находилась область мрака и наводящей ужас темноты; смерть ждет каждого, кто приблизится туда. Но далее, как рассказывал Сугрива, лежит уже счастливая обитель света, где живут небесные девы и священные муни. Там повсюду растут плоды, золотые цветы, реки текут в золотых руслах; там Вечный океан и золотая гора, вершины которой касаются неба.

А вот еще одно красочное описание этой сказочной горы, о которой в «Махабхарате» повествует Уграшравас, рассказывая древнейшие предания о происхождении богов и сотворении земли: «Есть несравненная гора Меру, сверкающая, богатая блеском. Своими вершинами, горящими золотом, она отражает блеск солнца. Чудесная в золотом уборе, она посещается богами и гандхарвами. Неизмеримая, она неприступна для людей, обремененных грехами. По ней бродят страшные звери, на ней цветут дивные травы. Великая гора эта стоит, закрывая небо своей высотою. Она недосягаема даже в мыслях других. Она покрыта реками и деревьями и оглашается стаями разнообразных птиц, восхищающих сердце. На ее высокую, сияющую вершину, усеянную множеством драгоценных камней, которая существует бесконечное число тысячелетий, однажды взошли все могущественные боги, обитающие на небе, и уселись на ней. Пребывающие в покаяниях и обете, они собрались там и начали совещаться о том, как добыть амриту» (амрита — напиток бессмертия).