Фоменко С.В. Социальная история и её подход к анализу развития общества // Современное общество. Научная конференция, посвящённая 25-летию Омск. Гос. Ун-та. Выпуск 1. Омск, 1999

  Заметным явлением зарубежной историографии последних десятилетий стало бурное развитие социальной истории, которая, возникнув в англосаксонском мире, затем была подхвачена немецкими учёными и насчитывает к настоящему времени несколько отчётливых и не похожих друг на друга в своей эволюции национальных школ. Наша цель: опираясь на работы английских (Т. Зелдин, Д. Тревельян), французских (М. Эмар, Э. Ладюри, П. Шоню), немецких (Ю. Кокка, Р. Козеллек), а также австрийского (Р. Зидер) учёных, попытаться обрисовать контуры этого “жанра” истории и его вклад в обществоведение.

  Сама по себе социальная история - далеко не новое изобретение на Западе. В австро-немецком мире она уже в 1880-1890-х годах сумела, как минимум, сформулировать многие проблемы, оказавшиеся впоследствии в центре её внимания / 1,167 /, но затем, правда, была оттеснена на “обочину” и выбралась с неё лишь в 1960-е годы: в 1956-57 гг. в ФРГ по инициативе Вернера Конце создан междисциплинарный НИИ - “Рабочая группа по современной социальной истории”. Во Франции мощным толчком к развитию социальной истории явилось учреждение в 1929 г. журнала “Анналы экономической и социальной истории” (с 1941г. - “Анналы социальной истории”). Журнал М. Блока и Л. Февра отвернулся от политической истории, обратившись к изучению по преимуществу устойчивых социальных, экономических и ментальных систем и в меньшей степени - изменений и эволюционных процессов / 3,203 /. На основе социальной истории, полагал Л. Февр, сложиться новые союзы наук, участвующих в междисциплинарных исследованиях.

  В Великобритании сторонники “социальной ориентации” также заговорили после первой мировой войны о необходимости бросить вызов общественным наукам, превратив историю в дисциплину, синтезирующую открытия этих наук. Соединившись с социологией, психологией, экономической наукой и т.п., история, полагали они, должна попытаться объяснить эволюцию человечества содержательнее и глубже, чем любая отдельно взятая общественная наука.

  На смену “старой” социальной истории после 1945 г. постепенно пришла “новая”, сфера которой как будто сжалась. Хотя во Франции сохранилось широкое понимание этой истории как “всеобъемлющей”, но значительная часть последователей Февра умерила свои претензии - социальная история стала именоваться ими лишь одной областью исторической науки.

  Первые попытки обозначить сущность социальной истории сводились к ограничению её рамок. Согласно самому известному определению, данному в 1944 г. Дж. М. Тревельяном, социальной историей является история за вычетом политики / 4, 15 /. Мнение, что лишь отталкивание от мира политического является, пожалуй, единственной непрерывной традицией в эволюции социальной истории, очень распространено - во многом под влиянием отождествления “политической” истории с “событийной”. Но вне политики могли быть, пожалуй, только учёные, сфера каисследований которых оставалась ограниченной доиндустриальным миром, чья жущаяся продолжительность отгораживала науку от актуальных политических тем / 5, 221 /.

   Подчёркивая, что “социальная наука не менее политична, чем была с давних пор история событий в области государственной политики”, Вернер Конце уже в 1952 г. посчитал возможным определить её специфику с помощью заимствованного у Ф. Броделя понятия “история структур”. По существу заменив термином “структура” понятия: “состояние”, “социальное устройство”, “внутренний порядок” и др. -, он характеризовал социальную историю как “изображение внутренней структуры исторической картины” /1, 170, 169/

  Сегодня, однако, редко кто пытается чётко определить предмет социальной истории. С одной стороны, предмет этот не поддаётся однозначному определению: в характере понятия “социальное” уже заложена способность к почти неограниченной экспансии - “фактически социальное охватывает все сферы человеческой деятельности. Социальное - это все проявления общественного”, это “весь комплекс взаимоотношений между людьми” / 6, 40; 1, 164 /. С другой стороны, в наши дни характер “научности” приписывается “конкретной исследовательской области уже не на основании её содержания” (как прежде, когда область научного исчерпывалась математикой, физикой и естествознанием), “но скорее на основании способа анализа и трактовки этого содержания”. Наука в принципе “может исследовать любой объект, трактуя его в соответствии с принятыми в ней особыми исследовательскими критериями” / 7, 10, 70. /. (Указывается, например, что экономическая история, выделившаяся в качестве самостоятельной науки раньше социальной истории - на рубеже 1920-30-х годов - это “не столько объект, сколько состояние сознания, совокупность методов, подход”) / 8, 146 /.

  С этих позиций специфика подхода социальных историков состоит, во-первых, в необычайно широком использовании исследовательских методов общественных и даже естественных наук, а во-вторых, в выявлении “социальной обусловленности и социальных последствий любого исторического явления - будь то политические институты, экономические структуры или общественная мысль” / 9, 237 /. Последний методологический принцип был определён Ф. Броделем в конце 1950-х годов как “отказ от событийной истории в пользу изучения речитатива экономической и социальной конъюнктуры” / 3, 205 /.

  Чрезмерно сконцентрировавшись первоначально на анализе структур и процессов, социальные историки, навёрстывая упущенное, со временем чаще стали обращаться также к опыту и действиям людей - далёкого прошлого и совсем близкого -, чем ранее занимались лишь косвенно. Благодаря им на страницах научных трудов появились те, кто всегда присутствовал в обществе, но был незаслуженно обойдён вниманием традиционной историографии; с их помощью было открыто множество новых тем и сфер действительности, традиционно остававшихся вне поля зрения историков.

  Появление истории женщин, отношений между полами и связанной с ними истории семьи и контроля над рождаемостью, истории спорта, увлечений, иммиграции, магазинов, “повседневности” и т. д. привнесло в исторический анализ большую долю эмпиризма. Учёные производят “микроанализ” отдельно взятой деревни, города, производства и даже жизни отдельных людей, чтобы на их примере отобразить взаимосвязь общественных условий и субъективной социальной практики / 1, 177 /. Но наряду с этим изучается история социальных общностей: положение и состав сословий, классов, групп, их опыт, позиции, поведение; история таких институтов, как семья, производство, партии, союзы; история социальных отношений - родства, условий труда, коммуникативных отношений, социальных альянсов и конфликтов и т. д. Наконец, в работах П. Н. Стирнса, Ч. Тилли, Э. Хобсбоума, Ф. Броделя, Э. Ле Руа Ладери, В. Конце, Ю. Кокки и др. воссоздаётся картина исторической трансформации самого общества в ходе миграции, урбанизации, индустриализации - история громадных территориальных и временных пространств. Т. е. по аналогии с прикладными социологическими исследованиями, макросоциологической теорией и социологическими теориями “среднего уровня” можно говорить о нескольких уровнях и социально-исторических работ, выделяющихся на фоне других исторических трудов тем, что их авторы выступают в качестве не только историков, но и географов, правоведов, социологов, психологов...

  Освещающий социальную историю европейской семьи периода XVIII-XX вв. Р. Зидер опирается, например, на методы и достижения экономической истории, этнографии, культурологии, социальной психологии, демографии, медицины, права, социологии, антропологии, географии, причём те используются в этом в самом точном смысле этого слова системном исследовании ”в том неразрывном единстве, которое с начальных моментов “новой исторической науки”, социальной истории стало её “визитной карточкой” и абсолютным требованием” / 10, 5 /.

  В момент своего зарождения социальная история, по выражению Броделя, хотела завоевать и переделать на свой лад область всех наук о человеке. По мнению одних, это ей удалось: общественные дисциплины признали, что науке о человеке нужен исторический момент. По мнению других, претензии социальной истории не увенчались успехом / 2, 157 /. Но в любом случае историкам удалось проникнуть в область смежных наук, обогатив свою проблематику и обновив технику. Главным образом благодаря социальной истории сегодня преодолевается отчуждение разных областей обществоведения и реализуется их стремление к диалогу.

Источники

    1. Зидер Р. Что такое социальная история? Разрывы и преемственность в освоении “социального” // Thesis. Теория и история экономических и социальных институтов и систем. Зима 1993. Том 1. Вып. 1.

    2. Зелдин Т. Социальная история как история всеобъемлющая // Thesis. Вып. 1.

    3. Пименова Л. А. Анналы: Экономика. Общества. Цивилизации // Thesis. Вып. 1.

    4. Тревельян Дж. Социальная история Англии. М. 1959.

    5. Козеллек Р. Вернер Конце: традиция и обновление // Thesis. Вып. 1.

    6. Ковальченко И. Д. Сущность и особенности общественно- исторического развития (Заметки о необходимости обновлённых подходов) // Исторические записки. Теоретические и методологические проблемы исторических исследований. Вып. 1(119). М. 1995.

    7. Агацци Э. Моральное измерение науки и техники. Пер. с англ. И.Борисовой. Научный ред. Лекторский В.А. М. 1998.

    8. Шоню П. Экономическая история: эволюция и перспективы// Thesis. Вып. 1.

9. Шпотов Б. М. Проблема методологии истории на страницах “Journal of Social History” // Thesis. Весна 1993. Том 1. Вып. 2.