Марта 1926 года по единому календарю. Штаб главной ударной группы

Силы, которые имперская армия называла группой В, были названы главной ударной группой на стороне Федерации. С тех пор как начались боевые действия, захват контроля над имперскими землями и уничтожение имперской армии были целями главной ударной группы, когда они прорвались через границу, как войска, которые прожили всю свою жизнь для этого безрассудного наступления.

Они прорвались через задерживающую наступление Восточную группу армий имперской армии численным превосходством и продолжали свое целеустремленное наступление, не считаясь с потерями. Но выражение лиц офицеров было странно напряженным, трудно поддающимся описанию, далеким от восторга.

И именно потому, что они приближались, их мрачные лица становились все более и более суровыми.

На лицах генералов и штабистов, присутствовавших на заседании Военного совета, которое проводил мозг главной ударной группы в штабе, было ясно, что они близки к своей критической точке.

— Хотя наши наступающие силы в настоящее время сталкиваются с довольно сильным сопротивлением, имперские части отступают, а значит, мы все еще можем продолжать наступление.

— В идеале мы должны были бы дождаться прибытия тяжелой артиллерии, но у нас есть войска, полные желания и решимости пожертвовать собой ради революции. Конечно, я думаю, что такие храбрые, верные люди должны иметь артиллерийскую поддержку…

Это был военный совет, поэтому, естественно, доклады были о войне.

Так что вот вам кое-что.

Само собой, очень важно использовать соответствующие формулировки и держать отчеты краткими, чтобы не вызвать непонимания. Даже самые поспешно выращенные и мобилизованные                   офицеры армии Федерации знали это (даже если они могли выполнить миссию — это уже другая история).

— Товарищи генералы, прошу прощения, но как именно идет война?

— Так же, как вы слышали в рапорте, товарищ политрук.

На самом деле они имели склонность слишком много болтать, а армия Федерации не была настолько дилетантской, чтобы позволить себе болтливых высокопоставленных офицеров и политработников. Во всяком случае, возможно, проблема заключалась в том, что они не были ни любителями, ни дураками.

— Итак, товарищи генералы, как вы оцениваете сложившуюся ситуацию?

— Мы хотели бы услышать от вас о партийных директивах. Думаю, вы эксперт в этом.

— Это правда, что я отвечаю за военную политику, конечно…

Окольный обмен словами, со скрытыми смыслами.

— Совет становится ужасно жарким. Давайте немного расслабимся, джентльмены.

После того как ручеек кислого разговора иссяк в неловком молчании, председатель проявил свое остроумие. Все стояли, словно спасенные, и жались друг к другу, разговаривая между собой с лицами, выражающими досаду.

Разумеется, шепотом. Но даже сейчас, когда военный совет явно оживился, разговоры были все еще мрачными, потому что все оглядывались вокруг и знали, что остальные тоже их озвучивают…

Нет, все внутренне вздыхали, чувствуя себя беспомощными.

Заявление правительства о том, чтобы они продолжали оказывать давление на имперскую армию, должно быть, было ошибкой.

Да, они прорвались через границу в своем первоначальном наступлении.

И действительно, части имперской армии отступали.

Но любой человек в армии Федерации, обладающий приличными военными знаниями, опасался приукрашиваний в отчетах, отправляемых в Москву.

На индивидуальном уровне, это было сделано для защиты их позиции. Они просто напишут что-нибудь, чтобы звучать немного смелее.

Учитывая “особую политическую обстановку”, в которой действовала армия Федерации, они могли понять, почему люди на передовой пишут такие вещи. И потому что они понимают. Нетрудно было представить себе, какие изменения будут происходить с тыла.

Вероятно, что-то вроде: “моральный дух имперской армии по большей части рухнул. В настоящее время мы искореняем фанатичное сопротивление, продвигаясь вперед”.

Другими словами, имперская армия проигрывала, а армия Федерации подавляла фанатиков, сопротивлявшихся ее плавному продвижению.

Такой отчет можно было назвать далеким от реальности…

— Так что же на самом деле происходит?

— Совсем не так как вы ожидали. Имперская армия движется гораздо быстрее, чем мы думали.

Они не смогли сокрушить организованную оппозицию, и сейчас их единственным врагом была Восточная группа армий. Учитывая доктрину имперской армии и географические обстоятельства, они не смогут избежать крайне проблематичного прибытия Великой армии в качестве подкрепления.

И что хуже всего... — мрачно подумали несколько человек, проглатывая слова, которые не могли произнести.

Были признаки того, что Великая армия появится гораздо быстрее, чем ожидалось.

— Невероятно проблематично, что у нас нет возможности выиграть воздушный бой. Я понимаю, что нас вынудили “неотложные обстоятельства” перевести те немногие магические подразделения, которые у нас есть, знаю, у нас не было выбора, но это все еще трудно.

— Отряды магов?

— Я слышал, что от этих парней одни неприятности, но есть большая разница между тем, что вы слышите, и тем, что видите. Что, черт возьми, имели в виду политические офицеры, когда говорили нам, что у них меньше огневой мощи, чем у артиллерии, они медленнее самолетов и меньше пехоты, так что они не будут представлять угрозы?

— Это уже слишком далеко зашло. Возможно, вы захотите посмотреть сами... Тем не менее, я согласен с вами. Ситуация с нашим снабжением и без того была достаточно скверной, но благодаря магам, прорвавшимся в тылу, линии почти разрушились.

А потери в воздушных боях, о которых Москва всегда сообщала как о ничтожных, истощали наступательные ресурсы армии Федерации.

Воздушный флот имперской армии мог похвастаться своей мощью, в то время как военно-воздушные силы армии Федерации не имели иного выбора, кроме как сражаться в невыгодном положении. Ну, можно сказать, что они все еще почти не оказывали отчаянного сопротивления, даже если все, что они могли сделать, это предложить поддержку сверху.

То, как Федерация управляла магическими силами, было худшим из возможных. Оковы прошлого были тяжелы, и магические силы армии Федерации остались позади. По этой причине несколько старомодных блоков были самым большим, с чем он мог работать.

— А, ну да. Я хотел спросить вас кое о чем... Правда ли слух, что один политрук подал заявку на отправку магических отрядов в нашу сторону?

— Если вы говорите об офицере Чобаркове, то, по-видимому, это правда... Вот почему его отвезли домой в комиссариат внутренних дел на слушание или что-то в этом роде.

Когда ограниченное число магов было убрано, наступил переломный момент. Слух о том, что кто-то в конце концов запротестовал против того, чтобы им разрешили пользоваться их немногочисленными подразделениями, вовсе не был слухом.

К сожалению, все оказалось гораздо хуже, чем говорили слухи. Человек, который возражал, был увезен, и новый политический офицер, вероятно, был проинструктирован с нереалистичными докладами в качестве его замены…

— А, понятно.

Его вздох был оплакиванием их мира, где человек со здравым смыслом был сокрушен в тот момент, когда набрался смелости, чтобы поднять реальность.

Это были профессиональные солдаты с современным образованием. Хотя идеологическое просвещение^[21] является предвзятым, любой, кто воевал на фронте, мог видеть, что их снаряжение уступает снаряжению противника, они понимали это настолько хорошо, что их тошнило. Единственной проблемой была та, которую можно было понять с первого взгляда на атмосферу в конференц-зале.

Они не могли возражать против партийных решений... мало того, они даже не могли выразить никаких сомнений относительно партийного восприятия. Для офицеров, которые вели ограниченные разговоры здесь и там по комнате, настороженно наблюдая за политработниками, это было крайне неприятно, но именно так обстояло дело в армии Федерации.

— Понимают ли ситуацию оставшиеся политработники?

— Конечно. Они могут по-идиотски придерживаться идеологии, но каким же надо быть невеждой, чтобы не понимать, что происходит?..

— Если бы они только сказали нам отступить. Если бы они просто сказали нам не гнаться слишком далеко и вместо этого зафиксировать позиции.

Отступление имперской армии, как и тогда, когда она разгромила Республику, вероятно, следует рассматривать как тактическое отступление. — С этим все генералы были согласны.

Для них достаточно было одного взгляда на карту, чтобы все стало ясно.

Армия Федерации вливалась в красивую полумесяцевую вмятину в центре, но подразделения оборонительной линии имперской армии, левый и правый края, оказывали странно сильное сопротивление, особенно в Тигенхофе, который одно время был полностью окружен, но затем получил новое подразделение магов в качестве подкрепления.

Даже сейчас они атаковали, но начали чувствовать холод, как будто постепенно продвигались все дальше и дальше в окружение имперской армии.

Как солдаты, они действительно хотели немедленно остановиться и перестроить свою оборону. Но. Все они колебались, прежде чем сказать об этом. Они ничего не могли поделать.

Потому что знали, что первый же человек, который откроет рот, чтобы призвать к остановке, будет признан Коммунистической партией непростительным предателем!

И это было после того, как на Москву напал отряд магов. Партийная элита, должно быть, жаждала найти козла отпущения. Никто из людей не хотел попасть под их пристальный взгляд — они были инстинктивно напуганы.

Отсюда и отчаянные взгляды на политработников.

Одно их слово и партия исполнит сказанное, и мы будем спасены.

И так как у одной стороны на уме одно, то и другая сторона думает о том же.

Люди в целом похожи друг на друга, и их мыслительные процессы часто похожи. Для политработников, которые уже некоторое время были на грани молчаливых взглядов, намерения военных офицеров были кристально ясны…

— Каков наш статус?

— Полный кризис. Линия фронта продолжает посылать нам вдохновенные отчеты, но все будет очевидно, как только ві отправитесь на инспекцию. Имперская армия не разваливается... Я почти уверен, что они просто отступают, чтобы заманить нас в ловушку, ожидая подкрепления.

Вопреки донесениям, направленным в Москву, положение на фронтах было далеко не таким, каким они хотели видеть.

Политработники тоже имели некоторое военное образование.

Если бы они находились недалеко от настоящего поля боя и разговаривали с солдатами, даже если бы их ненавидели... Не было никакого способа неправильно понять ситуацию, в которой находилась армия Федерации.

— Думаю, очевидно, если посмотреть на карту. В том направлении, куда мы хотим идти, есть упорная оборона. Враг гонит нас туда, куда хочет.

Реплики были горькими, а затяжки сигарет — безмолвными. В комнате, наполненной неописуемым раздражением и дымом, безнадежная ситуация заставила мужчин в отчаянии качать головой…

— Если генералы прикажут нам отступать…

— Смогут ли они убедить Москву — неизвестно. Но если бы мы могли сделать это свершившимся фактом…

— Будет чрезвычайно трудно. Проклятые генералы хотят заставить нас снова поднять эту тему.

Кто возьмет на себя ответственность сообщить о поражении в Москву?

То, что разрывало на части штаб главной ударной группы, в конце концов, было истинными чувствами и страхом каждого — никто не хотел, чтобы Москва смотрела на них. Если они сделают доклад, Москва может все переосмыслить. Но Москва была в бешенстве от наглости. Враг растоптал Москву, и они не могли остановить его.

— Политрук Чобарков уже пробовал, верно? Теперь настала очередь армии. Военная стратегия — их проблема с самого начала, не так ли?

В сложившихся обстоятельствах даже простое возражение против передачи партией магических подразделений для защиты Москвы было самым большим, что мог сделать политрук для линии фронта... По крайней мере, они пожертвовали одним из своих.

А теперь твоя очередь.

В их положении говорить об этом было табу, но таково было острое мнение политработников по вопросу.

Непроизвольные стоны красноречиво свидетельствовали о том, насколько неудобным было их положение.

Для политработников опасность открыть рот в этот момент была очевидна. Но они также боялись выглядеть так, будто у них нет никакого плана.

Что произойдет, если армия Федерации продолжит безрассудные атаки?

Если Комиссариат внутренних дел обратит на них свой глаз, то с ними покончено. Любой, кто мог представить себе наказание, ожидающее их в случае поражения, испытывал необычайно трудное время, проявляя инициативу. Они знали, как думают аппаратчики и президиум, и это не оставляло им иного выбора, кроме страха.

Они извивались и боролись, а потом, наконец, нашли выход.

— Есть одна хорошая новость. Подразделение в Тигенхофе подчиняется непосредственно их Генеральному штабу.

Один из мужчин, просматривая документы в поисках плана, обнаружил положительный отчет. Они нашли способ использовать информацию в отчете о вражеской цепочке командования.

— Прямо Генеральному штабу?

— Да. Вы, вероятно, поймете, если я скажу, что это подразделение, которое сделало сами-знаете-что.

Отряд магов, который нанес удар по Москве и устроил грандиозную демонстрацию уничтожения достоинства и авторитета Федерации и Коммунистической партии. Узнав, что преступники находятся в Тигенхофе, они получили свое оправдание…

— Давайте предложим напасть на Тигенхоф. Если мы сделаем все правильно, то избежим кризиса окружения и докажем армии, что она нуждается в нас.