Ментальность завоевателей

 

Современная наука процветала в европейских империях благодаря самим империям. Очевидно, что она очень многим обязана древним научным традициям античной Греции, Китая, Индии и исламского мира. Уникальный характер западной науки стал проявляться лишь в начале Нового времени, одновременно с имперской экспансией Испании, Португалии, Британии, Франции, России и Голландии. В начале современной эпохи свой вклад в научную революцию вносили еще и китайцы, индийцы, представители мусульманской культуры и исконные жители Америки и Полинезии. Догадки мусульманских экономистов учитывались в трудах Адама Смита и Карла Маркса, лекарственные средства американских индейцев были включены в английские медицинские трактаты, данные, полученные при опросах полинезийцев, произвели революцию в западной антропологии. Но вплоть до середины XX века обобщали все эти бесчисленные открытия – и, обобщая, создавали новые научные дисциплины – члены властной и интеллектуальной элиты глобальных европейских империй. И Дальний Восток, и исламский мир порождали столь же пытливые и проницательные умы, как Европа, но между 1500 и 1950 годами в тех регионах не появилось ничего равного физике Ньютона или дарвиновской биологии.

Из этого не следует, будто европейцы генетически предрасположены к науке или что они будут всегда в первых рядах физиков и биологов. Ислам начинался как религия арабов, но был подхвачен турками и иранцами; так и основы современной науки заложили европейцы, но сегодня это многонациональное предприятие. Как же сформировался прочный союз современной науки и европейской экспансии? Технологии сыграли важную роль в XIX–XX веках, но в начале современной эпохи они были еще не столь важны. Важнее оказалось другое: ботаник в поисках новых растений и морской офицер в поисках новых земель прекрасно понимали друг друга. Они оба начинали с признания своего невежества, оба говорили: «Я не знаю, что там, за горизонтом» – и, отправляясь туда, делали открытия. И оба, моряк и ботаник, надеялись, что благодаря новым знаниям станут хозяевами мира.

 

* * *

 

С самого начала европейские исследовательские экспедиции были завоевательными походами, а походы – научными экспедициями. Этим европейский империализм отличался от всех прежних экспансий. Раньше строители империй не сомневались, что и без новых знаний прекрасно разбираются в устройстве вселенной, и по мере того, как расширялись их территории, попросту распространяли свое мировоззрение. Так, арабы – приведем лишь один пример, – покоряя Египет, Испанию и Индию, не интересовались, нет ли у покоренных народов каких-то неведомых им знаний. Римляне, монголы и ацтеки жадно захватывали новые земли и приобретали власть и богатство, но знания их не интересовали. Европейские же империалисты, напротив, стремились к дальним берегам в надежде приобрести не только новые территории, но и новые знания.

Джеймс Кук был не первым исследователем такого склада. Схожим образом мыслили испанские и португальские моряки XV–XVI веков. Принц Генрих Мореплаватель и Васко да Гама составили план исследования берегов Африки, чтобы овладеть островами и гаванями. Христофор Колумб «открыл» Америку и тут же установил власть испанского короля над новыми землями. Фердинанд Магеллан совершил кругосветное плавание и попутно застолбил для Испании Филиппины.

Время шло, задачи захватывать территории и приобретать знания все более переплетались между собой. В XVIII–XIX веках почти каждая военная экспедиция, отправлявшаяся в дальние страны, прихватывала с собой ученых, которым предстояло не сражаться, а совершать научные открытия. Когда Наполеон в 1798 году прибыл в Египет, он привез с собой 165 ученых разных специальностей. Помимо прочего, они создали новую научную дисциплину – египтологию – и внесли существенный вклад в изучение религий, лингвистику и ботанику.

В 1831 году Королевский флот отрядил судно «Бигль» для разведки берегов Южной Америки, а также Фолклендских и Галапагосских островов. Флоту эти сведения требовались для подготовки на случай войны. Капитан корабля, увлекавшийся наукой, решил, что имеет смысл прихватить с собой геолога – пусть исследует всякие месторождения, которые попадутся на пути. Однако профессиональные геологи отказались от этой чести, и капитан вынужден был пригласить двадцатидвухлетнего выпускника Кембриджа Чарлза Дарвина. Дарвин учился на священника, но геология и прочие естественные науки привлекали его больше, чем Библия. Он ухватился за такую возможность, а что было дальше – известно всем. Капитан чертил свои военно-морские карты, а Дарвин собирал данные и обдумывал идеи, из которых вырастет теория эволюции.

 

* * *

 

20 июля 1969 года Нил Армстронг и Базз Олдрин высадились на Луне. Несколько месяцев перед полетом экипаж «Аполлона-11» тренировался в пустыне, в «лунном ландшафте» на западе США. В тех местах живет несколько коренных американских племен, и существует история – или легенда – о встрече астронавтов с одним из туземцев.

Однажды к астронавтам подошел старый индеец и спросил, чем они тут занимаются. Они сказали, что готовятся к полету на Луну. Услышав это, старик ненадолго примолк, а потом попросил астронавтов оказать ему услугу.

– Что нужно сделать? – спросили они.

– Люди моего племени верят, – сказал старик, – что на Луне обитают святые духи. Не могли бы вы передать им важную весть от моего народа?

– Какую весть? – спросили астронавты.

Индеец произнес несколько слов на родном языке и заставил астронавтов повторять непонятные им звуки вновь и вновь, пока они не запомнили фразу правильно.

– Что это значит? – спросили астронавты.

– Этого я вам сказать не могу. Это тайна, ее знает только наше племя и лунные духи.

Вернувшись на базу, астронавты нашли знатока индейских диалектов и попросили его перевести тайное сообщение. Когда они воспроизвели эту фразу, переводчик разразился неудержимым смехом, а успокоившись, сообщил им, что заученная ими фраза значит: «Не верьте ни единому слову этих людей – они пришли, чтобы украсть у вас ваши земли».

 

Пустые карты

 

Менталитет «исследовать и покорять» хорошо иллюстрирован развитием карт мира. Многие народы чертили карты задолго до современной эпохи. Понятно, что подлинных очертаний континентов и островов никто тогда не знал. Никто в Африке и в Евразии не подозревал о существовании Америки, а в Америке не ведали про Евразию и Африку. Но это не мешало людям рисовать карты мира. Зоны неизвестного либо оставляли пустыми, либо заполняли воображаемыми чудовищами и странными существами. Белых пятен на карте не было. Так создавалась иллюзия, будто людям знаком весь мир.

 

 

Европейская карта мира 1459 года (Европа в левом верхнем углу). Обратите внимание на огромное количество подробностей: карта выглядит так, будто европейцы знают в мире каждый уголок

 

В XV–XVI веках европейцы начали оставлять на картах мира большие белые пятна – это было признаком надвигающейся научной революции, как и европейской экспансии. Пустые карты – мощный психологический и идеологический прорыв. Откровенное признание: огромные территории все еще не разведаны.

Еще более важный прорыв произошел в 1492 году, когда Христофор Колумб отплыл из Испании на запад в поисках нового пути в Индию. По расчетам Колумба, основанным как раз на «заполненных» картах мира, Япония располагалась примерно в 7200 километрах к западу от Испании. Он здорово промахнулся. На самом деле в этом направлении между Испанией и

Индией более двадцати тысяч километров и целый неведомый в ту пору материк. 12 октября 1492 года примерно в два часа пополудни экспедиция Колумба наткнулась на этот неведомый материк. Хуан Родригес Бермехо, впередсмотрящий на «Пинте», разглядел с мачты остров, который мы теперь относим к Багамскому архипелагу, и закричал: «Земля! Земля!» Мир изменился навеки.

Колумб думал, что добрался до маленького острова неподалеку от берегов Азии. Он назвал туземцев «индийцами» в уверенности, что высадился именно в Индии – вернее, в Ост-Индии, на Индонезийском архипелаге. За это заблуждение Колумб цеплялся до конца своей жизни. Мысль, что он открыл неведомый континент, попросту не умещалась в его голове, как и в головах многих его современников. На протяжении тысячелетий не только великие мыслители и ученые, но и непогрешимое Писание знали Европу, Африку и Азию. Неужели все авторитеты ошибались? Неужели Библия упустила из виду полмира? Для иллюстрации: представьте себе, что в 1969 году по пути к Луне экипаж «Аполлона-11» натолкнулся еще на одну луну, вращающуюся вокруг Земли, – на спутник, который все наблюдатели ухитрились каким-то образом пропустить. Отказываясь признаться в собственном неведении, Колумб вел себя как средневековый человек. Он был уверен, что знает все в этом мире, и даже собственное невероятное открытие его не переубедило.

Первым человеком современной эпохи оказался Америго Веспуччи, итальянский моряк, участник нескольких экспедиций в Америку в 1499–1504 годах. В период между 1502 и 1504 годами в Европе было опубликовано два сочинения об этих экспедициях. Приписывались эти тексты Веспуччи, и в них говорилось, что открытые Колумбом земли – вовсе не острова у побережья Азии, а целый континент, не упоминаемый ни в Писании, ни географами древности, ни современными европейцами. В 1507 году авторитетный картограф Мартин Вальдземюллер, согласившись с этими выводами, опубликовал новую карту мира, на которой место высадки европейцев впервые обозначалось как особый континент. Нарисовав этот континент, Вальдземюллер задумался о том, как его назвать. Поскольку он ошибочно полагал, что открыл эту землю Америго, то решил назвать новую землю в его честь. Карта Вальдземюллера пользовалась огромным спросом, многие картографы сделали с нее копии, и таким образом распространили имя, которое он дал новооткрытому континенту.

С этого события и началась научная революция. Открытие Америки побудило европейцев ставить реальные наблюдения выше традиций прошлого, а жажда покорить и освоить Америку вынудила их ускорить освоение новых знаний. Чтобы править огромными новыми территориями, требовалось невероятное количество новых сведений о географии, климате, флоре, фауне, языках, культурах и истории этих земель. Христианские сочинения, старые учебники географии и древняя устная традиция тут ничем не могли помочь.

Теперь не только европейские географы, но и ученые всех специальностей стали оставлять на своих картах «белые пятна». Они смирились с тем, что их теории несовершенны, что каких-то важных вещей они не знают.

 

* * *

 

Белые пятна карты влекли европейцев, словно магнит, и отважные моряки начали быстро их заполнять. За XV и XVI века европейцы успели проплыть вокруг Африки, исследовали Америку, пересекли и Тихий океан, и Индийский, основали колонии и морские базы по всему миру. Они создали первые подлинно мировые империи, и впервые появилась единая мировая торговая сеть. Европейские империалистические экспедиции изменили историю мира: история отдельных народов и цивилизаций превратилась в историю единого, интегрированного человечества.

 

 

Карта мира Сальвиати, 1525. Если карта 1459 года сплошь заполнена материками, островами и подробными пояснениями, то карта Сальвиати почти пуста. Взгляд зрителя движется вниз вдоль берегов Американского континента и упирается в пустоту. Невольно хочется спросить: «Что за этим мысом?» Но карта не дает ответа. Она словно побуждает поднять паруса и искать разгадку самому

 

Мы так много слышали об этих исследовательских и завоевательных походах, что уже не сознаем, насколько они были невероятны. Ничего подобного никогда раньше не случалось. Такие дальние походы, покорение неведомых земель – вовсе не естественное для человека мероприятие. Исторически большинству человеческих обществ хватало местных конфликтов и ссор с соседями, им и думать было некогда об исследовании и завоевании дальних стран. Даже великие империи простирали свою власть лишь на ближайших соседей – в итоге эти империи становились огромными, но лишь за счет соседних территорий. Так, римляне завоевали этрусков, чтобы обезопасить свой город (ок. 350–300 до н. э.). Потом им пришлось овладеть долиной По, чтобы прикрыть Этрурию (ок. 200 до н. э.). Затем они покорили Прованс, угрожавший долине По (ок. 120 до н. э.), Галлию ради безопасности Прованса (ок. 50 до н. э.) и Британию ради безопасности Галлии (ок. 50 н. э.). Путь от Этрурии до Лондона занял 400 лет. В 350 году до н. э. никто из римлян и не помышлял поплыть прямиком в Англию и захватить ее.

Порой честолюбивый правитель или какой-нибудь искатель приключений снаряжал военную экспедицию в дальние страны. Однако и эти кампании, как правило, следовали вдоль торных торговых путей и по землям существующих империй. Например, походы Александра Македонского увенчались не созданием новой империи, но захватом уже существовавшей – Персидской. Самым близким прецедентом для европейских империй современной эпохи можно назвать античные морские империи Афин и Карфагена и средневековую морскую империю Маджапахит, которая господствовала на островах Индонезии в XIV веке. Но даже эти империи редко отваживались отправлять суда в неведомые моря. По сравнению со всемирной авантюрой европейцев древние мореплаватели действовали локально.

Многие ученые утверждают, что экспедиции китайского адмирала Чжэн Хэ в эпоху династии Мин опередили и затмили открытия европейцев. С 1405 по 1433 год адмирал направил семь больших армад из Китая к дальним берегам Индийского океана. В крупнейшем из этих флотов насчитывалось без малого 300 кораблей и 30 тысяч моряков⁸⁵. Они посетили Индонезию, Цейлон, Индию, добрались до Персидского залива, Красного моря и Восточной Африки. Китайские корабли бросали якорь в Джидде и в Малинди на кенийском побережье. Флот Колумба образца 1492 года – три маленьких корабля с экипажем в 120 человек – рядом с такой армадой что три комара рядом со стаей драконов⁸⁶.

Но вот в чем принципиальная разница: Чжэн Хэ исследовал океаны и поддерживал прокитайских правителей, но не пытался завоевать или колонизовать открытые им страны. Более того, эти экспедиции не были тесно связаны с политикой и культурой Китая. Когда в 1430-х годах в Пекине сменилась придворная партия, новые правители резко прекратили морскую разведку. Огромный флот уничтожили, драгоценные технические и географические сведения были утрачены, и никогда более экспедиция таких масштабов не отправлялась из китайской гавани. Китайские правители следующих веков, подражая китайским правителям прежних столетий, ограничили свои интересы и амбиции непосредственным окружением Поднебесной империи.

 

 

Корабль Колумба (слева) и – для сравнения – флагманский корабль китайского флота (справа)

 

Вояжи Чжэн Хэ доказывают, что технологически Европа в ту пору отнюдь не выделялась. Европейцы отличались другим: несравненной и ненасытной жаждой открывать и покорять новые земли. До современной эпохи империи не снаряжали экспедиции для разведки и завоевания дальних стран не из-за отсутствия технических возможностей, а из-за отсутствия интереса. Римляне не пытались завоевать Индию или Скандинавию, Персия не покушалась на Испанию или Мадагаскар, а Китай – на Индонезию или Африку. Большинство китайских правителей не трогали даже близлежащую Японию. И это было понятно: зачем римлянам Индия или китайцам Индонезия? Но в начале современной эпохи европейцы словно подхватили странную лихорадку, гнавшую их к дальним, неведомым странам, заселенным людьми совершенно иной культуры. Им во что бы то ни стало требовалось ступить на берег и тут же провозгласить: «Объявляю эти земли собственностью моего короля!»

 

Вторжение из космоса

 

Примерно в 1517 году до испанских колонистов на Карибских островах донесся слух о могущественной империи где-то в глубине материка (современной Мексики). Четыре года спустя столица ацтеков превратилась в дымящиеся руины, империя ацтеков была уничтожена, а Эрнан Кортес сделался повелителем обширных испанских владений в Мексике.

Испанцы не остановились ни отпраздновать этот успех, ни перевести дух. Они тут же предприняли разведывательные и завоевательные походы во всех направлениях. Через десять с небольшим лет Франсиско Писарро обнаружил в Южной Америке империю инков, а к 1532 году завоевал ее. Прежние хозяева Центральной Америки – ацтеки, тольтеки, майя – едва ли слышали о существовании Южной Америки и уж точно не предпринимали попыток проникнуть туда. Также и южноамериканские культуры имели самое смутное представление о Центральной Америке. За десять лет испанцы совершили то, с чем местные народы не справились за две тысячи лет.

 

 

Империи ацтеков и инков в период испанского завоевания

 

Если бы ацтеки и инки проявили больший интерес к окружавшему их миру, в особенности если бы они знали, как испанцы расправились с их соседями, они бы, наверное, оказали испанцам более решительное сопротивление. За годы, отделявшие первое путешествие Колумба (1492) от высадки Кортеса в Мексике (1519), испанцы покорили Карибские острова и основали цепочку новых колоний. Для покоренных народов эти колонии были земным адом. Туземцы оказались под жестокой властью жадных и беспринципных колонистов, которые убивали всякого, кто пытался им мало-мальски сопротивляться. Местное население было обращено в рабство, индейцев заставляли работать в рудниках и на плантациях. Аборигены вымирали от непосильного труда и болезней, завезенных в Америку на испанских парусниках. За 20 лет почти полностью исчезло исконное население Карибских островов, и на замену индейцам испанские колонисты стали завозить рабов из Африки.

Этот геноцид происходил под самым носом у ацтекской империи, но ацтеки ничего не знали о повадках белых людей, пока Кортес не высадился на восточном берегу их страны. Для них появление испанцев было все равно что высадка пришельцев из космоса. Индейцы думали, что им известен весь обитаемый мир и что они владеют большей его частью. Они и представить себе не могли, что за пределами их земель существуют другие люди. Когда Кортес со своими спутниками высадился на солнечном пляже нынешнего Веракруса, ацтеки впервые встретились с неведомой им разновидностью людей.

Ацтеки не знали, как себя вести. Они не понимали, кто эти пришельцы. У них, в отличие от известных ацтекам людей, была белая кожа и обильная растительность на лице. У некоторых и волосы были цвета солнца. От пришельцев сильно пахло. (В гигиене ацтеки значительно превосходили испанцев. Когда конкистадоры входили в город, местные жители назначали им свиту, которая непрерывно жгла благовония. Испанцы сочли это знаком божественных почестей, но в туземных источниках мы читаем, что от белых нестерпимо воняло.)

Еще более странной для индейцев оказалась материальная культура пришельцев. Те явились на огромных кораблях, каких ацтеки и представить себе не могли. Они скакали на высоких, страшных с виду животных, быстрых как ветер. Имели при себе металлические палки, изрыгавшие гром и молнию. И длинные блестящие мечи и непроницаемую броню, против которых местные мечи и копья оказались бессильны.

Некоторые ацтеки сочли испанцев богами, другие – демонами, духами умерших или могущественными волшебниками. Им бы бросить против испанцев все свое войско, но ацтеки колебались, пытались разобраться, вели переговоры. Причин для спешки они не видели, ведь с Кортесом пришло всего 550 испанцев. Какой ущерб могут 550 человек причинить многомиллионной империи?

Кортес тоже ничего не знал об ацтеках, но у него и его спутников было существенное преимущество: ацтеки не обладали опытом, который подготовил бы их к появлению странных на вид и скверно пахнущих чужаков, испанцы же знали, что на Земле живет множество еще неведомых народов. Более того, они уже сталкивались с подобными народами. Никто не мог на тот день сравниться с испанцами в опыте освоения чужих стран, в умении держаться совершенно в необычных ситуациях. Европейский завоеватель, ступая в неведомый мир, чувствовал тот же восторг, что и ученый на пороге открытия. Кортес не знал, куда он попал, и ему это чертовски нравилось.

Итак, высадившись на залитый солнцем пляж в июле 1519 года, Кортес без колебаний начал действовать. Как инопланетянин в научно-фантастическом романе, он заявил растерянным туземцам: «Мы пришли с миром. Отведите нас к вождю». Он сказал, что он – посол великого короля Испании, и просил аудиенцию у правителя ацтеков, Монтесумы II. (Кортес бессовестно солгал. Он руководил самостоятельной экспедицией жадных авантюристов. Король Испании слыхом не слыхал ни об ацтеках, ни о Кортесе.) Местные племена, враждебно настроенные к ацтекам, предоставили Кортесу проводников, запасы еды и даже воинские подкрепления и указали ему путь к столице империи, великолепному городу Теночтитлану.

Ацтеки, не ведавшие об участи туземцев Карибских островов, недооценили угрозу. Они позволили чужестранцам дойти до самой столицы и с почтением проводили их вождя к императору Монтесуме. Посреди аудиенции Кортес подал сигнал, и испанцы стальными мечами перебили телохранителей Монтесумы, вооруженных деревянными дубинками и каменными ножами. Гость захватил хозяина в плен.

Кортес сам себя загнал в довольно сложную ситуацию. Император был его пленником, но со всех сторон горстку испанцев окружали десятки тысяч разъяренных ацтекских воинов, здесь обитали миллионы враждебно настроенных индейцев, а о самом материке испанцы ничего не знали. Несколько сот испанцев могли ждать подкрепления только с Кубы, а та – за тысячу миль.

Кортес оставил пленного императора жить во дворце, изобразив дело так, будто император на свободе, а «испанский посол» – всего лишь почетный гость. Крайне централизованная ацтекская империя оказалась парализована. Внешне все выглядело так, словно власть оставалась в руках Монтесумы, местная элита подчинялась ему, то есть выполняла приказы Кортеса. Тем временем испанцы допрашивали Монтесуму и его придворных, обучали своих переводчиков местным языкам и разослали небольшие отряды во все стороны знакомиться с империей ацтеков и ее обитателями.

В конце концов ацтеки восстали против Кортеса и Монтесумы, выбрали нового императора и прогнали испанцев из Теночтитлана. Однако к тому времени на фасаде империи уже проступили глубокие трещины, и Кортес использовал добытые сведения, чтобы углубить эти трещины и разрушить империю изнутри. Он уговорил одно из подчиненных империи племен присоединиться к нему и свергнуть ацтеков. Это племя, конечно, жестоко обманулось в своих расчетах. Оно ненавидело ацтеков, но понятия не имело, каковы испанцы и что они натворили на Карибах. Индейцы надеялись с помощью испанцев сбросить ненавистное ацтекское иго. Мысль, что место ацтеков займут испанцы, не приходила им в голову. Они полагали, что, если Кортес и его 500 солдат много возомнят о себе, сбить с них спесь окажется нетрудно. Мятежные народы собрали войско из десятков тысяч ополченцев. Во главе этой коалиционной армии Кортес осадил и взял Теночтитлан.

Между тем в Мексику стали прибывать испанские солдаты и поселенцы – и с Кубы, и даже из Испании. К тому времени как местные жители сообразили, что происходит, было уже слишком поздно. Всего за 100 лет со дня высадки в Веракрусе коренное население Америки сократилось вдесятеро. Выжившие оказались под пятой алчного расистского режима, гораздо более жестокого, чем ацтекский.

Через десять лет после авантюры Кортеса на берегах империи инков появился Писарро. Армия у него была еще меньше, чем у Кортеса, – всего 168 солдат! Но Писарро использовал знания и опыт, накопленные в прежних походах, а инки опять-таки ничего не знали о судьбе ацтеков. Писарро будто подражал Кортесу. Он представился посланником испанского короля, испросил аудиенции у правителя инков Атауальпы и захватил его в плен. Затем Писарро быстро покорил парализованную империю с помощью местных племен. Знай племена империи инков, какая участь постигла жителей Мексики, они не стали бы заигрывать с испанцами. Но они ничего не знали.

 

* * *

 

Туземцы Америки – не единственные, кому пришлось дорогой ценой заплатить за узость взглядов. Великие империи Азии – Османская, Сефевидов, Моголов, китайская – вскоре прослышали об открытиях европейцев. И не проявили ни малейшего интереса. С их точки зрения, Азия оставалась центром вселенной, и они не видели нужды бороться с европейцами за власть над Америкой или за новые морские пути через Атлантику и Тихий океан. Самые маленькие европейские королевства, такие как Шотландия и Дания, снарядили хотя бы парочку экспедиций в Америку, но ни разу ни разведывательный, ни завоевательный флот не прибыл из исламского мира, Индии или Китая. Первой неевропейской державой, попытавшейся снарядить военную экспедицию в Америку, оказалась Япония. Произошло это в 1942 году, экспедиция захватила два маленьких острова у берегов Аляски – острова Киска и Атту, – убив десять американских солдат и собаку. Ближе к материку японцам подобраться не удалось.

Нет причин утверждать, будто для Османской империи и Китая расстояние до Америки было слишком велико или что у них не хватало технических, экономических и военных ресурсов. Тех ресурсов, с которыми Чжэн Хэ добрался в 1420-х годах из Китая до Восточной Африки, хватило бы и на путешествие в Америку. Китайцев это просто не интересовало. Америка на китайских картах появилась только в 1602 году – и то карту нарисовал европейский миссионер!

300 лет европейцы безраздельно господствовали в Америке, Океании, в Атлантическом и Тихом океанах. Серьезные раздоры случались только между самими европейцами. Богатства, добытые в новых землях, в итоге позволили европейцам затмить великие империи Азии. Когда турки, персы, индийцы и китайцы спохватились, было уже поздно.

 

* * *

 

Только в XX веке неевропейские культуры обрели подлинно глобальное видение, и это стало одним из ключевых факторов, приведших в итоге к концу европейской гегемонии. В войне за независимость Алжира (1954–1962) повстанцы одолели французскую армию благодаря существенному численному, технологическому и экономическому преимуществу. Алжирцы победили, поскольку сумели привлечь себе на помощь всемирное антиколониальное движение и потому что сообразили, как использовать в своих интересах мировые СМИ и – не в последнюю очередь – общественное мнение в самой Франции. Та же стратегия помогла маленькому Вьетнаму одолеть американского колосса. Эти партизанские войны доказали, что можно победить и сверхдержавы, если превратить локальную борьбу в вопрос общемирового значения. Интересно, как бы обернулось дело, если бы Монтесума имел возможность манипулировать общественным мнением в Испании и привлек бы себе на помощь кого-нибудь из противников Испании: Португалию, Францию или Османскую империю.