2020-06-29
46Евгения САФОНОВА
«У него есть расторопные друзья,
которые всегда помогут избежать ошибок…»
/Антуан де сент Экзюпери «Манон, танцовщица…»/
«Серые птицы с человеческими лицами
роются в помойках в поисках любви…»
/ Ольга Арефьева «Сделай что-нибудь»/
Я провела рукой по его щеке, на которую падал луч прожектора с другого берега реки. В ту же секунду я услышала стук сердца. Иногда оно так громко бьёт, что, кажется, чужое, не мое и слышно должно быть во всей округе.
В Химкинском парке была полночь. Кончалось лето. Мы шли, крепко держась за руки. Над нами деревья тоже держались друг за друга пышными, зелёными кронами. Я вспомнила, что точно такую же аллею видела в Петергофе, только на деревьях росли крупные розовые бутоны розы. Я сказала ему об этом и тут же заметила, что на асфальтовой дорожке мелком был нарисован трогательный семицветик.
- Ты чуть на него не наступил!
- Ну, не наступил же… Не наступил. Правда, не наступил…
- Думай сам…
Это была чистая случайность. Мы с Яной договорились встретиться на станции Таганка, а она ради любопытства заглянула в театр. Потом мой телефон неустанно вибрировал, а как только я брала трубку, звонок срывался – я опаздывала, ехала в метро.
В конце концов, из обрывочных сведений, я узнала, что Яна поджидает меня в театре с прекрасным незнакомцем, у которого на руках два вакантных билета на спектакль «Мастер и Маргарита». Всего два. То есть, в её голосе звучали нотки намека на то, что ехать то мне совсем не обязательно. Но, я, конечно, приперлась. Незнакомец по имени Коля оказался довольно милым, обменял билеты на номера телефонов. Предложил как-нибудь вместе сходить в бассейн. Это, конечно, весьма оригинально, но, я бы предпочла традиционную встречу в кафе.
Во время сцены представления варьете, с потолка посыпались бумажки прямо на зрителей, один листик упал мне на голову. Похоже, единственным, кто это заметил, был Фагот. Он прямо со сцены ткнул в меня пальцем и крикнул:
- Девушка, а вам на голову билетик упал!?
Надо же, какое счастье привалило, котяра угадал, бумажка и вправду оказалась билетиком на спектакль «Евгений Онегин». В театре проходила такая акция: из пачки бумажек, только несколько имеют ценность. В тот день среди счастливчиков оказалась и я.
Мы долго не могли встретиться. Несколько месяцев подряд наши графики не совпадали. В разговорах с Яной, она часто обращала на это внимание: «Как странно, что всё время, когда мы с Колей собираемся встретиться, что-то случается, судьба этому отъявленно препятствует! Что ты об этом думаешь?»
И каждый раз я отвечала одно и то же: «А кто такой Коля?»
Мне было не до этого. Двести дней назад я рассталась с самым самым любимым парнем. Мы сильно разругались, а потом я поняла, что жить без него не просто. Все свои душераздирающие любовные переживания я записывала в толстую тетрадочку под голубой обложкой, прямо как цвет незабудок, НЕ-ЗА-БУ-Док... Эту вот тетрадочку я всюду таскала с собой, мою сокровищницу, мой погребок с дорогим и выдержанным временем вином.
Уже не помню от чего, в тот день я была очень напряжённая, нервная и недовольная. Хотя погода была прекрасной….
Тёплый вечер на Чистых прудах мог предвещать только хорошее, совершенно не вязавшееся с моим настроением. Мы должны были встретиться вчетвером: Яна, Коля, его друг и я.
Друг по имени Антон запаздывал. Мы решили начать приятный вечер без него: отправились гулять по Чистым прудам. Дошли до камней и там сели. Предварительно я достала из сумки мою тетрадочку-незабудку и подложила под попу. Конечно, так поступать с важной вещью не хорошо, зато надёжно. Любовь грела меня из-под полы…
Сейчас придёт какой-нибудь урод с переводилкой «Скруч макдак» на затылке и со скобами на зубах. Подумала я и засмеялась.
В этот момент пришёл урод с переводилкой «Скруч макдак» на затылке и со скобами на зубах. Вернее, от предыдущей фразы можно оставить только скобы на зубах, всё остальное отсекаем.
Вчетвером мы отправились в СУШИ-бар. Встав с камней, я даже не обернулась…
Во время оживлённой беседы за кружками пива, мы с Яной узнали от новых знакомых несколько обязательных правил, которые должна соблюдать каждая нормальная женщина. Например: умная женщина никогда не говорит гадостей мужчинам, а только комплименты, дабы повысить самооценку самца. Или вот: умная женщина, всегда пребывает в хорошем настроении, чтобы самцу не было скучно.
После таких новостей, я отправилась в туалет и меня вырвало. Но потом мы начали философствовать, и я поняла, что всё не так страшно. Неожиданно образовалась пауза, во время которой официант принёс ещё выпивки. Ну, а Яна, поведала всем о своей мозговой трагедии, она сказала:
- Иногда мне хочется отрезать голову!
Первое отклонение от нормы было переварено нормально. Я обрадовалась и решила быть снисходительной.
Вечер стал ещё теплее и темнее. Приятно пахло шашлыками из кухни летнего кафе. Свет фонарей, которыми был окружен пруд, рябью ложился на воду. Немного пьяные, такие молодые мы шли к метро и разговаривали про самоубийство. Попутно я думала о том, что пора отдохнуть и ещё, что давно я не была на свидании. Запомнилось, как мы случайно ударились локтями и как потом пробежали мурашки. И его скобы блеснули под светом гирлянды, обволакивающей дерево.
В тот момент, когда я сказала, что иногда, самоубийство – это выход, мы подошли к стеклянным дверям метро, где было написано: нет входа. Мы засмеялись, и я увидела, что он хочет меня поцеловать. Выглядело это нежно.
В метро мы расстались, там оказалось четыре варианта направления, у каждого был свой. На прощания мы взялись за руки и встали квадратом.
На следующее утро я перерыла все свои вещи, я устроила в доме погром, но так и не нашла свой дневник с откровениями. Когда мне стало ясно, где я забыла тетрадку, то пришла в ярость. Там же фотография моего любимого, там же телефоны и столько всего личного!!! Мелькнула мысль, что я сперва подумала не об утрате дневника, а о том, что кто-то может его прочесть…. Я в темпе оделась и пулей вылетела из квартиры, поехала на Чистые пруды. Я заглядывала даже в мусор и в честные глаза дворников, но нигде не обнаружила ни следа моей голубой тетради. Оставалось смириться, это ещё не конец света. Яна предположила, что возможно, тетрадка на меня обиделась за то, что я села на неё попой. Потом покачала головой и добавила: это не с проста, ты кого-то встретишь.
С новыми знакомыми мы увиделись снова лишь спустя два месяца. Предчувствуя, что встреча будет горячей, я взяла с собой томик Виана. Мне с ним спокойнее. Уже в метро я начала волноваться, причём не из-за самой встречи, а из-за своей привычки краснеть. Последнее время со мной это случается слишком часто, рецепта избавления от неловкого румянца я ещё не придумала. Каждый из нас ехал по отдельности, поэтому у всех были равные шансы друг с другом пересечься. Как только двери вагона метро открылись, я тут же увидела Антона и покраснела, как школьница. Мне было ужасно неловко. И тут я поняла, что он решил, что я в него влюблена. Он же не знает, что у меня всё наоборот. Когда я влюбляюсь, это придаёт мне уверенности и белизны. Ну ладно, пусть думает. В конце концов, это же приятно.
И мы снова оказались вчетвером. Шли в парк. На входе зашли в продуктовый магазин, ребята купили много пива и какую-то закуску. Честно говоря, смотреть на это было немного противно. С самого начала было ясно, чем Антон хотел закончить этот вечер. Хуже всего, что мне хотелось его закончить также. Но, цели мы преследовали всё-таки разные. Я, например, хотела попытаться заглушить боль от разлуки. Но я просчиталась. Я просчиталась, глупая…
Пруд. Крутой бережок. Летнее кафе. Леса. Запах шашлыка. И ещё…попса.
Антон и Коля ели кусочки жареного мяса с кольцами лука, выложенные на пластиковой тарелке, которая в конце концов треснула. Мы с Яной курили и пили легкое пиво. Алкоголя было достаточно, чтобы кружилась голова. И тут мне захотелось поделиться своими догадками, я обратилась к Антону:
- Помнишь, чем закончился наш разговор на Чистых прудах?
Он задумался и нахмурил брови:
- Нет, а о чём мы говорили?
- Я сказала, что иногда самоубийство – это выход. А потом мы увидели, что на дверях в метро написано: нет входа. Ты помнишь?
- А, да, точно…. Хорошо это помню, - ответил Антон.
- Так вот, знаешь, что это значит? Ты не думал?
Антон помотал головой, а я продолжила:
- Иногда самоубийство – это действительно выход, но в любом случае, нужно понимать, что если ты на это решился, то обратно НЕТ ВХОДА. Это важно. Ну, или такая интерпретация: там, где вход закрыт, бессмысленно искать выход. Понимаешь?
Антон сначала ничего не понял, а когда понял, удивился, что я вообще об этом подумала. Коля пошёл заказывать ещё пива, а мы с Яной отправились в кустики.
Темнело слишком быстро. В тот день луна была огромным оранжевым шаром, висящим на мутном небе. Когда мы подошли к воде и заворожено смотрели на небесное светило, каждый из нас в эти мгновения становился трезв. Потому что каждый из нас мечтал об одном и том же. Всех нас манила живая вода. Любовь.
Но ребята действовали по отработанному сценарию. Время было уже позднее, и Антон предложил поехать в гости к его другу. Друг жил в Химках. Мы с Яной призадумались, стоит ли соглашаться. Потом решили, что ладно, можно и съездить. Довольно прозрачная история.
Стемнело. Весёлые и пьяные, мы возвращались через парк в метро. Помню, как остановились около трухлявой лавочки, на которой мелом было начерчено: я тебя люблю.
Коля и Антон пошли за деревья отлить, Яна стояла и подкрашивала губы, а я смотрела на надпись и думала: как будто лавочка мне в любви признаётся, такая дряблая, отсыревшая, вот-вот развалиться, а мне всё равно приятно!
В метро мы с Антоном уже держались за руки. Он о чём-то рассказывал, а я улыбалась и кивала, правда из-за шума ничего не слышала. А когда сама начинала рассказывать, он реагировал честнее. Оглушал меня, спрашивая: Что?? Ничего не слышу!
От станции «Водный стадион» отходил волшебный полуночный автобус. Мы сели на последний ряд и всю дорогу целовались. Мне нравилось целоваться, но я неустанно думала: надо сосчитать цифры в билете, вдруг сойдётся.
Мужик в грязной куртке и с бутылкой пива смотрел на нас с завистью. Яна с Колей сидели впереди и о чём-то увлечённо болтали. Я рассмотрела ногти Антона, и мне захотелось, чтобы они стали другой формы.
В городе Химки было так темно, что невозможно было разглядеть окрестности. Единственным замеченным освещением оказалась неоновая красная вывеска ПРОДУКТЫ 24 и жёлтый свет, льющийся из магазинного павильона. Там нас ждал Ваня. Ваня – это друг Антона. Когда мы встретились, я держала Антона за грудки. И мне показалось, что новый знакомый посмотрел на меня с предубеждением. Ужасно это не понравилось.
Мы с Яной отошли в сторонку и тут же поделились своими впечатлениями.
- Это ещё что за заяц! – возмущенно сказала она.
Я кивнула:
- Да, мне он тоже совершенно не понравился… Дурацкий какой-то. Может, пока не поздно, смоемся?!
В этот момент радостные ребята вышли из магазина. Они так громко хохотали, что я чуть не заразилась их смехом. А обсуждали они самолёты.
Пока мы шли к дому, Антон всё время отходил от меня, потому что нам не о чем было разговаривать. Да и незачем, в общем. Я злилась на то, что мы друг другу не нужны. А потом махнула на это рукой.
Перед нами распростёрлась светлая и просторная трёхкомнатная квартира. Вызывал подозрение только её номер – 66. Но самое главное - свежий воздух, притом, что цветов совсем не наблюдалось. Местом дислокации стала кухня. Ребята быстренько разобрали пакеты с едой и напитками, затем накрыли на стол. Я протрезвела и стала серьёзной, видимо немного опасалась этих малознакомых мужчин. Но во время беседы с радушным хозяином, оживилась. Говорить с ним было легко и приятно, как черпать воду из родника или гасить фонари. Уже через двадцать минут общения с Ваней, сделала вывод: он лучший из них.
Посиделки закончились глубокой ночью. Все разбрелись по комнатам: Яна с Колей, я с Антоном, а Ваня один. Счастливый.
Ночью я нарушила все женские заповеди и вылила на Антона сбивчивый поток дурной и к тому же наэлектризованной информации. Боже мой, даже повторять не хочется. Как там… «так жить не-безо-па-сно». Меня заткнули поцелуем.
Утро было ранним, безмолвным и отвратительным. Хуже всего - стопка аккуратно сложенных трусов на комоде. Я забрала свои, оделась. Взглянула на Антона. Он претворялся спящим.
Я закрыла за собой дверь и проговорила:
- Меня там не было.
Пока все спали, кухня была в моём распоряжении. На столе стояли бокалы с остатками красного вина, валялись крошки и обертка от колбасной нарезки. Я решила прибраться, а потом почитать грустную сказку Бориса Виана. Приготовив себе место для приёма духовной пищи, я положила на чистый стол томик под чёрной обложкой. Раскрыть книжку я не успела, в кухню вошёл Ваня. Мы поздоровались, затем я сказала, что невыносимо было находиться среди крошек и мусора, пришлось убраться. Он подошёл к вымытой посуде, которая лежала возле раковины на полотенце и сохла. Взял в руки одну из кружек и начал внимательно рассматривать. Я несколько раз быстро моргнула, выражая недоумение. А Ваня сделал вывод:
- Ты не правильно их помыла.
- Почему? Здесь какая-то особая технология? – спросила я.
Ваня взял в руки губку, которая лежала в раковине и демонстративно её выжил:
- Ты эту губку использовала?
Я кивнула, и подумала, что это начинает походить на допрос.
- А нужно было другую…, - он достал их шкафчика, висящего над раковиной, сухую, чистую губку. Показал мне и начал ею перемывать посуду.
Я пожала плечами, раскрыла книгу и углубилась в чтение.
- Тебе хорошо спалось? – заботливо спросил Ваня, отвлекая меня от чтения.
- Да, то есть, нет,…то есть, да…то есть, нет…то есть,…нормально, хорошо, очень чудесно, взволнованно, неповторимо…., - мне не хотелось врать, а правду хотелось скрыть. В общем, я подумала: Боже, как нелепо получилось.
- Понятно, - улыбнулся Ваня. Мы переглянулись и начали смеяться.
Потом болтали обо всём. Без умолку и без передышке. Мы разговаривали даже пока он брился. Потом я заглянула к нему в комнату и увидела большую плюшевую собаку колли.
- Отличная, - я погладила её по спине.
- Ты заметила, какие странные у неё глаза?!
- Пыльные, - я дунула в глаза игрушечному животному.
- Да, такие глаза у большинства молодёжи. Затуманенные телевидением.
- Чёрт, ты прав.
В этот момент я поняла, как здорово и важно, быть единомышленниками и товарищами.
Проснулась Яна и подняла на меня свои удивительно голубые глаза, она строго спросила:
- Ты готова?
- К чему? – не поняла я.
- Как это?! – сквозь недоумения читалось уйма доброты, - Собрать свои вещи и переехать сюда!
- Зачем это? – я начала догадываться и улыбаться.
- У вас с Ваней полная гармония, вам надо жить вместе, вести хозяйство и заводить детей! У вас даже имена очень подходят, а это знаешь, как важно?!
Нужно мыслить логически: если бы мне не нравился Ваня, я была бы недовольна этой фразой. Меня бы наизнанку вывернуло от чужих догадок и предсказаний. Значит, я вроде как не прочь попытать счастье.
- Тебе куда нужно ехать? – Ваня зашёл в комнату с расписанием в руках.
- Мне до Останкино. А это расписание после 25 мая? – полюбопытствовала я.
На что Ваня ответил серьёзно и комично:
- Да, до 25 мая электрички не ходили. Была блокада.
Когда мужчина подшучивает над женщиной, это верный признак большой симпатии.
Так получилось, что Вани с Колей нужно было торопиться на работу, они ушли раньше нас. Предварительно, Ваня объяснил мне, что делать с ключами и что передать Антону, которого перед уходом нужно обязательно разбудить. Ну, а в общем, наше знакомство оборвалось без обмена телефонами и надежды на скорую встречу. Хотя при прощании было ощущение промежутка, которого нужно было заполнить вопросом: - Что ты делаешь в ближайшие вечера?
Никто из нас этого не сделал.
Мы с Яной пошли купаться. Вдвоём закрылись в ванной комнате и по очереди вставали под душ. Обсуждать прошедшую ночь не хотелось. Хотелось винограда и, скатившись с песчаной горы, упасть в море.
Никогда не забуду, как он вышел из комнаты, закутанный в одеяло, чтобы закрыть за нами дверь. Пока я завязывала шнурки, он сидел в прихожей на стуле, притворялся сонным. Соединил ладони и закрыл ими лицо. Вернее наоборот, лицо упало в ладони. Это означало крах. Я подумала с негодованием: Боже, что же мы с ним наделали…
Затем бодро произнесла:
- Ну, всё, давай, пока Антон.
Мы шагнули через порог. А он слегка помахал нам ладонью и сказал:
- Увидимся.
Потом дверь закрылась.
На следующий день, Яна решила всерьёз заняться моей личной жизнью. Она постоянно твердила: Так это оставлять нельзя. Я это так не оставлю.
Она позвонила Коле и попросила поговорить с Ваней, расспросить его про симпатии. Коля изумился, но позвонил. Выяснилось, что я действительно очень понравилась его другу. Яна прыгала до потолка. Но Коля не горел желанием отдавать мой номер телефона. Он был страшно недоволен и расстроен, что между нами возникло взаимопонимание. Он вопрошал у Яны: «А если у них что-нибудь получится, так она же ещё захочет с ним жить… А у него своя квартира, удобно-то как…». К тому же Антон успел поделиться с Колей своими впечатлениями, и они решили, что Вани такая девушка не к чему. Но моей подруге всё-таки удалось надавить на Колю, он отправил мой номер Вани. Мгновенно дошло очень позитивное сообщение: «Спасибо, Друг! Большое тебе спасибо!». После этого Коле пришлось смириться, он сказал: «Тогда ладно, я скажу Антону, чтобы он Вани ничего не говорил».
Я была откровенно рада такому повороту событий, но сомнения не оставляли меня в покое: «Нельзя позволять другим людям так самоуверенно вершить свою жизнь. Даже если эти люди, твои друзья. Даже, если они просто хотят помочь. В любом случае, нужно поступать разумно. Да, именно разумно, а принимать решения самостоятельно».
- Яна, ты понимаешь, что это настоящий ад, что между ними нет дружбы. Всё, что они говорили и делали, было проявлением страха, являлось побуждением мимолётных импульсов, лишающих их воли.
Яна посмотрела на меня серьёзно и сказала:
- На себя посмотри.
Он позвонил мне спустя две недели, что было вдвойне приятно. Звонок раздался как раз в тот момент, когда у меня сдали нервы. Я повздорила с преподавателем и для разрядки схватила учебник и бросила в окно, которое, к счастью, было открыто. Удивительно, как резко поменялся мой голос, когда я узнала, что звонит Ваня. Я заулыбалась. Ваня пригласил меня на вечернее свидание, обещал свежий запах листвы в Химкинском парке, а ещё фонари, похожие на большие жёлтые глаза. Своей самоуверенностью он напомнил Гогу из фильма «Москва слезам не верит», и это было чудно.
Ужасным было то, что у меня не нашлось одежды для романтической встречи. Одни кенгурухи, джинсы, портянки, свитера, мятые рубашки и всё в этом духе… В общем, денег на обновки тоже не было, пришлось натягивать джинсы и кеды. Да, а духи были, но попрыскаться ими я отчего-то забыла.
Мчалась электричка. Я стояла в тамбуре и смотрела, как скорость плющит реальность за окном. Иногда доставала зеркальце и искала неточности в макияже. Наконец, объявили Химки. Я вышла на безлюдную платформу. Возле расписания стоял Ваня, заметив меня, он улыбнулся и подошёл. Оказалось, что он намного выше, чем я предполагала и, к тому же, довольно худой. Мне это не особо понравилось, но ладно, проехали, внешность – не главное. Ваня взглянул на мои кеды и выдавил смешок, чем вызвал во мне чувство неловкости. Но было темно и прикид, в общем, не играл особой роли. Ваня сразу предложил взять по бутылочки пива и пойти гулять в парк. Я сказала, что не настроена сегодня пить, мол, завтра день тяжёлый. Но он подошёл к ларьку и купил две бутылки, одну вручил мне. Я подумала: ну, ладно, немного можно. И мы пошли гулять. Причём ходили в самые густо заросшие места. Нам обоим нравилось преодолевать трудности. Но с другой стороны, у меня была боязнь, что я могу наткнуться на одного товарища, который живёт в Химках. А показывать Ваню мне отчего-то было стыдно. Может из-за его нескладной комплекции, а может потому, что товарищ прекрасно знал моего бывшего парня.
Когда мы подходили к фонтанам, наткнулись на мужчину с оборванным рукавом и с синяком под глазом. Провожая нас взглядом, он выкрикнул: менты козлы!
Мне вдруг захотелось подарить этому случайному прохожему букетик нарциссов. Они могли бы украсить его ночь цветом и ароматом.
Я писала в тёмных кустах, а Ваня романтично смотрел на бурлящую воду на дне фонтана. Я заметила, что у него джинсы на попе сложились гармошкой и сильно отвисли. Жалко, что я это заметила. Эта гармошка разрушала образ романтического героя, делая его нелепым и комичным. Боже, никогда меня так не задевали мелочи. Не понимаю, что со мной.
Было много и прекрасных моментов. Например, как я материализовала мусорку. Наши бутылочки опустели, а сорить в парке не в моих правилах. Я сказала, что нам срочно необходим контейнер для мусора. В этот момент в двух метрах от себя мы увидели очертания белого железного ведра.
А потом Ваня чуть не поскользнулся на мокрой грязи, устроенной недавним дождём. И я поймала его за руку. И мы хором сказали:
- Американские горки!
И впервые за весь вечер, пришло на ум: круто.
Я провела рукой по его щеке, на которую падал луч прожектора с другого берега реки. В ту же секунду я услышала стук сердца. Иногда оно так громко бьёт, что, кажется, чужое, не мое и слышно должно быть во всей округе.
В Химкинском парке была полночь. Кончалось лето. Мы шли, крепко держась за руки. Над нами деревья тоже держались друг за друга пышными, зелёными кронами. Я вспомнила, что точно такую же аллею видела в Петергофе, только на деревьях росли крупные розовые бутоны розы. Я сказала ему об этом и тут же заметила, что на асфальтовой дорожке мелком был нарисован трогательный семицветик.
- Ты чуть на него не наступил!
- Ну, не наступил же… Не наступил. Правда, не наступил…
Ваня предложил переночевать у него дома. Я пожала плечами:
- У меня нет другого выхода, электрички уже не ходят.
Когда мы выходили из парка, увидели группу подростков. Ребята веселились в пьяном угаре. Я спросила у Вани:
- Ты когда-нибудь дрался?
Я почувствовала, как у него дрогнула рука, и он ответил довольно резко:
- Нет, и не собираюсь.
Потом мы поймали такси, в котором было тепло и вкусно пахло дыней. У водителя был мудрый взгляд, мы переглядывались через зеркало в салоне. Ваня сказал, что тоже как-то работал таксистом. Я спросила:
- Когда это было?
- После развода. Хотел начать новую жизнь. Хорошо, что не начал… Ну, не суть. Расскажи, о чём твоя книга?
- Виан?
- Вроде бы, обложка мрачная.
Я оживилась:
- Это любовная история. Колен встретил Хлою, они полюбили друг друга, потом она заболела, а он искал деньги на её лечение.
- Закончилось хорошо?
Я покачала головой:
- Плохо.
Ваня скривил губы и строго сказал:
- Больше не читай таких книжек!
В 66-й квартире полы блестели чистотой. На них можно было кататься в носках, но была опасность поскользнуться и сломать что-то хрупкое. Например, ноги.
Мы зашли в кухню, Ваня сразу выключил свет и включил светильник в форме избушки на курьих ножках. Потом достал из морозилки куриные лапки и положил их греться в микроволновку. Ещё достал красное вино и начал откупоривать пробку. Я решила немного поколдовать:
- Чем мы вино будем закусывать? Лапками?
Ваня призадумался:
- Ну, в общем, да, вопрос уместный…
- У тебя на окне лежат яблоки в сетке.
В этот момент у Вани получилось открыть вино, он воскликнул:
- Ты гений! Пойдём мыть яблоки.
Крепкие зелёные яблоки мы мыли в ванне. Точнее, мыла я, а Ваня приговаривал:
- Потри их, пожалуйста, сильнее. Не хочется, чтобы в организм проникли яблочные бактерии. Да, так, прям дави на кожицу… Можешь, добавить каплю шампуня.
И тут я поняла, что это бзик. Впрочем, в медицине такое щепетильное отношение к чистоте обозначается термином «…».
Ваня наполнил бокалы вином, я порезала яблочки на блюдо. Из микроволновки запахло горячей курицей. Я взяла бокал и сказала:
- Напиток богов.
Он улыбнулся и откусил яблоко:
- Запретный плод, - а потом добавил, - Выходит, мы Адам и Ева.
- Как и все пары…
Мы чокнулись и сделали по первому глотку. Я решила поинтересоваться:
- Тебе когда-нибудь было за что-то стыдно?
Его ответ меня слегка потряс:
- Слава Богу, нет.
Да, уж. Никогда такого не встречала. Человек, которого ни разу в жизни не мучили угрызения совести. Это что, шутка такая?! А! Он уникум.
Я чуть не поперхнулась:
- Какая жуть…., - потом добавила: - кожица у курицы к деснам прилипает.
Ваня переспросил:
- Что?
- Ну, надо уже попробовать…
Ваня посмотрел на меня с недоумением:
- Ты о чём?
- О промахах.
- Зачем?
- Ну, чтобы двигаться дальше.
- Я не понимаю тебя, - Ваня налил ещё вина.
-У тебя бзик на чистоте. Может я и не права, но на самом деле, это психологическая зависимость. Чтобы избавиться, нужно просто это понять. Во всём важна Мера.
Я раскрыла холодильник и вытащила оттуда набор продуктов: молоко, кетчуп, яйца, помидоры, салатик из корейской морковки, майонез. Затем всем этим поочередно начала разукрашивать пол.
Ваня подскочил:
- Ты ненормальная, остановись!! Что ты делаешь?!
Я взяла кетчуп и прыснула ему на грудь. Ваня ошарашено взглянул на свою футболку, затем схватил молоко и вылил мне на голову. Я кинулась в него яйцом, но он отпрянул и, яичко размазалось по стенке.
И тут до меня дошло, что если отсутствует понимание меры, то можно бросаться из крайности в крайность. И не удивительно, что радикальный приверженец чистоты, вдруг так легко, пусть и с чужой подачи, начинает гадить в собственной квартире.
Потом он меня поцеловал и сказал, что это его заводит. Мы пошли в ванну и прямо в одежде встали под душ. Продолжали целоваться, но я пыталась его остановить и говорила:
- Я не могу…. Я уже совершила ошибку с Антоном…. Больше не хочу. Ваня, прекрати, я не могу….
Он не остановился, а только сказал:
- Всё ты можешь!
Я сумела оттолкнуть его так, что он упал. Потом вылезла из ванны, пошла в прихожую. Там быстро собралась и вышла из квартиры. Даже в подъезде было страшно, а на улице ещё темно и холодно. Я пересчитала свои деньги, всего пятьсот рублей. Пришлось вернуться, дверь была не заперта, я вошла без звонка. Ваня стоял в кухне на четвереньках и вытирал полы. Он был зол. Я достала четыреста рублей и с напором сказала:
- Я покупаю место ночлега на одну ночь. Мне нужна одна комната с кроватью и чистая футболка.
Вдруг Ваня улыбнулся, а потом рассмеялся:
- Ты точно сумасшедшая. Возьми футболку в шкафу комнаты, где балкон.
Я отправилась купаться. Какое же это было счастье. Я смеялась под водяными брызгами. Мылась мужским гелем, который пах папайя. Молоко отмывала от волос шампунем с наклеенной фотографией брутального мужчины. Вытерлась чистым махровым полотенцем чёрного цвета и надела белую футболку. Когда я пришла в кухню, она блестела. Подумала, это всё же лучше, чем срач.
- Будешь чай? – заботливо спросил Ваня.
- Нет, я хочу спать, - категорично ответила я.
- Твоя комната там, где плюшевая колли.
Я отправилась скрашивать одиночество лохматой псине.
Заснуть у меня не получалось. Вся возможная нежность искрилась во мне, распаляя. Я поднялась с постели и пошла в комнату к Ване. Может быть, он уже спал. Я прикоснулась к его плечу, он обнял меня за талию, и уже невозможно было остановиться.
Утро было такое солнечное и чудесное. Ваня заварил мне чаю, заправил постель, погладил джинсы и кенгуруху. Я чуть не сдержалась, чтобы не воскликнуть: мам!!!
Ему нужно было на работу, мне на учёбу. Мы поехали на вокзал и сели на электричку.
Он вышел раньше меня на две станции. Поцеловал в щёку как-то по-свойски. И потом ещё помахал рукой в окне. Я проводила его серьёзным взглядом.
Достала томик Виана. Пришло на ум: Виан – это анаграмма имени Иван. Почувствовала себя счастливой. Хотя всё же чего-то недоставало. Я мысленно планировала нашу совместную жизнь с Ваней в Химках (как любая баба). Невольно в мои планы вошло внезапное, но неизбежное появление того, кто до сих пор сторожит моё сердце. Вот он появится, такой желанный и долгожданный… А что я с Ваней-то буду делать?! Что-то не сходится… И ещё неожиданно вспомнила, что забыла использовать свой счастливый билет, не пошла на «Евгения Онегина».
На лекции пойти тоже не получилось. Одолевала сладостная усталость, да и к тому же, погода была слишком хороша. Хотелось понежиться на солнышке очень похожем сегодня на сыыыррр. Села на парапет возле Пушкинской, включила радио и закурила сигарету. Заиграла душевная песня про расставание, случившееся третьего сентября.
Подумала: сегодня третье сентября. Усмехнулась.
Потом заметила трёх малолеток возле фонтана. Они листали голубенькую тетрадочку, точь-в-точь как моя. Малолетки то и дело визжали от смеха. Внутри меня громыхал кипящий чайник, я решительно встала и направилась к девочкам. Сходу выхватила тетрадь с криком:
- Как это мерзко смеяться над чужими тайнами!
Они ахнули. Самая накрашенная и видимо, наглая из них, начала атаковать:
- Э, ты чё охуела?! Зачем взяла? Отдай, это не твоё!
Я повертела тетрадку в руках:
- А ты уверена, что это твоё?
- Да. Это мои конспекты по философии.
Я с сомнением пролистала тетрадь, вся она была изрисованная мелкими граффити и лишь иногда встречались небольшие тексты, написанные коряво и небрежно. Я протянула девочке тетрадь:
- Прости, точно такую же я потеряла, это был мой дневник. А по вам и не скажешь, что студентки, - заметила я.
Девочка, чавкая жвачкой, ответила:
- В дневнике, небось, одни двойки были…, - закончить фразу у неё не хватило словарного запаса.
Я отошла от них. Сердце заболело. Яна говорит, что это единственный орган, который реагирует на любовь. Я позвонила Яне.
Мы встретились на станции Баррикадная. Решили вместе сходить в зоопарк. Наверное, несмотря, на усталость от недосыпания, я выглядела очень радужно. И в глазах моих угадывалась счастливая влюблённость. Яна это заметила. Я увидела горного козла за забором и поделилась своим наблюдением:
- У него взгляд, как у Антона….
Мы расхохотались. А потом вдруг синхронно замолчали. Серьёзно и тревожно переглянулись.
Счастье отняли. А было ли…
Мы должны были вместе поехать в Химки, Ваня пригласил в гости. Договорились с Яной встретиться в кофейне на Таганке. Когда я её увидела, то была слегка обескуражена. С такой тщательностью и с таким блеском она не одевалась даже на собственное свидание. На ней было вечернее черное платье со стразами и открытой спиной, на ногах шпильки. Красивая укладка и талантливый макияж… Я же пришла в джинсах и свитере.
Вдруг позвонил Коля и сообщил, что всё отменяется, передал мне от Вани через Яну:
«пусть забудет его навсегда, он рассчитывал только на одну ночь».
Яна сняла тяжёлые серьги, растягивающие мочки ушей и закурила крепкий Camel.
Пошёл дождь. Я вышла из кафе, но сначала заказала подруге турецкий кофе и сказала, что хочу погулять одна.
Дождь как назло был не сильный. Честно говоря, хотелось, чтобы лил как из душа. Чтобы промыл. Шла и думала: Ваня, может и, лучший из них. Но кто самый крутой теперь сомнений не остаётся.
Спонтанно и сознательно решила бросить курить. Выбросила пачку Житана в мусорное ведро. Потом подумала: надо было бомжам отдать.
Кеды мои уже громко хлюпали, когда шла через дворики. Машины там ездят не часто. Вдруг одна со скрежетом вывернула из-за угла и окотила меня с ног до головы водой из грязной лужи. Сделано это было как будто специально.
- За что??! – вдогонку крикнула я.
Машина неожиданно остановилась, и задом подъехала ко мне. Из окошка переднего сидения выглянул незнакомец и в сердцах ответил:
- Потому что Хлоя умерла.
Январь - февраль, 2009г.
