Счастливые Тринадцать 8 страница

— Ну так ты не ответил на мой вопрос.

— Какой еще вопрос?

— Ты ревнуешь?

Я нахмурился. Сегодня Америка была невыносима, как никогда.

— Нет.

— Номер два.

— Что — номер два?

— Ложь номер два.

Я огляделся по сторонам, ища Шепли, который с минуты на минуту должен был меня спасти.

— Прошлой ночью ты облажался по-крупному, — сказала она.

При этом ее глаза вдруг прояснились.

— Знаю.

Она сощурилась и пронзила меня таким взглядом, что я чуть не отпрянул. Америка Мейсон была крошечным белокурым созданием, но при желании могла вытянуть душу из кого угодно.

— Лучше не мешай Эбби, — сказала Мерик, взглянув наверх. — Паркер — как раз то, чего она всегда хотела.

Я сжал зубы. Мне и так все было известно и оттого, что Америка произнесла это вслух, легче не стало. Стало только хуже: раньше я думал, она не против того, чтобы мы с Эбби встречались, и мое дело казалось мне не таким безнадежным.

— Знаю.

Мерик приподняла бровь:

— Правда? — Я не отвечал и старался спрятать глаза от ее взгляда, но она сцапала меня за подбородок. — Правда знаешь?

Я хотел было ответить, но теперь Америка зажала мне рот. Я дернулся и стряхнул ее руку:

— Может, и нет. Вообще-то, поступать правильно не совсем в моем репертуаре.

Америка несколько секунд изучала меня, а потом улыбнулась:

— Тогда ладно.

— Что?

Она похлопала меня по щеке и ткнула пальцем мне в грудь:

— Я приехала сюда вместе с Эбби, чтобы защищать ее от таких, как ты, Бешеный Пес. Но знаешь… оказывается, не все так просто. И я думаю, что, хоть ты и вляпался не по-детски, ты именно тот, кто ей нужен. У тебя будет еще один шанс, — проговорила Америка, держа палец в дюйме от моего носа. — Только один. Постарайся не спустить его в унитаз и не выставить себя еще большим придурком, чем ты есть на самом деле.

Закончив свой монолог, она вальяжной походкой отошла от меня и затерялась среди гостей. Странная девушка.

Вечеринка проходила по обычному сценарию: одна-две драки, девчачьи склоки, несколько распавшихся пар и в результате — женские слезы, а под конец кто-нибудь вырубается или блюет в непредназначенном для этого месте.

Я поглядывал наверх чаще, чем надо бы. Девчонки чуть ли не умоляли, чтобы я отвез их к себе, но я дежурил у лестницы, как часовой на посту, стараясь не думать о том, что Эбби с Паркером сейчас мило щебечут, а может быть — это уж совсем плохо, — она даже смеется его шуткам.

— Привет, Трэвис! — тоненько пропел кто-то у меня за спиной. Оборачиваться не пришлось: обладательница голоска сама переместилась в поле моего зрения. — У тебя скучающий вид, — сказала она, кокетливо облокачиваясь о перила, — и я подумала, может, тебе нужна компания…

— Я не скучаю. И мне ничего не нужно, — буркнул я, в очередной раз поглядев наверх.

Эбби стояла на площадке спиной к перилам.

— Ты такой смешной, — хихикнула девица.

Голубка пронеслась мимо меня в конец коридора, где стояла Америка. Я пошел за ней, предоставив непрошеной, да еще и подвыпившей собеседнице болтать самой с собой.

— Вы, ребята, можете ехать без меня, — сказала Эбби с плохо скрываемым восторгом в голосе. — Паркер предложил меня подвезти.

— Что? — изумилась Америка.

Ее глаза полыхнули, как бенгальские свечи.

— Что? — раздраженно сказал я.

Америка обернулась:

— В чем дело, Трэвис?

Я в упор на нее посмотрел: она прекрасно знала, в чем дело. Я взял Эбби за локоть и завел за угол:

— Ты даже не знаешь этого парня.

Она высвободила руку:

— Не твое дело, Трэвис.

— И плевать! Я все равно не допущу, чтобы ты ехала домой неизвестно с кем! А если он к тебе пристанет?

— Пускай пристает. Он симпатичный.

Я не хотел верить собственным ушам. Она действительно на него запала.

— Паркер Хейс?! Ты это серьезно, Голубка? Паркер Хейс! Да кто он вообще такой?!

Она скрестила руки и приподняла подбородок:

— Прекрати, Трэв. Ты ведешь себя смешно.

От злости у меня кровь прилила к голове. Я нагнулся:

— Убью его, если он к тебе притронется.

— Но он мне нравится.

Одно дело было догадываться, что Паркер запудрил ей мозги, другое — слышать это от нее самой. Да, для меня она слишком хороша. Но для Хейса, черт возьми, тем более! И что она нашла в этом идиоте? Мышцы моего лица окаменели, реагируя на ярость, растекшуюся по венам.

— Ладно. Только не плачься, если в конце концов он завалит тебя на заднее сиденье своего авто.

От гнева и обиды Эбби задохнулась.

— Не беспокойся, не буду, — отрезала она и, задев меня плечом, отошла в сторону.

Когда до меня дошел смысл собственных слов, я поймал ее за руку.

— Я не хотел тебя обидеть, Голубка, — вздохнул я, не глядя ей в глаза. — Если он причинит тебе боль или если тебе просто будет с ним нехорошо, обязательно мне скажи.

— Знаю, что ты не хотел, — сказала Эбби, смягчившись. — Но ты превращаешься в Старшего Брата,[2] который постоянно за мной следит. Постарайся это в себе побороть.

Я усмехнулся. Опять она все поняла вкривь и вкось.

— Я не слежу за тобой, Голубка. Тут совсем другое…

В этот момент перед нами возник сам Паркер.

— Ты предупредила, что поедешь со мной? — спросил он, засовывая руки в карманы.

— Да, можем ехать, — сказала Эбби.

Они направились к дверям. Захотелось подбежать сзади и двинуть Паркеру локтем по затылку, но Голубка обернулась и, заметив мой кровожадный взгляд, беззвучно, одними губами, сказала: «Перестань!»

Он под руку подвел ее к выходу и открыл перед ней дверь. Она расплылась в широкой благодарной улыбке. Конечно! Это же он сделал, а не я!

 

ГЛАВА 11

СОБАЧИЙ ХОЛОД

 

Ехать одному на заднем сиденье машины Шепли было удовольствие ниже среднего. Америка сбросила туфли и, хихикая как дурочка, щекотала Шепа большим пальцем ноги. Судя по тому, как бедняга при этом улыбался, он втрескался в нее до полного безумия.

У меня зазвонил телефон. Это был Адам:

— Я тут подыскал тебе одного салагу, он будет через час. В «Хеллертоне», в подвале.

— Я не смогу приехать.

— Что?

— Что слышал. Я не смогу.

— Заболел? — спросил Адам, явно закипая.

— Нет. Просто должен убедиться, что Голубка нормально добралась до дому.

— Мэддокс, ты не знаешь, чего мне стоило организовать этот бой!

— Знаю. Извини. Не могу.

Когда Шепли припарковал свой «чарджер» на обычном месте перед домом, машины Хейса поблизости не было. Я вздохнул.

— Ты идешь, старик? — обернулся Шеп.

— Да, — сказал я, разглядывая свои руки. — Наверное.

Он подвинул свое сиденье вперед, пропуская меня, я вылез и встал рядом с Америкой.

— Волноваться не из-за чего, Трэв. Поверь мне.

Я кивнул. Как только мы поднялись в квартиру, Мерик с Шепом закрылись у него в комнате. Я повалился в кресло, слушая непрерывный хохот Америки и пытаясь не представлять себе руку Паркера у Эбби на колене. Или на бедре.

Меньше чем через десять минут под окнами затарахтел мотор. Я встал у двери, держась за ручку. Две пары ног зашагали по лестнице. Одна пара была на каблуках. Я облегченно вздохнул: Голубка дома.

На площадке раздались голоса. Когда за ручку взялись с противоположной стороны, я быстро открыл дверь. Неожиданно потеряв опору, Эбби чуть не упала. Я подхватил ее:

— Поаккуратнее, грация ты моя!

Она обернулась к Паркеру: сначала физиономия у него была напряженная и озадаченная, но через секунду он нашелся и сделал вид, что изучает мою квартиру:

— Может, тут найдутся какие-нибудь несчастные униженные девушки, которых нужно подвезти?

Я смерил его взглядом. Черт! А он не такой уж и трус!

— Лучше не начинай.

Паркер улыбнулся и подмигнул Эбби:

— Я часто досаждаю ему таким образом. Хотя в последнее время не так часто, как раньше: он сообразил, что удобнее иметь дело с девчонками, у которых своя машина.

— Да, это, наверное, все упрощает, — сказала Эбби, весело улыбаясь.

— Не смешно, Голубка.

— Голубка? — удивился Паркер.

Эбби замялась:

— Э-э-э… Да, он приклеил мне такое прозвище… Даже не знаю с чего…

— Когда выяснишь, обязательно расскажи. Это, надо полагать, ужасно интересно, — улыбнулся Паркер. — Спокойной ночи, Эбби.

— Может, уже «с добрым утром»? — спросила она.

— И то и другое, — ответил он с улыбкой, от которой меня чуть не вырвало.

А вот Эбби, наоборот, разомлела от восторга, и, чтобы привести ее в чувство, я без предупреждения захлопнул дверь. Голубка встрепенулась.

— Тебя опять что-то не устраивает? — выпалила она.

Я потопал в спальню, Эбби следом. В дверном проеме она остановилась и запрыгала на одной ноге, пытаясь стянуть туфлю с другой.

— Он хороший парень, Трэв.

— Осторожней, а то заработаешь себе синяк, — сказал я, наблюдая за ее беспомощными попытками удержать равновесие.

Решив помочь, пока не упала, я взял ее за талию и стянул с ноги туфлю. Потом снял и кинул в угол свою рубашку.

К моему удивлению, Эбби завела руки за спину, расстегнула молнию на платье, сбросила его с себя и нырнула головой в ворот футболки. После этого, не вылезая из нее, каким-то образом сняла лифчик. По-моему, все женщины знают этот фокус.

— Кажется, у меня нет ничего такого, чего ты еще не видел, — сказала Эбби, закатывая глаза.

Она забралась под одеяло и поудобнее устроила голову на подушке. Тогда я снял джинсы и швырнул их в угол вслед за рубашкой.

Эбби лежала свернувшись калачиком и ждала, когда я тоже лягу. Я слегка бесился из-за того, что она приехала домой с Паркером и после этого раздевается передо мной как ни в чем не бывало. С другой стороны, я же сам внушил ей, что у нас платонические отношения. Теперь вот приходилось терпеть.

Внутри меня роилось столько всяких мыслей, и я не знал, как их распутать. Когда я заключал с Эбби пари, мне не пришло в голову, что даже если она будет жить у меня — это не помешает ей встречаться с Паркером. Устроив сцену, я только подтолкну ее в его объятия. В глубине души я понимал, что пойду на все, лишь бы удержать Голубку. И если для того, чтобы она не уехала, мне нужно обуздать свою ревность, то я это сделаю.

Я лег в постель и положил руку Эбби на бедро:

— Сегодня я пропустил бой. Адам звонил, но я не пошел.

— Почему? — спросила она, поворачиваясь ко мне.

— Хотел дождаться твоего возвращения.

Она наморщила нос:

— Тебе совершенно незачем меня нянчить.

Я провел пальцами по ее руке: какая она теплая!

— Знаю. Но я по-прежнему чувствую себя виноватым из-за прошлой ночи.

— Я же сказала: меня это не касается.

— Раз так, то почему ты ушла от меня спать на кресло? Потому что тебя все это не касалось?

— Не могла заснуть, после того как уехали твои… гости.

— Но в кресле же ты заснула? Почему не в постели?

— Рядом с парнем, который только что выпроводил из квартиры двух пьяных девиц и до сих пор ими пахнет? Даже не знаю! Какая я эгоистка!

Я поежился, пытаясь выбросить из головы описанную Эбби картину.

— Говорю же, мне очень жаль.

— А я говорю, что меня это не касается. Спокойной ночи. — И она повернулась на другой бок.

Я потянулся к ней, взял ее руку и стал гладить нежную кожу между пальчиками. Потом придвинулся ближе и поцеловал волосы.

— Я страшно беспокоился, что ты больше не станешь со мной разговаривать… но твое безразличие оказалось еще хуже.

— Чего тебе от меня нужно, Трэвис? Ты не хочешь, чтобы я огорчалась из-за твоих выкрутасов, но в то же время хочешь, чтобы мне было не все равно? Ты говоришь Америке, что не собираешься со мной встречаться, но, когда я говорю про нас то же самое, взрываешься, вылетаешь из квартиры и напиваешься до безобразия? По-твоему, тут есть хоть какая-нибудь логика?

Ее слова меня удивили.

— Так ты потому все это наговорила Америке, что слышала, как я сказал, будто не собираюсь с тобой встречаться?

На ее лице отобразилась смесь шока с яростью.

— Нет, я сказала, что думаю. И совсем не для того, чтобы тебя обидеть.

— А я сказал те слова, просто чтобы не рушить то, что есть. Я пока не готов стать тем, кто тебя достоин, не понял еще, как это сделать, и мне нужно время.

Нелегко было такое выговорить, но я себя заставил.

— Для чего бы ты ни сказал эти слова, сейчас я хотела бы поспать. У меня завтра свидание. Точнее, уже сегодня.

— С Паркером?

— Да. Не возражаешь, если я все-таки вздремну?

— Разумеется, — сказал я и резко встал.

Я прошел мимо Эбби (она промолчала), сел в кресло и включил телевизор. Слишком долго сдерживать темперамент оказалось не в моих силах. Черт! Эта девчонка чуть не под кожу мне забралась! А разговаривать с ней все равно что с черной дырой. Даже в тех редких случаях, когда я прямо высказываю свои чувства, мои слова для нее пустой звук. Она слушает меня избирательно, и это бесит. Я попытался достучаться до нее, назвал вещи своими именами, но в итоге она, по-моему, только разозлилась.

Через полчаса поднялось солнце. А я, несмотря на клокотавшие внутри остатки раздражения, наконец-то задремал.

Вскоре зазвонил мой сотовый. В полусне я пошарил вокруг себя, нашел телефон и приложил к уху:

— Да?

— Привет, недоумок! — громко поприветствовал меня Трентон.

— Который час? — спросил я, взглянув на телевизор: показывали субботние утренние мультики.

— Десять с чем-то. Нужно, чтобы ты помог с папиным грузовичком. Похоже, что-то с зажиганием. Даже не заводится.

— Трент, — сказал я, зевая, — я же ни хрена не шарю в машинах. Поэтому и езжу на мотоцикле.

— Тогда попроси Шепа. Мне через час ехать на работу, а отцу надо помочь.

Я опять зевнул:

— Трент, я только что спать лег! А Тайлер там у вас чем занимается?

— Поднимай свою задницу и дуй сюда! — рявкнул Трентон, перед тем как бросить трубку.

Я кинул телефон на диван и посмотрел на экран телевизора. Трент угадал: было двадцать минут одиннадцатого.

Дверь в комнату Шепли была закрыта. Я несколько секунд постоял, прислушиваясь, потом дважды стукнул и заглянул внутрь:

— Шеп! Шепли!

— Чего?

Голос у него был такой, будто он наелся щебенки и запил ее кислотой.

— Помощь нужна.

Мерик что-то промычала, но не пошевелилась.

— Кому? Какая помощь?

Шеп сел, подобрал с полу футболку и надел ее.

— Отцовский грузовик не заводится. Трент думает, это зажигание.

Одевшись, Шепли наклонился к Америке:

— Детка, я съезжу на несколько часов к Джиму.

— А?

Он поцеловал ее в лоб:

— Помогу Трэвису разобраться с грузовиком Джима. Скоро вернусь.

— Ладно. — Америка снова вырубилась, не успел Шеп выйти из комнаты.

Он надел кеды, которые валялись в гостиной, и взял ключи:

— Ты едешь или как?

Я поплелся к себе в спальню, еле передвигая ноги, как любой человек, который спал всего четыре часа, причем не самым сладким сном. Напялил майку, джинсы, джемпер с капюшоном, украшенный эмблемой «Истерна». Стараясь ступать как можно мягче, подкрался к двери и осторожно повернул ручку. У порога на секунду задержался: Эбби лежала ко мне спиной и ровно дышала. Одеяло сбилось, так что видны были голые ноги. Я с трудом подавил желание заползти к ней в постель.

— Идем! — позвал Шепли.

Я закрыл дверь, и мы спустились к машине. Всю дорогу по очереди зевали. Разговаривать обоим не хотелось.

Наконец подъездная дорожка, ведущая к отцовскому дому, зашуршала гравием под колесами «чарджера». Папа с Трентоном вышли нас встречать. Грузовик был припаркован у крыльца. Я поежился от холода, спрятал руки в передний карман джемпера и, хрустя опавшими листьями, потопал через газон.

— Рад тебя видеть, Шепли, — улыбнулся отец.

— Привет, дядя Джим. Проблемы с зажиганием?

Папа упер руку в свой округлый бок.

— Похоже на то… похоже на то, — кивнул он, заглядывая под капот.

— Почему вы так решили? — спросил Шепли, закатывая рукава.

— Да вот… тут оплавилось, — сказал Трентон.

— Действительно. Сейчас мы с Трэвом сбегаем в магазин запчастей, купим новый блок, поставим, и все должно заработать.

— Теоретически, — добавил я, подавая Шепу отвертку.

Он открутил блок зажигания, достал его, и мы все почувствовали запах гари.

— Надо будет еще вон те провода заменить. Видите, у них изоляция тоже плавится.

— Спасибо, Шеп. А я в душ: мне ведь на работу, — сказал Трентон.

Шепли лениво махнул ему на прощание отверткой и бросил ее в ящик с инструментами.

— Вы, ребята, как я погляжу, устали после ночного бдения? — спросил отец.

— Да уж, — ответил я, скривив рот.

— Как твоя юная леди? Америка, да?

Шепли кивнул, и по его физиономии расползлась широкая улыбка.

— Хорошо, дядя Джим. Спит.

Отец усмехнулся и тоже кивнул:

— А твоя юная леди?

Я пожал плечами:

— Да она, папа, не то чтобы моя…

Он подмигнул:

— И все-таки?

Шеп перестал улыбаться и нахмурился.

— Что такое, Шеп? Тебе не нравится его голубица?

То, что отец так назвал Эбби, позабавило Шепли, и уголок его рта даже дернулся, грозя новой улыбкой.

— Нет, она мне очень нравится. Просто они с Америкой как сестры, и это меня немного напрягает.

Папа выразительно кивнул:

— Тебя можно понять. Но по-моему, сейчас у Трэвиса все серьезно, тебе не кажется?

Шепли пожал плечами:

— Этого-то я и боюсь. Не хочу, чтобы первая, кому он разобьет сердце, была лучшей подругой Америки. Без обид, Трэв.

Я нахмурился:

— А ты мне не слишком-то доверяешь.

— Дело не в этом… Хотя, может, и в этом.

Отец тронул Шепа за плечо:

— У Трэвиса это первая попытка завязать с девушкой серьезные отношения, и ты боишься, что, если у него ничего не получится, у тебя будут проблемы с Америкой.

Шепли схватил грязную тряпку и вытер ею руки.

— Неприятно в этом признаваться, но да. Все так и есть, хоть я и болею за тебя, Трэв.

Хлопнув сетчатой дверью, из дому выбежал Трентон и ткнул меня кулаком в плечо, прежде чем я успел заметить, как он поднял руку.

— Пока, неудачники! — крикнул Трент и, повернувшись кругом, добавил: — Это я не тебе, папа!

На папином лице появилась улыбочка.

— Само собой, сынок, — сказал он, покачав головой.

Трентон улыбнулся и запрыгнул в свою машину — видавший виды бордовый «додж-интрепид». Даже когда мы учились в школе, эта тачка уже не считалась крутой, но Трент ее любил. Главным образом потому, что выплатил за нее кредит.

Услышав щенячий лай, я посмотрел на дверь. Папа улыбнулся и похлопал себя по ноге:

— Иди ко мне, трусишка!

Черный щенок сделал несколько шажков вперед, но потом, тявкая, попятился.

— Как он поживает? — спросил я.

— Два раза надул в ванной.

— Ой, извини! — скривился я.

Шепли хохотнул:

— Хорошо, что в ванной, а не где-нибудь еще. Значит, принцип он понял!

Отец кивнул и махнул рукой в знак согласия.

— Это только до завтра, — пообещал я.

— Все в порядке, сынок. Он нас очень развлекает. Трент от него в восторге.

— Хорошо, — улыбнулся я.

— Так о чем мы с вами говорили? — спросил папа.

Я потер то место на руке, где саднило после кулака Трентона.

— Шепли напомнил мне, что я, по его мнению, полный лузер в отношении девушек.

Шеп усмехнулся:

— Ты кто угодно, Трэв, только не лузер. Просто тебе еще много с чем придется столкнуться, и если учесть ваши с Эбби характеры, то обстоятельства против тебя.

Я выпрямился; все мышцы у меня напряглись.

— У Эбби нормальный характер!

— Тихо, не заводись, — успокаивающе проговорил отец. — Он не сказал про твою девушку ничего плохого.

— Нормальный у нее характер.

— Верю, — улыбнулся папа.

Он умел утихомирить нас, парней, когда в воздухе запахнет дракой. Ему почти всегда удавалось замять ссору, прежде чем она успевала принять опасный характер.

Шепли бросил тряпку на ящик с инструментами:

— Поехали в магазин.

— Я рассчитаюсь с вами за запчасти.

Я помотал головой:

— Нет, пап, я ведь не отдал тебе деньги за собаку. Так что будем как раз в расчете.

Отец улыбнулся и принялся восстанавливать порядок в ящике, после того как Шепли там похозяйничал.

— Ну ладно. До скорого.

Мы с Шепом сели в его машину и поехали в магазин за блоком зажигания. Я поежился и спрятал руки в рукава, чтобы не замерзнуть.

— Холод сегодня собачий, — сказал Шепли.

— Близко к тому.

— Щенок должен ей понравиться.

— Надеюсь.

После еще нескольких подобных реплик и долгих пауз между ними Шепли тряхнул головой и сказал:

— Ты ведь знаешь: я не хотел обидеть Эбби.

— Знаю.

— Я понимаю, что ты к ней чувствуешь, и искренне желаю тебе успеха. Просто мне немного неспокойно.

— Ага.

Шепли припарковался на стоянке возле магазина, но не выключил зажигание.

— Трэвис, сегодня она встречается с Паркером Хейсом. А что, если он ее склеит? Ты об этом подумал?

— Об этом я как раз стараюсь не думать.

— А может, зря? Если ты действительно хочешь, чтобы у вас что-то получилось, иногда придется поступать не так, как тебе удобнее, а как будет полезнее для дела.

— Как же это, например?

— По-твоему, Эбби станет думать о тебе лучше, оттого что, пока она собирается на свидание, ты ходишь надутый, а когда является Паркер, ведешь себя с ним как последний говнюк? Или, может, ей больше понравится, если ты скажешь, как она здорово выглядит, и проводишь ее по-дружески?

— Я не хочу быть для нее только другом.

— Я это знаю, и ты знаешь, и Эбби, наверное, тоже… И уж точно об этом знает Паркер, можешь даже не сомневаться!

— Обязательно все время повторять имя этого урода?

Шепли выключил зажигание:

— Успокойся, Трэв. Нам обоим известно: он только о том и думает, как бы тебе нагадить. Не бесись, не доставляй ему такого удовольствия. Ты должен играть лучше, чем он. Со временем Эбби сама поймет, какое он дерьмо, и избавится от него без твоей помощи.

Я несколько секунд помолчал, а потом взглянул на Шепа:

— Ты… правда так считаешь?

— Да. А теперь пойдем и купим то, за чем приехали, пока Америка не взорвала мой телефон. Наверняка она забыла, что я сказал ей перед отъездом.

Я рассмеялся и следом за Шепли пошел в магазин.

— И все-таки он урод.

Шеп быстро нашел нужную запчасть и еще быстрее ее установил. За какой-нибудь час с небольшим он успел прикрутить модуль зажигания, завести грузовик да еще и поболтать с моим отцом. Когда мы, помахав папе, поехали к себе домой, было самое начало первого.

Как Шепли и предполагал, Америка проснулась до нашего прихода. Пока Шеп еще раз не объяснил ей, куда мы отлучались, она притворялась рассерженной, но на самом деле просто радовалась, что ее парень дома.

— Мне было так скучно! Эбби до сих пор спит.

— Правда? — спросил я, сбрасывая ботинки.

Америка кивнула и скорчила рожицу:

— Она любит поспать. Сутками дрыхнуть может. Я уж больше и не пытаюсь переделать ее в жаворонка.

Я медленно открыл дверь в спальню, петли скрипнули. Эбби лежала на животе, почти в той же позе, что и до моего отъезда, только на другой стороне кровати. Волосы закрывали ей лицо и мягкими карамельными волнами ложились на подушку. Из-под футболки, завязанной на узел, виднелись голубые трусики — самые обыкновенные, ничего особенно сексуального. И вообще Голубка была в глубокой спячке: развалилась как попало на моей белой простыне под уже припекающим солнцем… Но я смотрел на нее, и она казалась мне неописуемо красивой.

— Голубка? Ты сегодня вставать собираешься?

Она что-то пробормотала и повернула голову. Я подошел на несколько шагов ближе:

— Голубка?

В ответ снова послышались невнятные обрывки слов. Мерик была права: ее подруга и не думала просыпаться. Я осторожно прикрыл дверь и вышел в гостиную к Америке с Шепом. Они клевали начос, которые Мерик только что приготовила, и смотрели какую-то девчачью ерунду по телевизору.

— Встала? — спросила Америка.

Я сел в кресло и покачал головой:

— Нет. Только пробормотала не пойми что.

Мерик улыбнулась, не переставая жевать.

— Эбби в своем репертуаре, — проговорила она с набитым ртом. — Я слышала, как ты ночью ушел из спальни. Что-то случилось?

— Я опять повел себя как осел.

Америка приподняла бровки:

— Правда? Что же ты учудил?

— Ничего, просто разозлился: наговорил ей кучу всего о своих чувствах, а у нее как будто в одно ухо влетало, в другое вылетало.

— Ну и какие у тебя чувства?

— Сейчас — усталость.

Мне в лицо полетела чипсина, но, не долетев, приземлилась на рубашку. Я подобрал ее и с хрустом засунул в рот. Сметанно-сырно-овощной соус оказался очень даже ничего.

— Нет, серьезно. Что ты ей сказал?

Я пожал плечами:

— Не помню. Что-то насчет того, что пока недостоин ее.

— А… — вздохнула Америка и, повернувшись к Шепу, с лукавой улыбочкой проговорила: — Неплохо, правда? Даже ты с этим не сможешь поспорить! — (В ответ он только скривил рот.) — Какой же ты вредина! — нахмурилась Мерик.

Шепли встал:

— Да нет, детка. Я просто неважно себя чувствую.

Схватив со столика журнал для автолюбителей, он направился в туалет. Америка с сочувствием посмотрела ему вслед, но потом выражение жалости на ее лице сменилось брезгливостью.

— Пожалуй, в ближайшие несколько часов я лучше буду пользоваться твоей ванной, — сказала она мне.

— Валяй, раз тебе еще не отбило обоняние на всю оставшуюся жизнь.

— Не отбило. А жаль, — поежилась она.

Америка сняла фильм с паузы, и мы вместе его досмотрели. В сюжет я не совсем врубился. Какая-то тетка что-то говорила про старых коров и про то, что сосед у нее — мужчина-проститутка. Ближе к финалу к нам присоединился Шепли. Главная героиня обнаружила, что влюблена в соседа. Оказалось, она не старая корова, а мужчина-проститутка исправился и теперь злился на нее из-за какого-то глупого недоразумения. Наконец она выбежала на улицу, догнала его, поцеловала, и все стало хорошо. Не самый дрянной фильм из тех, что я видел, хотя и сопливый, конечно. Девчонкам такое нравится.

Наступила середина дня. Квартира была ярко освещена, работал телевизор (правда, без звука). Казалось, все в порядке, но в то же время чувствовалась какая-то пустота. Ничего не пропало: краденые дорожные знаки на месте, наши любимые пивные постеры с голыми девчонками в разнообразных позах — тоже. Америка везде прибралась, и теперь они с Шепом лежали на диване перед телевизором и щелкали по каналам. Нормальная суббота. Но чего-то все-таки не хватало.

Эбби.

Она была рядом, в соседней комнате. Но мне хотелось слышать ее голос, отвечать на колкости, смотреть, наконец, как она грызет ногти. За то недолгое время, что мы жили вместе, я успел ко всему этому привыкнуть.

Когда Америка запустила второй фильм, дверь моей спальни открылась и по полу вяло зашлепали босые ноги Эбби. Она направилась в ванную. Приводить себя в порядок перед свиданием с Паркером. Я вдруг снова почувствовал, что нервы сдают.

— Трэв! — предостерегающе окликнул меня Шеп.

Я вспомнил, что он говорил мне утром. Паркер затеял игру, и я должен был его обыграть. Справившись с приливом адреналина, я откинулся на спинку дивана. Кажется, мой ход. Пора изображать спокойствие.

Вскоре завыли водопроводные трубы: Эбби принимала душ. Америка встала и, пританцовывая, направилась в мою ванную. Оттуда послышались голоса, но что говорили, разобрать было невозможно.

Я тихонько вышел в холл и приложил ухо к двери.

— По-моему, тебе не обязательно слушать, как моя девушка писает! — громко прошептал Шепли.

Я повернулся к нему, прижав палец к губам, и снова переключил внимание на происходящее за дверью.

— Я ему все объяснила, — сказала Голубка.

Раздался звук смыва, потом включили кран, и вдруг Эбби вскрикнула. Я, не думая, вломился в ванную:

— Голубка?

Америка рассмеялась:

— Трэв, успокойся. Я просто смыла в унитазе.

— Ой! Все в порядке, Голубка?

— Все просто супер. Проваливай.

Я захлопнул дверь и вздохнул. Глупо получилось. Через несколько секунд до меня дошло: девчонки не поняли, что я подслушиваю. Можно было спокойно продолжать.

— Неужели так трудно поставить на двери замки! — возмутилась Эбби. — Мерик?

— Очень жалко, что вы с ним не смогли найти общий язык. Ты единственная девушка, которую… — Америка вздохнула. — Хотя не бери в голову. Уже не важно.

Вода перестала бежать.

— Ты ничем не лучше его, — рассердилась Голубка. — Вы здесь все с ума сошли, что ли? Ты ведь недавно на него злилась! Забыла?

— Нет, не забыла, — ответила Мерик.

Я понимал, что пора возвращаться в гостиную, но не мог сдвинуться с места. Сердце стучало с бешеной скоростью. Уж не знаю почему, но Америка думает, у нас с Эбби может что-то получиться, а это для меня как зеленый свет. Значит, еще не все потеряно.

Я плюхнулся на диван буквально за секунду до того, как Мерик вышла из ванной.