Глава шестнадцатая: Изгой

Из всех, кто обитал в пригороде, Федот, однако был самым трудолюбивым и преданным своему делу. В отличие от остальных пьяниц, потерявших смысл жизни, он занимался конкретным делом. Его ремесло было его призванием, которому он отдавал ему себя в независимости от того, в какой трудной ситуации находился.

– Так что? Вы просто так заглянули, а ли надо чего? – спросил мастер своих гостей, – Ты, Видька, говори. Я что хош дам… В пределах разумного, конечно. Чего у меня нет, того я тебе не дам, – усмехнулся он.

– Одно у тебя точно должно быть, – сказал Видан и засучил рукав на той руке, где было устройство, с помощью которого он прыгал по деревьям в лесу.

Судя по тому, как у Федота после увиденного загорелись глаза, можно было предположить, что эту вещь смастерил он.

– Ну, ничё себе! Да ты ж его ещё носишь! Как ещё, не подвёл? Целёхонек?

– Да если бы подвёл, я бы сейчас здесь не стоял. Столько раз выручал меня. Когда ты мне его давал, я и подумать не мог, какая это ценная вещь.

– Эт ты всё правильно, конечно… Но чего от меня-то требуется?

– Да вот, тут какое дело… У тебя ещё один такой же есть?

– А тебе зачем? Мальчугану что ль?

– Ага, ему. Надо бы его научить крюком пользоваться, а то бегать он совсем не умеет.

– Сделаю вид, что я этого не слышал, – пробубнил Леон, в ответ на слова солдата.

“Зачем мне давать крюк? Неужели мы за этим сюда пришли? Что же за идея у Видана?”

– Вижу я. Хиленький он какой-то, чтоб за тобой бегать. Но научится ещё! Ты ж тоже не сразу всё умел.

– И то верно. Так ты мне дашь ещё один крюк?

– А… точно! – вспомнил мастер, – Был у меня где-то ещё один. Щас найду.

Федот, не разуваясь, прямо с порога пошёл лазить по всем ящикам у себя в мастерской. Смотрел он везде: в столе, под кроватью. Он носился от одного места к другому, ногами разгоняя перед собой металлическую и деревянную стружку, раскиданную по полу.

– Вы надолго у меня? Задержитесь мож? – сказал он, не высовывая голову из-за громадного станка, стоящего у стены.

– Так мы… – начал солдат.

Но Леон тут же прервал его:

– Мы не можем, извините. Как-нибудь в другой раз, – он говорил это Федоту, хотя сам не спускал глаз с Видана. Он и слова ему не дал вставить, дабы побыстрее оттуда уйти и продолжить путь.

Видан не был удивлён рвению парня, словно сам хотел сказать то же самое.

– Да когда ж это в другой-то раз?! Сто лет не виделись, а тут такое! Эх вы! Обижаете вы меня, – говорил Федот, а сам рылся в антресоли на другой стороне комнаты.

– Так он прав! – стражник таки согласился с Леоном, – Мы бы остались, но чаёвничать времени совсем нет. Не любит Родион, когда тормозят. Но как-нибудь потом обязательно заглянем!

– Эх… Понимаю я, Видька. Помнится, у самого на службе времени не бывало, а у вас и подавно… О! Нашёл! – заглянув в одну дверцу в шкафчике, он вытащил оттуда точно такое же устройство, как у Видана на запястье, – Смари-ка! Будто вчера сделал! Ещё не пользованный!

– Оно и видно, – сказал Видан, взяв в руки крюк, – А он, кажись, другой немного. Этот как-то легче. Леону он в самый раз будет.

– Ну, так, твой из булата, а этот из орихалка. Конечно легче! Да и дороже булат. Когда царю служил, мне хоть булат, хоть орихалк давали, а здесь их вообще не сыскать. Я материалы с трудом достал, так что не потеряй уж, мальчуган!

Видан отдал крюк Леону. Смотря на такие идеальные пропорции деталей, ветвистые резные узоры на браслете, на эту шёлковую окантовку внутри самого браслета, сразу так и не скажешь, что этот пьяница является мастером, когда-то творившим для самого царского двора. Но времена меняются, а вместе с ними меняются и люди.

Крюк хорошо сел на руку парня и, если подтянуть ремешки, то он нигде не болтался и ощущался, как достаточно прочная конструкция.

– Ну вот! Ишь, как грамотно! – возгласил мастер, заметив, как замечательно смотрится его творение на руке паренька, – Теперь с ним хоть куда!

– Да, мне нравится. Спасибо, – восхищённый устройством, с улыбкой на лице поблагодарил его Леон.

Его взгляд очень сильно привлекал этот серебристый цвет и эти узоры. Он не понимал, как и зачем ему этим пользоваться, но уже представлял, как взмывает вверх на дерево, подобно тому, как делал это Видан.

– Ты погоди, – сказал солдат, прервав его мечтания, – Я же не заплатил ещё.

Солдат потянулся за калитой, в которой он держал свои монеты, но Федот тут же остановил его возмущённым криком:

– Совсем сдурел что ли?! Куда потянулся?! Медяки себе оставь, а крюк бери!

– Ну, нельзя же просто…

– Можно! Забирай! – всё настаивал на своём мастер, – Иначе я и деньги и его вместе с деньгами обратно заберу! Бери! Я ещё хоть сто таких сделаю!

– Вредный какой, – сказал Видан, застёгивая кошель, – Ладно уж. Тогда, спасибо тебе.

– Да не за что! Подумаешь, какой-то крюк. Мне он всё равно уже не нужен. Чего мне, по крышам что ли прыгать?

– Ну да, – ответил солдат, после чего настало неловкое молчание.

– Так вы уходите? – чуть менее жизнерадостно спросил Федот.

– Ты извини, а. Но мы даже на пять минут остаться не можем.

– Эх, – вздохнул мастер, – Да не извиняйся ты. Это я так… Конечно, я понимаю. А вы как-нибудь ещё заглядывайте, коль уж всё с вами в порядке будет. Да же, Видька?!

– Это ты точно сказал. Но и ты не хворай! Сильно много не пей, а то пропадёт твой талант, кто же мне потом мастерить будет?

– Ха! Этого я никак не могу обещать, а талант мой никуда не денется, так что, не боись! И ты, мальчуган, слушай, что Видька тебе говорит. Он мужик строгий!

– Ага. А как же, – ответил Леон.

– Ну, удачи вам! Бывайте!

– И ты бывай, Федот.

Их прощание не стало затягиваться. Видан ступил за порог и закрыл за собой дверь.

“Ну наконец-то, – с облегчением подумал Леон, – Вот бывают же такие шумные люди. Не человек, а балаган какой-то. Как же рядом с ним было некомфортно. В голове, когда разговариваешь с ним, вообще непонятно что… Кажется, Видану тоже было неудобно. И как он только его терпел всё это время?”

Леон питал чисто человеческую неприязнь к мастеру, однако не стал снимать с руки его подарок. Замысел Видана был до сих пор ему неясен. Что же он такого хотел сделать, чтобы Леону понадобился крюк?

– Теперь куда? Мы уходим отсюда?

– Да, – к Видану вернулась его томная манера речи и выражение лица, не излучающее никакого позитива.

“Так это была игра? Или он действительно был рад повидаться с Федотом? В любом случае, я даже рад, что Видан снова ведёт себя как обычно”.

Шли они в сторону выхода из пригорода, а ворота, ведущие в Столицу, почему-то оставили за спиной.

– Нам разве не в другую сторону? Как же мы попадём в город?

– Мы пойдём другой дорогой. Сначала мы… – тут его речь прервалась.

Видану не дала договорить дамочка, чуть не сбившая его с ног. Вид у неё казался взволнованным. Бежала она к одному из домов, где собралась толпа зевак, чей вид был примерно таким же, как у неё. Было отчётливо видно, что там происходит что-то интересное, что было необычно для такого места как пригород. Если уж в нём случалось что-то неожиданное, то об этом сразу же узнавали все. Люди столпились, заслонив собой обзор на происходящее, так что узнать обо всём можно было, лишь протиснувшись в эту толпу. Однако толпа эта в основном состояла из алкоголиков да оборванцев, и лезть в неё было только себе дороже.

– Хм… На что они все туда сбежались? Что-то произошло? – удивился парень.

– Не знаю я, – ответил солдат безразличным тоном.

Место, где собрался народ, казалось Леону знакомым. Не то что бы он запомнил весь пригород, но с этим местом что-то явно было связано.

Видан не показывал своих эмоций, но, видимо, тоже был этим заинтересован. Он поймал за руку одного из бредущих оттуда попрошаек, чтобы спросить его:

– Эй, ты. Что там такое?

– Ай-ай-ай, – протянул он жалобным голосом, – Ванька Отребьев… Говорят, его солдат какой-то утром обругал, а он же… ну… всё на сердце-то принимал… да и удавился балбес. Висит там, как фонарь у себя в хате.

– Понятно, – проговорил Видан и, словно немного задумался, но взгляд его оставался холодным, – Ладно, проваливай, – он оттолкнул от себя бродягу и попытался сделать невозмутимое лицо, хоть и понимал, что он к этому тоже причастен.

За последние годы пригород стал ужасным местом, в котором увядают плоды чьей-то теперь уже бесполезной жизни, а о смерти тех, кто здесь оказался, через неделю уже никто не вспомнит. Как никого другого это касалось и Ивана Отребьева, покончившего с собой в тот день.

Когда Леон и Видан отошли от того места, парень вспомнил, о чём они говорили до этого:

– Так как же мы попадём в город? Надеюсь, нам больше ни к кому не надо?

– Нет. Дальше мы сами… Дай мне свой крюк.

– Зачем он тебе? – спрашивал его парень, а сам уже снимал устройство со своей руки.

– Посмотреть просто. Кажется, он не такой, как у меня, – он взял его, начал рассматривать и сравнивать со своим.

– Я всё хотел спросить. Зачем мне крюк?

– По стене полезем.

– А-а. Вот как… Погоди, что? В смысле?! – нервно усмехнулся парень, – Я…я им вообще пользоваться не умею!

– Научишься. Будет твой первый раз.

– Да она же высоченная! А если упаду?!

– А ты не падай.

– Видан!

– Что?

– Да ничего, – раздражённо сказал Леон

– Хочешь пойти другим путём? Я тебя слушаю, предлагай.

– Ну… Разве, мы не можем там… с кем-нибудь договориться, чтобы он нас провёз через ворота… на телеге, скажем.

– Где ты будешь искать человека, у которого есть телега?

– Ну ладно. Но, ведь, стражники на посту у ворот должны пропустить тебя. Ты же тоже стражник.

– Как только они увидят тебя со мной, то сразу же доложат Родиону. Это точно не вариант… На забирай, – он вернул крюк Леону, который уже и забыл, что отдал его Видану, – У меня уже всё продумано и я не собираюсь менять своих планов. Так что, сейчас мы идём к стене и лезем через неё.

– Эх, – вздохнул парень, поглядывая на белокаменную преграду, и оттого ему становилось жутко.

“Ладно. Похоже, тут без вариантов. В конце концов, Видан знает, что делает. Просто доверюсь ему. Но это будет очень нелегко сделать. В прочем-то, ради Нины я готов пойти и на это”.

– Ты глянь, – сказал Видан, внезапно обернувшись назад.

– Что? – спросил Леон, посмотрев в ту же сторону.

Когда путники уже почти покинули пригород, проходя через его ворота, за ними показался образ запыхавшегося Федота, который на всех пара́х несся к ним.

– Эге! Стойте! Погодите же! – кричал он.

– Мы что-то забыли? Чего это он вдруг?

– Я не уверен, – вполголоса сказал солдат, – Но будь наготове, Леон.

– К чему?

Терпя одышку и вытирая пот с лица, Федот остановил своё грузное, пропитое тело.

– Вы эт, – прерывисто выплёвывал он слова, – Не спешите так... Я ж вас… еле догнал. Дайте хоть, провожу вас.

– Там нам далеко идти, – снова заговорил Видан на тот же простецкий лад, – Ты как потом возвращаться-то будешь?

– Да я ж не собираюсь всю дорогу с вами идти! Так, пару сажень пройду. Когда ж ещё встретимся-то?!

Мастер настойчиво уговаривал Видана проводить их и солдат в конечном итоге согласился:

– Ну ладно. Пошли уже! – сказал Видан и путь продолжился.

Выйдя за пределы частокола, солдат завернул налево и повёл всех вдоль внешней стороны забора, направившись к стене, а Федот увязался за ними.

“Так вот, что придумал Видан. Вот, зачем всё это. Какое отчаянное решение – полезть через стену… Совсем не представляю, как это будет выглядеть”.

Родина Леона не славилась своей гористой местностью. Наоборот, даже вдалеке одни лишь степи и леса прорезали горизонт, так что, лазать по возвышенностям ему не приходилось вообще. Если бы это и были горы, то забираться по ним было бы не так страшно, как по отвесному склону стены, который нависает вперёд, отбрасывая тень на всё под собой. Страх усиливался, пока они приближались к белому гиганту, который с каждым их шагом, будто становился всё выше.

– Вы эт самое, к стене что ль идёте? – поинтересовался Федот.

– Ага. Так что, нам не по пути. Смеркается, а тебе потом домой ещё тащиться.

– Да вернуся я обратно, не боись! А вы, ежели не секрет, зачем туда идёте? Небось, задание какое-то от Родиона?

– Задание, Федот. Но мы и вдвоём справимся, а тебе это не обязательно знать.

– Ой! Будет тебе! – отмахнулся мастер, – Сам же знаешь, что когда меня с города прогнали, в этой дыре оставили жить. С тех пор я про дела царские больше ничего не знаю! Так, слухи только доносятся. Но никто же мне о них знать не запрещал. Говори уж, покуда разговор зашёл! Тут я никому не проболтаюсь!

“Федот как-то слишком настойчив, – настороженно подумал Леон, – Почему ему так интересно узнать о нашем задании? Возможно, он работает на Родиона. Может, в этом причина? Но Видан же не собирается выведать ему всё?”

– Эх, да что с тобой поделаешь… Ладно, слушай.

“Похоже, всё-таки собирается. Это у них семейное, рассказывать другим людям о том, о чём не надо рассказывать?”

– На самом деле, сейчас мы сами по себе. Нам нужно проникнуть в город незаметно, поэтому мы полезем через стену.

– А через ворота пройти не судьба?

– Нет. Царь Родион настроен убить Леона, а я должен провести его в Столицу, чтобы он ничего об этом не узнал.

“Зачем он это рассказывает? Видан же понимает, что Федот не из простого интереса расспрашивает его обо всём… Неужели Видан собирается избавиться от него? Ведь, если Федота не станет, то и рассказать он никому ничего не сможет… Другой причины я не вижу”.

– Для этого мы и зашли к тебе, – продолжал солдат, – Сначала мы поднимемся на стену по лестнице, которую общинники построили на востоке во время войны, а потом спустимся с другой её стороны на крюках. А что будет дальше – дело времени.

Выслушав всё это, мастер встал на месте. Он точно не ожидал услышать всё это.

“Теперь он всё знает. Видан точно не оставит его в живых… Думаю, что и Федот понимает это. Должно быть, он попытается нас убить. Если это так, то мне действительно следует быть наготове”.

Федот и Видан не спускали глаз друг с друга. Будто один пытался подавить другого своим невозмутимым взглядом и не хотел вызывать подозрений. Они были, словно два шпиона, рассекретившие друг друга. Оба терпеливо ждали, пока противник повернётся спиной или сделает первый ход, понимая, что эта встреча не пройдёт бесследно…

– Опасное это дело! – вздохнув, проголосил Федот. Он расслабился и вёл себя так же просто, как обычно.

– Другие дороги для нас, к сожалению, закрыты. Вот и придётся лезть. Я надеюсь, что когда-нибудь мы ещё сможем к тебе заглянуть.

– В таком случае, я буду ждать, когда вы придёте в следующий раз, – было трудно не поверить его словам, – Ну, не в праве вас задерживать! Ступайте!

В знак признательности Видан кивнул Федоту и тот развернулся, как ни в чём не бывало, и отправился домой, насвистывая себе что-то под нос. То же самое сделали путники и неторопливым шагом пошли к стене.

“Да что здесь происходит? Неужели я всё это время себе накручивал, что они враги? Как же так? Ха! Надо бы проще ко всему относиться, а то эта паранойя когда-нибудь сведёт меня с ума…”

– Это ещё не конец, – снова вполголоса проговорил Видан, – Приготовь крюк. Всё в твоих руках

– Что?!

– Давай! Используй крюк! – прокричал он.

Солдат резко повернулся назад, заставив оглянуться и Леона. Тут он увидел, что Федот тоже стоял к ним лицом, только теперь, вместо тёплой улыбки он держал перед ними пистолет. Он целился буквально с двух-трёх метров от них - расстояния, с которого выстрел точно достигнет своей цели. Это выглядело как настоящая дуэль.

“Всё шло к этому. С самого начала, когда мы только встретились с Федотом. В кого же он целится? Как быть? Я должен стрелять в него? Видан сказал, что всё лежит на мне! Значит, я выстрелю!”

От страха Леон молниеносно вытянул руку и, толком не прицелившись, нажал на спуск. Остроконечный крюк выстрелил в сторону мастера, однако выстрел пришёлся неудачно, хоть и заставил противника уклониться.

– Чего?! Как это?! – яростно вскрикнул мастер – Я же дал ему сломанный!

– Что он только что сказал? – нахмурившись, сам себе сказал Леон.

Видан молча выпустил свой крюк и попал Федоту прямо в руку, как раз в ту, которая держала рукоять пистолета. Лезвие вошло ладонь мастера, заставив его отбросить оружие в сторону.

– Я починил его, – спокойно ответил солдат.

– Когда ты успел? – удивлённо спросил Леон, но до него тут же дошло, – Точно! Пока мы шли, ты попросил его посмотреть. Видимо тогда ты сделал это!

– Ах ты ж! – раздражённо проговорил Федот.

Не дав ему опомниться, Видан устремился вперёд и набросился на него. Локтем он ударил его в горло, а затем прижал к забору пригорода.

Мастеру оставалось лишь скорчить лицо от боли и злости, безнадёжно рыпаясь, как рыба на суше. Он уже был обездвижен и точно не мог причинить никакого вреда. Парень стоял вдалеке от всего этого, лишь бы не попасть под руку кому-нибудь из них. Ему было жутко видеть всё это, но, благодаря Видану, он чувствовал себя в безопасности.

– Чего ещё было от тебя ожидать? – брызжа слюной сквозь оскал, прохрипел мастер, – Так и остался прислуживать царю, а он тебя бросил, как вшивую псину! Неприятно, да?! Сейчас мы наравне, а значит, и решить всё…

– Заткнись, мусор, – безо всяких эмоций прервал его Видан, – С чего ты взял, что мы наравне? Ты стал даже ещё слабее, чем раньше.

– А ты, как был глупцом, так и остался. Не видишь очевидного! Родиону уже не важно, останешься ты в живых или нет! Он был бы рад, если бы я застрелил тебя на пару с мальчуганом!

– Я уже не служу царю… Скоро он узнает, что ты провалил его задание, когда стражники найдут твоё тело. А может, это произойдёт совсем нескоро.

Но Федот только рассмеялся после этих слов.

– Думаешь, это Родион сказал мне расправиться с вами? Да пошёл он! Я просто ненавижу тебя! Ненавижу твою надменную рожу! Ненавижу твои выходки! И Родиона я тоже ненавижу! А этого мальчугана я бы застрелил просто так! Как вообще можно говорить о том, что ты кого-то защищаешь?! Ты только и можешь делать, что убивать, ведь Родион специально для этого и растил тебя!

– Ты что, по-прежнему обвиняешь царя в том, что ты сейчас в этой заднице? Да ты сам докатился до этого из-за своего паршивого характера! Тебе напомнить, как всё было?!

– Я и сам всё помню, Видан царская ты псина!

– Отлично, – промолвил солдат, делая вид, будто не заметил оскорбления, – Эй, Леон. Ты, наверное, хочешь узнать, почему Федот больше не может находиться Столице? Так он тебе сейчас расскажет.

Парень ничего не ответил. Он был ошеломлён происходящим, поэтому сил у него хватило лишь, чтобы кивнуть.

– С чего ты взял, что я буду что-то рассказывать?! – он упирался до того, пока не почувствовал острую боль из-за того, что Видан провернул крюк, застрявший в его ладони, – Ладно, ладно! Иди сюда, мальчуган и слушай, что я тебе говорю… Хотя, можешь и не слушать, дело твоё. Не знаю, зачем тебе всё это знать… но вот, как всё было:

После того, как Видан окреп, он стал жить под присмотром царя Родиона. Шло время, а мальчишка рос и учился с огромной скоростью. Через шесть лет усердных тренировок Родион принял его в ряды царской стражи, сразу сделав его солдатом второго уровня – туда же, где служил Федот. Как посчитал Родион, для третьего уровня его способности слишком хороши, а чтобы быть солдатом первого уровня и представлять личную охрану царя, он пока не настолько хорошо натренирован. В своих боевых навыках он, конечно же, превосходил Федота. Сам Федот, как и положено любому стражнику, тоже ежедневно проходил тренировки, совмещая их с ремеслом, за которое его уважали товарищи. За умение же владеть оружием, они уважали Видана. Тогда в жизни юного солдата настал момент, когда его допустили к походам против племён, которые образовались после того, как Роидно вырезал всех общинников.

Все, конечно стали равняться на Видана. Единственным, кто испытывал к нему лютую зависть, был Федот. Мастеру хотелось больше всего знать, что такого в нём разглядел Родион.

Поход проносился один за другим. Общин, озлобленных на царя, становилось вокруг Столицы всё меньше, а там не за горами были и великие празднования. В эти дни, посвящённые приходу весны, народ гулял и веселился. Для Федота это был особенный повод, поскольку царь как раз весной и спас его от нищеты. Это непременно надо было отметить и возлияния щедрые по этому поводу сделать.

Солдаты ликовали, вино лилось рекой, и врагов у них почти не осталось. Мастер тоже был весел, да только плох был тем, что по пьяни голову терял. А его тогда поедала зависть к Видану. Вот он и решил в тот же вечер с этим разобраться, пока юный солдат был под рукой, и наказать ему, что важнее мастера во дворце никого нет. И вызвал он его на бой, прямо на площади посреди города. Согласился мальчишка, хоть сам и не был пьян.

И вот вышли они в центр, а товарищи их окружили, ибо интересно им было посмотреть на этот бой. Федот долго ждать не стал, занёс кулак над головою мальчишки и тут же промахнулся. Ну и Видан устроил мастеру мордобой, не щадя да не спрашивая, зачем вообще он всё это начал. Забивать его совсем не стал и, наставив ему на лице синяков, принялся уходить. Федот не выдержал позора перед сослуживцами, взял со стола бутыль с вином и разбил о голову юному солдату, аж тот повалился наземь. Самого же Федота схватили товарищи, как только это произошло.

Наутро проснулся Федот, сам не ведая, отчего он весь в синяках и что это всё так болит. Царь ему обо всём поведал да наказал за бунташество тем, что в следующий поход его не пустят. Только вот, Видан почему-то был свободен, и Родион никак не наказал его.

Полмесяца прошло, а там и новый поход начинался. Федот от такой несправедливости затаил на царя обиду и, пока солдаты собирались, взял да сбежал.

Он ушёл в пригород, в дом, который старый мастер построил там ещё при жизни. И стал Федот ждать, пока его спохватятся. День ждал, три ждал, но не было известий. Через неделю мастер надумал возвращаться. И вот пришёл он к воротам, но стража тамошняя ему письмо вручила. Царским векселем было оно украшено, да только содержание было в нём совсем не радостное. В нём было написано, что, сбежав из дворца, Федот страшное преступление совершил, поэтому бояре думали, что с беглым мастером делать. Все они разное предлагали: кто под Орбиту затолкать, кто в лес прогнать, но пожалел его царь и сошлись все на том, чтобы он в пригороде оставался да занимался, чем хочет, а ворота Столицы ему с этого момента будут закрыты, чтобы неповадно было против царской воли идти.

Увидал Федот письмо и ещё больше на царя обозлился, но смирился с его решением и зажил с тех пор в пригороде, как местный мастер. Всего пару раз он видал, как с городских ворот выходит дружина солдат, а впереди ведёт всех за собой Видан. И возникала злоба в нём при виде него, но сразу же пропадала, как только солдат скрывался из виду. Хоть и понимал мастер, что сам во всём виноват, однако ответа на мучивший его вопрос он так и не нашёл: почему же всё-таки тот юный солдат был удостоен царской почести?

Под конец рассказа по его морщинистой испитой физиономии текли слёзы, хотя сам он не подавал вида, что ему больно. Жалеть о содеянном ему уже было бессмысленно, так как ничего нельзя было исправить. Он больше не зубоскалил, а глядел на Леона пустым взглядом.

– Вот видишь, как всё бывает? – с безнадёжностью в словах говорил Федот, – Трудишься всю жизнь, работаешь на благо родины, отдаёшь ей все свои силы, а она тебя гонит и не велит возвращаться.

– Но тебя никто не выгонял, – ответил Леон, будучи убеждённым в своих словах, – Ты, ведь, сам всё это сделал. Разве нет? Ты подрался с Виданом и тебя справедливо наказали. Но ты мог бы просто подождать. Зачем было показывать свой характер? – Леон надеялся, что после этих слов мастер признает свою вину, но тот даже не стал ничего отвечать.

– А ты, Видан? – снова обратился Федот к солдату, – Скажи, что царь нашёл в тебе? Кто же ты вообще такой?! Почему он обращался с тобой как с собственным дитя, хотя, у него и своих было двое?

– Я и сам не знаю, – говорил стражник, – Однажды я просто проснулся где-то в незнакомом месте. Я не знал, кто я такой и как там оказался. И тут передо мной появился царь. Он заставил меня встать на ноги. Он научил меня всему, но я чувствовал, что он не мой отец… Пора заканчивать, – Видан не стал заводить разговор слишком далеко, поэтому решил сделать всё здесь и сейчас.

Его крюк окончательно вылез из раны на руке Федота, окропив кровью забор и траву под ногами. В одной руке он держал крюк, а другой прижимал к забору мастера, и на лице его не было совершенно никакой жалости.

– Что ж, Федот. Никто, кроме тебя, не виноват в том, что это произошло.

– Да знаю я. Давай уже, заканчивай.

Видан занёс лезвие прямо над лицом Федота. Это была лишь замашка, но Леон понимал, что будет дальше, поэтому он не мог допустить, чтобы это произошло.

– Стой! – вырвалось из парня, что заставило руку Видана остановиться. Он смотрел прямо на солдата и думал, какими словами убедить его не совершать такой жестокий поступок, – Посмотри на него! Посмотри! Он жалкий человек! Ты думаешь, что он заслуживает этого?! Да, он покинул всех, но кому кроме себя он этим навредил?!

– Он пытался нас убить, Леон. Его жалкая жизнь ничего не стоит. Он не нужен этому миру.

– Эй, вообще-то я вас слышу! – прохрипел Федот.

– Заткнись, – сказал ему Видан, – Если я сейчас отпущу его, то он опять попытается выстрелить нам в спину. Хочешь как-то по-другому?

– Если ты не хочешь его отпускать, тогда оставим его здесь. Привяжем его к забору и дело с концами.

– Да что ты будешь делать, – отчаялся Видан, – Ладно… Только не думай, что всё это я делаю ради тебя. Я и сам понял, что не обязательно его убивать.

Видан опустил руку и свернул крюк. Он отодвинул свой плащ и, как оказалось, у него за пазухой и в правду оказалась верёвка.

– Вы серьёзно собираетесь делать? Да ладно, Видька! Может, лучше я пойду домой, а?!

Однако его никто не собирался слушать. Федота пришлось на время выпустить из заложников. Рядом находилась опора, державшая частокол.

– Леон, – сказал солдат – подними его пистолет и держи его на мушке.

– Ага, хорошо, – парень подобрал оружие нацелил на мастера.

– Смотри, случайно не выстрели. А то в меня попадёшь.

Федот не сильно сопротивлялся, когда его руки и ноги привязывали к этой опоре.

– Вот и твоя очередь, Видька. Закончилась твоя служба! Ты больше не нужен царю!

– Ты тоже.

– Вот видишь? Мы одинаковые, а относились к нам всё равно по разному. Наверное, Родион уже нашёл тебе замену. Когда он выгонит тебя из Столицы, если не казнит, конечно, можешь жить в моём доме.

– Завязывай трепаться, а. Как же надоела твоя болтовня, – кусок верёвки Видан поднёс к его рту, – Есть что ещё сказать?

– Ты мне рот, что ли, хочешь завязать?

– Нет? Вот и славно, – сказал солдат, после чего заткнул его.

Парень опустил пистолет, но решил оставить его себе, поэтому убрал его за пазуху.

– Ты его крепко привязал?

– Не убежит, – ответил Видан, глядя вместе с Леоном на Федота, а затем решил что-нибудь сказать мастеру напоследок, – Скажи спасибо пареньку, что я тебя не убил… А, ну да, я же тебе рот завязал. В общем… надеюсь, я сделал правильный выбор, сохранив тебе жизнь. Постарайся прожить её, так же, как жил до этого… А теперь, прощай, – солдат отвернулся от него и пошёл в сторону стены.

Не зная, как на всё это реагировать, Леон отвёл взгляд от мастера и пошёл за Виданом. Теперь они могли продолжить свой путь.

– Слушай, – поинтересовался Леон, – А он тут с голоду не умрёт?

– Я-то откуда знаю? Ты сам предложил привязать его. Как по мне, ты обрёл его на медленную и мучительную гибель.

– Что ты хочешь сказать?! Я даже и не подумал…

– Шучу я. Ничего с ним не будет.

– А ты и шутить умеешь?

– Я, вообще-то, тоже человек…

– Ладно. Так, как он выберется?

– Очень просто. С другой стороны этого забора живут люди. Если он попробует их позвать, то к нему придут на помощь.

– Но какой шанс, что именно так и будет? Это же неточно.

– Да, но это может произойти. Чем позже это произойдёт, тем же лучше для нас.

– Эх, ну я даже… не знаю.