Сложный случай пациента Syphilinum

Почти все представители этого типа, которых мне пришлось наблюдать, были женщинами, поэтому злобность почти не присутствовала в картине их психи­ки либо возникала только под действием алкоголя. Что касается мужчин, то я лечил одного пациента Syphilinum, у которого этой злобности было очень много, что сочеталось с многими классическими чертами Syphilinum, в том числе склонностью к саморазрушению и страхом загрязниться. Этот пациент во многом отличался от женщин Syphilinum и был наиболее близок к принято­му среди гомеопатов образу этого средства — агрессивному как к себе, так и к другим. Это навело меня на мысль о том, что половая принадлежность инди­видуума значительно влияет на проявления сифилитического миазма. Созда­ется впечатление, что у Syphilinum, как и у Stramonium, мужская половина конституционального типа демонстрирует его наиболее агрессивные и актив­ные аспекты, тогда как для женской половины характерны более мягкие и пассивные проявления. Мой пациент Syphilinum, которого звали Дейв, был талантливым музыкантом и поэтом, способным улавливать почти мистический поток творческого вдохновения, что позволяло ему спонтанно писать свои песни. (Эта способность напомнила мне талантливых поэтов Mercurius, чье вдохновение носит очень похожий характер. Между этими двумя типами во­обще много общего.) Когда я впервые увидел его, я почти сразу же подумал о Syphilinum, поскольку его глаза были совершенно разного цвета. Он сам свя­зывал эту свою особенность с тем, что его мать получила радиоактивное облу­чение в одной из пустынь Австралии. Действительно ли это было так либо это была фантазия, замешанная на типичном для Syphilinum страхе загрязнения, - осталось неизвестным. На первом приеме Дейв был крайне возбужденным. Его мысли буквально накатывали одна на другую, а говорил он очень быстро и постоянно перескакивал с предмета на предмет. Другими словами, он нахо­дился в типичном маниакальном состоянии. По его словам, он страдал био­химическим расстройством, которое вызывало у него резкие скачки настрое­ния. Его жизнь проходила в чередовании отчаяния с желанием покончить с собой, ярости и эйфории, сопровождающейся творческим вдохновением. В промежутках между этими состояниями он мог некоторое время чувствовать ровное настроение, но стоило ему поесть, как начинался очередной «при-

ступ». Он нередко голодал, лишь бы отсрочить наступление очередного при­ступа. Во время приступа он нередко ощущал, словно его сознание распадает­ся, а конечности отделены друг от друга и разбросаны в разные стороны (что похоже на ощущение Baptisia или Phosphorus во время лихорадки). Во время этих приступов он обычно изливал свою ярость на неодушевленные предметы, например, сплющивая жестяные банки рукой, в процессе чего часто сам полу­чал порезы и травмы. Особенно сильным провокатором ярости для него яв­лялся любой сексуальный контакт, так что он даже перестал заниматься сек­сом с женой. Если же он вступал в половой контакт, ему хотелось грубого, жестокого секса, что потом вызывало в нем чувство стыда. Короче говоря, он очень страдал из-за своих психических нарушений, и хотя еще не потерял рассудок окончательно, но был близок к этому.

С детства Дейв был гиперактивным ребенком. Любопытно, что он не гово­рил до шестилетнего возраста. Подобные отклонения в нормальном процес­се развития часто отмечаются в анамнезе индивидуумов Syphilinum, хотя конкретные проявления этих отклонений могут варьировать в очень широ­ких пределах. С тех пор, по его словам, он уже не мог перестать говорить! Рождался он довольно трудно. Он застрял в родовых путях, и мать чуть не умерла в родах. Извлекли его уже почти мертвого, но вдруг заметили, что он дышит. Подобный образ мне кажется почти символичным для Syphilinum. Эти люди часто рождаются в очень тяжелых условиях или с детства сталкиваются с жестокостью, алкоголизмом или попытками само­убийства в семье. Обычно это дети с физическим или психическим дефек­том, и жизнь их полна мучений. Сексуальное насилие, пережитое Дейвом в детстве, проявилось в виде ярости во время половых контактов — это очень характерно для подобной ненормальной почвы, на которой семена Syphilinum быстро дают свои ядовитые всходы.

По словам Дейва, он чувствовал желание покончить с собой почти каж­дый день, за исключением состояний алкогольного опьянения. В отличие от моих пациенток Syphilinum у него совсем не наблюдалось неестественной тяги к могилам, мертвецам и тому подобному, но вместо этого он был крайне подвержен суицидальному отчаянию. (Я подозреваю, что тяга к кладбищенской атрибутике у некоторых женщин Syphilinum не что иное, как сублимированная форма суицидальных импульсов, «мягкое» погруже­ние в смерть.) Любопытно, что для сохранения психики в относительно стабильном состоянии ему было необходимо выпивать как минимум одну бутылку пива в день. Так что он не был алкоголиком в обычном смысле слова, однако очевидно зависел от алкоголя и признавался, что его тяга к спиртному довольно сильна. Другой способ, к которому он прибегал для

уменьшения внутреннего напряжения, — нанесение себе травм. От него я услышал и объяснение данной склонности Syphilinum. По словам Дейва, он вынужден причинять себе боль, чтобы подавить бьющую из него энергию. Для этого он брал в руки раскаленные угли, даже лежал на кровати из гвоздей! Он утверждал, что боль приносила ему успокоение.

У Дейва отмечался типичный для Syphilinvm страх загрязнения и заражения, принимавший разные формы. Периодически у него возникало выраженное отвращение к грязи и его могло даже вырвать, если он дотрагивался до чего-то нечистого. В другое время он мог находить удовольствие в том, чтобы оставаться грязным, и обычно так бывало в его более спокойные периоды. Он был фанатиком гигиены и страшно боялся подцепить «заразу». Правда, у него была причина бояться инфекционных болезней — однажды он болел вирусной инфекцией очень тяжело, потерял вес и даже периодически переста­вал дышать. Возможно, подобную природу имеет и страх заражения у инди­видуумов Syphilinum вообще, представляя собой гипертрофированное пони­мание (остающееся в подсознании у большинства обычных людей) того факта, что микроорганизмы могут вызвать тяжелое поражение организма; человек, организм которого был разрушен сифилисом в доантибиотическую эру, мог передать это понимание и страх перед заразой своим потомкам в качестве неотъемлемой части самого сифилитического миазма. Дейв был крайне чув­ствителен к пищевым продуктам, так что почти любая пища могла резко ухудшить его состояние. Возможно, это было еще одним проявлением страха заражения Syphilinum вне зависимости от того, была ли у него реальная физи­ческая гиперчувствительность к пищевым продуктам или нет. Кроме того, у Дейва был панический страх перед радиацией, включая рентгеновские аппара­ты и микроволновые печи. Вдобавок, он обладал и некоторой экстрасенсор­ной чувствительностью и говорил, что улавливает излучения других людей и иногда даже может прочесть их мысли. В качестве примера он рассказал эпизод с одной пациенткой психиатрической клиники, где он оказался, наве­щая родственника. Эта пациентка уже многие годы ничего не говорила и только совершала бессмысленные на первый взгляд жесты руками. Дейв сразу понял, что означают эти жесты и заговорил с ней, а она ему ответила! По его словам, этот прорыв в общении привел к тому, что она скоро выздоровела и выписалась из госпиталя. (Если эта история кажется вам фантастической, прочтите почти аналогичное описание в ранних психиатрических работах Карла Юнга. Юнг тоже интуитивно расшифровал смысл «абсурдного» пове­дения буйной пациентки и одной фразой вернул ее в чувство.)

Обостренное экстрасенсорное восприятие Дейва вызывало его боязнь ло­житься вечером в постель. Во сне он мог «путешествовать» в иную реальность,

разговаривать с призраками и т. п. Иногда это было восхитительным общени­ем со светлыми духами, но иногда он сталкивался с кошмарными демонами. Иногда ему снились вещие сны, а кроме того, он часто мог предсказывать будущее других людей. Однажды у него внезапно перехватило дыхание, а вскоре после этого стало известно, что в этот момент умер ребенок его друга.

Один аспект проявлений Дейва носил явно сифилитический характер, одна­ко раньше я никогда не сталкивался с ним у пациентов Syphilinum. По его словам, он постоянно все анализировал, вплоть до того, что иногда не мог понять общего смысла фразы, так как оказывался погруженным в анализ каждого отдельного слова из этой фразы. В результате у него были большие трудности в школе, поскольку он все время путался и отвечал не то, что его спрашивали. Излишне аналитическое мышление можно увидеть у других си­филитических типов, особенно у Arsenicum album и Kali carbonicum, однако у них оно никогда не достигает такой крайней степени. Избыточное анализиро­вание Дейва напоминает хорошо известную склонность Syphilinum к навязчи­вым мыслям и действиям, для которых характерна сфокусированность на мел­ких деталях. Здесь мы опять видим Syphilinum в качестве гипертрофированной версии Arsenicum album.

Будучи очень чувствительным человеком, Дейв создал внутри себя доминиру­ющую, агрессивную личность, призванную защитить его нежное ядро. Он сам очень хорошо это понимал. Про себя он назвал эту свою ипостась «Диктато­ром». Как диктатор он занимался сексом, но говорил, что эта доминирующая личность подавляет не только его уязвимость, но одновременно и способность к музыкальному творчеству. Поэтому он постоянно разрывался между тем ощущением безопасности, которое давал ему диктатор и вдохновением, кото­рое было доступно только его незащищенному истинному «я». Защитный механизм Дейва проливает свет на диктаторские тенденции других сифилити­ческих типов, включая Mercurius и Veratrum album. Оба последних типа также очень склонны к ощущению сильной уязвимости, и скорее всего именно она и является причиной их диктаторских наклонностей.

Под действием Syphilinum ЮМ Дейв почувствовал себя «заведенным» в тече­ние нескольких часов, после чего наступило полное спокойствие. Почти сразу у него отпала потребность в алкоголе, а спустя неделю он рассказал о прекра­щении перепадов настроения. В целом он выглядел более спокойным и гово­рил четче и с нормальной скоростью. Для сохранения психики Дейва в сбалан­сированном состоянии ему потребовались еженедельные приемы Syphilinum в течение некоторого времени, но постепенно частота приемов снижалась. В дальнейшем он продолжал время от времени принимать препарат, когда чув­ствовал, что его психика начинает выходить из-под контроля. Случай Дейва

является яркой иллюстрацией драматической выраженности психопатологии у некоторых пациентов Syphilinum, находящихся на грани полного умопоме­шательства, однако еще не перешедших эту грань. Этот случай расширяет наше понимание саморазрушительных наклонностей, которые можно наблюдать у многих пациенток Syphilinum, и экстрасенсорной чувствительности этого типа, а также показывает дополнительные варианты столь характерной для Syphilinum боязни заражения. Случай Дейва доказывает, что суицидальные импульсы — это яркий признак Syphilinum, а также подтверждает справедли­вость утверждений старых авторов о пристрастии этого типа к алкоголю (Кент: «Желание крепких напитков»).

Внешность

Существует ряд внешних признаков, очень часто наблюдающихся у индиви­дуумов Syphilinum, Во-первых, они отличаются крайней худобой, а кожа обычно очень бледна. Часто также можно увидеть некоторую аномалию строения зубов, чаще всего в виде заостренности их формы, делающей их похожими на зубья пилы. Все три эти особенности можно увидеть во вне­шности известного рок-музыканта и певца Дэвида Боуи. Ко всему прочему глаза у Боуи явственно различаются по цвету и размеру. Подобные анома­лии развития встречаются у индивидуумов Syphilinum гораздо чаще, чем у других людей. Я видел ребенка Syphilinum, у которого из всех зубов выросли только клыки, а также другого ребенка, у которого не хватало одного слоя в коже, отчего она выглядела совершенно прозрачной.

Лицо у этих людей обычно вытянутое и костистое, а его черты могут быть заостренными или, наоборот, грубоватыми. Некоторые индивидуумы Syphilinum имеют вполне нормальную уравновешенную личность, однако у них будут видны яркие физические дефекты, характерные для этого типа; есть и те, кто не имеет отклонений в физическом развитии, но страдает выраженной психопатологией. Наконец, есть пациенты Syphilinum, нор­мальные и внешне, и с точки зрения психики. В последнем случае выбор препарата осуществляется на основании физических симптомов, а также изолированных психических проявлений.

Thuja

Сущность: сексуальная вина.

Личностные черты большинства индивидуумов этого типа отличаются крайностями и сочетанием очень хороших и очень плохих проявлений у одних и тех же людей, как правило, у женщин. Мужчины Thuja обычно имеют менее яркие особенности. Поэтому большая часть того, что описано здесь об этом типе, относится к женской его половине, а мужчины подроб­но описаны отдельно в конце этой главы.

Красавица и чудовище

Основными полюсами, на которых зиждется понимание личности Thuja, яв­ляются красота и уродство. Большинство женщин Thuja обладают острым восприятием красоты, в чем с ними могут соперничать лишь China, Phosphorus и Medorrhinum. Чувствительность Thuja к красоте носит скорее мистический, нежели просто эстетический характер. Эти люди способны сливаться с воспри­нимаемой ими красотой. Подобные переживания дают женщине Thuja мисти­ческую философию бытия, отличающую ее от большинства других людей и основанную главным образом на ощущении, а не на логическом анализе и не на вере. Чтобы быть способным к непосредственному мистическому восприя­тию красоты, человек должен иметь невинное сердце, и у Thuja обычно имеет­ся эта детская непосредственность. Всегда есть что-то детское в том восхище­нии, которое женщина Thuja испытывает, глядя на прекрасный пейзаж или постигая очарование чьих-то глаз. В счастливой Thuja также всегда присут­ствует детский энтузиазм и игривость. Когда она счастлива, в ней появляется некоторое озорство, делающее ее похожей на Phosphorus и Mercurius. Ей нравится весело проводить время, и она может вести себя при этом с некото­рой долей безрассудства и необузданности.

К обостренному восприятию красоты близки такие качества Thuja, как чув­ствительность к любви и эмоциональной боли. Хотя такая женщина может быстро потерять голову от любви, она быстро постигает, насколько болезнен­ным может быть подобный опыт, и поэтому в дальнейшем старается защитить свое сердце от эмоциональной уязвимости. Однако ее оборонительная пози­ция будет недостаточной, поскольку и уязвимость ее значительно превышает уязвимость других подобных типов, таких, как Natrum muriaticum и Ignatia_y которым удается гораздо более надежно окружить свое сердце защитными валами. В результате Thuja оказывается в мучительном подвешенном состоя­нии между эмоциональной открытостью и избежанием эмоциональной близо­сти. Часто женщина Thuja выглядит равнодушной и отчужденной, однако одного слова критики или отвержения от дорогого для нее человека будет достаточно, чтобы она разразилась истеричными рыданиями.

Как только Thuja начинает чувствовать себя обиженной, в ней зарождается убежденность в собственном уродстве, физическом или моральном. В ней зало­жена врожденная склонность отвергнуть себя, как только она будет отвергнута другим. Если ее родители в детстве чрезмерно критиковали, обижали или от­вергали ее в той или иной степени, то всю оставшуюся жизнь она будет считать себя несостоятельной — уродливой, или глупой, или плохой. Степень нанесен­ной обиды будет определять выраженность ненависти к себе, затмевающей ее способность любить жизнь и наслаждаться ее красотой. Те женщины Thuja, которые были совсем несчастны в детстве, могут чувствовать, что не заслужива­ют счастья, поскольку они в них изначально заложен какой-то неисправимый дефект. В определенной степени это ощущение присуще всем, кого сильно обидели в детстве, однако у Thuja последствия этого наиболее катастрофичны. У Natrum muriaticum или Carcinosinum из-за этого вырабатывается низкая само­оценка. У Thuja же из-за этого возникает отвращение к себе.

Отвращение к себе у женщин Thuja может проявляться самыми разнооб­разными путями. Нередко такие женщины отзываются о себе в крайне нега­тивном ключе (Кент: «Упрекает себя»). Они могут до крайности преувели­чивать собственные ошибки. Если они были чуть менее обычного приветли­вы со знакомым, они начинают думать, что вели себя просто ужасно и теперь полностью потеряли уважение или дружбу этого человека (Кент: «Иллюзия, что совершил преступление»).

Женщины Thuja очень часто ожидают от других негативной реакции, поскольку сами считают себя плохими. Одна женщина Thuja, обратившаяся ко мне за психотерапевтической помощью, приходила на каждый последу­ющий сеанс, ожидая и одновременно боясь, что я откажусь от нее, потому что на предыдущем сеансе она сказала «что-то не так». Часто женщина

Thuja ограничивает свою активность и общение с людьми, так как желает избежать ожидаемой ею негативной реакции. Особенно ярко это проявля­ется в ситуациях, когда ей могла бы'понадобиться чья-то помощь. Она никогда не попросит друзей о мелких одолжениях из страха показаться навязчивой и получить отказ. Резкий отказ крайне болезненно воспринима­ется большинством женщин Thuja, Он подтверждает ее худшие предположе­ния — что она плохой, совершенно недостойный хорошего отношения че­ловек. Если вы откажете женщине Thuja, то она уже никогда не попросит вас ни о чем. Аналогично эти женщины избегают новых начинаний, так как боятся неудачи. Существует очень много ситуаций, которые могут в очеред­ной раз привести женщину Thuja к мысли, что она самый ужасный человек на свете. Обычно такие мысли совершенно не соответствуют реальности, и те из Thuja, кто сохранил хотя бы часть исходного оптимизма, могут осозна­вать этот факт, однако если в них крепко засело глубокое отвращение к себе, оно все равно найдет способ, чтобы дать о себе знать.

Одна пациентка Thuja, которую я пытался избавить от пристрастия к курению, производила впечатление совершенно эмоционально здоровой женщины. Она была расслаблена, уверена в себе и успешна в своей работе. По профессии она была художником и обладла высоким уровнем интуиции и способностью чувствовать тихую мудрость и красоту жизни. Она не де­монстрировала никаких признаков низкой самооценки, пока не упомянула об имеющемся у нее грибковом поражении ногтей. Когда я стал расспраши­вать ее об этом, она пришла в страшное волнение и на мою просьбу пока­зать ноги ответила категорическим отказом. Когда я спросил о причине ее отказа, она ответила, что это «слишком ужасное зрелище». Когда же после долгих уговоров она все же продемонстрировала мне свои «уродства», оказавшиеся едва заметными дефектами ногтей, она была совершенно раз­давлена смущением и залилась румянцем стыда.

Темная тайна

Значительное число женщин Thuja начинают казаться скрытными, как толь­ко ваш взгляд проникает сквозь тонкую пелену внешней дружелюбности. Они склонны отказываться отвечать на вопросы, слишком близко касающи­еся их чувства вины и отвращения к себе. Одна из типичных особенностей речи Thuja — оборванные фразы, которые она начинает и не заканчивает. Она начинает что-то говорить, затем ее внутренние антенны улавливают опасность высказать что-то постыдное о себе и фраза автоматически преры­вается. Если же ее заставить договорить фразу, она может заплакать и

высказать что-то, чего она стыдится, например простой факт пристрастия к табаку. После этого она будет жалобно смотреть на вас, ища признаков неодобрения или отвращения к ней после такого «ужасного» признания.

Психодинамика Thuja обычно отличается большой сложностью, по крайней мере у типичных или наиболее нездоровых представителей этого типа. За внешним имиджем Thuja скрывается такой клубок полуправд, что она посто­янно путается сама в себе. Вся структура ее психики весьма нестабильна и подвержена срывам, поскольку каждую минуту какой-то секрет может про­скользнуть сквозь вуаль и создать угрозу разоблачения остальных секретов. Одна из причин столь катастрофической реакции этих женщин на разоблаче­ние своих незначительных секретов состоит в том, что внутри скрывается ка­кой-то большой секрет и любой прорыв «завесы секретности» может создать угрозу более позорных разоблачений, которые потянутся один за другим. Наиболее часто самые страшные секреты Thuja относятся к сексуальной сфере.

Thuja — страстный тип, обладающий высоким уровнем либидо. Когда эти женщины эмоционально здоровы, они наслаждаются своей сексуальной жиз­нью, получая удовольствие от жизни вообще и совершенно не испытывая стыда по этому поводу. Однако когда душа такой женщины получает серьез­ную рану, она закрывает свое сердце. Подобное «захлопывание» обычно происходит сразу, а не постепенно. Когда это случается, она может вступить в новые отношения, но доступ к части ее души с тех пор закрыт навсегда. Этот сценарий нередко ведет к беспорядочности в половых связях, поскольку эмо­циональная близость кажется такой женщине угрожающей ее безопасности, а либидо остается высоким. Беспорядочность половой жизни — довольно частое явление для женщин Thuja, Причем они могут рассказывать о подобных вещах безо всякого стыда, поскольку в них укоренилась твердая уверенность в том, что в этом нет ничего плохого. У Thuja имеется выраженная способность отбрасывать от себя нежелательные мысли и чувства, и это может в ряде случаев приводить к саморазрушительному очерствению ее души. Когда же эти женщины в ходе психотерапии понемногу оттаивают, они чувствуют сильные угрызения совести по поводу своего распутства, а затем и ту изначальную боль, которая заставила их сердце закрыться и очерстветь.

Часто и без того запутанная картина психики Thuja осложняется пережи­тым ею опытом сексуального насилия. По ряду причин сексуальное насилие в детстве у женщина Thuja приводит к гораздо более серьезным последстви­ям, чем у представительниц других конституциональных типов. Вследствие врожденной склонности Thuja ощущать свою вину насилие вызывает у них резкое нарастание презрения и отвращения к себе и может провоцировать саморазрушительное поведение. Подсознание имеет свою простую логику.

В данном случае она думает: «Со мной случилось нечто ужасное. Никто не защитил меня. Наверное, я это заслужила. Наверное, я действительно пло­хая. Я должна понести наказание. Я не достойна жить». Или: «Моя жизнь - это ад. На том свете будет лучше, чем здесь». В любом случае подвергша­яся насилию девочка Thuja вырастает с ощущением глубокого отвращения и ненависти к себе, и когда у нее возникнет депрессия, она может покончить с собой или может начать наносить себе кровавые раны. Ненависть к себе часто облегчается у Thuja нанесением себе увечий.

Подвергшиеся насилию женщины Thuja склонны к глубочайшей депрессии. Одна такая пациентка во время периодов депрессии по нескольку дней не могла встать с постели. У нее не было сил ничего делать, поскольку ей не хотелось жить. Если у нее возникали мысли о самоубийстве, доза Thuja ЮМ быстро устраняла их. Саморазрушительные наклонности Thuja могут прини­мать множество форм. Наиболее распространенные — беспорядочные поло­вые связи и разные виды наркотической зависимости. Эмоционально травми­рованная женщина Thuja часто начинает злоупотреблять психотропными пре­паратами, сигаретами или алкоголем, чтобы максимально приглушить свой внутренний дискомфорт. Часто именно стремление избавиться от подобных пристрастий приводит этих пациенток к гомеопату. В подобных случаях ле­жащие в основе этих пристрастий эмоциональная травма и отвращение к себе нередко не осознается пациентками. Они знают, что подвержены перепадам настроения и тревожности, но истинная причина этих нарушений стойко ими забыта. Поскольку для излечения обычно нельзя обойтись без осознания про­шлых эмоциональных травм, пациентки, пришедшие лишь с желанием отка­заться от сигарет, могут столкнуться с необходимостью заплатить за это более высокую цену, чем они рассчитывали. Лекарство может воскресить в памяти вытесненные эмоции, и это само по себе может быть очень болезненным. Однако с помощью умелой психотерапии и повторных приемов Thuja позво­ляет постепенно свести на нет душевую боль вместе с саморазрушительными тенденциями. Только когда красавица поцелует чудовище, оно сможет сбро­сить ужасное обличье и снова превратиться в прекрасного принца. Только когда Thuja осмелится посмотреть на свою темную сторону и простить себя, эта тьма рассеется или, вернее, превратится в свет.

Одной из распространенных форм саморазрушительной тенденции у Thuja, связанной с ощущением сексуальной вины, является гинекологичес­кая патология. Женщины Thuja очень подвержены гинекологическим забо­леваниям, включая инфекционные поражения, эндометриоз, сильные мен­струальные боли и предменструальный синдром. После приема лекарства все эти симптомы постепенно уходят, по мере того как залечиваются лежа-

щие в их основе эмоциональные травмы и чувство стыда.

Неистовство

Thuja — страстный тип, обладающий вместе со своим сикотическим родствен­ником Medorrhinum неистовыми чертами в характере. У эмоционально здоро­вых женщин Thuja это выражается в страсти к приключениям. Thuja может быть девочкой-сорванцом, не замечающей опасности и наслаждающейся отча­янными забавами. В ней обычно больше озорства, чем в Medorrhinum, и она очень любит «откалывать шутки», а потом заливаться диким хохотом, когда их разоблачают. Эмоционально здоровые женщины Thuja могут любить и сексуальные приключения, но без саморазрушительного компонента.

Неистовость и яркость характера Thuja может делать их более независимы­ми, чем других женщин. Им нужна свобода для самовыражения, и нередко это приводит к частой смене партнеров или замужеству, в котором оба супру­га не связывают себя обещанием супружеской верности. Неистовство характе­ра Thuja имеет очевидно физический, плотский оттенок. Чтобы почувствовать себя свободной, ей нужно задействовать свое тело, будь то секс, танцы, похо­ды или спорт. У Thuja это более выраженная потребность, чем у Sepia, так как последней вовсе не нужна настолько интенсивная физическая активность.

Что касается эмоционально нездоровых женщин Thuja, то у них неистов­ство приобретает саморазрушительные свойства. У них может возникать импульсивная тяга к спиртному, они могут неожиданно оказаться в посте­ли совершенно омерзительного типа, так что на следующий день не будут чувствовать ничего, кроме отвращения к себе. Либо они могут прийти в ярость и «спустить собак» на любого подвернувшегося человека, разразив­шись неконтролируемым ором. Thuja очень склонна к ярости, однако обыч­но она может контролировать свои эмоции, кроме ситуаций алкогольного опьянения или психотерапевтического сеанса. Чем больше степень ее исход­ной душевной травмы, тем более потенциально опасным может быть ее неистовство, особенно для нее самой. У таких женщин может возникнуть необъяснимая тяга к темной стороне жизни с желанием смотреть мрачные и жестокие фильмы, заниматься садомазохистским сексом и носить темные одежды. Подобные действия можно рассматривать как попытку справиться, хотя бы косвенно, с тьмой, надвигающейся на Thuja из ее подсознания. Эти попытки не рассеивают внутренней тьмы, однако уменьшают связанное с ней психологическое напряжение. Если же вам удастся заглянуть в душу такой женщине Thuja (обычно молодой женщине), то вы увидите тонкую, чувствительную натуру, которая боится жизни, ненавидит себя и склонна к

взрывам ярости. Если же посчастливится, то можно увидеть также красоту души этих людей, деликатность, утонченность и детскую непосредствен­ность, естественные для Thuja и никогда полностью не исчезающие.

Thuja часто бывает подвержена страхам. Это один из наиболее чувствитель­ных типов, и эта чувствительность включает острое восприятие эмоциональной боли, а также обостренное чувство опасности. Если такая женщина в детстве подверглась насилию или была обижена, она особенно склонна к панике. У нее постоянно присутствует неспецифическая тревога, особенно усиливающа­яся при общении с людьми (Кент: «Страх посторонних»). Женщины Thuja часто спасаются от этого страха бегством и уклонением от общения. Если этот страх резко усилится во время вечеринки, они могут пулей выбежать вон, и вообще ее может быть трудно вытащить на люди. Защитные механизмы Thuja не так прочны, как у более стабильных типов, таких, как Natrum muriaticum или Sepia, которые погружаются в социальные контакты, несмотря на страх и никак свой страх не обнаруживают. Психика Thuja более хрупка и легко может дать сбой, отчего она может закатить истерику или выбежать вон.

Страх Thuja обычно очень легко прочесть в ее глазах, которые, когда ее охватывает паника, становятся похожими на глаза испуганного животного.

Убегание — не единственный способ борьбы Thuja со своей тревожностью. Она может также надеть на себя маску грубой мужеподобной внешности, одеваясь в мужскую одежду, изучая каратэ и используя в своей речи множе­ство оборотов из лексики самоутверждающихся мальчишек-подростков. Ис­пользование ненормативной лексики — очень типичное явление для подоб­ных женщин Thuja, пытающихся скрыть свою уязвимость под маской грубо­сти. Очень часто подобные женщины не любят прикосновений, за исключе­нием грубого телесного контакта, например во время борьбы, поскольку прикосновения — очень интимный жест и от него труднее защититься, чем от слов (Кент: «Отвращение к прикосновениям»). Несмотря на их мужепо­добную внешность, они остаются очень чувствительными, и эта чувствитель­ность все же проявляется и во внешности (особенно в их выразительных глазах), и в их речи. Однажды ко мне обратилась одна девушка Thuja с жалобами на резкие перепады настроения. У нее были средней длины пря­мые черные волосы, худощавое озорное лицо, покрытое веснушками, и очаровательные ясные зеленые глаза. Она была агрессивно настроена по отношению к мужчинам, включая своего очень милого молодого человека, а у меня в кабинете она вела себя независимо и дерзко, с элементами агрес­сивной игривости. Стоило мне направить разговор в сторону неприятного для нее самоосознания, она начинала нервозно смеяться и говорила: «Вот ведь, твою мать!» Несмотря на ее грубый имидж, она была очень чуткой по

отношению к друзьям, когда дело касалось помощи — она живо отклика­лась на нужду любого из них. Фактически она очень остро чувствовала их страдания. Ее чуткое сердце вполне можно было рассмотреть сквозь маску «бой-бабы», и это обычно очень характерно для женщин Thuja, которые настолько чувствительны, что никогда не могут скрыть это до конца в отли­чие от Natrum muriaticum и Ignatia.

На грани безумия

Я не сталкивался с пациентками Thuja, которые страдали бы истинным умопо­мешательством, однако у многих из них имелись все задатки для того, чтобы сойти с ума. Книги по Materia Medica полны упоминаний о странных ощуще­ниях Thuja, особенно об иллюзии, что она сделана из стекла, или о том, что у нее в животе шевелится ребенок. В течение многих лет я не особенно серьез­но относился к этим упоминаниям, поскольку никогда не встречался с ними у моих пациенток Thuja, однако когда я начал заниматься с ними психотерапи­ей, я впервые столкнулся с этими иллюзиями. Например, когда одна из моих пациенток вступила в контакт с ранее вытесненными болезненными пережива­ниями, то вначале у нее возник ряд необычных физических ощущений. Их было много, но чаще всего у нее отмечались движения внутри живота, словно в желудке возникал водоворот или двигался какой-то мячик. В другой момент ей показалось, что ее таз наполнился кровью или словно что-то сгнило внутри нее. Вне сомнения, все эти симптомы вызвали бы у большинства пациенток Thuja панический ужас, если бы они возникли спонтанно, однако на фоне психотерапии пациенты в состоянии осознать, что они несут некий символи­ческий смысл и не угрожают их здоровью.

Я четко заметил, что мои пациентки Thuja имели гораздо менее стабиль­ную психику, чем другие пациенты, с которыми я проводил психотерапев­тические сеансы. Периодически они «отключались», впадая в заторможен­ное, почти ступорообразное состояние, когда они не выдерживали необхо­димости лицом к лицу встретиться с подавленными неприятными эмоциями (Кент: «Ступор»). Нередко Thuja предпочитает «покинуть свое тело», не­жели воскресить в себе болезненные переживания. Те женщины Thuja, кото­рые пережили сексуальное насилие, часто испытывают сильную физическую боль, когда в ходе психотерапии оживляются болезненные воспоминания, но о сопутствующей эмоциональной боли даже не упоминают. В эти момен­ты они либо резко отбрасывают от себя эти воспоминания и возвращаются в настоящее, либо «покидают свое тело», впадая в некоторое заторможенное состояние. В другие моменты они могут испытывать сильную ярость, и сила

этой ярости опять-таки может быть гораздо больше, чем у других людей. У Thuja, как и у Lachesis, внутри может быть словно натянута пружина, но если пациенты Lachesis просто становятся нервозными вследствие попыток подавить это напряжение либо взрываются вспышкой гнева, то у Thuja все это часто имеет отчетливый саморазрушительный оттенок.

Иногда психика Thuja расстраивается из-за того, что в результате оживле­ния прошлых эмоциональных травм ослабляются защитные механизмы и пациентка становится слишком открытой для «тонкого мира». При этом она начинает бояться уже скорее не людей, а призраков (Кент: «Иллюзии — видит призраки, привидения»), а обычные события начинают трактоваться как символические, т. е. у этих пациенток появляется мягкая форма шизоф­ренического бреда отношения.

Правополушарное мышление

У Thuja имеется много общего с Medorrhinum как с физической, так и с эмоциональной стороны. Однако одним из существенных различий между этими типами является способность к объективному взгляду. Обычно у ин­дивидуумов Medorrhinum имеется хороший баланс между левым и правым полушарием, что делает их одновременно художественно одаренными и способными к логике. Что же касается Thuja, то эти женщины в основном «думают» своим правым полушарием. Они не способны к логическому анализу. Они воспринимают мир с детской непосредственностью, с боль­шой долей интуитивного восприятия. К сожалению, чем более нездоровыми эмоционально они становятся, тем сильнее они начинают не доверять своей интуиции и в конце концов совершенно перестают слушать ее голос.

Сочетание неспособности Thuja к логике и ее интенсивной, часто мучитель­но интенсивной эмоциональности может приводить к некоторой спутанности мышления. Женщины Thuja часто не могут мыслить ясно, особенно когда они чем-то взволнованны. Это может быть одним из объяснений их привычки отвечать на вопросы не сразу и неуверенно. Иногда эти женщины могут быть очень простодушными, но тем не менее глупыми их назвать нельзя. Они могут цепляться за незнакомые слова, пытаясь с их помощью казаться более интелли­гентными, но это обычно лишь запутывает их окончательно. Чувствительность, интуиция, уязвимость и художественная одаренность Thuja может заставить гомеопата перепутать Thuja с China. Оба этих типа можно назвать самыми чувствительными из всех, причем как в положительном, так и в отрицательном смысле этого слова. Принципиальное различие между ними состоит в том, что China обладает не только интуицией, но и логикой и гораздо менее

ориентирована на телесные и физические ощущения. Кроме того, China не­сколько более интровертирована, чем Thuja. Женщины Thuja любят весело провести время на вечеринке, тогда как женщина China может побояться туда идти, и ее нужно долго упрашивать. Несмотря на свою способность к логике, China выглядит более женственно, поскольку она более утонченна и у нее нет грубой плотской приземленности Thuja. Вообще комбинация приземленности и утонченной чувствительности является уникальной чертой Thuja.

Мужчина Thuja

Мужчины Thuja встречаются редко, и их трудно идентифицировать. Услов­но их можно разделить на два подтипа: «обычный» и скрытный.

«Обычные» мужчины Thuja

Эти люди представляют собой нечто среднее между мужчинами Natrum muriaticum и Graphites. Они интровертированы, уравновешенны и умеренно эмоциональны. Они сдержанны в выражении эмоций и склонны к умеренной тревожности. Как правило, они придерживаются традиционных ценностей и получают удовольствие от нормальной семейной жизни. Они в некотором смысле склонны к материализму и не отличаются ни излишней живостью воображения, ни излишней чувствительностью. Они сознательны и ответствен­ны. Они могут испытывать некоторые трудности с самоутверждением, по­скольку не любят конфликтов, однако в состоянии стресса вполне могут вспы­лить. Эти люди настолько «нормальны» и «обыкновенны», что их конститу­циональный тип бывает очень трудно определить на основании одной только психики. В этом случае на мысль о конституции Thuja обычно наводят физи­ческие симптомы. В частности, очень типичны жалобы на простатит, также нередки упоминания об астме и синусите, а также себорее. Не очень часто встречаются сновидения о падении с высоты, а сексуальность вообще, как правило, совершенно нормальна. Может помочь внешность этих пациентов, особенно смуглая, темная кожа. Как это ни парадоксально, но в сочетании с типичными физическими симптомами именно невыразительная «нормаль­ность» будет самой характерной психической чертой, позволяющей подтвер­дить принадлежность их к конституции Thujal

Скрытные мужчины Thuja

Подобные люди встречаются очень редко. У них очень много черт, которые

 

объединяют их с наименее эмоционально здоровыми женщинами Thuja_} при этом они бывают более грубыми и скользкими. Скрытные мужчины Thuja очень уязвимы эмоционально, и для защиты своего хрупкого ядра они надева­ют на себя маску агрессивной и изворотливой личности. Один из таких людей оказался в психотерапевтической группе, которую я вел. Он постоянно стре­мился обвинить других в тех качествах, которых он совершенно не замечал в себе. Например, он мог подойти к самой хрупкой, уязвимой женщине, навис­нуть над ней всей своей огромной тушей и начать обвинять ее в том, что она пытается над ним доминировать. У него были огромные гастрономические и сексуальные аппетиты, а в сексе он был совершенным садистом. Здесь мы опять сталкиваемся с извращенностью сексуальных желаний Thuja, которая является следствием прошлых эмоциональных травм.

Скрытные индивидуумы Thuja на приеме обычно держатся очень отстра-ненно, пока не начинают доверять гомеопату, после чего они могут при­знаться в предрасположенности к агрессивным импульсам. Эти импульсы могут заключаться в желании доминировать над другими, в гневливости, в садомазохистских сексуальных желаниях и других саморазрушительных на­клонностях, которые можно наблюдать и у женщин Thuja. Таким образом, скрытные мужчины Thuja обычно страдают внутри и закрываются за грубой оболочкой. Они могут быть злопамятны и мстительны, но при этом очень эмоционально ранимы, а некоторые из них испытывают вполне отчетливое отвращение к себе, что может приводить к депрессии и суицидальным им­пульсам. Подобно эмоционально нездоровым женщинам Thuja они склон­ны к подозрительности, вплоть до паранойи, и из-за этого теряют всех друзей. На приеме они могут казаться очень скользкими и изворотливыми, вместо прямых ответов рассуждая вокруг да около и предпочитая «наво­дить тень на плетень», нежели рассказать неприятную правду о себе. Как и женщины этого типа, мужчины Thuja часто испытывают тягу к мистике, могут обладать выраженной интуицией и художественными способностями.

Внешность

Обычно индивидуумы Thuja обладают смуглой или землистой кожей либо светлой кожей и темными волосами. Волосы обычно прямые. Очень типич­ны веснушки, родинки и бородавки на коже. Женщины Thuja более чувстви­тельны, чем мужчины этого типа, что отражено на их лицах: женщины имеют более утонченные черты. В целом лица этого типа более худощавы, чем округлы, и у женщин обычно покрыты рассеянными веснушками, тогда как у мужчин их, как правило, нет. Мужчины обладают «среднестатисти-

ческим» телосложением, тогда как женщины обычно имеют стройную фи­гуру, отражающую их быстрый, подвижный ум. Часто у Thuja очень краси­вые глаза, а во взгляде можно прочесть детскую непосредственность и вос­хищение красотой жизни. Цвет глаз обычно зеленый или голубой.

Tuberculinum

Сущность: беспокойство.

.Некоторые гомеопаты считают Tuberculinum просто нозодом и назначают лишь при наличии упоминания о туберкулезе в семейном анамнезе. Об ошибочности такого поверхностного подхода писал еще Кент в своих «Лек­циях», подчеркивая, что Tuberculinum обладает собственным конституцио­нальным типом и его необходимо назначать только при его соответствии всей картине пациента. Психические особенности Tuberculinum составляют такой же отчетливый конституциональный профиль, как и у других консти­туциональных типов, однако большинство гомеопатов, к сожалению, очень плохо понимают его, и именно поэтому данный препарат назначается чаще как нозод, нежели как конституциональное средство.

Препарат Tuberculinum изготовляется из пораженных туберкулезом лим­фоузлов и, как это обычно и бывает, наблюдается отчетливая взаимосвязь между свойствами исходного материала лекарства и характеристиками па­циента, который в нем нуждается, не исключая и его личностных особенно­стей. Образ чахоточного писателя, пытающегося обогнать отпущенное ему время, чтобы закончить свой интеллектуально-романтический труд, и живу­щего только на хлебе, вине и сигаретах, очень точно отражает дух Tuberculinum. Индивидуума Tuberculinum снедает настолько сильное жела­ние за короткий период испытать множество разных вещей, что кажется, словно ему действительно отпущен лишь краткий срок. Эти люди не выносят рутины обыденности, им нужно возбуждение. Гораздо больше, чем пред­ставители других конституциональных типов, индивидуум Tuberculinum подвержен мучительному ощущению, что жизнь проходит мимо него — это ощущение возникает у него всякий раз, когда бешеный темп его жизни чуть замедляется и поток возбуждающих стимулов становится слабее.

В прежние годы люди, страдающие туберкулезом, могли жить с этой болез-

нью долгие годы, постепенно теряя силы и двигаясь к преждевременной смер­ти. По-видимому, именно эта длительность заболевания и определила его трансформацию в «миазм». Другими словами, болезнь захватывала все аспек­ты жизни пациента, изменяя его организм вплоть до клеточного уровня и вызывая новые признаки, которые потом могли передаваться по наследству. Именно медленное развитие болезни позволило ей создавать определенные черты и врожденные личностные особенности. Индивидуумы Tuberculinum унаследовали от своих чахоточных предков склонность «спешить жить полной жизнью», желание побольше успеть за оставшееся время. Я вспоминаю одного очень характерного пятидесятилетнего мужчину, который обратился по пово­ду аллергической астмы. Он был плотником и обратил внимание, что при работе с определенными древесными породами он внезапно начинал чихать. Я удивился, услышав о том, сколько ему лет, так как выглядел он значительно моложе. Его тело было очень стройным и крепким, а одежда модной и стильной, что добавляло моложавости его внешнему виду. Он был своеобраз­ным фанатиком здорового образа жизни, несколько раз в неделю посещая тренажерный зал, регулярно отправляясь в велосипедные походы в горы и употребляя только самую полезную и свежую пищу. Выяснилось, что у него имелся очень сильный страх ранней смерти, а точнее, в возрасте пятидесяти четырех лет. В этом возрасте от инфаркта внезапно умер его отец, и он решил сделать все возможное, чтобы избежать повторения его судьбы. Вообще-то в подобной реакции на преждевременную смерть отца не было ничего удиви­тельного, и она могла возникнуть у индивидуума с любым конституциональ­ным типом, однако последующие расспросы показали, что в основе этого страха у моего пациента лежала именно туберкулезная наследственность. Он рассказал мне, что его отец всю жизнь проработал на заводе и всегда ненави­дел свою работу, мечтая о пенсии, но умер, так и не успев насладиться жиз­нью. Вот что пугало моего пациента — перспектива влачить лишенное волную­щих стимулов существование, а затем умереть, так и не осуществив самого большого своего желания. Как и его отец, он не получал удовольствия от работы и отчаянно пытался найти более легкие способы получения денег, чтобы быть свободным и наслаждаться жизнью. Он освоил налоговую бух­галтерию и пытался зарабатывать тем, что помогал людям заполнять налого­вые декларации. Кроме того, он планировал открыть семинар на тему «как достичь своих целей в жизни и стать финансово независимым» (по-видимому, он собирался в процессе обучения других сам овладеть этими навыками). В конце концов он попытался заняться посредничеством в мире мультимиллион-ных банковских ссуд, и все три раза, когда я его видел, он был очень близок к тому, чтобы наконец одна из его сделок удалась и он обрел бы желанную

финансовую независимость. Таким образом, подобно большинству других индивидуумов Tuberculinum он не выносил рутинной ежедневной работы «с девяти до пяти», особенно если эта работа совершенно не приносит возбуж­дающих эмоций, и стремился к свободе делать то, что он хочет, и тогда, когда хочет, не жертвуя при этом и привычными комфортабельными условиями жизни. Его ощущение, что время безвозвратно уходит, а он так и не успел ничего испытать, было даже острее, чем у большинства других Tuberculinum, Он был женат на женщине, которой от жизни не нужно было ничего, кроме стабильности и любви своего мужа, а его терзало беспокойство и неудовлетво­ренность, ею в том числе, и стремление к волнующим отношениям с более молодыми и смелыми женщинами. Он говорил мне, что от жизни он хочет только одного — свободной игры, и действительно, всю свою энергию он тратил на достижение этой цели. Tuberculinum 1M значительно уменьшил его бронхоспазм, однако вскоре он пропал из моего поля зрения, и я так и не успел проверить, сможет ли Tuberculinum 10М уменьшить его неудовлетворен­ность своей жизнью.

Многие представители этого типа находят выход для своего беспокойства в виде занятий агрессивными видами спорта. Беспокойство Tuberculinum не бесцельно. В его основе лежит потребность в волнующих стимулах, что и заставляет индивидуумов Tuberculinum яростно бросаться в новые приключе­ния. Их спортивные увлечения призваны удовлетворить несколько потреб­ностей: потребность оставаться в отличной физической форме, чтобы быть в состоянии выдерживать бешеный темп их жизни, потребность в покорении новых вершин, что служит источником возбуждающих стимулов, а также неизменную потребность Tuberculinum в игре.

Вероятно, наиболее известным аспектом беспокойства Tuberculinum явля­ется его стремление к путешествиям (Кент: «Желание путешествовать, посто­янная охота к перемене мест»). Многие Tuberculinum проводят долгие годы, путешествуя по миру и работая то там, то здесь. Постоянное разнообразие такого кочевого образа жизни помогает утолить их беспокойство и позво­ляет избежать скуки, которая настигает их всякий раз, когда жизнь стано­вится слишком предсказуемой.

Индивидуумы Tuberculinum хорошо приспособлены для кочевой жизни, поскольку у них не развивается сильной привязанности к местам и людям. Их отстраненность сближает их с Sulphur и Lycopodium, однако у Tuberculinum это качество выражено в большей степени, чем у данных типов. Часто Lycopodium очень зависим от своей супруги как в бытовом, так и в эмоциональном отношении, и то же самое можно сказать об огромном числе индивидуумов Sulphur, Tuberculinum обладает большей независимостью

и часто кажется, что ему вообще никто не нужен, по крайней мере в эмоци­ональном и практическом смысле. Ему нужно одно — возбуждающие стиму­лы, и потому он стремится окружить себя интересными людьми. В своих путешествиях он встречает много интересных людей, а когда уезжает — не скучает об оставленных, поскольку он не привык смотреть назад, а впереди у него — новые встречи и новые знакомства. Tuberculinum не замкнутый тип в отличие от Natrum muriaticum. Он больше похож на Nux vomica, в том смысле, что его чувства открыты всем, но при этом он не склонен испыты­вать особой привязанности к кому-либо. Он живет сегодняшним днем и любит сегодня, а завтра пусть катится ко всем чертям.

Некоторым счастливчикам Tuberculinum удается найти работу, позволяю­щую им путешествовать и при этом заниматься чем-то интересным. Я встре­чал много руководителей экскурсионных групп, а также инструкторов по горным лыжам и подводному плаванию, принадлежащих к этому типу. Всех их объединял легкий имидж человека, беззаботно порхающего по жиз­ни и предпочитающего игры тяжелому труду. В отличие от гидов и инструк­торов, принадлежащих к типу Natrum muriaticum (второго по частоте встре­чаемости среди лиц подобных профессий), индивидуумы Tuberculinum не будут расшибаться в лепешку ради своих клиентов. Они просто играют и при этом показывают свои умения и навыки, не заботясь слишком о том, что подумает о них клиент. Благодушно-спокойное настроение может по­кинуть их лишь в одном случае — когда клиент опаздывает или делает что-то слишком медленно. Tuberculinum не относится к числу терпимых типов и при этом является одним из самых нетерпеливых.

Еще одна профессия, которую можно назвать идеальной для многих Tuberculinum, — журналист-корреспондент, работающий в других странах. Это занятие не только связано с необходимостью много путешествовать, но также находит применение острому и отстраненному интеллекту Tuberculinum, Даже среди журналистов, не выезжающих за пределы своей страны, очень много представителей этого конституционального типа, по­скольку и здесь имеется возможность путешествовать, разнообразие впечат­лений и пища для интеллекта.

Большинство Tuberculinum не столь счастливы и не могут зарабатывать себе на жизнь, колеся по земному шару, а некоторые со временем сами устают от постоянной жизни на передовой, оседают на одном месте и находят менее возбуждающую, рутинную работу. Они начинают хорошо зарабатывать, обза­водятся семьей и домом, однако слишком часто все это длится недолго, по­скольку они снова'чувствуют беспокойство и в их голове созревают планы новых авантюр. Беспокойство перерастает в раздражительность и чувство не-

удовлетворенности, так что в конце концов стабильная жизнь становится для них невыносимой, и они снова снимаются с места. Подобная беспокойная кочевая жизнь также характерна для большинства неистовых индивидуумов Staphysagria, а также для большинства замкнутых индивидуумов Staphysagria. Однако между блужданиями Tuberculinum и Staphysagria имеется большая раз­ница. Tuberculinum ищет в путешествиях новые возбуждающие стимулы, а дол­го находясь на одном месте и делая одно и то же каждый день, он чувствует скуку. (Многие индивидуумы Tuberculinum могут мириться с оседлым образом жизни, если их работа достаточно интересна, а их партнер - яркая личность.) Что же касается индивидуума Staphysagria, то он пытается убежать от мучи­тельных чувств, разрывающих его душу, а в случае замкнутого индивидуума Staphysagria — еще и от контактов с людьми, которых он боится. В облике большинства индивидуумов Staphysagria есть что-то смутное, ускользающее, особенно у замкнутых представителей этого типа, которые постоянно куда-то бегут. В отличие от них личность Tuberculinum гораздо легче разглядеть, и она не так запутанна. Если Tuberculinum бежит, то от скуки, а не от страха. Tuberculinum — относительно неэмоциональный тип, обычно обладающий яс­ной головой и уверенностью в себе. Подобно Nux vomica он знает, за чем гонится, однако уже в отличие от него он быстро устает и склонен бросать дело, если оно не принесло быстрых результатов.

Интеллектуальное любопытство и отстраненность

Tuberculinum - преимущественно ментальный или интеллектуальный тип, как и Lycopodium, Kali carbonicum или Sulphur. Как и представители этих типов, индивидуум Tuberculinum — это обычно мужчина (соотношение мужчин и женщин у Tuberculinum составляет примерно пять к одному). Как и у других ментальных типов, интеллектуальные интересы и взгляды Tuberculinum облада­ют характерными именно для этой конституции чертами. Интеллектуал Tuberculinum очень отличается по своему мышлению от интеллектуала Kali carbonicum или Sulphur. В соответствии со своим беспокойством и жаждой новых впечатлений он обладает выраженным интеллектуальным любопыт­ством, однако ему не хватает глубины по сравнению с таким гигантами мысли, как Kali carbonicum или Sulphur. (Хотя для Kali carbonicum глубина — это, пожалуй, неправильное слово, его мышление отличается скорее скрупулезно­стью и доскональностью.) Индивидуума Tuberculinum привлекает новейшая информация, поскольку она будоражит его воображение. У него все время сохраняется налет некоторого интеллектуального дилетантизма, склонность постоянно перепрыгивать с одной теории или научной школы на другую,

более новую и интересную. Если же он начинает погружаться в предмет более детально, это бывает обусловлено либо практической необходимостью, напри­мер связанной с его работой, либо стремлением найти дополнительные спосо­бы достижения и оправдания столь необходимой ему свободы. Чаще всего он пытается сочетать и то и другое. Например, деятельность моего пациента-плотника, стремящегося во что бы то ни стало сбросить с себя оковы нудной работы, не ограничилась лишь изучением налогового права и организацией семинара, посвященного достижению финансовой независимости. Он еще и работал инструктором по ребефингу (одному из терапевтических методов «Нью эйдж», использующему работу с дыханием для эмоционального осво­бождения клиентов). В ребефинге существует несколько школ, отличающихся как методиками, так и целями своей работы. Одна школа делает упор на активацию эмоций и на погружение клиента в его прошлые переживания, тогда как другая концентрирует клиентов на переживании во время сеанса счастья и блаженства. Мой пациент был стойким приверженцем последнего направления. Его не интересовала такая «нудная» вещь, как погружение в прошлое. Это не соответствовало его игривому характеру. Вместо этого он ухватился за теорию, гласящую, что прошлые эмоциональные блоки безболез­ненно растворяются сами собой при погружении в блаженное состояние. Чтобы подкрепить свои убеждения теорией, он стал изучать работы одного из гуру ребефинга, который утверждал, что человек может достичь физического бессмертия, если будет практиковать работу с дыханием и откажется от нега­тивных мыслей. Моему пациенту эта мысль очень понравилась, учитывая его страх умереть раньше времени и недополучить радостей жизни. Подобно мно­гим Tuberctdinum он выбрал те теории и взгляды, которые давали ему наиболь­шее ощущение свободы и позволяли освободиться от пугающих фантомов прошлого и серой обыденности настоящего.

Большинство Tuberculinum в значительной степени ориентированы на буду­щее. Будущее сулит им фантастические открытия, которые могут освободить человечество от оков рутинного существования, предоставят каждому время и возможности для игры и исследования внутреннего и внешнего космоса (Кент: «Полон надежд»). Индивидуумов Tuberculinum часто привлекают прогрессив­ные научные и психологические идеи, такие, как параллельные пространства или виртуальная реальность, которые до бесконечности расширяют возмож­ности интеллектуальной и физической стимуляции. Другие Tuberculinum с воодушевлением «берутся за решение» самых глубинных проблем, таких, как смысл бытия или формирование сознания, однако даже здесь их выдает по­верхностность и отстраненность людей, которые на самом деле хотят лишь избежать ограничений и оправдать постоянное стремление к трудноуловимой

свободе. Самый лучший пример, который приходит мне в голову, — это фило­софия экзистенциализма и один из ее основных создателей — Жан Поль Сартр, который, как можно заключить на основании его сочинений, имел конституцию Tuberculinum, Мировоззрение экзистенциализма выдвигает на первый план все основные качества, которыми обладают субъекты Tuberculinum или по крайней мере к обладанию которыми они стремятся: интеллектуальная ясность, свобода от моральных ограничений, свобода от привязанности к внешним условиям. Не хватает одного — души. Для экзистенциализма изна­чальный смысл бытия отсутствует. Позади постоянной активности ума лежит Пустота, глухой и бесчеловечный вакуум, который грозит поглотить Tuberculinum, если тот замешкается в своем непрерывном движении хоть на миг. Если индивидуумы Staphysagria или Natrum muriaticum бегут от бурлящих в глубине их собственного подсознания «недопустимых» для них эмоций, то Tuberculinum бежит от пустоты, от внутреннего вакуума. Под пустотой, кото­рую Tuberculinum почувствует, если остановится и перестанет думать или пота­кать своим чувственным ощущениям, лежит мир эмоций. У индивидуумов Tuberculinum нередки преходящие состояния экстаза, которые могут возникать на фоне погружения в физическое удовольствие или на фоне полета фанта­зии. Именно его отстраненность от глубинных чувств, таких, как человеческая любовь, вызывает пугающую тишину и пустоту внутри. Те индивидуумы Tuberculinum, которые преодолели свой страх перед неподвижностью настоль­ко, что смогли пройти «слой пустоты» и достичь своих истинных эмоций, становятся менее беспокойными и менее циничными. Они обнаруживают, что вокруг них есть много такого, к чему стоит привязаться.

Утонченный авангардизм

Индивидуумы Tuberculinum часто бывают не только интеллектуалами, но и гедонистами. Прибавьте к этому страстное стремление к свободе, и вы полу­чите утонченного писателя-авангардиста. Индивидуумы Tuberculinum редко подчиняются принятым социальным традициям, но при этом они обычно не бывают и революционерами, так как для этого они слишком зациклены на себе. Их привлекают авангардные направления в искусстве, поскольку они несут новые и возбуждающие ощущения, и неудивительно, что многие лидеры авангардистского искусства буквально излучают беспокойство ту­беркулезного миазма. Д. X. Лоуренс, английский романтический писатель, чей страстный романтизм сочетается с отвержением старых социальных ценностей и прославлением свободы, скорее всего имел конституцию Tuberculinum. Еще один знаменитый писатель, который почти наверняка

обладал этим конституциональным типом, — Генри Миллер. Его автобиог­рафическая трилогия «Тропик Козерога» иллюстрирует неистовое беспо­койство этого типа, его аморальность, романтизм, а также живость ума. Второй родиной Миллера стал Париж, где многие богемные личности того времени чувствовали себя как дома. Сущность парижского авангарда на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий точно соответствовала сущ­ности Tuberculinum. В почете были утонченность, гедонизм, стиль, необыч­ность и эмоциональная поверхностность. Авангардист — это романтик (в том смысле, в каком романтичен поэт, вдохновленный красотой и вообра­жением), однако он не желает связывать себя никакими обязательствами. Он с восхищением смотрит в будущее, видя в нем прекрасный новый мир, в котором техника освободит человечество от работы и страданий, а заодно и от устаревших моральных ограничений, и освободит время для бесконечных игр, как физических, так и интеллектуальных. Как и Sulphur, индивидуумы Tuberculinum с возрастом могут становиться более циничными, и они не­сколько разочаровываются в близком наступлении рая на земле. Тогда их перестают занимать радужные прожекты и они мобилизуют свои интеллек­туальные ресурсы уже на атаку существующего положения вещей.

Стиль очень важен для большинства Tuberculinum. Национальные особен­ности французов позволяют думать о значительном влиянии на них тубер­кулезного миазма. В конце концов именно французы известны своим чув­ством стиля. Часто они шикарно выглядят, отличаются утонченностью и некоторой отстраненностью. (Многие французские слова гораздо лучше подходят для описания характера Tuberculinum, чем их английские анало­ги, в частности chic, savor faire [находчивость], ennui [тоска, внутренняя опустошенность].) Французские фильмы особенно ярко демонстрируют ту­беркулиновые черты национального характера. Их стиль обычно исполнен изящества, аморальности и часто сконцентрирован на поиске индивидуаль­ной свободы, а также на подчеркивании «экзистенциальной дилеммы» или ощущения бессмысленности и тщетности бытия, которое столь часто лежит в основе беспокойства Tuberculinum. Французы также склонны к идеализму. Они больше, чем представители других наций, позволяют себе заниматься своими делами, а также дают возможность это делать другим. Именно бла­годаря этим индивидуалистическим тенденциям Франция не вступила в НАТО в ходе холодной войны, несмотря на то что обладала ядерным ору­жием и была частью Западной Европы. Люди, обладающие конституцией Tuberculinum, очень четко осознают свою индивидуальность. Подобно Sulphur или Nux vomica они будут идти по жизни собственной дорогой и обращать очень мало внимания на то, чего ожидают от них другие. Однако

уже в отличие от Sulphur или Nux vomica индивидуумы Tuberculinum не являются прирожденными вождями, так как они слишком дорожат своей свободой, чтобы принять на себя ответственность, связанную с лидерством, и начисто лишены требующейся для лидера самодисциплины.

Еще один английский писатель, чьи работы отражают утонченный совре­менный стиль в литературе, — Олдос Хаксли. Герои его ранних романов обычно очень сметливы, но лишены глубины. Они вращаются среди интеллек­туальной элиты, играют в игры друг с другом, соревнуясь в утонченности и получая в этих играх лишь мимолетное удовлетворение. В более поздних про­изведениях Хаксли появилась гораздо большая степень духовности, впитавшая философию мистических традиций. Его роман «Brave new world» можно расценить как осознание Tuberculinum пустоты материального прогресса, ког­да он не сопровождается эмоциональным и духовным удовлетворением. Оби­татели его мира будущего могут удовлетворить любые свои физические по­требности, о которых они могут только мечтать, включая вызванные наркоти­ческими веществами «психические каникулы», которые могут продолжаться неделями, однако в их мире нет места для души. Хаксли сам в свое время участвовал в поисках «освобождения» с помощью экспериментального при­ема галлюциногенов, и его книгу «The gates of perception» можно восприни­мать как некое руководство для тех, кто стремится к наркотическому «расши­рению сознания». Даже в поздние годы своих духовных поисков Хаксли пери­одически использовал «короткий путь» к расширению сознания с помощью галлюциногенов, подобно многим другим Tuberculinum, слишком нетерпели­вым, чтобы достигать внутренней тишины более естественным путем.

Кошка

Во многих представителях богемы есть что-то кошачье, и эти черты я часто наблюдал у моих пациентов Tuberculinum. Подобно кошке индивидуум Tuberculinum обладает чувственностью, но при этом «гуляет сам по себе». (Среди известных личностей, которые могли бы ярко проиллюстрировать эти кошачьи черты, я могу назвать актера Дэвида Нивена, скорее всего обладаю­щего конституцией Tuberculinum.) Tuberculinum может очень легко забыться в чувствен