Г) Утешение народа Божия (11, 1 — 36)

 

Из предложенных объяснений Апостола выходило, что если есть иудеи, не участвующие в благах веры, как следовало бы по обетованию, то причина этому в них самих, в том, что они упорно отказываются принять благовестие и покориться вере, — чего им извинить никак нельзя. Тяжело должно было отозваться такое обвинение в сердце уверовавших иудеев, которые, несмотря на прилепление к вере, не могли, однако ж, не жалеть о народе своем, столь высоком по избранию Божию и столь унизившемся по неразумию своему. Не желая оставлять их под таким неприятным впечатлением, Апостол предлагает теперь утешительные для них мысли, такие, однако ж, которые могли благотворно подействовать и на неверующих иудеев. Он говорит с сею целию, что если не все приняты, то и не все отринуты, что отпадение не покорившихся вере служит во спасение языкам; и что потому последним нечего выситься над первыми; да к тому же ослепление это, по целям промышления Божия о людях, допущено лишь на время. Исполнится сей предел, и весь Израиль вступит в ограду спасения.

Глава 11, стих 1. Глаголю убо, еда отрину Бог люди Своя? Да не будет: ибо и аз Израильтянин есмь, от Семене Авраамля колена Вениаминова.

Сими словами Апостол возвращается к прежнему своему положению: не такожде, яко отпаде слово Божие (ср.: 9, 6) — и спрашивает: после всего сказанного можно ли утверждать, что Бог отринул людей Своих? Никак. Ибо Он и обетование давал не всем, а только тем, которых провидел покорными слову Своему. Эти собственно и суть люди Его. Вам следует только теперь осмотреться кругом и удостовериться, есть ли из сынов Израиля внимающие благовестию и чрез то вступающие в наследие духовных благ, обетованных в Избавителе. Если есть хоть один, — обетование не нарушено. А один — вот вам — я. — Я Израильтянин от семени Авраамова, колена Вениаминова. Если я, израильтянин, принадлежу к приявшим обетованное наследие, то уже нельзя говорить, что отпаде слово Божие, и отрину Бог люди Своя. «В доказательство того, что иудеи не отвержены, говорит святой Златоуст, указывает на себя: ибо и аз Израильтянин есмь. Я учитель, проповедник, сам иудей. Если б Бог определил отринуть иудеев, то не избрал бы из них и Павла, которому вверил всю проповедь, дела целого мира, все тайны, все домостроительство спасения. Но само собою очевидно, что, указывая на себя, Апостол хотел только поскорее и понагляднее дать пример неотриновения Божия, а разумел под собою всех уверовавших из иудеев. Они повсюду были: и в Иерусалиме, и по всем другим городам и весям Палестины, и во всех местах вне ее, где жили иудеи. Все они суть наследники обетований, данных отцам. Следовательно, не следует говорить, что Бог отринул людей Своих».

Стих 2, 1-я половина. Не отрину Бог людей Своих, ихже прежде разуме.

Прежде разуме, προεγνω, — предведал. Предведал Бог, что будут покорные слову Его, и дал обетование, выражая его общим ко всем сынам Израиля словом, в виду же имея собственно сих покорных и верных, коих одних и следует называть Божиим народом. И вот, что вы видите теперь совершающимся пред очами вашими, все сие идет по предуведанному — и есть прямое исполнение обетования. Не отринул Бог людей Своих, а именно их-то и приял теперь и ввел в наследие обетования. Святой Златоуст в словах Апостола видит два доказательства того, что не отринул Бог людей Своих: первое то, что и он израильтянин, а второе «заключается в словах: люди, ихже прежде разуме, — то есть о которых верно знал, что они способны к принятию веры и примут оную. Ибо из иудеев уверовали три тысячи, пять тысяч и многое множество, дабы на слова его: аз Израильтянин — не возразил кто: разве ты составляешь народ, и из того, что ты призван, следует ли, что призван целый народ? Апостол присовокупил: не отрину людей Своих, ихже прежде разуме. Он говорит так как бы: со мною есть три тысячи, есть пять тысяч, есть многое множество».

Стихи 2, 2-я половина, — 5. Или не весте о Илии, что глаголет Писание? яко приповедует Богу на Израиля, глаголя: Господи, пророки Твоя избиша, и олтари Твоя раскопаша: и аз остах един, и ищут души моея, изъяти ю. Но что глаголет ему Божественный ответ? Оставих Себе седмь тысящ мужей, иже не преклониша колена пред Ваалом. Тако убо и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть (ср.: 3 Цар. 19, 14, 18).

Апостол говорит как бы: то, что видите вы совершающимся теперь пред очами вашими, очень похоже на то, что было при пророке Илии, когда, не встречая кругом видимо ни в ком истинного благочестия, он жаловался Богу: все уклонились в нечестие; остался я один; и когда Господь сказал ему: нет, не все; есть у Меня среди них семь тысяч мужей, верных Мне и отвращающихся от идолов. Как тогда было, что и царь, и вельможи, и все власти, и все, на кого ни взгляни, богоборствовали, а между тем среди них было у Бога семь тысяч истинных Его чтителей: так и теперь есть. И цари наши, и правители народные, и первосвященники, и ученые, и весь народ, если смотреть на него в целом, богоборствует, противится Христу Господу и Апостолов Его преследует и убивает; но между тем среди него же, во всех местах, есть верующие в Господа искренно, прилепляющиеся к Нему всем сердцем и от всей души служащие Ему. Вот эти и суть собственно люди Божии, Свои Богу, соблюденные Им для Себя, прежде предвиденные, и теперь призванные, и чрез призывание выбранные из народа. Как тогда Свои Богу были только те семь тысяч, а прочие все были чужие Ему, так и теперь весь народ, когда смотришь на него в целом, чужд Христу и Богу нашему, Свои же Ему суть только эти верующие, исчезающие будто среди общей массы народа, на деле же составляющие настоящий народ Божий. Блаженный Феодорит пишет: «как тогда из неисчетных тысяч только семь тысяч остались свободными от нечестия, так и ныне неуверовавших больше, а уверовавших и воспользовавшихся Божественною благодатию меньшее число». Сила сравнения сих обстоятельств, то есть того, что было при пророке Илии и что совершается теперь, заключается в том, что как тогда весь народ в целом богоборствовал, а семь тысяч, среди них кроющиеся, чтили Бога и Бог их назвал Своими, так и теперь весь народ в целом христоборствует, а верующие, среди них вращающиеся, веруют во Христа и поклоняются Ему, — и их-то Бог имеет Своими. Сей остаток по избранию Божию бысть. Бог выбрал и выбирает его из среды народа благовестием, верою и благодатию. Отсюда заключай всяк, что все теперь совершается сообразно с волею и намерениями Божиими и не противно Его обетованиям; потому нельзя говорить, что Бог отринул людей Своих.

Святой Златоуст пространно выясняет и другие черты сходства в сих обстоятельствах. «Смысл сих слов таков: Бог не отверг народа. Ибо, если бы отверг, никого бы не принял. А если некоторых принял, то не отверг. Но ежели не отверг, говоришь ты, то, значит, всех принял? Нимало. Ибо и при Илии спаслось не больше семи тысяч. И ныне (кроме явно верующих), вероятно, много есть уверовавших (тайно). Неудивительно, если вы и не знаете их; потому что не знал сего так же и пророк Илия, столь великий муж. Но Бог устроял Свои дела, хотя Пророк и не знал (так и теперь сокровенно устрояет Он Свое дело веры). Заметь же благоразумие Апостола, как он, доказывая то, что предположил доказать, неприметно увеличивает вину иудеев. Для того привел на память все это свидетельство, чтобы торжественнее обнаружить их неблагодарность и показать, что они издревле таковы. А если б не имел сего намерения, но хотел доказать одно то, что не многие составляют народ (собственно Божий), то сказал бы только, что и при Илии осталось семь тысяч. Но теперь приводит все свидетельство сначала, так как всеми мерами старался доказать, что поступки иудеев со Христом и Апостолами нимало не странны (не новы), но обыкновенны у них и обратились им в навык. Дабы не сказали они: мы убили Христа, как обманщика, преследуем Апостолов, как обольстителей, — Апостол приводит свидетельство, в котором говорится: Господи, пророки Твоя избита, и олтари Твоя раскопаша. (Это означало, что как тогда они избили не лживых, а истинных Пророков, так и теперь убили не лживого, а истинного Спасителя и преследуют не обольстителей, а истинных проповедников.) Но Апостол, чтоб не слишком огорчить их словом, (не выразил сего явно, а) представляет другую причину на приведение сего свидетельства, будто бы приводит оное не с тою главною целию, чтобы укорить их, но имея в виду доказать нечто иное (именно что не многие составляют собственно народ Божий); а между тем лишает их всякого извинения и в предшествовавших делах (распятии Господа и преследовании Апостолов). Смотри же, как обличение получает особенную силу от лица обличающего. Обличает не Павел, не Петр, не Иаков, не Иоанн, но тот, кому иудеи удивлялись более, нежели всякому другому, глава Пророков, друг Божий. Что же говорит он? Господи, пророки Твоя избита, и олтари Твоя раскопаша: и аз остах един, и ищут души моея. Что может быть свирепее такого зверства? Надлежало молиться о содеянных уже грехах, а они намереваются убить еще Пророка. И это не во время голода, но при наступившем уже плодородии. Все это делает их совершенно неизвинительными. (Но как тогда было, так делают они и теперь.) Когда бесы посрамлены, могущество Божие явлено (во Христе Иисусе), они отваживаются на сие злодеяние (против Него), переходят от убийств к убийствам, умерщвляют учителей и исправителей их нравов. И что могут сказать они против сего (обличения, в защиту себя)? Ужели и те (Пророки) были обманщики? Ужели и тех не знали, откуда они? Они огорчали вас, но зато говорили полезное. (Так разумей и об Апостолах.) А алтари? Ужели и алтари огорчали? Ужели и они оскорбляли? (Очевидно, что они делали все сие по богоборству [см.: блаженный Феодорит].) Вот какие примеры упорства и злонравия всегда показывали иудеи. Посему Павел и в другом месте, пиша к фессалоникийцам, говорит: таяжде и вы пострадаете от своих сплеменник, якоже и тии от Иудей, убивших Господа и Его пророки, и нас изгнавших, и Богу не угодивших и всем человеком противящихся (ср.: 1 Сол. 2, 14 — 15). Подобно и здесь говорит, что иудеи раскапывали алтари и избивали Пророков (чтоб показать, что они всегда Богу противятся). Но что глаголет ему Божественный ответ? Оставих Себе седмь тысящ мужей, иже не преклониша колена пред Ваалом. Ты спросишь, идет ли сие к настоящему времени? Весьма идет. Ибо сим доказывается, что Бог и всегда обыкновенно спасает достойных, хотя обетование дано и целому народу. То же Апостол доказывал и выше, когда говорил: аще будет число сынов Израилевых, яко песок морский, останок спасется; и: аще не бы Господь Саваоф оставил нам Семене, якоже Содом убо были быхом. Так же доказывает и здесь. Посему и присовокупил: тако убо и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть. Смотри, как каждое слово у Апостола удерживает свою силу, выражая и благодать Божию, и неукоризненность спасаемых. Ибо словом: по избранию — Апостол показал достоинство спасаемых, а словом: благодати — означил дар Божий».

Стих 6. Аще ли по благодати, то не от дел: зане благодать уже не благодать бывает. Аще ли от дел, ктому несть благодать: зане дело уже не есть дело.

Сказавши: тако и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть, — Апостол вводит в глубь совершающихся событий. Тогда Бог из множества многого народа Сам соблюл для Себя семь тысяч: и теперь Он же благодатию избирает из всей массы народа не многих спасающихся. Кто же такие избранники? Все те, которые не надеются на себя, на дела свои и на какие-либо сторонние преимущества, но все спасение свое предают в руки Божии с готовностию приять его от Его благости, если благоволит Он удостоить ее. На таких смиренников падает луч благодати Божией и привлекает их к источнику спасения. Она естественно находит их, как вода сама собою стекает в низменные места. Это нахождение благодатию тех, кои способны приять ее, и есть избрание. На кого ниспадает благодать, так что он восприимет воздействие ее, тот внутренно выделяется из прочей массы и начинает быть инаковым. Все таковые суть останок спасаемых благодатию подобно немногим спасенным при Илии.

Вот главная причина, почему одни ныне спасаются, а другие нет! Это потому, что те ни на что свое не надеются, но смиренно предают дело спасения своего в руки Божии, — и таковых не много бывает всегда; а эти на дела свои опираются и спасения будто по праву требуют себе от Бога. Как это противно законам спасительной жизни по Богу, то они и не приемлются в ограду спасаемых, и таковых самонадеянников всегда много. Такое положение выводится из предыдущих слов: останок по избранию благодати бысть. Слова же настоящего, 6-го стиха прилагаются к ним и в виде укора, и в виде увещания, — так: если избрание ко спасению от благодати, то не от дел; ибо если б было оно от дел, то не было бы по благодати, потому что благодать уже не бывает благодать, когда привходят дела. Что же ты, иудей, опираешься на дела? Отбрось сию тщетную надежду и смиренно предай себя действию благодати. Если опираешься на дела, то не чувствуешь нужды в благодати; не чувствуя такой нужды, не ищешь ее; не ища, не обретаешь; не обретая и не получая, спасения чужд бываешь. И выходит, что то, на чем ты чаешь спасение свое основать, служит тебе в пагубу. Совместить то и другое невозможно. Если вносишь дела в основу спасения, устраняешь благодать; и основа твоя гнила бывает. А если к благодати взор свой простираешь, то отвлеки его от дел: ибо при благодати дела уже не дела, то есть ничего не значат. Такими ты их и сочти в уме твоем и сердце твоем или совсем их изгони из внимания и голым себя представляй воздействию благости Божией.

Святой Златоуст говорит: «итак, почему же боишься ты приступить, когда не требуют от тебя дел? Что споришь и упорствуешь, когда предлагают тебе благодать? Что без нужды и пользы ссылаешься на закон? Законом себя не спасешь, а дар сей умалишь. Если упорно хочешь спасаться законом, то уничтожаешь благодать Божию. Но чтобы не сочли сего новым учением, Апостол говорит, что и оные семь тысяч, приводимые им в пример, спасены благодатию. Ибо словами: тако и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть — дает разуметь, что и те спасены благодатию. То же самое видно из слов: оставих Себе. Сим показывает Бог, что большую часть дела совершил Он Сам. А ежели по благодати, говоришь ты, то почему не все спасаемся? Потому, что вы сами не хотите. Ибо благодать, при всем том, что она благодать, спасает желающих, а не тех, которые не хотят и отвращаются благодати, которые постоянно восстают на нее и противятся ей. Видишь, как Апостол везде утверждает ту истину, что не может статься, чтобы слово Божие не сбылось; и доказывает сие тем, что обетование простиралось на достойных и что достойные, хотя их и не много, могут составить народ Божий».

Как святой Златоуст говорил свои Беседы к христианам из язычников, то и прибавил: «итак, возблагодарим Бога за то, что мы стали в числе спасаемых и, когда не могли спастися от дел, спасены по дару Божию. Благодарность же нашу засвидетельствуем не словами только, но и делами и поступками, сообразными с чувствами благодарности. Ибо благодарность тогда бывает полною, когда исполняем то, что служит к славе Божией, когда избегаем того, от чего освободились». Эта речь и к нам идет.

Стих 7. Что убо? Егоже искаше Израиль, сего не получи, а избрание получи: прочии же ослепишася.

Что убо? Что же вышло из таких порядков жизни Израиля? То, что Израиль, если смотреть на него в целом, во всей массе народов, не получил того, чего искал; но среди сей же массы Бог и прежде провидел, и теперь узрел некий останок достойных лиц и выбрал их из массы благодатию Своею, так что сей останок избранный получил искомое, а прочие ослепились. Чего искал Израиль? Быть Божиим и наследником обетований, данных отцам. Но это есть доброе искание, сообразное с намерениями Божиими; почему же он не получил сего? Потому что не воздал должного благодати Божией. Он делал дела закона и этими одними трудами своими и усилиями чаял получить искомое, забыв, что получение сие при всем том есть дело благодати, верою приемлемое, а не по праву приходящее. От сего произошло то, что, когда явилась благодать и ему предложено было слово веры, как условие получения искомого, он возупорствовал, настаивая на том убеждении, которое сам себе набил в ум и сердце. Как это противно было порядкам Божиим, то Бог за это упорство лишил его того, чего он чаял и что должно было сделаться его достоянием, если б он не упорствовал и не противился вере. Напротив, те не многие, кои суть останок Божий, хотя также верно хранили закон, но надежду получения искомого полагали в одной благодати Божией. Почему, когда явилась благодать и возгласилось слово веры, они всем сердцем приняли его и прилепились к Проповедуемому. За то получили больше, чем чаяли или чаять могли. Тех ослепило неправое их предубеждение; а эти, не допуская предубеждения, всегда имели очи свои отверстыми к Богу и удобно узрели ниспосылаемую от Него благодать, которая и избрала их. Блаженный Феодорит пишет: «избранием называет Апостол уверовавших из иудеев. Сказует же сие: Израиль, привязавшись к закону, не достиг цели, потому что ныне противозаконно хранит закон и не пожинает от того никакой правды; но уверовавшие из израильтян получили ее. Прочии же ослепишася, — то есть неверие ожесточило сердце их». Почему справедливо в настоящем месте святой Златоуст видит «не только вопрос, но и обличение. Апостол говорит, что иудей сам себе противоречит, ищет оправдания и не хочет приять оного. Он представляет иудеев неизвинительными, доказывая неправость их тем, что некоторые получили: избрание, говорит, получи. Иудеев осудят избранные. Так и Христос Господь сказал: аще же Аз о веельзевуле изгоню бесы, сынове ваши о ком изгонят? Сего ради тии будут вам судии (Лк. 11, 19). Дабы никто не смел ссылаться на свойство самого дела, а всякий винил произволение иудеев, Апостол упоминает о получивших. Почему и употребляет выразительное речение, изображающее вместе и благодать свыше, и собственное их тщание. Ибо словом: получи — не свободное произволение уничтожает, но выражает величие благ и то, что большее, хотя и не всё, было делом благодати. И у нас о человеке, которому выходит большая прибыль, в обычае говорить: он получил, он нашел. Потому что большая часть приобретается не человеческими трудами, но по дару Божию. Прочии же ослепишася. Заметь, когда Апостол отвержение прочих осмелился назвать собственным именем. Хотя и прежде говорил об оном, впрочем, обвинителями представлял Пророков, а теперь сам уже является обвинителем. Однако же и здесь не довольствуется собственным своим мнением, но опять свидетельствуется пророком Исаиею; ибо, сказав: ослепишася, — присовокупил»:

Стих 8. Якоже есть писано: даде им Бог дух умиления, очи не видети и уши не слышати даже до днешняго дне (ср.: Ис. 29, 10; Втор. 29, 4).

Эти слова взяты святым Павлом из двух пророческих мест, и самое пророчество выражено своими словами. Первые слова, что Бог дал им дух умиления, или отупения, взяты из 29-й главы пророка Исаии, а последние — об очах невидящих и ушах неслышащих взяты у пророка Моисея (см.: Втор. 29, 4). Пророк Исаия в той главе предсказывает крайнее некое бедствие для иудеев от врагов и то, что, когда враги сии будут считать цель свою уже достигнутою, явится помощь свыше и разорит их надежды. Затем, обращаясь к властям иудейским, говорит, что они при этом от изумления будут, как пьяные, потому что Господь напоит их духом отупения и смежит очи их, и Пророков их, и князей их; и они ничего не уразумеют из совершающегося пред ними; будет это для них, как книга запечатанная. К какому бедствию и избавлению относятся пророчества, не видно; но как изображенное Пророком отупение властей и всех набольших лиц иудейских совершенно сходно с тем, как относились сии лица к Господу Иисусу Христу Избавителю и к изумительному делу Его и Апостолов Его; то нет сомнения, что дух пророческий устами пророка Исаии предвозвещал именно это отупение и умственное ослепление иудейских властей, а за ними и всего народа, пред лицем Господа Иисуса и Святого Евангелия. Дух Апостольский указал сие Апостолу в словах Пророка, и он верно засвидетельствовал ими то, что имел нужду засвидетельствовать, именно что: ослепишася.

Святой пророк Моисей, в 29-й главе Второзакония помянув, как Господь Бог избавил израильтян от рабства египетского и сколько дивных знамений и чудес явил при сем, — прибавляет затем: и не даде вам Господь Бог сердца разумети и очес видети, и ушес слышати даже до дне сего (ср.: Втор. 29, 4). То есть: а вы смотрели на это открытыми очами, и не видели; слышали о сем отверстыми ушами, и не слышали и сердца не имели, чтоб разуметь, что значит все сие. Избавление израильтян из рабства египетского святым Моисеем есть самый наглядный прообраз избавления нашего от рабства греху и диаволу Господом нашим Иисусом Христом. Почему что говорится Пророками о первом, то несомненно было пророческим прозрением о втором. Дух Апостольский уразумел сие и слова, изображающие умственное состояние тогдашних, привел как изображение настоящих. Как тогда сердца не имели уразуметь, так и теперь слепотствуют — ослепишася.

Из сих двух мест Апостольский дух взял мысль пророческую и предложил ее своим словом: даде им Бог дух умиления, очи не видети и уши не слышати. И у Пророков, и у Апостолов говорится так, что будто Бог Сам Своею силою произвел такое недоброе состояние. Так обычно говорить Пророкам, все к Богу относящим, как доброе, так и худое. Но иное прямо от Бога дается, а иное только попускается. Бог всем людям добра желает и всех наделить им ищет. Но когда встречает противление со стороны людей, то после попыток к преодолению сего противления оставляет их в руках произволения их, которое, как Богу противляющееся, никогда к добру не приводит, а всегда сопровождается худыми последствиями. Эти худые последствия очевидно бывают в виде наказания Божия за сопротивление Его воле. Почему и приписываются Ему, хотя причина, почему так попускает Бог, находится в самих людях, — в их непокорности. Так было и с Евангелием. Сколько Сам Господь являл иудеям доказательств, ясно указывавших на то, Кто Он есть? Сколько также Апостолы и словом и делом убеждали, что Он есть именно Обетованный и что должно следовать учению Его? Иудеи не имели сердца разуметь совершающегося пред очами их и слышать о значении того не хотели. Но кто виноват? Господь и оставил их в своем им ослеплении. Блаженный Феодорит пишет: «слово: даде, — как и: предаде, — значит: попустил. Ибо не Бог сделал это, что они не уверовали; иначе возможно ли, чтобы Сам Он вложил в них неверие и Сам же подверг за то наказанию? Сему же яснее научил и Пророк: одебеле бо сердце людей сих, и ушима своима тяжко слышаша, и очи свои смежиша (ср.: Ис. 6, 10). Посему не другой кто ослепил их, но сами очи свои смежиша и не захотели видеть света». Святой же Златоуст говорит: «от чего же произошло сие ослепление? Апостол и прежде объяснил причины оного, сложил всю вину на голову самих иудеев, доказывая, что они подверглись ослеплению за безвременное упорство, и теперь повторяет то же самое. Ибо когда говорит: очи не видети и уши не слышати, — обвиняет не иное что, как упорную их волю. Имея очи, чтобы видеть чудеса, получив уши, чтобы слышать чудесное это учение, они ни теми, ни другими не воспользовались как должно. Почему под словом: даде — разумей здесь не действие, а попущение».

Даде им, говорит, дух умиления, κατανύξεως. — Κατάνυξις — умиление, сокрушение сердечное — есть доброе расположение; как же слово сие употреблено для обозначения недоброго состояния? Но слово сие, от: νύσσω — поражать, может изображать состояние такого поражения или поразительного впечатления, при котором пораженный теряется, с мыслями собраться не может, смотрит и не видит, слышит и не ощущает слышимого. Таковы точно были иудеи пред лицем Господа и Апостолов, как пораженные, отупевшие, остолбеневшие, подобные тем, о которых у нас говорится: столбняк напал. Славянское в сноске заменение сего слова словом: нечувствия — хорошо выражает силу речи. Наши толковники не изменяют значения слова, но берут во внимание при толковании не самое сокрушение и умиление, а силу его, ту, что когда оно овладеет сердцем, то уже не преклоняется на худшее. Эту непреклонность умиления они и берут здесь во внимание и под духом умиления: κατανύξεως — разумеют дух непреклонного упорства иудеев. Блаженный феодорит пишет: «духом умиления назвал Пророк (и Апостол) непременное расположение сердца; ибо как имеющий похвальное умиление не приемлет изменения на худшее, так совершенно предавшийся пороку не допускает перемены на лучшее». То же говорит и святой Златоуст полнее и яснее: «умилением называет здесь Апостол такой навык души к худшему, который неисправим и непременяем. Ибо и в другом месте говорится: яко да воспоет Тебе слава моя и не умилюся (ср.: Пс. 29, 13), — то есть не переменюся. Как умилившийся в благочестии не вдруг выходит из сего состояния, так умилившийся во зле с трудом может измениться. Посему Апостол, желая выразить, что воля иудеев неисправима и неудобопременима, назвал это духом умиления».

Стихи 9 — 10. И Давид глаголет: да будет трапеза их в сеть и в лов, и в соблазн и в воздаяние им: да помрачатся очи их еже не видети, и хребет их выну сляцай (ср.: Пс. 68, 23 — 24).

Место сие взято из 68-го псалма, который есть пророчественный псалом, прорекший о страданиях Христа Спасителя и о наказании иудеев. Из сего псалма в Евангелиях приводятся: ревность дому Твоего снеде мя (стих 10); и: даша в снедь мою желчь, и в жажду мою напоиша мя оцта (стих 22). Этим стихом кончается изображение страданий Господа нашего Иисуса Христа, а вслед за ним стоят стихи, приводимые святым Павлом (стихи 23 — 24), которыми начинается у пророка Давида изображение пагубных последствий от несправедливого осуждения Христа Господа на смерть. Несомненно потому, что в сих стихах содержится проречение, которое, уразумев духом своим, святой Апостол приводит в подтверждение своего положения. Наказание иудеев за предание на смерть Господа выражается у Пророка желательным: да будет... да помрачатся. Так приводятся слова сии и Апостолом. Смысл же сего таков: и будет трапеза пред ними в сеть, — и помрачатся очи их, и хребет их будет слячен (согбен).

Святой Афанасий Великий, толкуя сей псалом, говорит на слова: да будет трапеза их пред ними в сеть (Пс. 68, 23) — следующее: «сим изображает Пророк, что постигнет иудеев по страдании Господа». Слову: трапеза — святой Златоуст и блаженный Феодорит дают иносказательный смысл, разумея под нею наслаждение или удовольствие. То, что обещало им удовольствие и наслаждение, чего они так желали, как питательной трапезы, то самое обратится им в сеть, — запутает их в бедствия, из которых не выпутаться им. Как жаждали и алкали они смерти Господа, крича: распни, распни Его (Лк. 23, 21), — и никаким увещаниям Пилата не внимали! Наконец удовлетворили жажду крови, — насытились. И это самое привлекло на них самые крайние бедствия. Крови жаждали, кровию расплатились. Святой Афанасий Великий пишет: «этими словами как бы так от лица Господа говорит Пророк: потерпят они то самое, что уготовали для Меня, желая, чтобы Я испытал это. Горе лукавому, лукавая бо прилучатся ему по делом рук его (ср.: Ис. 3, 11)».

Прочие слова: лов, соблазн — то же значат: соблазнились, — думали избавиться от беды, предавая на смерть Избавителя, и попали в лов, на всякие беды. Слово же: и в воздаяние им — Пророк присовокупил, дабы видно было, что иудеи потерпят все это в наказание.

Да помрачатся очи их еже не видети, — то есть и омрачатся очи их. Не увидели они Господа в Сыне Человеческом, ходившем по земле, хотя в нем ясно давал видеть Себя Господь. Но то было еще полуомрачение. Полное же омрачение настало для них после смерти и воскресения Господня. Тут уже очевидно ослепление их было карою на них Божиею. Как было не увидеть Господа в знамениях, сопровождающих смерть Его, когда Его увидел язычник, в предивном воскресении Его, в сошествии Святого Духа, в свидетельствах Апостолов, потверждаемых силами и чудесами о имени Господа? Можно было осязать Господа во всем этом и воскликнуть подобно апостолу Фоме: Господь мой и Бог мой! (ср.: Ин. 20, 28). А они не видели, потому что не хотели видеть. И Господь омрачил очи их, еже не видети.

И хребет их выну сляцай — и будут они навсегда уже состоять под игом рабства. Они уже были в подданстве чуждой власти, но все еще удерживали за собою некую часть самоуправления. Когда же предали Господа на смерть, то скоро затем всё потеряли, — и город, и святилище, и рассеяны были повсюду в виде рабов. И до сих пор состоят они под чуждыми властями; и всегда будут состоять под ними, как показывает пророческое слово: выну сляцай, — то есть всегда держи их под игом согбенными.

Святому Павлу для подтверждения своей мысли пророчеством можно бы привесть только следующие слова: да помрачатся очи их еже не видети, — то есть омрачатся очи их. А он привел и то, что впереди стоит у Пророка, и то, что после. Для чего так он сделал? Может быть, для того, чтоб речь не была скудна и более округлена. А вернее, для того, чтоб показать, что омрачение сие по пророчеству есть им воздаяние, — кара и наказание Божие, — о чем говорится впереди, и что оно есть только преддверие соблазна, сети и уловления, конец же сего будет окончательное порабощение. Когда Апостол приводил сии слова, омрачение уже действовало в иудеях, а сличения хребта еще не было: они гордо еще держали главу свою и питали тщетные надежды на свое возвеличение. Приводя о сем предуказание пророческое, он наводил их на мысль о том, что ожидает их вскоре, и тем чаял расположить к принятию благовестия не принявших еще его и к утверждению в вере в него принявших.

Святой Златоуст, писавший Беседы свои по исполнении этой, предсказанной святым Давидом кары, сличения выи, останавливается вниманием паче на нем и в доказательство верности пророчеств, и в показание пагубности неверия.

«Нужно ли здесь, говорит он, какое-либо толкование? Не ясно ли это и для самого малосмысленного? Еще прежде наших слов действительный опыт засвидетельствовал сказанное Пророком. Когда бывало, чтоб иудеи так легко пленяемы и одолеваемы были? Когда подвергались они такому рабству? Важнее же всего то, что сим бедствиям конца не будет, как заметил об этом Пророк. Ибо не просто сказал: хребет их сляцай, — но присовокупил: выну. Если же ты, иудей, утверждаешь, что бедствия кончатся, то суди о настоящем по прошедшему. Ты переселен был в Египет, но прошло двести лет, и, при всем твоем нечестии, Бог тотчас освободил тебя из сего рабства. По освобождении из Египта ты поклонялся тельцу, приносил сынов своих в жертву Ваал-Фегору (см.: Чис. 25, 3), осквернил храм, погрузился во все роды порока, наполнил мерзкими жертвами горы, дебри, холмы, источники, реки, сады, убил Пророков, опрокинул жертвенники, вполне преуспел в злобе и нечестии; однако же Бог, предав тебя вавилонянам на семьдесят лет, опять извел в прежнюю свободу, возвратил тебе и храм, и отечество, и прежний образ пророчества. Даже и во время самого плена ты не был оставлен; но и там были у тебя Даниил и Иезекииль. После этого снова обратился ты к прежним порокам, предался распутству и при нечестивом Антиохе принял еллинские правила жизни. Но и тогда, три года или немного больше пробыв в подданстве у Антиоха, чрез Маккавеев воздвигли вы себе новые знаменитые победные памятники. Но теперь у вас нет ничего подобного, напротив, все пошло иначе. И что особенно удивительно, прежних пороков не видно, а наказание увеличивается, и нет никакой надежды на перемену вашего положения. Прошло не семьдесят, не сто и не двести лет, но триста (а ныне — 1800) и гораздо более; однако же неприметно и тени подобной надежды. И все это постигло вас тогда, как не служите идолам, не делаете ничего такого, на что отваживались прежде. Какая же тому причина? Та, что образ заменен истиною и закон исключен благодатию. Сие-то древле предрекая, Пророк сказал: хребет их выну сляцай. Примечаешь ли точность пророчества, как в нем предсказано неверие, обнаружено упорство, объявлен следующий затем суд и обозначена нескончаемость наказания?»

Объяснив, что отвержение иудеев и принятие язычников в Царство Христово сообразно с данными обетованиями, и указав причину того в вере одних и неверии других, святой Павел вводит теперь сие событие в планы Божественного промышления о роде человеческом, чтоб таким образом окончательно успокоить умы и пресечь всякие на сей предмет недоумения. Но, делая это, он вместе с тем дает сильное внушение верующим из язычников — не небречь о явленной им милости — и утешает томящихся жалостию об иудеях предсказанием, что ослепление постигло Израиля только на время, после весь он обратится и спасется. «Так поступает Апостол для того, чтобы и иудеям, ввергнув их в отчаяние, не заградить путь к вере, и уверовавшим из язычников не дать повода к высокоумию, и они, возгордившись, не потерпели бы ущерба в вере. Мы должны не просто слушать то, что говорится, но вникать в мысль и намерение говорящего. Если с таким размышлением будем принимать каждое слово, то ни в одном не встретим затруднения. А в настоящем случае цель Апостола состоит в том, чтобы в уверовавших из язычников истребить высокоумие (а иудеям внушить, что они не совсем пали); ибо как язычники, научившись скромности, безопаснее пребудут в вере, так и иудеи, будучи выведены из отчаяния, охотнее приступят к благодати. Итак, обращая внимание на сию цель Апостола, выслушаем все сказанное им в настоящем месте» (святой Златоуст).

Стих 11. Глаголю убо, еда согрешиша, да отпадут? Да не будет: но тех падением спасение языком, во еже раздражити их.

Вы думаете, что это все случилось так себе, без особого чего. Нет. Отпадение Израиля в неверие имеет последствием своим то, что в ограду спасения вводятся язычники, а это введение благоволено с тем, чтоб привлечь туда же после и Израиля, возбудив в нем ревность или соревнование, и таким образом спасся весь род человеческий. Вот промыслительное значение того, что совершается ныне пред глазами нашими среди язычников и иудеев!

Еда согрешиша, да отпадут? — Μη επτοασαν ϊνα πεσωσιν? Можно двояко перевесть: ужели они преткнулись, разумеется о Камень, Христа Господа, неверием и тем согрешили, чтобы вконец пасть, расшибшись до смерти? Или: ужели они преткнулись, чтобы только пасть и больше ничего? Последнюю мысль видит здесь блаженный Фотий у Экумения. Она ближе к непосредственно следующим словам, а первая — к дальнейшей речи. Ту и другую потому уместно принимать. Блаженный Феофилакт пишет: «ужели они согрешили так, что нельзя уже уврачевать их? Никак. Они согрешили, — то есть преткнулись, однако падение их не таково, чтоб не было средства поправить дело». Так и святой Златоуст, Амвросиаст, Экумений. Последний пишет: «грех иудеев очень велик; однако ж так ли преткнулись они, чтобы, падши, восстать не могли, хотя бы и захотели? Нет. Как сильно ни преткнулись они, однако могут быть приняты Богом опять в милость, если захотят». Затем он приводит слова блаженного Фотия. «Как из числа претыкающихся одни повихляются только, подобно поскользнувшимся, а другие совсем падают, то Апостол, желая, с одной стороны, болезнование о себе возбудить в иудеях, как достойно подвергшихся укору, а с другой — расположить их к вере, говорит, что преткновение их случилось не в совершенное их падение, но что они будто только поскользнулись. И это не просто (не кое-как случилось), но попущено по некоему промыслительному домостроительству, чтоб по случаю их падения совершилось спасение язычников, а потом и их самих восстановление, когда они спасением язычников раздражатся к соревнованию и подражать станут им. Так что самое преткновение их служит некоторым образом к их восстановлению, именно так: в преткновении их спасение язычникам, в сем спасении раздражение ревности иудеев, а чрез это возревнование — восстановление преткнувшихся. Таково неизреченное и непостижимое Божие промышление и домостроительство, извлекающее из вредного полезное и из разрушительного благотворное! Иудеи преткнулись и пали, — и лежать бы им, ни себе, ни другим не доставляя никакой пользы. Но Бог употребил это их падение в средство и ко спасению язычников, и к восстановлению их самих от сего падения. Так что они, по Божию благоустроению, преткнулись не затем, чтобы пасть, а чтобы чрез преткновение восстать и исправиться».

Что в преткновении иудеев спасение язычников было по Божескому устроению, Апостол уразумел сие из самых событий. Как он, так и другие Апостолы всюду возвещали слово благовестия сначала иудеям, и потом уже, видя, что, когда из иудеев принимали благовестие один-другой, а прочие упорствовали, язычники с радостию внимали слову благовестия, они в этом самом увидели указание перста Божия и убедились, что принятие язычников, вместо упорствующих иудеев, есть прямая воля Божия. Святой Златоуст эту преимущественно развивает мысль.

«Тех падением спасение языком. Это не Павловы только слова, напротив, и притчи в Евангелиях имеют такой же смысл. Сотворивший брачный пир для сына тогда уже стал звать с перекрестков, когда не захотели идти званные (см.: Мф. 22, 9). И насадивший виноградник тогда уже положил отдать оный другим виноградарям, когда первые убили наследника (см.: Мф. 21, 38). И Павел вооружавшимся против него иудеям сказал: вам бы лепо первее глаголати слово Божие: а понеже недостойны творите сами себе, се обращаемся во языки (ср.: Деян. ί3, 46). Из всего этого явствует, что по порядку следовало сперва прийти иудеям, а потом язычникам; но, поелику иудеи оказались неверующими, порядок изменен. Неверие и падение иудеев сделали то, что язычники вошли прежде. Посему Апостол и говорит: тех падением спасение языком, во еже раздражити их. Смысл слов его таков: Господь Иисус пришел к иудеям; но они, несмотря на великое множество совершенных Им чудес, не приняли Его и распяли. После этого начал Он привлекать к Себе язычников, дабы оказанною им честию уязвить бесчувственных иудеев и взаимным соревнованием убедить их прийти к Нему. Ибо надлежало прежде принять иудеев, а потом и нас. Почему и сказал Апостол: сила бо Божия есть во спасение всякому верующему, Иудеови же прежде и Еллину (1, 16). Поелику же иудеи отщепились, мы, вторые, стали первыми. Итак, видишь, какие почести выводит для них и из этого. Во-первых, ту, что мы призваны тогда уже, когда они не захотели; во-вторых, ту, что мы призваны не для нашего единственного спасения, но дабы и они стали лучшими, поревновав нашему спасению. Что же, скажет кто-нибудь, ужели бы мы не были призваны и спасены, если б это не стало нужным для иудеев? Были бы призваны и спасены, но в надлежащем порядке, то есть не прежде, а после иудеев. Посему и Христос Господь, посылая учеников Своих на проповедь, не просто сказал: идите ко овцам погибшим дому Израилева, — но: идите паче (ср.: Мф. 10, 6), показывая тем, что после иудеев должно идти и к язычникам. Все же это и сделано, и сказано, дабы иудеи не прибегали к бесстыдному извинению, что они оставлены без внимания, а потому не уверовали. Посему и Христос хотя все предвидел, однако же пришел к ним первым».

Стих 12. Аще ли же прегрешение их богатство мира, и отпадение их богатство языков: кольми паче исполнение их.

Святой Златоуст говорит на сие: «здесь Апостол говорит приятное иудеям. Он ободряет падших из них, с преизбытком доказывая, что они могут надеяться на спасение, если переменятся. Ежели, говорит, столь многие получили спасение, когда они преткнулись, и столь многие призваны, пока они были отвержены, то подумай, что будет, когда они обратятся? Ибо не сказал: кольми паче — обращение их, или перемена их, или исправление их, но: кольми паче исполнение их, — то есть когда все придут ко Христу. А сим дает он разуметь, что тогда будет большая или полная мера благодати Божией».

В словах: отпадение их богатство языков — отпадение по-гречески: ήττημα, — что обозначает между прочим и малость, малое число; а в словах: кольми паче исполнение их — исполнение по-гречески: πλήρωμα, — что означает полноту, полное число. Будет: если, когда малое число иудеев уверовало, столько добра принесено языкам, то есть что они уверовали, приняли благодать и стали наследниками Царства Небесного; то что будет, когда все они уверуют? Так толкует сие место блаженный Феодорит: «если, когда большая их часть не уверовали, уверовавшие из них богатство боговедения принесли язычникам, то явно, что, все уверовав, сделались бы для всех людей снабдителями больших благ. Ибо удобнее уверовали бы все, если бы они не прекословили, но вместе с нами проповедовали истину».

Утверждая: кольми паче исполнение их — принесет богатство, пророчествует Апостол, что это со временем будет, то есть что иудеи обратятся, вступят в ограду веры, дадут полноту сонму верующих. Когда же сие сбудется, это объясняет ниже; здесь же делает только намек на это.

Стих 13, 1-я половина. Вам бо глаголю языком (и прочее до 17-го стиха).

Вам глаголю языком — вас, верующие из язычников, имею в виду, говоря сие, вас научить, вам дать предостережение хочу. Что именно намерен он им внушить, об этом начнет говорить ниже, с 17-го стиха. Но чтобы лучше приноровиться к сему внушению и сделать его удобоприемлемее и впечатлительнее, наперед еще раз повторяет, что прежде сказал о значении текущих событий в обращении одних и упорстве других (стихи 13 — 16). Ход речи его таков: как Апостол языков, я так высоко ставлю обращение ваше; но при этом не на вас одних останавливаюсь вниманием, но имею в виду и родичей своих, чтоб чрез ваше обращение и их обратить, чего очень желаю не потому только, что люблю их как плоть свою, но потому особенно, что, как только обратятся они, тут и воскресение всеобщее, и настанет светлое Царствие Божие. А что так будет, что в самом деле иудеи все обратятся, в этом сомневаться нельзя; ибо если корень свят, то есть их родоначальники, то и ветви, то есть их потомки, эти самые неверующие иудеи, тоже сделаются святыми. Но как этому сбыться иначе нельзя, как только верою во Христа Иисуса Господа, то и нельзя сомневаться, что они наконец обратятся к Господу с верою. Дошедши до этого: если корень свят, то будут святы и ветви, — Апостол строит потом на этом задуманное им внушение верующим из язычников (стих 17 и далее). Святой Златоуст говорит о сем отделении (стихи 13 — 16): «Апостол переходит к язычникам и помещает вводную речь о них, желая показать, что все это говорит, чтоб научить их скромности».

Стих 13, 2-я половина. Понеже убо есмь аз языком Апостол, службу мою прославляю.

Службу прославляю — значит то, что он всячески заботится об обращении язычников, или то, что так высоко ставит обращение сие и такое большое придает ему значение, что от него зависит обращение иудеев, а далее всего мира преобразование. Первое выражает блаженный Феодорит: «поелику Бог назначил мне быть проповедником для язычников, то по необходимости домогаюсь спасения язычников и за них веду слово и доказываю, что божественные Пророки предвозвестили сие издревле». Второе — святой Златоуст: «хвалю (обращение ваше и) вас (обратившихся), говорит Апостол, по двум причинам: во-первых, потому что имею в том нужду, как посланный служить вам; во-вторых, дабы чрез вас спасти мне других».

Стих 14. Аще како раздражу мою плоть и спасу некия от них.

И умножением числа верующих из язычников, и возвеличением значения обращения их Апостол косвенно имеет в намерении и то, «чтобы по крайней мере этим возбудить иудеев к соревнованию и соделать некоторых из них причастниками спасения» (блаженный Феодорит).

Плотию своею назвал Апостол иудеев потому, что хотя они коснели в неверии и неприязненно относились к нему, но он не переставал любить их, как любят плоть свою. Блаженный Феофилакт пишет: «словом: плоть — показал нежную свою любовь к иудеям». А может быть, и потому так назвал их, что как они расходились с ним в убеждениях, в правилах жизни и чувствах, то близость с ними осталась у него только по плоти. Святой Златоуст говорит: «Апостол не сказал:братий моих, сродников моих, — но: плоть». Поясняя сие, блаженный Феодорит прибавляет: «плотию своею называет иудеев, как чуждых ему по образу мыслей, имеющих же общение с ним по одному плотскому сродству».

«Потом, обнаруживая их упорство, не говорит: не убежду ли тем, — но: аще раздражу и спасу; и при этом опять не говорит: всех, — но: некая от них. Столь жестокосерды были иудеи!» (святой Златоуст). «Каково упорство иудеев! Нельзя было надеяться привлечь их к вере иначе, как чрезмерным некиим давлением, и то не всех, а только некоторых» (Экумений).

Сличая сказанное в сих текстах (стихи 13 — 14) о язычниках и иудеях, святой Златоуст говорит: «и в сем опять обнаруживает превосходство язычников. Хотя иудеи и язычники взаимно служат друг другу в деле спасения, однако же неодинаково. Иудеи доставляют блага язычникам неверием своим, а язычники иудеям своею верою. Откуда видно, что язычники равняются с иудеями, даже превосходят их. Ибо что скажешь ты, иудей? Если бы не были отвержены, вас не призвали бы так скоро? То же скажет и язычник: если бы я не был спасен, в тебе не возбудилось бы ревности. А если хочешь знать, чем мы превосходим, то я спасаю тебя тем, что верую, а ты, преткнувшись, доставил мне случай прийти прежде тебя».

Стих 15. Аше бо отложение их примирение миру: что приятие разве жизнь из мертвых?

Выставляется здесь причина заботы святого Павла о спасении иудеев. Предполагается некто спрашивающим: чего ради ты, святой Павле, так заботишься об иудеях, говоря: аще како раздражу и спасу некия от них? Зачем такой подвиг? Нельзя, говорит, иначе, нельзя не заботиться и не подвизаться о них; понуждает меня к тому то, что если отложение их примирение миру и прочее. То есть — если то, что они отвергли веру и за то отвергнуты были сами, послужило к тому, что Бог примирил Себе мир (языческий) и разрушил средостение древней вражды, то сколько добра, и добра предивного, произойдет, когда они приложатся к вере и спасены будут? Если преткновение их послужило во спасение миру, — что будет, скажи мне, кто может, когда они восстанут, обратятся к вере и приняты будут Богом в прежнюю милость? Что другое, говорит, разве воскресение из мертвых? (см.: Фотий у Экумения). Можно приложить к сему сказанное блаженным Феодоритом: «ежели, говорит Апостол, и когда не веровали они, язычники приняты и освобождены от прежнего неведения; то явно, что если бы все они захотели уверовать, ничему иному не оставалось бы совершиться, как воскресению мертвых. Сие сказал и Господь: и проповестся сие Евангелие Царствия у всех народов во свидетельство им; и тогда приидет кончина (ср.: Мф. 24, 14)».

Святой Златоуст обращает внимание на то, что неверие иудеев не причина веры язычников, а только повод, равно как уверование всех язычников не будет причиною принятия иудеев, а только поводом: причина же всего вера. Не будь веры у язычников, сколько бы ни отвергаемы были иудеи, не было бы от того для них никакой пользы, и наоборот. Он говорит: «не дивись, что Апостол приписывает иудеям случившееся по нужде (то есть принятие язычников, помимо воли иудеев). Ибо он так ведет речь, чтоб одних смирить, а другим подать совет. Между тем если б иудеи тысячу раз были отвергаемы, язычники же не показали веры, то последние никогда бы не спаслись. Сказанное Апостолом значит: ежели Бог, прогневавшись на иудеев, оказал столько милости другим, то чего не дарует, примирившись с ними? Но как воскресение мертвых не от принятия их, так не от них же нынешнее наше спасение. Напротив, они отвержены за свое неверие, а мы спасены своею верою и благодатию свыше. И все это не может принести им ни малой пользы, если не покажут надлежащей веры».

Стих 16. Аще ли начаток свят, то и примешение: и аще корень свят, то и ветви.

Примешение, φύραμα, — тесто замешенное. Когда замешивают тесто для хлебов, сначала основу полагают, от которой зависит и хорошая замесь, и хороший всход или вскисание теста. Потом подсыпают муки и месят, пока тесто придет в должную меру. Если основа заложена как должно, то хлеб выйдет хороший, а если в основе что-либо неисправно, неисправен будет и хлеб. Апостол называет ее начатком и говорит, что если он свят, то и все примешение, или вся замесь, свята. Начаток для хлебной замеси то же, что корень для ветвей. Кого же разумеет здесь Апостол и для чего сказал это? Разумеет под начатком и корнем родоначальников Израиля, Авраама, Исаака, Иакова, а под примешением и ветвями — весь народ израильский и утверждает, что если родоначальники святы, как и действительно святы и во славе суть у Бога на небеси, то и вся масса народа свята. Сказал же сие Апостол для того, чтобы внушить: вся масса народа должна быть свята, — такою она заложена в родоначальниках и такою быть предназначена и способна. Почему, видя теперь не верующих из иудеев, не думай, что они так и останутся; придет время, уверуют и они и святы станут. А такое удостоверение представляет он в подтверждение того, что не тщетно его пред сим высказанное ожидание, что они приняты будут, после чего откроется и славное Царство Божие по воскресении мертвых; не тщетны потому труды его над тем, чтоб обращать поскорее язычников и тем способствовать скорейшему обращению иудеев и скорейшему открытию Царства Божия. Простирая же мысль свою в далекое будущее, Апостол, конечно, не выпускал из внимания и бывших налицо иудеев и предложенным приточным изречением хотел, может быть, тоже раздражить их к вере, говоря как бы: вот к чему вы назначены! Чего же ждать? Обращайтесь скорее и вступайте в чин святых, чтобы не оставаться долго в отчуждении от корня своего святого. Блаженный Фотий у Экумения говорит: «ежели с начатком и корнем — святыми — необходимо быть святыми замеси (хлебной) и ветвям, а иудеи не святы (по причине неверия); то очевидно, что они состоят в отпадении от родового корня своего — Авраама». К чему сам Экумений прибавляет: «называя их святыми, он располагает их к вере, говоря как бы: вы пригожи и подобающи для веры, одного только недостает у вас — желания веровать».

Стихи 17 — 18, 1-я половина. Аще ли нецыи от ветвей отломишася, ты же дивия маслина сый, прицепился ecu в них и причастник корене и масти маслинныя сотворился ecu, не хвалися на ветви.

Дошедши до: аще корень свят, то и ветви, — Апостол строит теперь на сем свое внушение уверовавшим язычникам — быть смиренными, как предположил, и делает это вот как: сказавши: аще корень свят, то и ветви, — подал мысль, что народ иудейский всею массою свят, а между тем налицо были многие из них неверовавшие и, следовательно, несвятые. Это не могло не возбудить вопроса уверовавших язычников: как же так? ветви не все святы; как видим, Апостол уже, хотя не ясно, предрешил этот вопрос в словах: кольни паче исполнение — и: что приятие разве жизнь из мертвых? То есть будут святы и они, или — в возможности они уже святы. Потому не повторяет того теперь, но, соглашаясь с возражателями относительно иудеев, переносит взор свой на них самих и их самих располагает на себя больше обращать внимание, чем на иудеев, говоря как бы: пусть некоторые отломились, ты на этом не упирайся глазами своими, а на себя более смотри. Они отломились, а ты прицепился. Оставь ты отломившихся; их устроит Бог по благоволению Своему. А все внимание свое устреми на то, к чему тебя обязывает сие прицепление и как тебе следует держать себя, чтоб и самому не отломиться подобно им.

Дав такой оборот мысли, Апостол пространно научает потом верующих язычников смирению и опасливости. Но, излагая сей урок, он вносит такие речения, которые, смиряя язычников, не могли не затрагивать и иудеев неверовавших; так что нельзя не предположить, что он при этом и их имел во внимании, не раздражит ли кого и этою речью и не привлечет ли тем к вере.

Ты, язычник, дикая маслина, у которой и соки были дурны, и плоды негожи для употребления, прицепился теперь к доброкачественной и добро-плодной маслине, не извнутрь ее произрос, а совне прицепился, — будто хочет сказать: приклеен и непрочно сидишь; прицепился ты и причастен стал корня и доброкачественного сока маслины. Добрые соки чуждой тебе маслины вошли в тебя, вытеснили из тебя твои дурные соки и сделали гожим к принесению добрых плодов. У тебя нет ничего своего, все чужое. Один толковник замечает: обыкновенно прививок облагораживает соки дерева; но, как замечают древние и новые путешественники, у маслин бывает иначе: дикая маслина, привита будучи к корню, принимает в себя соки добрые. Так обновляют устаревшие маслины. Все это указания смирительные для язычника. Из них выходило: то, конечно, похвально, что ты прицепился, но тебе самому нечем тут похвалиться.

Но в этих речениях сколько содержится внушений, сильных затронуть иудея?! Эту преимущественно сторону выясняет святой Златоуст: «обрати внимание на мудрость Апостола, с какою он по-видимому говорит в пользу иудеев и придумывает для них утешение, но скрытным образом поражает их и чрез слова: корень и начаток — представляет не имеющими никакого извинения. Ибо вообрази себе негодность ветвей, которые, имея сладкий корень, не уподобляются ему, и негодность примешения (замеси хлебной), когда оно не изменяется (не всходит и не вскисает) от начатка. Аще ли нецыи от ветвей отломишася. Отломилась большая часть ветвей, но Апостол хочет утешить иудеев (что немного таких). Между тем, однако же, уязвляет их, доказывая (словом: отломишася), что они отступили от родства с Авраамом. Ибо то именно и старался сказать Апостол, что у иудеев неверующих ничего нет общего с Авраамом. Потому что ежели корень свят, а они не святы, то далеки от корня. Потом по-видимому утешая иудея, снова поражает его самым обвинением (охуждением) язычников. Ибо, сказав: аще нецыи от ветвей отломишася, — присовокупляет: ты же дивия маслина сый, прицепился ecu в них. Чем малоценнее язычник, тем более скорбит иудей, видя, что он наслаждается его достоянием. Язычнику же не столько приносит стыда его малоценность, сколько чести его перемена. И заметь мудрость в словах Апостола, — не сказал: ты посажен — но: прицепился ecu, — чем опять язвит иудея и показывает, что язычник стал на древе, вместо иудея, а иудей лежит на земле. А потому не остановился на этом и, сказав: прицепился ecu, — не кончил тем речи, хотя все уже высказал; напротив, продолжает описывать благоденствие язычника и распространяется в изображении чести, говоря: и причастник корене и масти маслинным сотворился ecu. Хотя по-видимому поставляет язычника на степени чего-то придаточного (смиряет его); однако ж показывает, что он от сего не терпит никакого вреда, а имеет все, что свойственно ветви, происшедшей от корня. Дабы из слов: ты же прицепился ecu — нельзя было заключить, что язычник унижается пред природною ветвию, смотри, как Апостол уравнивает его, говоря: и причастник корене и масти маслинныя сотворился ecu, — то есть достиг того же благородства, принял ту же природу (этим поражает иудея). Потом, когда вразумляет и говорит: не хвалися на ветви, — по-видимому утешает тем иудея, в самом же деле показывает его малоценность и большее бесчестие. Посему не сказал: не хвалися, — но: не хвалися на ветви, — не превозносись пред ними, как пред отломленными. Ты поставлен на их место и пользуешься тем, что им принадлежало. Видишь ли, как по-видимому укоряет язычников, а в самом деле уязвляет иудеев».

Стих 18. Не хвалися на ветви: аще ли же хвалишися, не ты корень носиши, но корень тебе.

Не хвалися на ветви — не возносись над этими отломившимися ветвями, не унижай их и не потешайся над ними, видя, в какую беду ввергло их неверие. «Этого, как заметил Амвросиаст, не должно было делать и по общему правилу Премудрого, по коему не следует радоваться преткновению другого, потому что это не угодно Господу (см.: Притч. 24, 17 — 18). Но Апостол в побуждение к тому приводит то самое, как язычники приведены в такое состояние, что им можно, хоть с грехом, похвалиться над иудеями, именно то, что хотя они лучше стали отломившихся ветвей, но все же суть ветви на чужом корне, а не особое дерево с своим корнем. Не ты, говорит, корень носиши, но корень тебе, — то есть ты не имеешь сам в себе никакой твердости и все у тебя чужое, почему нечем тебе похвалиться». Аще ли хвалишися, — если приходит тебе искушение похвалиться, то, надо дополнить, «рассуди, что корень тебя носит, а не ты носишь корень и что ты имеешь в нем нужду, а не он в тебе» (блаженный Феодорит), и пройдет искушение, прогонишь тем зачинающуюся самопохвальбу. Этим смиряет Апостол язычников. «Но, как замечено, придумывая некую слабую тень утешения для иудея, он даже тем самым, что укоряет язычников, наносит благовременный удар иудеям. Сказав: не хвалися — и: аще же хвалишися, — дал разуметь иудею,что совершавшееся достойно того, чтоб им похвалиться, хотя и не должно тем хвалиться; а сим возбуждает и поощряет его к вере, представляет себя защитником его, показывает ему понесенный им ущерб и то, что чужие владеют его собственностию» (святой Златоуст).

Сими словами Апостол подает мысль, что род спасаемых один от начала мира, как одно древо жизни, и что никто не спасается особняком, но, если хочет спастися, должен привиться к сему древу спасенного рода, вступить в общение с его жизнию и стать едино с ним. Сей род особенным Божественным промышлением был соблюдаем в народе иудейском, а потом чрез Господа Иисуса Христа вход в него или сроднение с ним открыты всем народам. Это и Спаситель показал, когда, беседуя с самарянкою, сказал, что: спасение от Иудей есть (Ин. 4, 22). Сюда же можно отнести и пророческое благословение Ноя праведного, данное Иафету: да вселится он в селениих Симовых. Симу же прежде предсказал, что в его роде пребудет род спасаемых и Господь Бог всегда будет Богом Симовым (см.: Быт. 9, 26 — 27).

Стихи 19 — 20. Речеши убо: отламишася ветви да аз прицеплюся. Добре: неверием отломишася, ты же верою стоиши: не высокомудрствуй, но бойся.

Продолжает Апостол смирять уверовавшего язычника и поражать неверующего иудея. «Представляется возражающим язычник: как мне не хвалиться, когда столько прибыло мне благ? Те отломились, а я привился и пользуюсь обетованиями, им данными, я, чуждый им и ни в каком не состоящий с ними родстве» (Экумений). Что ни слово, то поражение иудею. Что же Апостол? Хотя тут нет причинной связи, отломление одних не есть причина прицепления других; но Апостол соглашается с сею речью и говорит: добре. Так; ты видишь, вижу и я, и всякий другой видит, что сии события последуют одно за другим. Но ты не останавливайся на одном этом видимом последовании, а вникни в причину того и другого. Причина отломления иудеев не твое привитие, а их неверие, и причина твоего привития не их отломление, а твоя вера. Каждое из сих событий, одно за другим последующих, не одно в другом имеют причину, но каждое свою имеет причину. В тех неверие, в тебе вера. Сюда каждый из участвующих в сих событиях и направляй свое внимание. Ты верою прицепился, но вера дает всё даром, и никакие сторонние преимущества не берутся при сем в счет. Потому тебе нечем хвалиться. Те отломились неверием; но что легче, удобнее и подручнее веры? Ни времени особого, ни особого места, ни труда она не требует; только внутренний поворот — Богу себя предать и на Него все возложить. Потому ваше неверие никакого не может иметь извинения. «Вот опять новая похвала язычникам, низлагающая, однако ж, кичение их, и новое обвинение иудеев, могущее, однако ж, послужить им сильным побуждением к вере» (святой Златоуст).

О тех сказал: отломишася, — а этому говорит: не прицепился, — а: стоиши. Хочет сим выразить, что он твердо установился на корне и потому может быть благонадежен, если не потеряет, конечно, той силы, которою прицепился и стоит теперь: ибо тут «все не есть дело природы, но дело веры и неверия» (святой Златоуст). Поелику же как от неверия в веру, так и от веры в неверие переход удобен и может мгновенно совершиться, то Апостол и прибавил: не высокомудрствуй, но бойся. Ничего себе не приписывай и не думай о себе высоко, сподобясь великих духовных благ по благодати. Ибо тут все от Бога и самая вера от Него. Ты только согласился уверовать, самую же веру дал Бог, а по вере уже и все прочее даровано. Да и самая основа веры есть крайнее самоуничижение: я неоплатный Божий должник и осужденник; нет мне спасения ни в чем, кроме Господа Иисуса Христа; Ему и предаю себя вседушно. И вера как зачинается в сем духе самоуничижения, так и стоит им, и от него вся ревность и благопопечительность у верующих. Почему Апостол, сказав: верою стоиши, — не другое что приложил, как не высокомудрствуй, потому что в невысокомудрии и смиренном самоунижении дух веры и сила жизни по вере. Кто мало-мало начнет уклоняться в мнение о себе, у того уже начала колебаться вера, уже зародилось презорство к самому делу веры, уже пришло в движение нерадение о спасении (см.: святой Златоуст). А во всем этом какая крайняя опасность?! Почему и присовокупил Апостол: но бойся. С опасностию ходи и со всею зоркостию следи за сердцем, как бы не прокралось туда высокое о себе мнение. Ибо как только оно прокрадется, так ослабит веру, а за сим ослаблением последует надломление, а от надломления недалеко до отломления, а в этом пагуба. Бойся высокоумия, как огня, и со всяким страхом и трепетом содевай свое спасение.

Стих 21. Аще бо Бог естественных ветвей не пощаде, да не како и тебе не пощадит.

Естественными ветвями называет иудеев, происшедших от патриархов, родоначальников их, которым и роду которых даны обетования. Обетования и на сей род простерты под условием, если лица, составляющие его, пребудут в одном с патриархами-родоначальниками духе веры Богу и покорности Его велениям. Так это и есть: которые уверовали и послушали Евангелия, те причастны, как видите, обетованиям и состоят в милости Божией, как и отцы их, а которые не веруют и упорно противятся воле Божией в сем, те лишены обетовании и исключены из рода отцов своих, потому что они стали не одного духа с сими отцами. Не посмотрел Бог на то, что они происходят от таких великих отцов и такого благословенного рода, а отверг их, когда они неверием своим сделались недостойными милости. Ибо у Бога нет лицеприятия. Кто чего стоит, тот сообразно с тем и получает, — или милость, или непощадение. Вот, ты, язычник, уверовавший и за то принятый в благословенный род Божий, род людей спасаемых; рассуждай и держи в мысли, что если Бог за неверие отверг тех, род которых Он имел Своим и столь попечительно блюл доселе; то тем паче не пощадит тебя, чуждородного, со стороны принятого в род Божий, если ослабеешь в вере, или пошатнешься в ней, или будешь вести себя недостойно ее. Держи это в мысли и бойся, — бойся потерять благо, которого сподоблен, и лишиться милости Божией.

«И иудеев чуждыми корню соделало неверие, и тебя соединила с корнем и соделала причастным тука его вера. Посему надлежит не высокомудрствовать, но бояться и трепетать. Чего же? (Того, чтоб не потерять этого духа веры и за то не лишиться милости Божией.) Ибо если им не принесло ни малой пользы сродство по естеству, когда не стали они иметь одного и того же произволения (с отцами своими); тем паче ты, не сохранив благодати, соделаешься чуждым корню» (блаженный Феодорит). «И праведно. Ибо если тех, которые по преимуществам отцов своих были достойны, которым дано даже и обетование быть усыновленными Богу, Бог по причине неверия отсек; то чего не сделает Он тем, которые так возвышены без всяких преимуществ, если они поколеблются в вере или возгордятся? Они ведь почтены совсем не по достоинству» (Амвросиаст).

Мысль Апостола в словах: да не како и тебе не пощадит — та, что всеконечно не пощадит и тебя; но он выразился так нерешительно и колебательно, или в соответствие слову: бойся, — так как боязнь обнаруж