Ядрышникова Ольга Васильевна

Биобиблиографический обзор:

«Гундарев В.Р.  Русский сын казахского народа.»

Гундарев Владимир Романович родился  19 июля 1944 года.

Родом он из глухих сибирских краёв, из Кыштовского района Новосибирской области, который на северо-западе граничит с Томской областью, а на юго-западе –  Омской. От райцентра до железной дороги – 160 километров.

Родился он в селе Большеречье, но затем отец Роман Тимофеевич вернулся в свою родную деревню Ядрышниково, где жили его родители, младший брат и две старших сестры. Отец был старше мамы на десять лет. Ей было девятнадцать, когда она родила первенца – сына Володю. Отец по тем временам был грамотным человеком – окончил 7 классов, у мамы же за плечами всего два класса. Отец уже повидал мир, жил и работал на Дальнем Востоке, в Амурской области, где жили тогда его родственники, их и сейчас там много. Отец был болезненным, перенёс много операций, поэтому и на фронт его не взяли. В Большеречье он был начальником сельской почты, а когда переехал в Ядрышниково, стал вместе с мамой работать в колхозе – пчеловодом на пасеке, а мама ему помогала. Можно сказать, что на пасеке он и рос. Поэт тепло вспоминал это время.

Послевоенное детство – как и у всех из его поколения – было тяжёлым.Досыта никогда не ели. С весны до поздней осени ребятишки переходили на «подножный корм» – дикий лук и чеснок,  ягоды (земляника, клубника, малина, смородина, костяника, черёмуха, боярка, шиповник, рябина, клюква, брусника), грибы. Рвали в лесу медунки. Так называемые «пучки», «шкерды»,  (очищали их стебли и ели). На берегах озёр лакомились молодым камышом. В общем, знали множество съедобных трав. По весне зорили в колках сорочьи гнёзда и пекли на костре или выпивали  яйца. Этим и набивали животы. Но есть всё равно хотелось. Главное – мало было хлеба. Да и картошки не вдоволь. Весной, когда на огороде сходил снег, собирали оставшиеся и сопревшие клубеньки, мама их очищала от кожуры, смешивала эту серую массу и жарила на железной печурке драники. Вкусноты необыкновенной!

Немного подрос, лет с 6- 7 пристрастился к рыбалке. Самодельными удочками (лески из волос конского хвоста) рыбачил на речке Таре, где ловил пескарей, ершей, чебаков, ельцов, окунишек, и на многочисленных озёрах, где водились караси и гольяны. Увлечение карасями у Гундарева сохранилось навсегда. В рыбалке он был удачлив. К тому же это была весомая прибавка в столу. Мама всегда радовалась, когда он возвращался с добычей. Этому умению его научил его крёстный дядя Саня, он был сторожем на пасеке,  с ним там ночевали, раненько уходили рыбачить на озеро Конопляное – в километре от пасеки. По ведру карасей иногда притаскивали! Из всех снастей Володя признавал только удочки. Кстати, о дяде Сане у поэта есть стихи «Всё может быть...»

Колхоз – он и для детворы колхоз. Сызмальства дети помогали старшим. Садили и копали картошку, во время сенокоса, (а всё тогда делалось вручную и на конской тяге) на лошадях возили копны. Женщины косами – литовками косили траву, а ребятишки, когда трава в рядках подсохнет, граблями переворачивали сено. В общем, дел и им хватало. В уборку, когда подросли, были копнильщиками на уборочных агрегатах, помогали обмолачивать рожь, горох, рвали лён-долгунец. Зарабатывали первые трудодни, на которые по итогам колхозного года мало что причиталось. В это время дети

 не были тогда белоручками и в меру сил помогали родителям...

 Деликатесами для послевоенных детей, были брюква, (особенно пареная), репа и кормовой турнепс. Хлеб же мама пекла в печи ржаной, да и то смешивала муку с тёртой картошкой. Вот такие ковриги и насыщали детские голодные рты. Белого – пшеничного хлеба они (через три года после Володи родился брат Михаил) не видели. Такой хлеб ела только семья его родного дяди Трофима, (он работал в МТС бригадиром тракторной бригады), жившая в доме-

пятистенке его деда Тимофея Кондратьевича рядом с их неказистой избой. Иной раз, когда голод давал о себе знать, он стоял у высоких тесовых ворот

этого крепкого двора и клянчил: «Тётя Лена, отклойте  лавота (так он произносил слово «ворота»), дайте мне хлеба». Жена дяди Трофима выходила, открывала с щеколды калитку и выносила ему душистый пшеничный ломоть. Многое из той поры стёрлось в памяти, а вот это попрошайничество осталось. (Вообще-то хлеб досыта стали, есть где-то с 54-55 года, когда началось освоение целины).

 Дед Тимофей (бывший мельник, а потом плотник, и очень умелый), мягко говоря, был скуповат и прижимист, под стать ему была бабушка Евпроксия (умерла в 1957 году). Кстати говоря, дед был рыжебород, курил трубку, больше молчал, чем говорил, на внуков, внимания не обращал. Породы он был крепкой, прожил до 86 лет, правда, трубку уже не курил, но стопочку-другую (когда В.Р.Г. приезжал в деревню в гости, уже став журналистом) вместе с ним выпивал. Под конец жизни он подобрел к внуку, и охотно с ним общался, хотя говорил по-прежнему мало. Наверное, что-то от деда Тимофея (его звали в деревне «дед Тимак») передалось и Гундареву В.Р.. Во всяком случае, курение трубки.

Отрадой той поры для подростка Володи  была пасека. Он любил там бывать, с любопытством наблюдал за таинственной для него жизнью пчел, укусов их не боялся (хотя, бывало, что пчёлы и жалили его), любил густой и тяжёлый аромат раскинувшегося рядом с пасекой белого поля цветущей гречихи, с которой пчёлы собирали тягучий нектар. А когда отец качал мёд, он помогал крутить ручку медогонки, а потом с удовольствием ел «ошурки» – срезанные с рамки верхние части запечатанных пчелами восковых сот. Однако не был падок на мёд, особого пристрастия к нему не испытывал – в отличие от брата Мишки, который мог съесть этого лакомства довольно много. Пожалуй, именно на пасеке, в прекрасном уединении, он научился общаться с природой, полюбил её. О том времени у него есть написанные ещё в молодости стихи «Слово об отце».   Вообще о детстве, о взрослении, о трудной и прекрасной поре жизни можно рассказывать долго и много. Ведь именно там истоки всего. И хорошего, и плохого.

 Что касается ярких впечатлений детства, то когда он пришёл «первый раз в первый класс», то сразу же любимой книгой стал букварь (до школы  он читать не умел), он полюбил своих учителей, был ошеломлён, когда стал понимать и чувствовать неброскую красоту природы. Об одном из ярких впечатлений детства можно узнать из стихотворения «Потрясающие события».

 В родной деревне Ядрышниково он окончил школу-четырёхлетку, а потом стал учиться в семилетке – в соседней деревне Заливино, где жил брат его матери дядя Алексей, бывший фронтовик. Было одно неудобство –  деревни находились друг от друга всего в трёх километрах, но их разделяла река Тара. Переправиться на другой берег можно было только на лодке. С этим же постоянно возникали проблемы. Весной и осенью по этой причине не каждый день прибежишь из школы домой, приходилось обитать у дяди Алексея. Да и зимой – в морозы и снегопады – тоже дома появляешься один- два раза в неделю. Вот и жил он у дяди Алексея, принося для питания в тощем мешочке – «сидоре» не то что снедь, а так, что было – ковригу хлеба да шмат сала. Тётя Маруся – жена дяди Алексея – относилась к нему  по- доброму, всем, что было на столе для своих, кормила и его.

С одежонкой и обувкой в то время тоже худо было. Много лет спустя, когда

его на родине узнали как поэта, учитель литературы и русского языка в семи-

летке Леонид Павлович Полукеев рассказывал его однокласснице Светлане Масловой, с которой он потом учились в средней школе в Кыштовке (мать Светланы – родная сестра Полукеева): «Никогда не забуду 1 сентября 1955 года. К нам тогда в пятый класс из деревни Ядрышниково пришли несколько учеников. И вот – торжественная линейка. Каждый обут, одет – насколько позволяли возможности родителей. Смотрю – и глазам своим не верю: один вихрастый мальчишка стоит в этом строю... босиком! Это был Володька Гундарев».

Он был таким же, как все деревенские мальчишки, и всё- таки внутри что-то необъяснимое его будоражило и томило. В школе он сразу же полюбил стихи,

чувствуя в них какое-то волшебство. И ему самому захотелось сочинять, придумывать. Во втором классе у него получилось примерно такое:

«Вытаращив глаза, бежит по дороге коза». Смешно? С этого всё и началось. Ему понравилось рифмовать.

Он  любил школу, любил учиться. Ровно успевал по всем предметам. Но особенно любил литературу и русский язык. Читал запоем. И Леонид Павлович всячески поощрял его тягу к знаниям, его интерес к литературе. Уже тогда он сочинял стихи. Леониду Павловичу поэт признателен за поддержку. Многим он обязан и своему первому учителю, бывшему фронтовику Михаилу Фёдоровичу Чебыкину. Михаил Фёдорович учил его с первого по четвёртый класс и был расположен к нему.

Через год, где-то с шестого класса, из деревни только Володя Гундарев учился в семилетке, остальные его сверстники и сверстницы по разным причинам бросили учёбу. В 1958 году он сдавал экзамены за седьмой класс. Только сдал первый экзамен (по математике, получил пятёрку), как 2 июня, на Троицу, умер (в 42 года) его отец. После его похорон он пришёл, зарёванный, на письменный экзамен по русскому языку и литературе. Директор школы предложил: «Мы тебя освобождаем от дальнейших экзаменов, поставим тебе тройки,  согласен?». Но он отказался. Сказал, что будет сдавать. Писал сочинение, а слёзы капали на тетрадные листы... Всё же написал. Получил пятёрку. На «отлично» сдал и последний экзамен.

После смерти отца, их у мамы осталось четверо – кроме него и Мишки, две

сестренки: шестилетняя Вера и годовалая Наташка. Надо было помогать матери. И он лето работал в колхозе прицепщиком на тракторе у дяди Трофима. К тому времени он стал уже рядовым механизатором. Были не только дневные смены, но и ночные, особенно трудные  для него. Ничего, привык, втянулся. Даже трактором ДТ- 54 научился управлять.

Вполне возможно, что впоследствии он бы стал механизатором, а то, глядишь, и бригадиром... Но ему хотелось учиться. Уговорил маму отпустить его

1 сентября в восьмой класс. Средняя школа находилась в райцентре, в 25 километрах от его деревни. Значит, в Кыштовке надо было определяться к кому -нибудь на квартиру. Жил не у чужих людей, – у дальних родственников со стороны отца, но всё равно не дома... У него всегда глаза на мокром месте,

когда смотрит фильм по рассказу Валентина Распутина «Уроки французского».

Это и о нём тоже. Во всяком случае, в отдельных эпизодах узнавал себя, да и

окружающая обстановка, дух времени – соответствует тому, что пережил и перечувствовал он.

С восьмого класса он стал своим человеком в редакции районной газеты «Колхозный путь». Сначала писал короткие заметки, а уже весной 1959 года было опубликовано его первое стихотворение. Невозможно передать, что он испытывал, когда увидел напечатанными в газете свои стихи. С тех пор и пошло... Редакция районки стала для его родным домом, по существу его первой и главной в жизни газетой. Она дала ему путь в литературу.

В средней школе ему очень повезло с преподавателем литературы. Раиса Павловна Рассказова сыграла большую роль в его судьбе, всячески поощряла его увлечение стихотворчеством, относилась к нему.. ну... как близкому человеку, переживала за него и поддерживала, воодушевляла. И он сам всегда  впоследствии испытывал к ней тёплые, прямо-таки родственные чувства. Она тогда даже его сердечные тайны знала. Да и потом, спустя годы, догадывалась, что он любил одну свою одноклассницу. К сожалению, без взаимности. Когда учительница отмечала свой 70- летний юбилей, его  младшая дочь Ассоль защищала в мединституте кандидатскую диссертацию. И всё же он рванул на юбилей учительницы. Из всех её бывших учеников он был единственным, кто приехал издалека, даже из другого государства.

Уже в семилетке его пристрастие к стихам ни для кого не было секретом. А когда учился в средней школе, писал много, его все называли поэтом, он уже тогда мечтал стать журналистом и писателем.

 Поэт ли он – трудно сказать, но стремление им стать не давало ему покоя. В памяти остался такой случай. Ещё был жив отец (кажется, это было незадолго до его кончины). Всей семьёй сидели за столом, обедали, и он вдруг брякнул: «Папа, а я хочу быть поэтом». Он так посмотрел на него пронзительно, такую боль  увидел в его голубых глазах, что осёкся. Отец ничего не сказал. Но уже потом, когда его не стало, он понял, что таил его взгляд. Отец наверняка чувствовал: жить ему осталось мало (год назад в Новосибирске ему сделали сложную операцию, вырезали одно лёгкое и от второго часть отрезали), а сыну придётся бросить школу и идти работать в колхоз... «В лучшем случае ты станешь трактористом, надо помогать матери растить младших. Вот тебе и вся поэзия...»- говорил его взгляд.

 Мама – Мария Егоровна – после смерти отца тридцать с лишним лет работала на ферме телятницей, имела немало поощрений и наград, в их числе орден

Трудовой Славы третьей степени... Умерла в 1995 году, через два месяца после

своего семидесятилетия...

Брат и сестрёнки в своё время (каждый в разные годы и по отдельности) жили у него в Целинограде, но потом всё-таки по разным причинам вернулись в деревню. А вот у него судьба сложилась иначе. Вопреки и наперекор обстоятельствам он шёл к своей цели.

  В сентябре 1960 года, в шестнадцать лет, он  уехал из Кыштовки в Кемерово, к дяде Александру, брату отца. Так сложились жизненные обстоятельства, что немного запутался. А тут ещё и несчастная любовь... Добрые люди помогли получить паспорт, поэт  вырвался из колхозного «крепостного» права. В Кемерово пришел на студию телевидения, сначала сотрудничал внештатно, видно, показал себя, его  взяли в штат младшим редактором «последних известий». Писал тексты к телесюжетам, даже очерки делал. Параллельно учился в вечерней школе. Был активным комсомольцем. Тогда много говорилось о целине. В марте 1961 года Акмолинск был переименован в Целиноград, тема целины зазвучала с новой силой, и он решил поехать в Казахстан. Написал письмо в Целинный крайком комсомола, но, не дожидаясь ответа, махнул в Целиноград, наивно считая, что там без него не обойдутся. В конце мая он уже был в Целинограде (ему не было ещё семнадцати). Много всякого пережил-перенёс. Но опять  повезло на добрых людей. С газетой «Молодой целинник» не получилось. И он появился на Целинном краевом радио.

Несколько месяцев был внештатным корреспондентом, жил только на гонораре, а 1 сентября зачислили в штат. Его наставником и учителем стал Моисей Михайлович Гольдберг, он что-то увидел в нём, поддержал. Поэт многим ему обязан. Они  дружили все эти годы, до самой смерти Владимира Романовича.

В марте 1963 года он стал членом Союза журналистов СССР – одним из самых молодых в стране, ибо у него уже был необходимый профессиональный стаж. Осенью того же года его призвали в ряды Советской Армии. Служил три года в Бакинском округе ПВО. Часто публиковался в окружной газете «На страже», в других газетах и даже в журналах. Два армейских года был инструктором политотдела по комсомольской работе. После службы ему предложили три варианта: поступать во Львовское высшее военно-политическое училище; идти работать в штате окружной газеты; остаться на сверхсрочную службу в вышестоящем политотделе. Но он вернулся в Целиноград, где его ждали, и стал работать на областном радио редактором молодёжной радиостанции «Товарищ». Здесь поэтическим творчеством он стал заниматься уже целеустремлённо.

Также в профессиональной жизни Владимира Гундарева роль наставника и товарища сыграл известный в Астане и республике писатель, историк и публицист Нургожа Ораз. О своём давнем друге, младшем брате, коллеге по перу и просто человеке, с которым он прожил в одном городе и на одной жилой площадке не один десяток лет, старейший представитель литературного мира столицы, как никто иной, рассказывает с потрясающей образностью.

– С Володей судьба нас свела в 1967 году, в канун 50-летия Октября, – говорит аксакал, переносясь мысленно к далёким и славным временам их жизненной пульсации, – тогда это был молодой и крепкий парень, только что отслуживший свои положенные три года в рядах Советской армии. Он с жаром читал свои стихи, в которых чувствовалась и динамика, и стилистика, и глубина мысли, свойственные неординарной поэтике. Я понял, что имею дело с человеком поистине талантливым, неравнодушным к тому, в каком русле будет протекать поэтическое творчество края в будущем. Поэтому, будучи в то время литературным консультантом Целиноградского краевого отделения Союза писателей Казахстана, я включил его в состав участников многих мероприятий, проводившихся в рамках юбилейной даты…

На этих встречах с общественностью города Владимир Романович впервые продемонстрировал свои литературные способности и получил первые аплодисменты от благодарных слушателей. В дальнейшем, видя в нём личность нетолько поэтического, но и организаторского плана, Нургожа Ораз предлагаетему попробовать свои силы в качестве консультанта русского отдела краевогообъединения литераторов. Но за начинающего литератора ещё предстояло «потягаться» с руководством областного радио неким Казминым, который,  под всякими предлогами не хотел подписывать заявление своего лучшего работника наувольнение. В итоге дело не обошлось без звонка начальнику из высших идеологических инстанций с пояснением о том, что «тихая гавань местного эфира большому кораблю – не место…».

И в ноябре 1970 года  пригласили на работу литературным консультантом Целиноградского межобластного отделения Союза писателей Казахстана. Целых двадцать лет он учился сам и учил других.  Это были плодотворные годы. Он  написал и выпустил полтора десятка поэтических сборников и художественно-документальных книг.

Досжан Нургалиев вспоминает, что к началу 70- х годов огромную известность среди читающей публики целинного края обрёл талантливый поэт и публицист Владимир Гундарев. Его первый поэтический сборник «Деревня моя деревянная» вышел в свет в 1973 году, став достоянием личных библиотек казахстанских граждан.

Его всегда тянуло домой, то есть на родину. Но в молодые годы далеко не каждый год удавалось провести свой отпуск в деревне. Это уже позже, став постарше и пока жива была мама, он старался навещать её ежегодно. Так вот, зимой 1971 года он так затосковал по родине, что спасу нет. Чтобы облегчить душу, в один присест, примерно за час, написал стихи «Деревня моя деревянная». А потом и ещё большой цикл стихов об этом.   Впоследствии этот цикл составил основу первого сборника стихов «Деревня моя деревянная», вышедшего в 1973 году. Как раз в ту пору началась повальная кампания по уничтожению так называемых «неперспективных» деревень. И стихи были как раз стихийным, неосознанным протестом против этого варварства. История её возникновения любопытная. Сначала стихи «Деревня моя деревянная» были опубликованы в областной газете «Целиноградская правда», потом он их отправил в одну из новосибирских газет. Там-то, видимо, они и попали на глаза композитору Николаю Кудрину. Он искал слова, чтобы написать песню о деревне. Стихи пришлись ему по душе, он и создал песню «Деревенька моя», взяв из стихов только три, наиболее подходящих, «поющихся» строфы. Естественно, об этом поэт не знал и не ведал. Как потом выяснилось, первым исполнителем «Деревеньки» был самодеятельный ансамбль «Ваталинка», которым руководил Н. Кудрин. Ансамбль пел её в Кремлёвском Дворце съездов на заключительном концерте Всероссийского фестиваля народной песни. Потом её стал исполнять Сибирский народный хор, а солисткой была заслуженная артистка России Галина Меркулова. С ней поэт был раньше знаком и даже немного влюблён в неё. Кстати, несколько лет спустя Сибирский народный хор приезжал в Целиноград, и эта песня звучала в присутствии поэта на концерте во Дворце Целинников. Ему было приятно, когда объявили, что автор стихов находится в зале. Пришлось встать...

В 1973 году «Деревенька моя» зазвучала по Всесоюзному радио в исполнении заслуженной артистки России Нины Пантелеевой и вокального квартета «Улыбка». Тогда-то Гундарев впервые услышал эту песню. Правда, автором слов значился И. Гундарев. Осенью того же года он был на лечении в Алуште, увидел афиши, что выступает Нина Пантелеева, пошёл на концерт. Вовсе не думал, что для изысканной курортной публики она будет петь «Деревеньку». А она спела... В антракте он набрался смелости и пошёл за кулисы, чтобы познакомиться с певицей. Встрече Нина Пантелеева обрадовалась, порывисто его обняв: «А мы с Николаем Кудриным найти вас не можем... Вы знаете, Володенька, какой это замечательный шлягер!». Она дала ему адрес композитора, пообещала, вернувшись в Москву, прийти на радио и исправить ошибку в его инициалах (слово она сдержала). Автор написал в Новосибирск Николаю Михайловичу, так они с Кудриным заочно познакомились. Даже написали еще одну песню – о Сибири, но она такого звучания, как «Деревенька», не получила. С Николаем Михайловичем встретиться ему так и не удалось, а после композитор Кудрин, ставший народным артистом России, умер...

«Деревенька моя» стала звучать и на Центральном телевидении – в исполнении народной артистки России Ольги Воронец, да и вообще – к его неожиданности – стала в народе очень популярной, в том числе и в застольях, чуть ли

не наравне с «Шумел камыш». Удивительно, но эта песня живёт и сейчас.

Между прочим, Ольга Воронец, однажды зимой, уже в восьмидесятые годы,

была с концертами в его родном Кыштовском районе. Там её на руках носили.

Автору об этом написала бывшая учительница Раиса Павловна Рассказова. А тут сразу же у него выпала командировка в Москву. Уже в последний день перед отъездом в Целиноград Гундарев пересилил свою застенчивость и позвонил Ольге Воронец (номер телефона у него был), представился, услышал её восторженный, но простуженный голос: «Вы знаете, как меня приняли на вашей родине! Хотя морозы были под сорок градусов, но мне было так тепло! На одном из концертов была ваша младшая сестра, мне её показали. Познакомилась я и с вашей учительницей. Правда, маму вашу не видела, до её деревни мы не смогли доехать. Но когда я увидела эту природу, то поняла, что стихи о деревеньке могли родиться только здесь... И всё же я в Сибири простыла, только вернулась оттуда, сейчас сильно гриппую. Через день - два я буду готова пригласить вас, Володя, в гости». Автор поблагодарил Ольгу Борисовну и сказал, что, к сожалению, ночью улетает. Пообещал, что встретимся в следующий раз... Но так и не получилось.

«Деревеньку» Владимир Романович слышал многократно в прекрасном исполнении и замечательных солистов, и разных коллективов. Но особенно был растроган, когда приехал в родительский дом, вечером мама собрала гостей-односельчан, а потом они после рюмки-другой вдруг переглянулись и запели «Деревеньку». И столько в их,  не поставленных голосах,  было искренности, задушевности, что на его глазах выступили слёзы. Испытать такое – счастье. Это высшая награда для автора от земляков. Это его словами они выражали свою любовь к родной стороне.

  Ещё в семидесятые годы его московские друзья пустили шутку: «Гундарев – последний русский помещик. Он до сих пор живёт на доходы от своей

«Деревеньки». Действительно, если бы в те годы собрать все отчисления, которые он получал за исполнение песни через Всесоюзное агентство охраны авторских прав, в том числе и за рубежом, то на эту «ренту» вполне можно было купить«Жигули». Он же эти гонорары, разумеется, растранжирил – не скопидом, не в деда-мельника пошёл.

В 1978 году  приняли в ряды Союза писателей СССР – в 34 года, что по тем временам тоже было редкостью. Перу Гундарева В. принадлежат поэтические книги «Деревня моя деревянная «(1973), «Зимопись»(1976), «Светлынь – река» (1980).

  Гундарев В. Р. лауреат республиканской литературной премии им. Павла Васильева. Поэт, прозаик, публицист, переводчик. Автор свыше двадцати поэтических художественно – документальных книг. Публиковался во многих журналах и коллективных сборниках.

В эти годы у него выходят такие сборники стихов «Капля в море» (1982), «Продолжение жизни»(1987),  художественно – документальные книги «Какого цвета поле» (1976), «Через все испытания» (1978) «Главный агроном целины» (1979), «Жизнь на светлой земле»(1980), «С заботой о земле» (1985), «Трудовая поступь юных (1986), «Семь дней и вся жизнь»(1987).

  С ноября 1990 года – главный редактор основанного им и издающегося в новой столице Казахстана - Астане республиканского литературно - художественного и общественно –политического журнала «Нива»  

Но у Гундарева и здесь сказался какой-то свой закон (в полном соответствии с убеждением Пушкина в том, что поэт живёт и творит по закону, им самим над собою признанным), следуя которому, он не только стал известным поэтом и уважаемым в стране человеком, но и создателем собственного журнала.

 Он не стал хулить существующую действительность, которая ещё никогда, ни при каких обстоятельствах не устраивала никого из нас, он поступил в соответствии с постулатом ещё одного романтика, называвшего себя, тем не менее, реалистом в высшем смысле – Достоевского: «Хочешь изменить мир – начни с себя».

  В конце 80-х годов ушедшего века, когда все и вся вокруг человека и в душе его было разрушено и растоптано, а люди думали только о том, как прожить завтрашний день, он вознамерился создать собственный журнал и – ещё один парадокс – вернее, закон Гундарева – это ему удалось, он журнал создал. Назвал его «Нива». И пусть высоколобые критики не ищут аналогий с дореволюционной «Нивой», издававшейся в России.

«Нива» Гундарева – это, во- первых, целина, которая привела его в Казахстан, потому что по характеру он – первопроходец и потому, что ему всегда больше всех надо. Его душа органично впитала две культуры: русскую и казахскую. Эта, может быть, главная пушкинская способность искреннего отклика на предложения жизни живой – «всемирная отзывчивость» – как видим, не утрачена современной поэтической традицией:

Возрастал я на целинной ниве,

Стала близкой мне степная даль.

Вряд ли был бы без неё счастливей,

Высоты достиг бы я едва ль.

 На протяжении многих лет творческая интеллигенция Казахстана мечтала об издании литературно-художественных журналов. Первый номер «Нивы» вышел на плохонькой газетной бумаге, форматом «Юности», но меньшим объёмом. Они наивно считали, что только цивилизованное общество в состоянии преодолеть кризис, вырваться из тисков противоречий, междоусобиц, хаоса, напряжённости в межнациональных отношениях. А без опоры на культуру – все усилия тщетны. Гундарев и его единомышленники считали, что не сумеют поднять страну, если не возвысить себя до высот духовности и нравственности. Самый страшный и опасный из дефицитов – это дефицит культуры. Он порождает все остальные.

«Ниве» на первых порах повезло. Их поддержали руководители ряда властных структур, ведомств, предприятий, оказавших финансовую помощь. И в последующий период палочкой-выручалочкой журнала была спонсорская поддержка. Но с углублением экономического кризиса этот источник практически иссяк, и «Нива» оказалась на грани закрытия.

Любовь Шашкова вспоминает, что журнал никогда не был для Гундарева

предприятием коммерческим, и он никогда не был предпринимателем. Он был романтиком, служителем муз, свято верившим в необходимость своей «Нивы» людям. И эта вера его вела все двадцать лет и не дала погибнуть журналу.

Владимир Романович любил свой журнал, любил своих сотрудников, любил своих авторов. Он внимательно и доброжелательно относился  присылаемыми сотрудниками из Алматы, материалам. Радовался удачам, которые могли украсить журнал. А в нём тогда работали Эдуард Джилкибаев, Эльмира Пашина, вскоре ставшая главным редактором газеты «Вечерняя Алма-Ата», сменившая её Алёна Швыдко. Таким перьям могло позавидовать любое издание. Помню, как он загорелся, узнав о моём знакомстве с вдовой

поэта Николая Титова Марией Алексеевной Бушмакиной-Титовой, и возможности опубликовать её воспоминания. Трагична  судьба сведшего счёты с жизнью поэта, а ведь в молодые годы его связывала дружба с Павлом Васильевым! После долгого забвения журнал опубликовал статью о Николае Ильиче «По друзьями пробитому следу…», переписку Н.Титова с вдовой Павла Васильева – Еленой Вяловой-Васильевой и большую подборку лучших стихов Николая Титова. Это «Нива» свела директора Дома-музея Павла Васильева в Павлодаре Л.С.Кашину с семьёй Николая Титова, и музей обогатился новыми материалами о Павле Васильеве и поэтах его круга.

Гордился  Владимир Романович появившимися в журнале,  с подачи

Валерия Михайлова литературными мемуарами народного артиста СССР,

выдающегося хорового дирижёра, тридцать лет руководившего Казахской хоровой капеллой Анатолия Молодова «Мне довелось испить из родника…». Это «Нива» первой опубликовала повесть Константина Кешина «Любовь хулигана» о любви Сергея Есенина и Августы Миклашевской.  Вышли в Ниве и документальные повести Сергея Куняева о Сергее Есенине и Павле Васильеве. И замечательный, можно сказать эпохальный для нового века роман о коллективизации Николая Скромного «Перелом».

Удачей журнала стала позже и публикация «Хроники смутного времени» Юрия Поминова. Да и много других было хороших авторов и произведений – Виктора Мосолова, Бахытжана Канапьянова, Орынбая Жанайдарова, Владислава Владимирова, Татьяны Фроловской, Светланы Ананьевой, Александра Матвеева, Евгения Титаева, Ольги Григорьевой, Владимира Шестерикова, Николая Алексеева, Виктора Семерьянова, Сауле Беккуловой, Людмилы Енисеевой…

Редактор «Нивы» все эти годы был, пожалуй, едва ли не главным собирателем литературных сил в Казахстане, месяц за месяцем, год за годом формировал своим журналом, который он нёс по жизни, как крест, новый культурный слой людей. 

В республике много одарённых поэтов и прозаиков – казахов, пишущих на русском языке. Это постоянные авторы Бахытжан Канапьянов, Орынбай Жанайдаров, Фарид Байгельдинов, Амантай Ахетов, Марат Конуров, братья Марат и Июлай Масалины, Турсун Барлыбаев и другие. Кроме того, охотно печатали авторов, которых тоже можно считать «казахстанскими»: они жили и работали в Казахстане, затем волею судьбы и обстоятельств оказались в ближнем и дальнем зарубежье – преимущественно в России и Германии. В частности, это Александр Шмидт, Леонид Биль, Виталий Штемпель, Евгений Мауль, Ольга Олгерт, Фёдор Фатин, Лиля Фогельзанг, Геннадий Гоц, Владимир Бояринов, Владимир Шемшученко, Николай Корнилов, Владимир Дегтярёв, Алексей Бусс, Пётр Кузнецов, Асель Омар, Евгений Курдаков, Геннадий Кругляков, Николай Скромный.

В настоящее время у российских солидных литературных журналов в Казахстане (как и в других странах на постсоветском пространстве) по разным причинам очень мало подписчиков. Чтобы хоть как-то восполнить этот пробел, редакция «Нивы» старалась укреплять плодотворные связи с деятелями культуры, литературы и искусства России, регулярно публикуя в журнале произведения видных русских прозаиков и поэтов: Валентина Распутина, Юрия Кузнецова, Владимира Личутина, Евгения Носова, Михаила Алексеева, Виктора Бокова, Льва Аннинского, Аркадия Кутилова, Анатолия Кима, Николая Переяслова, Александра Сегеня, Сергея Куняева, Владислава Артёмова, Николая Калягина, Виктора Брюховецкого, Николая Коняева, Дианы Кан, Евгения Семичева, Виктора Кушманова, Николая Дмитриева, Владимира Жукова, Бориса Лукина, Александра Ананичева, Станислава Золотцева, Татьяны Коти…

Да, случалось «Ниве» публиковать и заведомо слабую прозу или стихи. Но

все знали – это издержки душевности главного редактора, который выделял и

привечал всякого пишущего человека. В среде литераторов-членов Союза

писателей для Романыча не было «своих» и «чужих».  Не было «удач» и «неудач». У него все были своими, и всякому овощу уготована была своя грядка! Он искренне верил: нужно радоваться всем всходам на литературной ниве, время само безжалостной рукой вырвет слабые и не жизненные всходы.

 Через руки В.Р. Гундарева – редактора проходит огромное число рукописей не только со всего Казахстана, но и из ближнего и дальнего зарубежья. Именно они из года в год формируют номера журнала. Так размышляет он о себе, как

о редакторе:

«Свои стихи, оставив на потом,

В чужой строке искал ты самоцветы».

И ведь находил, постоянно! Журнал за два десятилетия своего существования удостаивался не только престижных наград Казахстана, но и завоевывал международные призы.

А ещё,  можно сказать, что через много лет, когда он, уже пустив,  глубокие корни в казахской земле, и сам заявил о себе: «Русский сын казахского народа – так меня когда-то нарекли» – журнал стал его собственной целиной, потому что он не перестал верить, что слово способно и должно прорасти только добром. Здесь уверенно созревает каждый колос, что вливается в урожай, зовущийся многоязыкой казахстанской литературой, и вместе с тем прорастают первые ростки творчества, окруженные вниманием и поддержкой.

  «Я удивляюсь и радуюсь тому, – признавался Владимир Романович Гундарев, – что в непростые, подчас тяжёлые времена у молодёжи сохранилась тяга к поэзии. Ведь во времена нашего становления, мы были очень востребованы. Не было отбоя от предложений. Создавались писательские бригады, которые выступали в клубах и школах, выезжали в сельскую местность, добираясь до самых дальних отгонов. Люди с интересом нас слушали, они нас знали, хотя тогда ещё не везде было телевидение. И мы с удовольствием выступали, чувствовали ответственность за слово.

Поэт Владимир Романович Гундарев занимался в жизни самым неблагодарным делом, которое можно только придумать. Он на собственном энтузиазме выпускал литературный журнал, на который тратил все свои силы и энергию. Казалось бы, пиши свои книжки и радуйся… Но он прочитывает огромное количество рукописей и вдохновляется, открыв новый талант. В этом весь он…

 

Владимир Романович смог создать потрясающую положительную атмосферу в редакции. Это тоже талант. Никаких склок, а общая увлечённость идеей. Он учил работать коллективом – только так издание будет стоящим. Он учил работать с текстом, как не учили даже на филологическом факультете. Владимир Романович говорил, что надо не только уметь читать свой текст (многие бегут по своей мысли, не уделяя должного внимания тому, как это изложено), надо ещё уметь его видеть! Научившись «видеть», начинаешь замечать, что в двух предложениях повторяется один и тот же глагол, а два абзаца начинаются с одного слова и т.п. А сколько существует стилистических особенностей и принятых штампов – никто другой научить этому не мог, кроме Гундарева, который имел природное чутьё языка. Он ругал нещадно за любое корявое предложение, исправлял, заставлял переписывать. Но никогда не кричал, никогда ни к кому на «ты» не обратился! Он учил и уважению друг к другу, поскольку терпеть не мог, когда журналисты, словно волки, готовы разорвать добычу и друг друга заодно. А как Гундарев отчитывал за пунктуацию и орфографию, заставлял, чтобы у каждого на столе была куча словарей. Владимир Романович посылал коллег  поочерёдно дежурить в типографию, чтобы они  могли сигнальный отпечаток номера вычитать уже после корректоров «на свежий глаз». Находились опечатки обязательно! А следом приходил Гундарев, и не дай боже найти ему пропущенную букву или лишнюю запятую уже после нас. Иногда журналисты обижались на него, бурчали ему в след, что кому нужна такая дотошность. Поняли потом – он их сделал грамотными людьми. Он показывал  читателям,  какой должен быть язык в газете или журнале.

С ним могли работать только люди честные и правдивые. Порой принципиальность Владимира Романовича доходила до смешного. Анатолий Лысенко вспоминал, что  он позвонил из Астаны и сказал, что поедет в Сибирь на свадьбу племянницы. В такое-то время будет небольшая остановка в Кокчетаве. Он обрадовался, дал согласие. Но не с пустыми же руками встретить его! После раздумий  купил бутылку водки и лучшую в магазине колбасу – подарок на свадьбу. Кстати, тогда была нехватка этого. Но так случилось, что в это же время он, как заместитель редактора областной газеты «Степной маяк», должен быть на совещании у секретаря обкома партии. Дисциплина строгая, не явиться нельзя. Что делать? Лысенко уговорил своего коллегу, автора сатирической повести Константина Филипповича Покачалова встретить Гундарева, всё объяснить и передать подарок на свадьбу.  Филиппыч согласился. Когда он вернулся, то рассказал следующее. Выслушав моего посланца, почему я не приехал, Владимир посетовал, а в отношении водки с колбасой сказал:

– Вы что придумали, это же взятка! Нет не возьму.

Тогда Константин Филиппович вручил ему мою записку, где сказано, что передаю подарок к свадьбе, моим землякам- сибирякам. Прочитал он её и после раздумий сказал:

 – Ну коли так! – и увёз подарок в Сибирь.

В редакции всегда стоял дым коромыслом – и в переносном, и в прямом смысле – от всегдашней редакторской трубки. Сам Владимир Романович говорил, что он проповедует в редакции «режим демократической диктатуры»...

 Первые годы существовала традиция – отмечать дружеским застольем каждую годовщину журнала. Праздновали скромно, но весело: вскладчину, говорили тосты, танцевали и пели, общались – это было настоящее пиршество духа...

Мало кто знает – каких трудов стоила «Нива» её создателю и главному редактору.

Если желающих печататься в ней было хоть отбавляй, то денег на издание (за исключением недолгого времени, когда журнал находился под «крышей» «Казахстанской правды») постоянно не хватало. Подписка покрывала лишь часть издательских расходов, госзаказа даже в последние годы хватало в лучшем случае на полгода, а спонсоров было не так уж много. Нередко журнал месяцами печатался в долг, под честное слово редактора, а зарплату он, случалось, своим немногочисленным сотрудникам платил из... собственной пенсии, возвращая личные потери (не всегда в полном объёме), когда деньги у журнала появлялись. Финансовые проблемы отравляли ему существование, были вечной головной болью и добивали его и без того не слишком здоровое сердце.

Журнал, его любимое детище, приобрёл не только все казахстанскую, но и российскую, а с созданием его электронной версии – мировую известность, его читателями стали тысячи людей в десятках стран.

 Есть такая международная организация Business Initiative Directions (B.I.D.) со штаб-квартирой в Мадриде. Её экспертная служба, состоящая из квалифицированных инженеров, экономистов, физиков, архитекторов, адвокатов, журналистов, социологов, психологов, исследует и изучает огромное количество частных и общественных источников по всему миру, включая СМИ. Под «прицел» B.I.D. попал журнал «Нива». Он получил все три награды в категориях «Золото», «Платина» и «Бриллиант». Трудно судить, за что «Нива» удостоена этой чести, но президент и генеральный директор B.I.D. господин Хосе Э. Прието уверяет, что награждённые компании являются моделью стремления к лидерству, новым технологиям и инновациям, служат примером для других предприятий в соответствующей отрасли.

 «Нива» была удостоена мировых наград за качество, получать которые В.Р. Гундарев ездил в Париж, Нью-Йорк, Лондон. Это он – мальчик из глухой сибирской деревни, начинавший свою трудовую биографию прицепщиком... О своей малой родине он, кстати, никогда не забывал и ездил туда при любой возможности, почти каждый год.

 Редактор «Нивы» все эти годы был, пожалуй, едва ли не главным собирателем литературных сил в Казахстане, месяц за месяцем, год за годом формировал своим журналом, который он нёс по жизни, как крест, новый культурный слой людей. Его заслуги признаны не только в Казахстане, где «русский сын казахского народа» был награждён орденом «Курмет» и пятью медалями, республиканской премией имени Павла Васильева и другими литературными наградами, но и в России, отметившей его медалью Пушкина (чем он очень гордился).

  Он также был членом- корреспондентом Российской академии поэзии. Но, может, самое главное то, что в последние годы мы вновь услышали голос поэта Владимира Гундарева. У него как будто второе дыхание открылось: одна за другой стали выходить книги – «Я живу на планете любви», «Свет родины, свет любви», «Душа стремится к небесам», «Без пяти двенадцать»... Поэзия его обрела мудрость и глубину, но в ней была и такая свежесть чувств, которой могли молодые позавидовать.

Много времени и сил он отдавал переводам – с казахского, украинского, туркменского...

  И его переводили – на казахский, украинский, немецкий, корейский, словацкий, французский, испанский, португальский...

Он всегда много работал, никогда не признавал выходных. Один из самых близких его друзей Александр Юрьевич Тараков вспоминал, как они познакомились. Дело было в Наурыз, и он засомневался – стоит ли беспокоить человека в праздник? «Да, Романыч всегда на работе!» – успокоили его. Так и оказалось: для В.Р. Гундарева не существовало в этом смысле ни выходных, ни праздников. В такие дни ему, наоборот, лучше работалось – меньше отвлекали...

Нельзя не сказать и о том, что Владимир Романович был жёстким и последовательным поборником чистоты русского языка. Это подтверждают и строки его последнего поэтического сборника. Я знаю, как он решительно возвращал авторам «Нивы» тексты, где вместо буквы «ё» была «е», заявляя: «Не знаю, как вы, а мы букву «ё» давно реабилитировали!».

Гундарев подарил много счастливых мгновений не только читателям журнала «Нива», но и студентам, с которыми часто проводил встречи, посвящая их в сложный процесс создания литературы, кропотливую работу над поэтическими строками и прозой. Он всегда был страстным защитником родного языка, поборником его чистоты, ведь «Нива» - это показатель профессионализма,

таланта авторов, журнал, формирующий и воспитывающий литературную культуру и художественный вкус у многотысячных читателей.

У редактора осталось много учеников и последователей, посвятивших свою жизнь литературному труду.

И если даже кто-то из них не стал настоящим поэтом, писателем, журналистом, навсегда сохранил любовь к искусству слова. На территории постсоветского пространства второго такого журнала, как  казахстанская«Нива», просто нет!

Увы, как водится у больших, пронзительных поэтов, ещё и напророчил свой исход. В стихотворении «На рыбалке», опубликованном в июльском номере «Нивы» за 2013  год и изданном в сборнике «Без пяти двенадцать», есть такие строки:

И невдомёк мне даже, что, невидимый нами,

Есть «рыболов», который ловит и нас на крючок.

  Романыч (его почти все уважительно звали по отчеству) страстно рвался на природу: поэтическая душа жаждала общения с истинной, неподдельной красотой. И надо же, судьба занесла на то самое озеро, которое впечатлило на элегическую лирику. После зорьки заядлый рыболов умиротворённо попивал чаёк. И вдруг… Оторвался тромб, бич сердечников.

По информации СМИ, Поэт скончался на 69-м году жизни во время отдыха в Северо-Казахстанской области. 28 августа в 12 часов в здании Государственного академического русского театра драмы им. М. Горького в Астане проходила гражданская панихида.

В тот траурный день,  неожиданно в небе прогремел далёкий раскат грома. Должно быть, это его высокая душа прощалась с нами…

На могиле поэта  поставлен памятник.

… Надгробный комплекс  включает в себя памятник и небольшую площадку с поэтической рощицей. Там  будут посажены сибирские ели и берёзки. Появится цветочная поляна – с ромашками и другими степными цветами.

 Автор мемориала – известный казахский архитектор Сагындык Джамбулатов, финансовую поддержку в возведении памятного комплекса оказали друзья Владимира Гундарева – Галим Кудайбергенов, Иван Сауэр, Бари Амоев, Василий Коноплёв, Ибрагим Жангуразов, Владимир Жуков, Резо Махатадзе, Аскен Набиев. На главной стеле рядом с портретом Владимира Гундарева помещена медаль А.С. Пушкина, а на обратной стороне стелы изображён деревенский домик над речушкой и высечены поэтические строки, вошедшие в сердца миллионов людей:

 Деревня моя, деревянная, добрая,

 Смотрю через дали, прикрывшись рукой:

Ты в лёгком платочке июльского облака

 В веснушках черёмух

Стоишь над рекой…

 

Использованные статьи:

1. Артемьева Р. Без веры словно днём, без солнца[Текст]. / Артемьева Р. Без веры словно днём, без солнца // Нива. – 2013, № 8. с85
2. Брейдо И. О Человеке и Поэте[Текст] / Брейдо И. О Человеке и Поэте // Нива, 2013, №8, с. 83
3. Бусс А.Встретимся в Целинограде[Текст] / Бусс А.Встретимся в Целинограде // Нива, 2013, №8, с. 20
4. Вишнякова Г.Мы все осиротели без него[Текст]/ Вишнякова Г.Мы все осиротели без него //  Нива, 2013, №8, с. 80
5. Гольдберг М.В сердцах миллионов людей.[ Текст] / Гольдберг М.В сердцах миллионов людей // Нива, 2013, №8, с. 4
6. Гольдберг М. Деревенька моя. [Текст]. - Нива, 2013, №8, с 76
7. Глухих Д.Человек с распахнутым сердцем[]/  Глухих Д.Человек с распахнутым сердцем // Нива, 2013, №8, с. 24
8. Жанайдаров О. Продолжить дело Гундарева[Текст] / Жанайдаров О. Продолжить дело Гундарева / /  Нива, 2013, №8, с.   6
9. Кохнович М.Энергия благого дела[Текст] / Кохнович М.Энергия благого дела // Нива, 2013, №8, с. 110
10. Лысенко А.Годы счастливого творчества[Текст] / Лысенко А.Годы счастливого творчества // Нива, 2013, №8, с. 50
11. Мананникова Л. Но пусть душа останется.[ Текст]  / Мананникова Л. Но пусть душа останется // Нива. – 2013, № 8.
12. Мельникова Людмила Его планета, жизни и любви [Текст] / Мельникова Людмила Его планета, жизни и любви // Индустриальная Караганда. - 2015. - 31 янв. № 11. - С.6
13. Назарова С.Ненужное зачеркнуть[Текст] /  Назарова С.Ненужное зачеркнуть // Нива, 2013, №8, с. 112
14. Нургалиев Д.Одухотворённый мир Гундарева[Текст] / Нургалиев Д.Одухотворённый мир Гундарева //  Нива, 2013, №8, с. 65
15. Поминов. Ю.  «Всё, что могу, я на себя беру!»[ Текст]/ Поминов. Ю. «Всё, что могу, я на себя беру/ /  Нива, 2013, №8, с.28
16. Поминов П.Закон Гундарева, [ Текст]/ Поминов П.Закон Гундарева //  Нива.– 2013, № 8. - с75
17. А. Тараков.Слово о друге; Три планеты Владимира Гундарева [Текст] Нива.– 2013, № 8, с. 10
18. Н. Чернова.Жить весело, хоть и трудно[Текст]/ Н. Чернова.Жить весело, хоть и трудно / /Нива, 2013, №8, с. 68
19. Шашкова. Л.Одиночество в «машине времени»; На ниве русской
20. Речи[Текст] / Шашкова. Л.Одиночество в «машине времени»; На ниве русской речи // Нива, 2013, №8, с. 95
21. ШестериковВ. Себя, как хлеб, разламывать на части..[Текст] / ШестериковВ. Себя, как хлеб, разламывать на части..// В кн. Ветка молнии. - Нива, Акмола, 1994. –с5
22. В. Шупейкин.Его душа стремилась к небесам [Текст]/ В. Шупейкин.Его душа стремилась к небесам // Нива, 2013, №8, с. 101
23. Юзупанова. И.   Год — это много или мало?[ Текст ]/ Юзупанова. И.   Год — это много или мало? //  Нива, 2013, №8, с. 114

В интернете есть сайт, посвященный памяти поэта и основателя журнала «Нива»: http://niva.ucoz.kz/news.

1. В открытом доступе сети интернет доступны также материалы:
Асель Омар. На «Ниве» родной культуры. Адрес электронного доступа: http://www.lgz.ru/article/6125/.

2. Глухов Д. Памяти Владимира Гундарева. Адрес электронного доступа: http://niva.ucoz.kz/news/2014-07-19-55

3. Баскак Л.. Памяти Владимира Романовича Гундарева. Адрес: http://almaty-lit.ucoz.ru/load/5-1-0-303

4. Гаврилко В. Трепетные струны… Источник: http:// www.pkzsk.info/trepetnye-struny

5. Джумагельдинова Д. Поэт Чести. Адрес: http://www.proza.ru/2012/09/29/1699

6. Мельникова Л. Его планета жизни и любви.Адрес: http://catalog.karlib.kz/irbis64r_01/Kraeved/Iskusstvo/Muzyka/Melnikova_L/ego_planeta_zhizni_b_lyibvi.pdf

7. Память: [подборка статей о Гундареве В.Р. в журн. «Нива» № 8, 2013 год] // http://niva-kz.narod.ru/Jurnals/2013/08-2013.pdf