Возникновение современной теории перевода

"Всякий предмет человеческого знания, - писал В.Г. Белинский, - имеет свою теорию, которая есть сознание законов, по которым он существует. Сознавать можно только существующее, только то, что есть, и потому для создания теории какого-нибудь предмета должно, чтобы этот предмет как данное или уже существовал как явление, или находился в созерцании того, кто создает его теорию"[4]. Это философское рассуждение Белинский применяет к переводу. Впервые в литературной критике речь идет о неких законах, о теоретических моделях, отражающих перевод, как предмет действительности и обобщающих некоторые предшествующие эмпирические представления о переводе.

Понадобилось целое столетие, чтобы современная теория перевода заявила о себе в начале второй половины XX века как особое научное направление. С тех пор прошло немногим более 50 лет - период, весьма краткий в истории деятельности, которая исчисляется тысячелетиями. Однако для теории перевода этот период оказался плодотворней, чем все предшествующие тысячелетия, на протяжении которых люди использовали перевод в межъязыковой коммуникации, задумывались и спорили о сущности, принципах и закономерностях перевода, не пытаясь создать теорию этого объекта.

Вся история современной науки о переводе укладывается в рамки творческой жизни всего лишь одного поколения. На фоне стремительного развития этой науки в весьма короткий исторический период взгляды на перевод отдельных исследователей естественным образом эволюционировали. Параллельные разыскания, осуществляющиеся разными переводческими школами, иногда приводили к тому, что об одних и тех же явлениях высказывались аналогичные суждения, но в иных терминах. Поэтому, анализируя современное состояние теории перевода, следует, прежде всего, воздерживаться от каких бы то ни было ярлыков и безапелляционных суждений о взглядах и теоретических построениях тех или иных исследований.

Начало бурного развития современной теории перевода связывают с 50-ми гг. XX века не случайно. Толчком для ее развития послужили резкие изменения в переводческой практике, произошедшие в середине прошлого века и соответственно общественный интерес к этой деятельности.

Одной из главных причин этих изменений оказалась Вторая Мировая война и прямо или косвенно связанные с ней последующие политические события. Война вызвала перемещение по всему миру огромных многоязычных человеческих потоков. В большинстве случаев эти перемещения требовали языкового посредничества. Переводчиками становились люди, мало-мальски владевшие языками других народов. Таким образом, в сферу перевода вовлекалось огромное количество людей самых разных национальностей, ранее даже не задумывавшихся о том, что такая деятельность существует и как она осуществляется. Многие выдающиеся филологи, литераторы, журналисты, до того имевшие опыт перевода художественной, научной, общественно-политической литературы, оказались вовлеченные в сферу совсем иного перевода - военного. Русские, немцы, англичане, американцы, итальянцы, японцы, французы и представители других национальностей, говорившие на разных языках мира, став военными переводчиками, столкнулись с непривычными условиями перевода, с новыми для них речевыми жанрами и типами текстов, новыми регистрами языка, а также с особыми требованиями к переводу. Они смогли иначе оценить такие основополагающие категории перевода, как адекватность, эквивалентность, верность, точность, вольность, буквальность и т.п.

Востребованность переводческих кадров потребовала ускоренной и интенсивной подготовки молодых специалистов. Для этого были необходимы наиболее эффективные методики обучений иностранным языкам и переводу в особых, "закрытых условиях", когда не могло даже речи идти о зарубежных языковых стажировках. Но разработка таких методик была возможна только на основе теоретического осмысления того, чем же на самом деле является перевод.

Вторая мировая война способствовала распаду мировой колониальной системы. Рост национального самосознания народов, освобождавшихся стран нередко приводил к отказу, полному или частичному, от использования в общении доминировавших ранее европейских языков. В результате увеличивается число языков, вовлекаемых в сферу регулярного международного общения.

Интенсивная "военно-политическая помощь" народам множества стран потребовала массовой подготовки переводчиков, в том числе и по языкам, считавшимся до того редкими, экзотическими - суахили, индонезийский, дари, пушту и др.

Все эти международные обмены, независимо от их целей и значимости для истории, повлекли за собой бурный рост переводческой деятельности, для выполнения которой нужно было подготовить огромное число переводчиков. Перевод вышел за пределы кустарничества и постепенно приобрел статус массовой профессии. Интенсивная подготовка профессиональных переводчиков иногда в очень сжатые сроки показала необходимость глубокого теоретического осмысления основных проблем перевода как интеллектуальной деятельности особого рода.

Теория перевода становится теоретической базой для разработки эффективных методик обучения иностранным языкам, обращаясь к категориям, традиционно изучавшимся в русле лингводидактики, в частности, к категориям речевой деятельности, интерконференции, фоновых знаний и др.

Массовый характер подготовки переводчиков потребовал не только совершенствования методики обучения переводу, тщательной и глубокой разработки теоретических проблем перевода, но и иного взгляда на личность переводчика. Раньше, когда в качестве переводчиков обычно выступали филологи с обширными знаниями, владевшие многими языками, "упражнявшиеся" в разных видах перевода и таким образом самостоятельно развившие переводческие навыки, можно было говорить о плеяде талантливых переводчиков-самоучек. В новых условиях вырастает армия обученных профессионалов, имеющих, однако, узкую специализацию, как по языкам, так и по сферам коммуникации, профессия переводчика становится массовой. Переводчики пытаются повысить свой социальный статус. Они начинают объединяться в творческие союзы, профессиональные организации, издавать свои органы печати.

В языкознании начинается истинный бум сопоставительных исследований, осуществлявшихся методом перевода и для перевода, которые по сути дела представляли собой частные теории перевода для конкретных пар языков. В поле зрения исследователей уже попадают не только традиционные сочетания постоянно изучающихся языков, но и новые, сравнивающие европейские языки с самыми разнообразными языками народов Африки и Азии.

С появлением первых электронных вычислительных машин еще в середине 40х гг. возникает идея заставить переводить машину. В самом деле, стремительное нарастание потоков научной, технической, общественно-политической и другой информации на самых разных языках делает весьма затруднительным перевод и обработку текстов обычными "ручными" способами. Даже многотысячные армии переводчиков, как профессионалов, так и "технарей", т.е. специалистов в разных отраслях науки и техники, занимавшихся научно-техническим переводом часто, как второстепенной, дополнительной деятельностью, уже не могли справиться с информационной лавиной. Именно в это период предпринимаются первые попытки машинного (или автоматического) перевода - автоматизированной обработки информации в условиях двуязычной ситуации.

В 1954 году проводится так называемый Джорджтаунский эксперимент, в результате которого получен первый перевод небольшого и несложного текста с одного языка на другой. Стремление поручить машине перевод, сложную интеллектуальную задачу, плохо поддающуюся формализации, потребовало интеграции многих наук, "соединения описательно-эвристического подхода, характерного для гуманитарных наук, в частности для языкознания с объективной и конструктивной методикой, присущей технике и естественным наукам"[5]. Во многих странах создаются научные коллективы, объединяющие лингвистов, математиков, кибернетиков и ученых других отраслей знаний, целью которых было создание действующих систем автоматического перевода. Машинный перевод стимулировал теоретические исследования в области лингвистики, лингвостатистики, инженерной лингвистики и др., представляя собой не только источник важных и интересных научных проблем, но и "полигон" для экспериментальной проверки многих теоретических положений в области перевода в целом. Только с 1954 по 1963 г., т.е. менее чем за 10 лет после Джорджтаунского эксперимента, было опубликовано около 1500 работ, посвященных автоматическому переводу[6].

В середине XX столетия отмечается новая волна интереса к проблемам культурной антропологии. Активизация деятельности Американского библейского общества, переводившего Библию на языки многих народов мира, вновь обращает внимание исследователей к проблемам языковой и культурной вариативности. Это проблема понимания сообщения, изначально созданного на другом языке, в лоне другой культуры, в другую историческую эпоху, людьми другого языкового сознания, иначе членящего и называющего окружающего человека мир. Теории перевода смыкается с этнографией и историей, антропологией и социологией.

Вопросы теории художественного перевода традиционно продолжают обсуждаться и изучаться в русле литературоведения и литературной критики, где они преимущественно исследовались на протяжении предшествующих столетий.

Все это стимулирует возрастание научного интереса к переводу. Вторая половина XX века ознаменовалась выходом в свет, как у нас, так и за рубежом множества работ по теоретическим проблемам перевода, составивших основу современной науки о переводе.

В отечественной науке о переводе поворотным моментом стала книга А.В. Федорова "Введение в теорию перевода", в которой впервые давалось аргументированное определение теории перевода как преимущественно лингвистической дисциплины. Федоров признавал, что перевод можно рассматривать и в плоскости других дисциплин, в частности истории культуры и литературы, психологии. "Но поскольку перевод всегда означает работу над языком, постольку перевод всего больше требует изучения в лингвистическом разрезе - в связи с вопросом о характере соотношения двух языков и их стилистических средств"[7], - утверждал исследователь.

Естественная связь перевода с языком, с речевой деятельностью, с ее продуктом - текстами, составляющими материальную оболочку этой деятельность, т.е. тем, что можно реально подвергнуть анализу, привело к тому, что зародившаяся теория перевода, все более отдаляясь от литературоведения и литературной критики, испокон веков обсуждавших проблемы перевода и переводной литературы, стала рассматриваться как сугубо лингвистическая дисциплина, точнее, как одна из прикладных отраслей языкознания. Возникла так называемая "лингвистическая теория перевода", в основу которой были положены основные постулаты современной лингвистической науки.

Разочарование в возможностях машинного перевода и представление об "исчерпанности" лингвистической переводческой проблематики на некоторое время охладили интерес лингвистов к проблемам перевода.

Но это ослабление исследовательского интереса к переводу было недолгим. В настоящее время вновь оживился интерес исследователей к теоретическим проблемам перевода. Свидетельством тому является публикация новых монографий, сборников статей, учебников и учебных пособий по переводу.

В 1999 году после десятилетнего перерыва возобновилась публикация научно-теоретического сборника "Тетради переводчика". Союз переводчиков России начал выпускать периодическое издание теоретической и научной направленности "Мир перевода". Известные переводчики, которым уже надоело "перелагать чужие мысли", сами становятся писателями-мемуаристами[8]. Похоже, мы наблюдаем очередной бум переводческой проблематики в научных исследованиях, изучающих речевую коммуникацию.

Рассмотрев данную проблему, перейдем к изложению характеристики современной теории перевода.