Очерк 11. ЧТО ТАКОЕ «НЕ ВЕЗЕТ»

 

Во второй половине 1960-х западная молодежь готова была протестовать против чего угодно — лишь бы разрушить мир нудных, «зажравшихся» взрослых. Привычным объектом ненависти были США, погрязшие в войне с вьетнамскими коммунистами. Следующий враг — Израиль, лишивший родины палестинских арабов. А еще толпы буйноволосых хиппи регулярно выступали против режима иранского шаха Мухаммада Реза Пехлеви.

Стараясь поднять жизненный уровень народа, шах пытался проводить в своей крайне отсталой стране рыночные реформы. Ведь экономика Ирана держалась исключительно на торговле дармовой нефтью Персидского залива. В политике шах ориентировался на Запад во главе с США. Однако в Иране у шаха было немало противников в лице исламистов и коммунистов. Те и другие так и норовили вырвать власть из рук монарха, а шах Мухаммад отбивался, как умел. В тюрьмах иранской тайной полиции САВАК оппозиционеров буквально поджаривали — прикручивали к железным решеткам, под которым разводили огонь.

В 1969-м из университета Дружбы народов имени Лумумбы была исключена группа палестинских арабов, а также некий Ильич Рамирес Санчес, студент из Венесуэлы. Вина недоучек заключалась в том, что они заляпали здание иранского посольства в Москве красными чернилами. В те же самые дни Магдалена Копф, будущая жена Ильина, выкрикивала на митингах в ФРГ лозунги в поддержку иранской оппозиции. А скоро весь мир услыхал об опаснейшем террористе НФОП Карлосе Шакала — это и был Ильич Санчес. Что касается Магдалены, то она под кличкой Лили вступила в РАФ. Знали бы юные сокрушите ли устоев, какая варварская диктатура утвердится в Иране после свержения шаха в 1979 году!

Иранский богослов Рухолла Мусави Хомейни 15 лет кряду прожил безвестным полит эмигрантом. Но едва антишахские настроения выплеснулись на иранские улицы, 80-летний хитрец вернулся из Парижа на родину. Разрозненные революционные группы признали благообразного старца своим лидером, и в феврале 1979-го аятолла Хомейни возглавил страну: антимонархическая революция победила. В Иране начали действовать законы шариата и присущая фундаментальному исламу двойная мораль.

— Забастовки и демонстрации были полезны для борьбы с антинародным режимом, — объявил Хомейни по ТВ. — Но теперь в Иране установлена подлинно народная власть, и бороться стало не с кем. Поэтому мы объявляем фетву о запрете забастовок и демонстраций протеста. Более у иранцев нет повода для этого.

Во главе огромной страны с 50 миллионами населения оказался злобный фанатик, однако иранцы далеко не сразу поняли, какая произошла катастрофа. Хомейни ловко использовал ненависть народа к шаху, который ассоциировался с «Большим шайтаном» — США. В Иране царила небывалая антиамериканская истерия. Она достигла апогея после подписания мирного договора между Израилем и Египтом: в мусульманском мире появилась первая страна, признавшая право еврейского государства на существование.

Особую ненависть вызывала личность 55-летнего президента США Джеймса Эрла Картера, который приложил немало усилий, чтобы египетский президент Анвар Садат и израильский премьер-министр Менахем Бегин пожали друг другу руки, С точки зрения исламских фанатиков это, конечно же, никуда не годилось. Более того, администрация Картера позволила свергнутому шаху Мухаммеду Резе Пехлеви пройти курс лечения в США. 23 октября смертельно больной изгнанник под именем заместителя госсекретаря Дэвида Ньюсома был помещен в клинику Корнеллского университета в Нью-Йорке.

Однако сохранить секрет не удалось — уж слишком хорошо была известна во всем мире внешность шаха. Это стало последней каплей, переполнившей чашу ненависти иранцев к Америке. В Вашингтоне было 3 часа ночи 4 ноября 1979 года, когда в отделе оперативной информации госдепартамента зазвонил телефон.[15]

В трубке прозвучал голос Элизабет Энн Свифт, сотрудницы политического отдела посольства США в Тегеране:

— Толпа беснующихся исламских студентов при полном попустительстве полиции ворвалась на территорию посольства. Примерно четыреста молодых иранцев окружили канцелярию и штурмуют другие здания комплекса посольства!

— Ночной штурм? — в недоумении переспросил сонный дежурный и вдруг опомнился: — Ах да, ведь там у вас уже одиннадцать утра!

О происходящем был поставлен в известность госсекретарь США Сайрус Вэнс. Единственное, что ему сразу стало совершенно понятно, так это термин «исламские студенты». Имелись в виду учащиеся медресе — мусульманских средних или высших школ, которые готовят священнослужителей, учителей и всевозможных служащих для работы в строгом соответствии шариату.

Прежде чем делать выводы, госсекретарь решил понаблюдать за развитием событий. Но оно оказалось неутешительным. Спустя полтора часа миссис Свифт позвонила опять:

— Фанатики с портретами аятоллы Хомейни на сорочках поджигают посольство. В окно я вижу дым и пламя… Сотрудники посольства пытаются связаться с кем-либо из членов иранского кабинета, но безуспешно.

Так в Вашингтоне поняли, что нападение на посольство санкционировано на самом «верху». Дабы не мешать событиям развиваться так, как то было предусмотрено аятоллой Хомейни и его ближайшим окружением, крупные иранские чины избегали каких бы то ни было контактов с американцами. Иранисты в госдепартаменте напрасно накручивали номера кабинетов в захваченном посольстве. Ответом им бывали, как правило, длинные гудки, а дважды раздалась фраза на ломаном английском в сопровождении дьявольского хохота:

— Шпионское гнездо слушает!

В напряженном ожидании прошли еще полтора часа. Все вздрогнули, когда вновь зазвонил телефон.

— За дверью моего кабинета фанатики связывают руки двоим безоружным американцам, — сообщила Элизабет Свифт. — Иранцы кричат, что убьют нас, мы пропали…

Это были последние слова сотрудницы посольства. В Вашингтоне могли лишь догадываться, что смуглый парень с портретом Хомейни на груди вырвал из рук Элизабет телефонную трубку и со смехом указал на дверь:

— Не желаете ли прогуляться, тётушка?

Фанатики объявили заложниками всех американцев, кого удалось захватить: 65 сотрудников и посетителей. Им завязали глаза и куда-то увели. Перед посольством бушевала ликующая толпа, шла бойкая торговля одеждой с «революционной» символикой и аудиокассетами с «революционными» речами аяттоллы.

Условия освобождения заложников «студенты», представившиеся членами «Союза мусульманских студентов», выкрикивали в мегафоны. От США требовалось выдать Ирану шаха и 90 миллиардов долларов, якобы украденных им у иранского народа. Больного раком шаха называли симулянтом и требовали допустить к нему иранских врачей для объективной оценки состояния здоровья.

— Смерть Америке! — хрипло ревела толпа. — Сме-е-е-е-рть!!!

Даже гитлеровская Германия не позволяла себе захватывать чье-либо посольство в центре Берлина, если не находилась с этой страной в состоянии войны. Американцами от мала до велика овладело чувство национального унижения. Президент Джимми Картер в отчаянии сжимал кулаки: вся мощь сверхдержавы, все ядерные боеголовки, все авианосцы и стратегические бомбардировщики были сейчас бессильны. И это за полтора года до президентских выборов!

Выдать тяжело больного шаха означало обречь его на мучительную смерть (например, побитие камнями), к какой непременно приговорит экс-монарха революционный трибунал. Передать иранским муллам авуары шаха из американских банков также явилось бы поощрением фанатизма. Начался суетливый поиск мало-мальски приемлемого компромисса с участием дипломатов других стран.

Однако спустя двое суток стало ясно, что иранцы уступать не собираются.

— Положение безвыходное! — мрачно констатировал Джимми Картер.

Все, что мог сделать президент, так это ввести эмбарго на импорт иранской нефти в свою страну. Кроме того, были заморожены иранские активы в банках США. Захват заложников вызвал лихорадку на нефтяных рынках, перераспределение международных нефтяных потоков и резкий скачок цен на нефть, вплоть до $45–50 за баррель на отдельные партии. Столь высокой отметки цена более не достигнет в XX веке ни разу. Все компании стремились создать максимальный запас нефти и даже, не считаясь с расходами, фрахтовали в качестве нефтехранилищ танкеры.

Дабы своим присутствием не усугублять кризиса с заложниками, спустя еще несколько дней умирающий шах в узком кругу верных приближенных спешно вылетел в Панаму, а оттуда в Египет. Но это уже ничего не изменило.

— Смерть Америке! — ежедневно слышали американцы из своих телевизоров, — Смерть Большому шайтану!

Еще больше встревожились и американские власти, и нефтяные рынки, когда антиамериканизм выплеснулся с тегеранских улиц в Мекку, где 20 ноября произошла попытка государственного переворота, сопровождавшаяся крупнейшим в человеческой истории захватом заложников. Для саудовских фанатиков их король был таким же прихвостнем Соединенных Штатов, каким был шах для иранцев.

Антиамериканские настроения в мусульманском мире набирали силу. Уже 21 ноября фанатики атаковали посольство США в Исламабаде (Пакистан). От повторения тегеранской ситуации всех спасли бдительность и решительные действия морских пехотинцев, охранявших здание. Штурм был отбит, после чего западные страны позаботились о дополнительных мерах безопасности в своих зарубежных представительствах. Разумеется, заложники в Иране свободнее от этого не стали.

Нежелание Хомейни по-хорошему разрешить ситуацию объяснялось его стремлением к окончательному преобразованию Ирана в исламскую теократию. Ведь пока далеко не вся иранская верхушка намеревалась жить под диктовку невежественных мулл, многие из которых искренне полагали Землю плоской. Эту неофициальную, непровозглашенную «оппозицию» возглавлял новый премьер-министр Ирана Мехди Базарган. На волне антиамериканской истерии аятолла не без оснований надеялся разделаться со всеми, кто стоит на его пути к абсолютной власти и мешает превращению Ирана в тоталитарное государство.

Между тем президент Картер был выпускником военно-морской академии и семь лет прослужил офицером военно-морских сил. Ему чрезвычайно пришлась по душе идея силового решения конфликта, да и основания для оптимизма имелись: в 1976 году заложники были успешно освобождены израильтянами в Уганде, а в 1977-м — немцами в Сомали. Отчего же американцы не могут освободить своих в Иране?

Для разработки операции спустя двое суток после захвата заложников в Вашингтон был вызван Чарльз Бекквит, командир и создатель «Дельта Форс» («Delta Force») — единственного в ту пору контртеррористического спецназа США. Название указывает на память о диверсионном взводе «Дельта», которым полковник Бекквит командовал во Вьетнаме. Позднее Бекквит стажировался, подобно своему западногерманскому коллеге Вегенеру, на базе великолепного британского спецназа САС. Однако из-за недальновидности верховного командования «Дельта Форс» была создана лишь в 1977 году и почти не имела практического опыта.

Теперь деваться было некуда: на фоне позорных для Америки переговоров через посредников с иранскими представителями Бекквит взялся за дело. Более сложной задачи спецназу не приходилось решать ни в одной стране мира. Заложники содержались не в самолете или одиноко стоящем строении, а в Тегеране, население которого в ту пору составляло 4 миллиона. Белокожие англосаксы и чернокожие афроамериканцы из «Дельта Форс» не имели ни малейшего шанса затеряться среди смуглых персов и азербайджанцев.

Большинство узников находились в американском посольстве, которое бдительно охраняли цепные псы режима Хомейни — стражи исламской революции. Еще трое американцев были укрыты в… министерстве иностранных дел Ирана. Пожалуй, впервые в мировой истории дипломатическое ведомство превратилось в гнездо терроризма.

Назвали операцию символично: «Орлиные когти». Дескать, лысый калифорнийский кондор с американского герба наконец-то вырвет американских граждан из рук шиитских сектантов. В разработке операции участвовали, помимо полковника Бекквита, представители всех родов войск. Предлагались различные варианты, в том числе такой экзотический, как распыление над захваченным посольством нервно-паралитического газа временного действия. Затем поблизости намечалось посадить вертолеты для эвакуации обездвиженных заложников.

Вместе с тем президент Картер понимал, что неудача операции не позволит ему стать президентом на второй срок. Поэтому силовой вариант освобождения многократно откладывался, а переговоры с Ираном государственного секретаря Сайруса Вэнса продолжались. В разгар зимы Белый дом посетила иллюзия, что фанатики отступают: 13 заложников с неважным здоровьем были освобождены. Однако скоро стало ясно, что освобождение оставшихся 52 человек этот жест «доброй воли» никак не приближает.

Наконец терпение Джимми Картера лопнуло. Вечером 24 апреля 1980 года с авианосца «Нимиц» в Персидском заливе к берегам Ирана устремились 8 вертолетов. После дозаправки в пустыне северо-восточнее Тегерана им следовало взять на борт 80 парней из «Дельта Форс» и 13 «зеленых беретов». «Береты» были коммандос ВДВ, специально подготовленными для диверсионной деятельности в Западной Европе на случай советской агрессии. Преодолев 300 км до иранской столицы, бойцы должны были высадиться на стадионе и приступить к штурму. Оба эскадрона «Дельта Форс» изучили как свои пять пальцев на огромном макете американское посольство, а «береты» — здание иранского МИД.

Вертолеты с коммандос еще находились в воздухе, когда в разных районах Тегерана вспыхнули беспорядки: загорелись десятки домов, отключились телефоны и телеграф, раздавались выстрелы… Этот «шумок» создавали сотни недовольных режимом иранцев, которых весьма технично спровоцировало ЦРУ, чтобы замаскировать действия спецназа.

Тем не менее «невезуха» пошла у американцев с самого начала. Строй стартовавших с «Нимица» вертолетов был нарушен песчаной бурей. Один вертолет сбился с курса, и за ним последовал другой, на борту которого возникли технические неполадки. Оба совершили посадку вовсе не там, где следовало.

Правда, остальные вертолеты благополучно приземлились в намеченном месте и стали ждать транспортные самолеты из Америки. «Геркулесы» не подкачали: один за другим в пустыне сели 3 самолета с коммандос из «Дельты» и «зелеными беретами». Бойцы были одеты в бейсболки, джинсы, десантные ботинки и куртки цвета хаки со звездно-полосатым американским флагом, нашитым на рукава. Шевроны эти были заклеены до поры до времени непрозрачным скотчем — его следовало снять перед началом штурма, чтобы легко идентифицировать своих. На штурм с использованием бесшумного оружия отводилось максимум 45 минут. Освобожденных заложников планировалось погрузить на стадионе в вертолеты и увезти на авианосец «Нимиц».

Следом за коммандос совершили посадку 3 топливозаправщика той же «геркулесовской» модели С-130. Плохонькие иранские средства противовоздушной обороны засечь противника не сумели, однако неожиданно выяснилось, что местность гораздо менее пустынна, чем предполагали в ЦРУ. Суровое сердце полковника Бек-квита дрогнуло от дурного предчувствия. Хуже всего было то, что рядом проходило… шоссе. Спустя пять минут показались фары обычного рейсового автобуса, пассажиры которого во все глаза пялились на вертолеты с самолетами, как на фантасмагорический мираж посреди пустыни.

Что тут делать? Чарльз Бекквит приказал задержать автобус вместе с 44 туземцами. Буквально в следующее мгновение американцы увидели грузовик. Вместо того чтобы подчиниться командам вооруженных парней, водитель нажал на газ, а полковник Бекквит вынужден был скомандовать «Огонь». Боец с противотанковым ружьем в руках не промахнулся. Грузовик оказался автоцистерной, причем не с молоком или живой рыбой, а с бензином, который, естественно, загорелся. Гудящее пламя взметнулось ввысь на десятки метров. Но и на этом злоключения американцев не завершились.

Один из вертолетов во время заполнения баков горючим врезался в темноте и песчаной буре в топливозаправщик. Немедленно возник страшный пожар, и даже криков гибнущих летчиков никто не услышал. Пятеро пилотов заживо сгорели в самолете и трое — в вертолете. Чарльзу Бекквиту предстояло принять тяжелейшее в жизни решение: жизни коммандос и уцелевших пилотов зависели теперь только от него. Скрипнув зубами, полковник решил отменить операцию.

Расчет был прост: для эвакуации из Тегерана коммандос и освобожденных заложников — всего почти 150 человек — пяти оставшихся вертолетов достаточно лишь в том случае, если ни один из них не будет потерян. Но такой гарантии во вражеской стране не мог дать никто.

Кроме того, место, где находились транспортные самолеты и заправщики, неизбежно должно было стать известно иранским властям. Следовательно, скоро здесь появятся стражи исламской революции. Между тем вся операция требовала 36 часов, а бои с регулярными частями в пустыне не предусматривались.

— Retreat! — прорычал Бекквит. — Отбой!

Американцы попрыгали в «геркулесы» и покинули негостеприимную землю. Наутро в пустыню прикатили иранские секретчики и долго ходили вокруг обуглившихся остовов самолета и вертолета. Еще больше потрясли иранцев пять брошенных вертолетов в прекрасном состоянии.

— Большого шайтана покарал за грехи сам мусульманский дьявол Иблис! — вскричал аятолла Хомейни, едва услышал о том, что произошло.

Радость седобородого богослова-узурпатора не знала предела. Хомейни распорядился, чтобы иранское новостное агентство ИРНА как можно скорее познакомило мир с фотографиями, засвидетельствовавшими с треском провалившийся акт агрессии США против суверенного Ирана. Настроение Джимми Картера, как нетрудно догадаться, было диаметрально противоположным.

— All went to hell! — воскликнул президент США. — Пошло всё к черту!

На администрацию Картера обрушился шквал критики — в первую очередь из-за бессмысленной и ужасной гибели летчиков. А вскоре американской разведке стало известно, что стражи исламской революции рассредоточили заложников по разным иранским городам. Однако Вашингтон продолжал давить на Иран экономическими средствами, требуя от Японии и своих союзников в Западной Европе также ввести эмбарго на закупки иранской нефти. Это вновь обострило и без того нервозную ситуацию на нефтяном рынке.

В июне 1980 года баррель нефти стоил 32 долл., то есть почти втрое выше, чем до свержения иранского шаха и всех последующих катаклизмов. И это несмотря на то, что на протяжении последних полутора лет были сделаны фантастические запасы, бурно разрабатывались новые месторождения, а Саудовская Аравия неуклонно увеличивала нефтедобычу.

В июле 1980-го в Египте умер свергнутый шах Ирана, но это не изменило ровным счетом ничего. Иранские фанатики лишь укрепились в своих требованиях: второго и последнего шаха из династии Пехлеви, несомненно, покарал мусульманский ангел смерти Израил; теперь для полного торжества справедливости осталось лишь отобрать у Большого шайтана банковские счета покойного монарха, после чего в Иране немедленно начнется всеобщее процветание.

Американские генералы предложили Картеру план военного вторжения в Иран силами 15 тысяч отборных солдат. Операцию наметили на сентябрь, однако подготовку к ней засекли советские спутники-шпионы. Отношения СССР с США были отвратительны из-за войны в Афганистане. По той же причине резко ухудшились отношения Москвы с мусульманским миром. И вот теперь появилась возможность задобрить мусульман, а заодно щелкнуть по носу Америку.

Поскольку между Ираном и СССР в 1921 году был заключен договор о взаимопомощи, кремлевские старцы бросили на границу с Ираном 22 дивизии. Стоило американцам начать вторжение, как советская армия пришла бы на подмогу стражам исламской революции. В общем, в сентябре 1980-го могла разразиться Третья мировая война, и Джимми Картер благоразумно отказался от опасной затеи.

И все-таки ситуация резко обострилась 22 сентября того же года, когда в Иран вторглась громадная иракская армия, а иракская авиация принялась усердно бомбить нефтехранилища и нефтепромыслы. Так начавшаяся еще в апреле цепь пограничных инцидентов между двумя странами переросла в полномасштабную войну — и это в преддверии торжеств по случаю 20-летия создания ОПЕК!

Иракский лидер Саддам Хусейн надеялся как минимум «оттяпать» полностью русло Шатт-эль-Араб — реки, которая служила Ираку единственным выходом к Персидскому заливу, но которую до сих пор приходилось делить с Ираном. Положение усугублялось взаимной личной ненавистью обоих кровожадных тиранов, Саддама Хусейна и аятоллы Хомейни, который 14 лет прожил в Ираке и был выслан оттуда по требованию шаха. Хомейни подзуживал к мятежу иракских шиитов, рассчитывая привести к власти в Ираке их лидера, местного аятоллу. Хусейн в ответ казнил этого аятоллу (вместе с его сестрой) и теперь надеялся прирезать себе не только нефтеносный берег залива, но и свалить режим Хомейни.

Однако спланированный Саддамом Хусейном блицкриг провалился: иранцы оправились от неожиданности и приступили к контратакам. На 9 лет регион погряз в самой кровопролитной из локальных войн, какие доводилось вести человечеству. Цены на нефть поползли дальше вверх — на фоне пылающих буровых и развалин нефтеперерабатывающих заводов обеих стран. Нефтедобыча стран ОПЕК в одночасье снизилась на 15 %, и отборная нефть Персидского залива скоро продавалась в среднем по 42 долл. за баррель.

Как это нередко бывало в истории, внешняя угроза способствовала сплочению нации. Поскольку Иран пал жертвой иракской агрессии, на волне патриотического подъема власть аятоллы Хомейни и его личная популярность в народе резко упрочилась.

— Абсолютное счастье в исламе — это убивать и быть убитым во имя пророка! — объявил аятолла.

Лично злобный старик, разумеется, не собирался ни убивать, ни тем более быть убитым. Зато сотни тысяч подростков цепляли на шеи пластиковые ключи «от неба» и шли, словно зомби, на иракские минные поля. Поскольку танков у Ирана было мало, фактически мальчики использовались в качестве саперов-самоубийц. Милитаристский угар охватил даже арабов пограничного с Ираком юго-западного иранского остана (провинции) Хузистан. Им вовсе не улыбалось перейти в подданство Хусейна, о чьей кровожадности уже в ту пору по всему Ближнему Востоку передавали леденящие душу подробности.

Сплочение народа вокруг мракобеса-аятоллы не улучшило, разумеется, положения американских заложников, которые по-прежнему пребывали в плену и ежедневно дрожали за свои жизни. Исход президентских выборов в США был предрешен: высший пост перешел от демократа Картера к республиканцу Рейгану.

Назло ненавистному Картеру Иран освободил всех заложников на другой день после инаугурации Рональда Рейгана — 21 января 1981 года. Дольше держать людей в плену аятолла не мог: его стране срочно требовалось оружие, но Запад под нажимом США отказывался его продавать. В ответ Рейган вручил Ирану «ключи» от так называемого фонда Пехлеви. Америка ликовала и вместе с тем переживала позор. Иранцы создали ужасный прецедент: отныне граждане США за границей то и дело будут подвергаться нападениям террористов, и прежде всего со стороны, которую министерство разведки и безопасности Ирана создаст в Ливане двумя годами позже.

Таким образом, 52 человека провели в плену у шиитских фанатиков почти 15 месяцев, или 444 бесконечно долгих дня. Тем не менее имидж Ирана во всем мире резко улучшился после этого «жеста доброй воли», ведь ни один заложник не погиб. Особенно высоко расценили освобождение людей мусульманские страны, поскольку исторически судьба аманатов — так арабы называют заложников — на Востоке чаще оказывается трагической. В итоге Ирану было позволено закупать на Западе столь необходимые воюющей стране вооружения.

Ну а что же «Дельта Форс»? Поскольку на Чарльзе Бек-квите лежала общая ответственность за операцию, высокое начальство еще при Картере сделало его ответственным за собственные промахи (особенно с выбором места в иранской пустыне). Создателя элитного отряда досрочно отправили в отставку, хотя его личной вины в цепи неудач на пути «Орлиных когтей» не было.

 

Очерк 12. САС НЕ ДАЕТ ИНТЕРВЬЮ…

 

Первой страной, которая вслед за Израилем обзавелась собственным контртеррористическим подразделением, оказалась Великобритания — и не от хорошей жизни, разумеется. В самом начале 1970-х взорвалась Северная Ирландия, которая после отпадения Ирландской Республики от британской короны осталась в составе Соединенного королевства.

Беспощадный террор, развязанный арабами против израильтян, послужил примером для экстремистов Ольстера.[16]

Они стремились вырвать эту территорию у британцев, чтобы войти в состав Ирландской Республики. Возникло сразу несколько террористических организаций, самыми заметными из которых стали ИРА (The Irish republican army — Ирландская республиканская армия) и ИПЛА (The Irish people’s Liberation Army — Ирландская народно-освободительная армия).

Особую остроту межэтническому конфликту придавала межконфессиональная рознь. Если в Ирландской Республике проживают главным образом католики, то в Ольстере британцам удалось обратить часть ирландцев в протестантизм. Неудивительно, что эта группа населения тяготела к Великобритании и являлась объектом террористических атак наряду с «оккупантами» — британскими солдатами и полицейскими.

В Лондоне быстро убедились, что борьба с терроризмом требует особых подразделений. Эта задача была поставлена перед 22-м полком САС — Специальной воздушной службы (Special Air Service). Странное название напоминает о Второй мировой войне, когда были сформированы первые группы САС и требовалось запутать немецкую и итальянскую разведки. На деле же отряды САС являлись диверсионно-разведывательными подразделениями.

Поначалу израильские инструкторы натаскивали на истребление террористов лишь одну роту. Однако боевики ИРА и ИПЛА действовали в Ольстере и за его пределами с таким размахом, что постепенно на контр террористическое дежурство стали поочередно заступать все роты САС № 22. Операции этого элитного полка долгое время совершались под покровом секретности, и рядовые британцы даже не подозревали о его существовании.

Для супер бойцов САС не существовало даже государственных границ. К примеру, в конце 1970-х они «зачистили» базы боевиков из Ольстера на территории Южной Армы — провинции в Ирландской Республике, которую в Лондоне именовали не иначе как «Страна Бандитов». За несколько месяцев британцы ликвидировали оружейные склады, конспиративные квартиры и мастерские фальшивомонетчиков — под носом у ирландской полиции!

Даже самые ушлые журналисты не знали никаких подробностей: в интересах секретности власти списывали успехи САС на британских полицейских и контрразведку МИ-6 (Military Intelligence-6). Вместе с тем, приобретя колоссальный опыт, британцы сами охотно делились им с французами, немцами, американцами и другими союзниками по всему миру.

Однако около полудня в среду 30 апреля 1980 года в центре Лондона произошло событие, никак не связанное с католическими экстремистами из Ольстера. В иранское посольство на улице Принс Гейт, 16, ворвались шестеро смуглых молодчиков с пистолетами и на персидском языке с арабским акцентом объявили всех находившихся внутри людей своими заложниками. В двух шагах отсюда находились Гайд-парк и Королевский Альберт-холл.

Самих себя захватчики аттестовали как представителей Демократического революционного фронта Арабистана. Здесь придется сделать отступление, ибо на географических картах вы не найдете никакого Арабистана. Так арабы Ирака называют Хузистан — приграничную юго-западную провинцию Ирана. Около половины населения Хузистана исторически составляют арабы: неудивительно, что они также называют Хузистан Арабистаном и в разные эпохи с разным рвением стремились присоединиться к Ираку.

Помимо национального фактора в оппозиции центральному правительству в Тегеране важен и фактор религиозный. Арабские жители Хузистана являются в основном суннитами, в то время как большинство граждан Ирана — шииты. Зато в Ираке власть принадлежит суннитам, хотя шииты составляют не менее половины населения.

Судя по всему, идею подобного теракта террористам подсказали земляки — фанатики, захватившие полгода назад посольство США в Тегеране. Британские спецслужбы быстро «вычислили» заказчика, спонсора и технического организатора захвата — мухабарат (госбезопасность) Ирака. Отношения Багдада с Тегераном резко ухудшились после свержения в Иране шахского режима год назад, и сейчас обе страны находились на пороге многолетней кровопролитной войны из-за нефтепромыслов Персидского залива.

И это самое существенное: в Хузистане (Арабистане) сосредоточены 90 % всех запасов иранской нефти. Иракский президент Саддам Хусейн мечтал аннексировать Хузистан. Это не только озолотило бы Ирак, но и вызвало бы взрыв восторга среди арабов-суннитов всего мира. Утерев персам-шиитам нос, Саддам мечтал стать таким же прославленным лидером, каким был в глазах арабов президент Египта Гамаль Абдель Насер…

Помимо 22 штатных сотрудников иранского посольства, в плену оказались протоколист британской телерадиокомпании Би-Би-Си Сим Харрис и офицер Скотланд-Ярда Тревор Лок из группы охраны дипломатических представительств. Предводитель террористов потребовал, чтобы посредниками на переговорах с британскими властями выступили послы арабских стран в Лондоне. В обмен на жизни заложников режиму аятоллы Хомейни предстояло освободить из иранских тюрем 91 «арабистанского патриота». Выдвинутый захватчиками ультиматум истекал спустя сутки — в полдень 1 мая.

Прошло лишь 5 дней после провальной попытки американского спецназа вызволить заложников из Ирана, однако премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер не колебалась ни минуты. «Железная леди» велела полицейскому руководству вести переговоры с похитителями, а армии Ее Величества — готовить штурм иранского посольства.

Тем временем из Тегерана пришел жесткий отказ: аятолла Хомейни не собирался идти на уступки, освобождая своих политических противников. В ответ террористы выдвинули новый пакет требований. Демократы-революционеры из Арабистана пожелали взойти вместе со своими заложниками и одним из арабских послов на борт предоставленного властями самолета, чтобы вылететь в неназванную арабскую страну, каковой, по-видимому, должен был стать Ирак. Террористы здраво рассудили, что вести переговоры из логова Саддама Хусейна для них гораздо безопаснее, чем отсюда, из Лондона.

Между тем посредники из полиции продолжали делать свое дело. На исходе среды им удалось добиться освобождения больной персиянки, а на другой день — задобрить террористов щедрыми посулами британского правительства. Захватчики согласились перенести конечный срок своего ультиматума на утро пятницы 2 мая, а затем и на более позднее время.

Пока террористы были поглощены всемирным вниманием к своим никому прежде неизвестным персонам, из неприметного городка Херефорда в британскую столицу прибыли два батальона полка САС № 22. Альпинисты из батальона «Д» установили на здании множество радиозакладок и скрытых датчиков телекамер, что позволило отслеживать перемещения террористов и заложников. Бойцы батальона «Б» упорно отрабатывали атаку на макете. Арабские посредники сообщали, что террористы время от времени грозят казнями заложников.

Спустя трое суток у коммандос все было «застегнуто на последнюю пуговицу». Однако миссис Тэтчер надеялась, что террористы сдадутся и не придется рисковать людьми. Кое-как удалось протянуть время до воскресенья 4 мая 1980 года. И тут зазвучала новая «песня»: главарь террористов объявил, что новостные радио- и телепередачи не полностью информируют о «справедливых требованиях патриотов Арабистана».

Британские официальные лица привлекали к переговорам все новых арабских представителей, но в понедельник терпение бандитов лопнуло. Они пристрелили Аббаса Лавасани — пресс-атташе посольства Ирана. Для устращения правительства в 19.00 его тело было выброшено из окна — прямо на тротуар улицы Принс Гейт. Узнав об этом, «железная леди» пришла в неописуемую ярость и приказала немедленно освободить заложников.

Первым делом командир САС-22 Майкл Роуз распорядился убрать от посольства телекамеры: так был учтен урок Мюнхена, когда захватившие израильских спортсменов террористы «Черного сентября» наблюдали по телевизору за всеми приготовлениями полицейских. Шли шестые сутки теракта. В 19.23 Роуз отдал сигнал о начале атаки — с застекленной крыши в лестничную клетку посольства была брошена шумовая граната.

Тут же две четверки альпинистов из батальона «Д» спустились на фалах с крыши на балконы и в окна третьего этажа одновременно с тыльной стороны здания и с фасада. Пуленепробиваемые стекла вышибали ударами ног в тяжелых ботинках.

В тот же миг четверка бойцов батальона «Б» выскользнула из двери соседнего крыла — посольство занимало лишь часть здания — и подобралась к фасаду посольства. Коммандос взорвали дверь подъезда, вышибли стекла в окнах первого этажа и через мгновение оказались внутри.

Все коммандос были в черных компактных противогазах. Забрасывая помещения светозвуковыми гранатами и гранатами со слезоточивым газом, бойцы устремились к местам, где находились террористы.

…Вот уже шестые сутки полицейский капитан Тревор Лок переживал страшное унижение: он не только не сумел защитить вверенный его опеке персонал посольства, но и сам оказался в заложниках. Когда в окне показалась фигура спускающегося с крыши бойца, предводитель террористов по кличке Салим вскинул револьвер калибра 0,38 дюйма.

Однако пленный полицейский набросился сзади: обхватив Салима за бедра, он швырнул террориста на пол приемом из арсенала своей любимой игры регби. И завладел оружием бандита. В общем, Тревор Лок сделал именно то, к чему готовился в плену все время. Однако убить безоружного капитан не решился.

В следующий миг разлетелось вдребезги стекло, и ввалившийся в комнату боец мгновенно оценил обстановку.

— Отойди! — крикнул он капитану Тревору из-под противогазной маски и выразительно повел стволом ПП. — В сторону!

Полицейский с револьвером отпрыгнул к стене, и простучала короткая очередь. Салим безжизненно ткнулся в ворс дорогого персидского ковра, а боец бросился дальше на поиск террористов и заложников.

Между тем от взрыва в здании возник пожар. Это едва не кончилось трагически для одного из штурмующих, который запутался в своем фале и на какое-то мгновение повис в гудящем пламени. Но опытный альпинист не растерялся. Сверкнул клинок, трос был перерезан, и боец рухнул на балкон. С ушибами, кровоподтеками и ожогами, он поднялся и, прихрамывая, присоединился к своим товарищам.

В закрепленные под шлемами коммандос приемопередатчики непрерывно поступала информация от их командиров, которые следили за террористами при помощи подслушивающих и подсматривающих устройств. Полицейское оцепление вокруг здания едва сдерживало напор зевак и журналистов. Бойцы батальонов «Б» и «Д» распахивали одну за другой двери комнат, двигаясь навстречу друг другу. По любой фигуре с оружием сразу открывался огонь на поражение — так были убиты трое террористов.

Однако одна из тлеющих шумовых гранат подожгла шторы в комнате, и огонь быстро распространился по всему второму этажу. Протоколист Би-Би-Си Сим Харрис, спасаясь от пламени, выскочил на балкон. Здесь боец САС приказал ему перебраться на соседний балкон, откуда заложник был вновь препровожден в здание — вплоть до окончания операции.

Большинство заложников содержались в помещении телекса — посольской станции международного телеграфирования на третьем этаже. Осознав, что начался штурм, террористы открыли огонь, успев застрелить Али Акбара Самадзаде и ранить еще двоих заложников. Это произошло за мгновение до того, как в помещение ворвалась четверка из батальона «Б».

— Где террористы?! — громогласно вопросил один из бойцов.

Повторять дважды не пришлось.

— Вот, вот, — послышались голоса, — это они стреляли в нас!

Двое бандитов были немедленно располосованы очередями из пистолет-пулеметов. Шестой террорист попытался затеряться среди заложников, но был немедленно разоблачен и арестован..Коммандос вывели освобожденных людей из горящего здания и передали их поджидающим медикам.

Спустя 17 минут «железная леди» получила доклад о том, что всё кончено: пятеро из шести налетчиков перебиты, а 22 заложника спасены. Операция «Нимрод» («Nimrod») была завершена. Британцы были в восторге: оказалось, у них есть очень серьезные защитники. Все-таки одно дело — сообщения об успехах контртеррористической деятельности из далекого Ольстера, и совсем другое дело — блестящий штурм в центре мировой столицы.

Аятолла Хомейни вздохнул с облегчением и вынужден был сквозь зубы выразить признательность британскому послу в Тегеране. «Железная леди» Тэтчер, воспользовавшись моментом, замолвила словечко за американских заложников в Иране. Тогда-то узурпатор Хомейни и принял решение освободить американцев — но не раньше, чем ненавистный президент Картер проиграет выборы. Хомейни был мерзавец, но отнюдь не дурак: аятолла прекрасно понимал, что имидж Ирана, да и всей шиитской версии ислама сильно страдает от того, что невинные люди томятся в плену.

Тем временем журналисты старались вовсю, чтобы взять у бойцов САС интервью. Но даже у самых пронырливых, со связями в высших эшелонах власти, ничего не вышло. Не удалось даже увидеть лиц коммандос — только черные резиновые маски. Завершив штурм, спецназ тут же вернулся в Херефорд, расположенный на речке Уай в 200 милях северо-западнее Лондона.

Журналисты пронюхали, что база полка САС № 22 носит название Бредбэри Лайнс (Bradbury Lines). Однако никому из пишущей братии так и не удалось пробраться за утыканное телекамерами ограждение из колючей проволоки. Изголодавшаяся по национальным героям публика переключила свое внимание на ловкого Тревора Л ока. За участие в операции «Нимрод» королева Елизавета II наградила Георгиевским крестом этого полисмена-регбиста, купавшегося в лучах своей и чужой славы.

Что же касается САС-22, то лишь отдельные детали из ее деятельности стали достоянием гласности. Девизом британских коммандос являются слова: «Побеждает тот, кто рискует» (Who dares wins). Единственное отличие от общевойсковой униформы — кокарда на берете с изображением серебряного кортика, голубых крыльев и надписи «Побеждает отважный».

Полк САС № 22 комплектуется из добровольцев армии Ее Величества, чьи имена держатся в тайне. Внешность бойца должна отличаться неприметностью, а испытания после тестирования на политическую благонадежность проходят в пять этапов. Сперва на протяжении 10 дней проверяется общая физическая подготовка и умение ориентироваться на местности. Кандидату предстоит пробежать кросс на 2,4 км не более чем за 12 минут.

Еще 10 дней длится 2-й этап, когда с раннего утра до позднего вечера проводятся марш-броски с постепенным наращиванием массы груза и скорости движения. Экзамен представляет собой марш-бросок на 64 км по сильно пересеченной местности со снаряжением в 25 кг — необходимо уложиться в 20 часов. Затем 14 недель кандидатов испытывают по огневой, тактической и разведывательной подготовке. 4-й этап длится порядка 40 дней и посвящен прыжкам с парашютом. В заключение кандидаты в коммандос три недели проходят тесты на выживание в экстремальных условиях: им приходится совершать удары в тыл условного противника и даже совершать побег из условного плена.

Все испытания проходят лишь 20 % желающих. Они-то и направляются в Бредбэри Лайнс для двухгодичного обучения средствам связи, подрывному делу, военной топографии, рукопашному бою, водолазному делу, вождению всевозможных транспортных средств, альпинизму, медицинской подготовке, десантированию и, разумеется, ведению огня из всех видов стрелкового оружия. Например, в ходе одного из зачетов по огневой подготовке боец должен прыгнуть в «захваченную террористами» комнату и поразить с расстояния как минимум 18 метров находящиеся там манекены из пистолета — каждый двумя пулями в область груди. Кроме того, бойцы изучают по одному иностранному языку.

После успешной сдачи зачетов коммандос заключают контракты на срок от трех лет и более, зачисляются в один из батальонов полка САС № 22. Бойцы регулярно участвуют в учениях в арктических льдах и тропических пустынях, в азиатских джунглях и латиноамериканской сельве, в высоких горах и на морских просторах.

Давать интервью солдатам и офицерам САС № 22 запрещено по сей день.