Доклад комиссии парламента Северной Осетии

10 сентября 2004 года на заседании Парламента Северной Осетии была создана депутатская комиссия по рассмотрению и выяснению обстоятельств теракта под председательством Станислава Кесаева. Проанализировав показания потерпевших и очевидцев, сообщения российских и зарубежных СМИ, имевшиеся у комиссии видео-, аудио- и фотоматериалы, а также запросив информацию у силовых структур, 29 ноября 2005 года комиссия представила свой доклад на заседании североосетинского парламента. Представленная комиссией версия событий, изложенная на 35—40 страницах, опередила выход доклада Торшина и существенно отличалась от него, в то время как в некоторых вопросах совпадала с «Особым мнением» Савельева. В частности, в докладе утверждалось, что:

· Первые два взрыва 3 сентября произошли в результате выстрелов из гранатомёта или огнемёта: поскольку плохая видимость затрудняла работу снайпера, для ликвидации боевика, стоявшего на замыкающей педали, выстрел произвёл гранатомётчик, что также решило проблему размыкания взрывной цепи.

· Пожар в спортзале возник непосредственно после первых взрывов.

· В 13:30 внутри спортзала, «судя по всему, разорвалась одна из бандитских мин», ставшая причиной третьего, самого мощного взрыва.

· Между 14:00 и 14:30 танк № 328 произвёл несколько залпов «болванками» по столовой и кухне.

· В 16:30 танк № 325 практически в упор расстрелял помещение столовой, находящееся над входом в подвал.

· В 17:30 в подвал районного отдела УФСБ РФ по РСО-Алания были водворены три человека, предположительно боевики, чьи данные так и не были опубликованы.

· В 21:00 по зданию школы производилась стрельба из танка и гранатомётов.

· Помимо оперативного штаба, во главе с В. Андреевым функционировала «закрытая и загадочная» структура, куда входили заместители директора ФСБ Владимир Проничев и Владимир Анисимов, которые, согласно отчёту Торшина, выступали в роли консультантов оперативного штаба, но не являлись его членами. Североосетинская комиссия заключила, что эта структура являлась «идеологическим» штабом, который фильтровал информацию перед официальным обнародованием. В отчёте утверждается, что Станислава Кесаева вызывали туда «на проработку», и не названный по имени «господин, представившийся членом штаба, пытался внушить ему, что называть следует цифру заложников, установленную в штабе». При этом сказано, что оперативный штаб знал примерное количество заложников, но не озвучивал реальную цифру, предпочтя опубликовать цифру «354».

· Эвакуация раненых стала возможной «лишь благодаря гражданским лицам из числа жителей Беслана, других городов и районов Осетии».

Доклад вызвал негативную реакцию представителей комитета «Матери Беслана». Активистка комитета Элла Кесаева заявила в интервью, что депутаты в составе комиссии ничего дополнительного не сообщили о причинах трагедии и не выяснили суть деятельности заместителей директора ФСБ. Недовольство докладом выразили и депутаты парламента Северной Осетии, заявив, что бесланская трагедия требует более обширного и глубокого расследования. Руководитель федеральной комиссии Александр Торшин заявил, что, несмотря на значительную работу, проделанную североосетинской комиссий, доклад поставил больше вопросов, чем дал ответов.

Освещение в СМИ

Через несколько часов после захвата школы в Беслане начали свою работу местные и федеральные СМИ. К 3 сентября в городе работало более 60 журналистских телегрупп. По свидетельству многих журналистов, до начала штурма школы их работа не подвергалась давлению со стороны представителей власти. Репортёры могли свободно передвигаться по городу, некоторые даже проходили через оцепление, не доходя до школы. При этом некоторые журналисты вызывали сильное недовольство местных жителей и военных, так как пробирались в больничные палаты и морги, позировали перед бронетехникой, а также осаждали частные дома и квартиры, где скрывали детей, вырвавшихся из захваченной школы. Расспросы страдающих матерей неоднократно приводили к их обморокам и истерикам, в результате чего некоторые журналисты были избиты местными мужчинами.

Некоторые журналисты не доехали до Беслана: Анна Политковская была госпитализирована с отравлением, вызванным, по её словам, «неустановленным токсичным веществом», таблетка которого якобы была подброшена ей в самолёте сотрудниками ФСБ. Андрей Бабицкий был задержан в аэропорту «Внуково» за оскорбления сотрудников ГУВД. По словам журналиста, сотрудники аэропорта затеяли скандал по приказу начальника службы безопасности, а информация о том, что он инициировал драку, будучи в нетрезвом состоянии, была распространена специально. Поскольку оба журналиста в ходе своей деятельности добились определённой степени доступа к командирам и идеологам чеченских боевиков, возникла и укрепилась версия, что ФСБ не пустила Политковскую и Бабицкого в Беслан, так как они могли существенно повлиять на ход переговоров.

После теракта участились заявления о том, что власти мешали работе прессы в Беслане и ограничивали свободу слова. В качестве иллюстраций приводились аресты журналистов двух телеканалов (грузинского «Рустави 2» и арабского «Аль-Арабия») и отставка главного редактора «Известий» Рафа Шакирова. В докладе ОБСЕ, посвящённом работе СМИ в Беслане, говорится, что, несмотря на утвердившуюся в России свободу слова, представители СМИ подвергались физическим нападениям за то, что они якобы дезинформировали аудиторию, тогда как правительство в краткие сроки не предоставило правдивую информацию о разрешении кризиса.

Помощь пострадавшим

Теракт в Беслане вызвал острую реакцию по всему миру, в результате которой уже 3 сентября в Беслан в больших количествах стала поступать гуманитарная помощь как со всей России, так и из других стран. К 20 сентября в Северную Осетию поступило более 250 тонн гуманитарной помощи, включая медикаменты, донорскую кровь, вещевое имущество, продукты питания, медицинское оборудование. Также в Беслан хлынул поток финансовых пожертвований, особенно сильный в первые дни после теракта: например, слушатели радиостанции «Серебряный дождь» собрали с 7 по 10 сентября более миллиона двухсот тысяч долларов, а к февралю 2005 года объём финансовой помощи от частных лиц и многочисленных фондов превысил 33 миллиона долларов.

Впрочем, несмотря на изобилие финансовой и другой помощи, её распределение нередко сопровождалось конфликтами и скандалами. Часть продуктов, одежды и оборудования осела на складах и, невзирая на наблюдение ОБЭП, общественных комитетов и журналистов за расходованием гуманитарной помощи, так и не дошла до тех, кому она предназначалась. Согласно постановлению правительства, семьям погибших при теракте было выделено по 100 тысяч рублей за погибшего и по 18 тысяч на погребение. Получившим в результате теракта тяжёлые ранения и ранения средней тяжести было выделено по 50 тысяч рублей. Получение выплат осложнялось необходимостью сбора требуемых документов, удостоверяющих родственную связь с погибшим и факт наступления смерти или получения ранения именно в результате данного теракта. В связи с этим многие, желавшие облегчить участь пострадавших, приезжали в Беслан и разносили деньги или оказывали другую помощь лично.

В 2006 году при Богоявленском Аланском женском монастыре в городе Алагире открылся реабилитационный центр для жертв теракта. В 2011 году из федерального бюджета было выделено 27 миллионов рублей на завершение строительства Центра социальной помощи семьям пострадавших.