ПРАВА § 76. Понятие и виды наследования 6 страница

193. Добросовестное владение и бонитарная собственность. Устарелое деление имущества на res mancipi и res nec mancipi и применение связанных с первой группой формальных и громоздких способов приобретения и отчуждения, при постоянно увеличивавшемся приросте земель и рабов, еще в период республики признавались обременительными и задерживающими оборот препятствиями. Поэтому, например, прокулианцы настаивали на изъятии приплода, крупного рогатого скота из разряда res mancipi (Гай. 2. 15), чтобы облегчить приобретение и сбыт молодняка, которым славилась Италия. С другой стороны, собственники земель и рабов, отчуждая их на разных условиях (платежа, сроков, кредита), нередко ограничивались простой передачей - traditio, откладывая до выполнения условий или уплаты покупной цены совершение формальных сделок (mancipatio, in iure cessio). Введенная же для res nec mancipi гораздо раньше правом народов (ius gentium) неформальная традиция вследствие отсутствия публичной проверки таила в себе для добросовестных приобретателей опасность приобретения чужих вещей от недобросовестных отчуждателей и угрозу последующих требований со стороны собственников. Таким образом, добросовестному приобретателю грозила опасность как при приобретении вещи от несобственника, так и при приобретении от собственника путем передачи без осуществления формальностей mancipatio или in iure cessio.

Отчуждатель res mancipi при ненормальной передаче оставался квиритским собственником и мог, в случае невыполнения не только кредитных, но и всяких других условий сделки, вернуть от приобретателя переданную им вещь как свою собственную. Только по истечении установленных законами XII таблиц сроков приобретательной давности добросовестный приобретатель сам становился квиритским собственником.

Несмотря на то что все эти возможные осложнения находили основание в цивильном праве, преторы пошли навстречу требованиям экономически сильнейших участников оборота и допустили широкое применение именно ненормальной передачи для приобретения вещей всех видов, требуя только bona fides (добрая совесть) на стороне приобретателя. Этим термином обозначалась уверенность приобретателя в правомерности полученного владения вещами или, точнее, незнание о недостатках приобретаемого права. Оборот недвижимостей стал более подвижным (мобильным) и потому более выгодным для самих квиритских собственников, поднимая и понижая ценность земель и рабов соответственно конъюнктуре рынка. Тем самым реформы преторов вполне соответствовали интересам крупных землевладельцев и рабовладельцев.

Если квиритский собственник после отчуждения res mancipi передал ее приобретателю не путем манципации или in iure cessio, а при помощи неформальной traditio, а затем, основываясь на своем квиритском праве, предъявлял иск об истребовании вещи от приобретателя, последнему была дана возможность отклонить такое требование квиритского собственника посредством возражения о продаже и передаче этих вещей - exceptio rei venditae et traditae. Если же лицо, приобретшее res mancipi посредством traditio, утрачивало фактическое владение вещью, ему стали давать особый иск, получивший название по имени претора Публиция (I в. до н.э.) - actio Publiciana. В формуле этого иска допускалось предположение, что приобретатель провладел давностный срок (actio ficticia - см. п. 61). Таким образом, в конечном итоге лицо, приобретшее res mancipi при помощи traditio, хотя и не становилось квиритским собственником, но фактически вещь закреплялась в его имуществе - in bonis; отсюда идет название бонитарной или преторской собственности.

Бонитарному или преторскому собственнику actio Publiciana давалась против любого третьего лица.

Такой же иск давался и добросовестному приобретателю даже чужих вещей. В случаях потери владения этими вещами он получал этот иск для истребования вещи, но не от всякого третьего лица, а только от недобросовестного владельца. В классическом праве квиритская собственность и преторская собственность или бонитарная (rem in bonis habere) существовали параллельно.

Certum cum apud cives romanos duplex sit dominium (nam vel in bonis vel ex iure Quiritium vel ex utroque iure cuiusque servus intellegitur), ita demum servum in potestate domini esse dicemus, si in bonis eius sit, etiam si simul ex iure Quiritium eiusdem non sit, nam qui nudum ius Quiritium in servo habet, is potestatem habere non intellegitur (Гай. 1. 54).

(Так как у римских граждан существует двойная собственность (ведь раб признается чьей-либо собственностью или по принадлежности к имуществу, или по квиритскому праву, или по обоим основаниям), то мы говорим, что раб находится во власти собственника, если он состоит в его имуществе, хотя одновременно он не является его квиритской собственностью, так как кто имеет на раба голое квиритское право, тот больше не считается имеющим власть (над ним).)

194. Собственность в праве Юстиниана. Постепенное сглаживание после III в. н.э. противоположности между цивильным и преторским правом, признание возможности простой передачей переносить право собственности даже на res mancipi, побудили законодательство Юстиниана в интересах рабо- и землевладельцев отменить дуализм квиритской и бонитарной собственности. Распространение на италийские земли земельного налога, применение к сделкам относительно земли публичной регистрации - transcriptio - сгладили всякое различие между италийскими и провинциальными землями. Поэтому в законодательстве Юстиниана возрождается единый вид собственности, называемый старым именем - dominium ex iure Quiritium.

Практические попытки оживить падающий земельный оборот в праве Юстиниана были подкреплены допущением перенесения собственности на время - ad tempus. Отчуждателю в случае отказа в возвращении предоставлялся иск на вещь по аналогии с собственником - rei vindicatio utilis, основанный на своего роде естественном праве и той власти, которую сохранил над вещью отчуждатель (C. 5.

12. 30).

§ 62. Приобретение права собственности по договору

195. Классификация способов приобретения права собственности. Римляне разделяли способы приобретения собственности по историческому признаку принадлежности к цивильному праву или к праву народов. В систематическом изложении их удобнее различать по признаку производного перехода права собственности от одних лиц к другим и первоначального возникновения в лице данного приобретателя - впервые или, во всяком случае, независимо от права предшественника. Обычно закон указывал, в каких случаях имеет место такое первоначальное приобретение права собственности.

Переход собственности допускался только между лицами, способными отчуждать и приобретать имущество, и осуществлялся путем договоров и сделок в обороте между живыми (inter vivos), а также на основе сделок mortis causa, т.е. путем наследования по завещанию и отказов (п. 233), а равно и путем наследования по закону.

В классическом праве для договорного приобретения собственности применялись три способа mancipatio, in iure cessio и traditio.

В праве Юстиниана из них сохранилась только традиция. Каждая сделка, направленная на перенесение права собственности, требовала на стороне отчуждателя действительного наличия права собственности, так как иначе и другая сторона не могла приобрести этого права согласно правилу, сформулированному классиками:

Nemo plus iuris ad alium transferre potest, quam ipse haberet (D. 50. 17. 54).

(Никто не может перенести на другого больше права, чем имел бы сам.)

Ложное мнение приобретателя об отсутствии права собственности у отчуждателя не могло помешать переходу права собственности. Такое правило было высказано Сабином: plus in re est quam in existimatione mentis - больше значения заключается в самом деле, чем в представлении ума (D. 22. 6. 9. 4). Исходя из этого критерия были объявлены объективно неспособными к передаче права собственности ворованные вещи - res furtivae. Этот порок вещей (vitium rei) снимался с них, если они снова проходили через руки собственника, даже без его ведома.

Необходимым условием договорного перехода права собственности являлось соглашение сторон о переходе и приобретении права собственности.

196. Mancipatio. Манципация была древним способом квиритского права, представлявшим вначале реальную передачу вещи путем обмена ее на цену перед пятью свидетелями и при содействии весовщика (libripens). Это была одновременно и купля, и передача, но акт разыгрывался как внесудебное истребование своей вещи. "Этот раб мой", - авторитарно заявлял приобретатель и передавал отчуждателю в уплату за вещь слиток металла, для взвешивания которого и привлекался весовщик (Гай. 1. 119 и сл.). Этот способ применялся в отношении всех объектов, входивших в число res mancipi (п. 152). Первоначально передававшийся продавцом металл взвешивался реально, но позднее, с появлением чеканной монеты и по мере развития оборота, взвешивание стало представляться символическим, и ко времени Гая манципация превратилась в фиктивную продажу - venditio imaginaria. Порядок совершения манципации сделал ее пригодной для продажи в кредит, для дарений, установления приданого, так как позволял передавать продавцу в момент совершения сделки незначительную сумму (nummo uno).

Манципация предполагала наличие у сторон права на участие в обороте (ius commercii). Если отчуждатель не был собственником манципируемой вещи, а действительный собственник истребовал затем ее у приобретателя, то отчуждатель присуждался по иску последнего (actio auctoritatis) к уплате двойной цены, заявленной при манципации по аналогии с furtum (кражей). До Лабеона и все последующие приобретатели порочно переданной вещи подвергались такому же взысканию. Лабеон ввел положение о том, что последующие приобретатели могли отклонить от себя этот штрафной иск путем возражения о личной непричастности. Точно так же ложное указание размера продаваемого участка открывало место для иска actio de modo agri (иск о размере земли), по которому взыскивалась двойная цена недостающего количества земли.

197. In iure cessio. Этот способ перенесения права собственности представлял собой мнимый судебный процесс: судебный процесс о собственности был приспособлен для цели перенесения права собственности (Гай. 2. 24. 96). В качестве мнимого судебного процесса этот способ был доступен только лицам, допускавшимся к участию в римском процессе. Приобретатель требовал вещь, которую он приобретал, утверждая, что она принадлежит ему, отчуждатель не защищался или признавал право истца. Претор, перед которым осуществлялась эта процедура, в производстве in iure констатировал право истца и выдавал акт, подтверждающий волю сторон.

198. Traditio (передача). В качестве способа перенесения права собственности традиция была усвоена правом народов - ius gentium - как составной частью римского права. Традиция состояла в передаче фактического владения вещью от отчуждателя приобретателю. Передача эта была выполнением предварительного соглашения обеих сторон о том, что собственность переносится одним лицом на другое. В классическом праве применение традиции к res mancipi приводило к приобретению не квиритской, а лишь преторской бонитарной собственности (п. 193). Возможно, что в древности традиция требовала дополнительно еще истечения годового давностного срока для перенесения права собственности. В послеклассическое время традиция вытеснила старые формальные способы и стала единственным способом передачи собственности.

Вероятно также, что первоначально традиция была реальной, торжественной сделкой. Отчуждатель - tradens, передающий - действительно и публично совершал передачу вещи приобретателю - accipiens. Введение в оборот недвижимых имуществ, а также тех способов передачи владения, которые ограничивались обозрением передаваемого участка, обменом заявлений сторон и передачей планов, постепенно сгладило реальный характер передачи как акта. В классическом праве были известны и несколько упрощенные формы традиции: traditio longa manu, traditio brevi manu, constitutum possessorium, которые были дополнены вручением документа в праве Юстиниана (п. 172). Они приравнивались к традиции в собственном смысле слова.

Для перенесения права собственности при помощи traditio имело значение основание (iusta causa possessionis), по которому передача совершалась. Этим основанием должна была быть взаимная воля сторон отчуждать и приобрести вещь. Она должна была предшествовать передаче вещи, и последняя была лишь заключающим актом. Но для римлян этот предшествующий целевой акт согласования всегда представлялся в форме одной из существующих сделок: продажи, дарения, отказа и др., объясняющих и мотивирующих волю и цель сторон перенести собственность. Наличия одной из таких сделок было достаточно для юридического действия традиции. Такая сделка, лежащая в основании приобретения владения, носила название iustus titulus (законный титул) (см. п. 203).

Itaque si tibi vestem vel aurum vel argentum tradidero sive ex venditionis causa sive ex donationis sive quavis alia ex causa, statim tua fit ea res, si modo ego eius dominus sim (Гай. 2. 20).

(Таким образом, если я передал тебе одежду, или золото, или серебро на основании продажи, или по дарению, или по какому-либо другому основанию, эта вещь тотчас становится твоей, если только я ее собственник.)

Павел и Ульпиан строго держались требования целевого назначения передачи и требовали, чтобы поставленная цель была достигнута.

(1) Nunquam nuda traditio transferi dominium, sed ita, si venditio aut aliqua iusta causa praecesserit propter quam traditio sequeretur (D. 41. 1. 31. pr.).

(1) Никогда голая (одна) передача не переносит собственности, но только в тех случаях, если ей предшествует продажа или какое-либо законное основание, в силу которого последовала передача.

(2) Si ego pecuniam tibi quasi donaturus dedero, tu quasi mutuam accipias, Iulianus scribit donationem non esse; sed an mutua sit, videndum, et puto necmutuam esse magisque nummos accipientis non fieri, cum alia opinione acceperit (D. 12. 1. 18. pr.).

(2) Если я передам тебе деньги, намереваясь как бы подарить их, а ты принимаешь их как бы в заем, Юлиан пишет, что не существует дарения, но относительно займа следует рассмотреть обстоятельства, а я (Ульпиан) полагаю, что нет и займа, и тем более монеты не становятся собственностью принявшего, так как он принял (их) с другим намерением.

Восторжествовало, однако, мнение Юлиана, согласно которому традиция переносит право собственности на приобретателя и при недостаточности iusta causa. Правда, отчуждатель мог в этом случае вытребовать переданную вещь посредством иска о недолжном или неосновательном перенесении права - condictio indebiti, condictio sine causa, но все же право собственности переходило окончательно.

Cum in corpus quidem quod traditur consentiamus, in causis vero dissentiamus, non animadverto, cur inefficax sit traditio, veluti si ego credam me ex testamento tibi obligatum esse, ut fundum tradam, tu existimes ex stipulatu tibi eum deberi, nam et si pecuniam numeratam tibi tradam donandi gratia, tu eam quasi creditam accipias, constat proprietatem ad te transire nec impedimento esse, quod circa causam dandi atque accipiendi dissenserimus (D. 41. 1. 36).

(Когда мы согласны в отношении по крайней мере предмета, который передается, но расходимся в основаниях, то я не усматриваю, почему была бы недействительной передача, например, если я буду думать, что я обязан передать имение тебе на основании завещания, ты же будешь думать, что тебе должны по стипуляции. Ведь если я передам тебе определенную сумму в качестве подарка, а ты примешь ее как бы в кредит, известно, что собственность переходит к тебе и (этому) не препятствует то, что мы разойдемся относительно основания дачи и принятия.)

Доктрина Юлиана базировалась на старом формализме, но в то же время имела то преимущество, что она давала сделкам большую обеспеченность. Предоставлявшийся Юлианом личный иск (condictio) против приобретателя вещи по традиции, которая оказалась лишенной iusta causa, не мог быть предъявлен против последующих приобретателей вещи и не колебал прав, которые были на нее установлены в обороте.

Бывали при традиции случаи, когда приобретение права собственности откладывалось до времени более позднего, чем момент физической передачи. Так, при продаже неуплата цены или непредоставление соответствующих гарантий, ненаступление срока или условия могли задерживать по особому соглашению переход собственности, хотя приобретатель - accipiens уже фактически владел вещью. Ясно, что в течение этого неопределенного времени последний не мог перенести на других больше прав, чем имел сам.

Если приобретатель движимой вещи знал о недостатке основания передачи и все­таки воспользовался ею, то он совершал кражу, и опороченная таким образом вещь не переходила в его собственность (D. 47. 2. 43. pr.).

В отдельных случаях традиция являлась ничтожной в силу того, что ее causa противоречила закону или установленному порядку, например при запрещенном дарении между супругами или при дарении, не оформленном протокольным актом, предписанным императорскими законами.

Как сказано выше, передающий (tradens) должен был быть собственником или быть управомочен на передачу собственности (например, залогоприниматель). Если отчуждатель после совершения традиции приобретет потом на нее собственность или действительный собственник унаследует имущество передавшего, то традиция не становится сама по себе действительной, так как вначале, при передаче, отсутствовало правомочие на ее совершение. Однако претор оказывал приобретателю содействие, предоставляя ему против предъявленного к нему иска возражение о продаже и передаче вещи (exceptio rei venditae et traditae).

§ 63. Приобретение права собственности на плоды

199. Плоды, с момента отделения от плодоприносящей вещи (separatio), т.е. с того момента, с которого плоды становятся отдельной вещью, принадлежали только собственнику последней. Однако допускались исключения в пользу носителей некоторых прав на вещь, например, в пользу пожизненных плодопользователей (п. 221). От них требовалось, однако, чтобы плоды были собраны (perceptio).

Особые правила были выработаны относительно приобретения плодов добросовестным владельцем (п. 157). Первоначально он приобретал по давности все плоды после их отделения, кроме собранных в течение процесса, возникшего по поводу его владения после момента litis contestatio. Расходы, произведенные им на взращивание плодов, сообразование их с возможными доходами, растущее признание добросовестности главным фактором нормального приобретения собственности - все это привело юристов-классиков в начале империи к признанию за добросовестными владельцами права собственности на плоды:

... bonae fidei possessor in percipiendis fructibus id iuris habet, quod dominis praediorum tributum est (D. 22. 1. 25. 1).

(... в отношении собирания плодов добросовестному владельцу принадлежит то право, какое предоставлено собственникам участков.)

Имеется, однако, прямое указание, что с момента передачи дела на рассмотрение судьи владение может признаваться только недобросовестным:

...et praedoni quidem ratio a die invasi loci usque ad exitum litis habeatur; ei vero, qui simpliciter tenet, ex eo quo re in iudicium deducta scientiam malae possessionis accepit

(C. Theod. 4. 18. 1.).

(...разбойнику расчет (плодов) ведется, конечно, со дня захвата земли до исхода спора; тому же, кто просто держит, - с того дня, когда, в силу передачи дела судье, он получил сознание о недобросовестности владения.)

Здесь захватчику противополагается лицо, держащее землю без отягчающих обстоятельств (simpliciter), следовательно, добросовестное. Знание о передаче дела в суд, следовательно, о спорности его владения, превращает такое лицо в недобросовестного владельца без каких-либо прав на плоды (но, конечно, для возникновения ответственности за плоды необходимо, чтобы суд признал основательным предъявляемый к нему иск).

Ответственность такого владельца не распространяется, однако, на потребленные плоды по указанным выше (п. 157) соображениям защиты интересов сельского хозяйства (зачет потребленных плодов в счет расходов эксплуатации).

Si vero bona fide possessor fuerit, non habetur ratio (consumptorum neque non perceptorum), post inchoatam autem petitionem etiam illorum ratio habetur, qui culpa possessoris percepti non sunt vel percepti consumpti sunt (I. 4. 17. 2).

(Если кто добросовестно сделается владельцем, не предъявляется расчет ни потребленных, ни несобранных плодов, после начатия процесса расчет ведется на те плоды, которые по вине не были собраны или, будучи собраны, были потреблены.)

В праве Юстиниана момент прекращения добросовестного владения был отнесен к самому началу процесса, неразделяемого уже на две стадии, после чего ставился вопрос о вине владельца в отношении неснятых или потребленных плодов.

§ 64. Спецификация

200. Под этим именем разумелось изготовление новой вещи (nova species) из одной или нескольких других. Юридическое затруднение возникало, когда создатель новой вещи воспользовался материалом, принадлежавшим другому лицу.

Юристы-сабинианцы, последователи стоиков, по учению которых материал (materia) доминирует над формой, держались воззрения, что собственник материала оставался собственником вещи и в ее новом виде. Прокулианцы, следуя Аристотелю и перипатетикам, считали форму доминирующей и существенной, тогда как материя была вещью побочной, придаточной и несуществующей, пока не получит формы. Поэтому новая вещь принадлежит на правах собственности своему создателю, собственник же материала имеет к последнему actio furti (иск из воровства об уплате штрафа) и condictio furtiva (о возвращении владения), а при невозможности возврата

-об уплате вознаграждения (Гай. 2. 79 и D. 13. 1. 8).

В праве Юстиниана возобладало среднее мнение, по которому новая вещь принадлежит собственнику материала или спецификатору, в зависимости от того, может ли она быть обращена в прежнюю форму или нет. По праву Юстиниана спецификатор становился всегда собственником новой вещи, если он к чужому материалу прибавил частично и свой собственный.

Конечно, и при таком решении спецификатор обязан возместить собственнику стоимость переработанного материала. Являлась ли добросовестность спецификатора условием приобретения права собственности, источники не указывают.

§ 65. Оккупация

201. Под оккупацией (occupatio) разумелось присвоение и завладение вещами с намерением удержать их за собой. Она обосновывала право собственности захватчика и распространялась на все бесхозяйные вещи согласно принципу, выраженному в законах XII таблиц - res nullius cedit primo occupanti - бесхозяйная вещь следует за первым захватившим. Вещи, принадлежавшие всем, - res omnium communes - были главными объектами для такого захвата - путем охоты, рыболовства и птицеводства. Сюда относились появившиеся в море острова, а также камни, раковины и т.п., находимые на морском берегу или его дне, дикие звери в их естественном состоянии свободы, независимо от того, как последовало овладение ими. Римское право не признавало за собственником земельного участка исключительного права охоты на этом участке, которое мешало бы таким захватам. Наконец, сюда относились вещи, брошенные прежним собственником, - res derelictae

(D. 41. 1. 1. 5). Вражеское имущество считалось бесхозяйным и могло быть предметом оккупации, но не все. Утверждение Гая, что римлянин особенно считал своим то, что взято им у врагов, является лишь воспоминанием о древнейших временах; в исторические времена военная добыча принадлежала государству (D.

48. 13. 15). Солдаты получали в собственность лишь часть добычи, предоставлявшуюся им полководцами.

К оккупации приравнивался захват морского берега или дна путем застройки и установления ограждений.

§ 66. Клад

202. Под кладом - thesaurus - понималась всякая ценность, которая была где­нибудь сокрыта так давно, что после открытия нельзя уже найти ее собственника.

Если такое сокровище было найдено на чьей-либо земле, то с II в. н.э. половину клада получал находчик, а другую - владелец земли. Между ними возникала общая собственность (1. 2. 1. 39). Тогда же было установлено, что находка на священном или погребальном месте принадлежала находчику целиком. Позднее половина шла в пользу фиска. Если находчик производил розыски клада без разрешения собственника земли, то последний получал все.

За поиски путем колдовства находчик лишался всяких прав, а найденное поступало в пользу фиска.

§ 67. Приобретательная давность

203. Usucapio. Приобретательная давность есть приобретение лицом права собственности в силу того, что это лицо провладело (при наличии известных условий) вещью в продолжение известного времени. Старое цивильное право знало приобретательную давность в виде usucapio, для которой требовалось владение движимой вещью в течение года, а недвижимой в течение двух лет - след двухпольного ведения сельского хозяйства. К недвижимостям юристы приравняли позднее и возведенные на земле постройки. Не требовалось ни законного основания владения, ни добросовестности владельца. Однако издавна из общего правила было допущено исключение для ворованных вещей. Приобретение их по давности было запрещено законами XII таблиц, а позднее законом Атиния III в. до н.э. Законом Плавтия (70 г. до н.э.) было воспрещено приобретение собственности по давности на движимые и недвижимые вещи, захваченные насильственно.

Законы XII таблиц исключали из действия давности место погребения - forum sepulcri, а также res mancipi самостоятельной женщины, переданные ею без разрешения опекуна - sine auctoritate tutoris. В дальнейшем развитии давность была подчинена требованию iusta causa possessionis - справедливое основание владения. Под ним понималось iustum initium possessionis - правомерное начало владения, т.е. законный способ (титул), которым владелец начал свое владение (D. 41. 2. 6. pr.). Три основания (насилие, тайное похищение и временное держание) были объявлены неспособными приводить к собственности по давности. К требованию iusta causa присоединилось другое требование - требование добросовестности. Владение считалось начатым добросовестно, когда в доказательство приводился законный титул, т.е. сделка, на основании которой было начато владение и которая только потому не сделала владельца собственником, что собственности на вещь не имел и другой участник сделки, отчуждатель вещи. В случае продажи добросовестность требовалась не только в момент заключения договора, но и в момент исполнения договора путем традиции (передачи) вещи. В итоге своего развития давность, кроме владения, требовала наличия законного основания и добросовестности в течение всего срока давности.

Давностный срок должен был течь непрерывно. Это требование было облегчено допущением так называемого преемства во владении - successio possessionis, которое позволяло наследнику воспользоваться владением наследодателя.

Coeptam usucapionem a defuncto posse et ante aditam hereditatem impleri constitutum est (D. 41. 3. 40).

(Установлено, что давность, начатую умершим, можно закончить и раньше принятия наследства.)

Точно так же в прижизненных сделках допускался зачет и причисление времени владения предшественника в пользу добросовестного преемника. Это называлось приращением во владении - accessio possessionis.

204. Longi temporis praescriptio. Приобретательная давность применялась только к италийским землям и между римскими гражданами. Однако в провинциях, в отношении провинциальных земель, римские правители, а затем и императорское законодательство в борьбе с упадком земледелия и забрасыванием земель ввели институт исковой погасительной давности. Он был основан на эллинистическом принципе, что нельзя сохранить за собою право, которое долго оставалось в пренебрежении. Новому институту дали процессуальное название praescriptio longi temporis.

Прескрипцией называлась приписка в начале формулы иска. В данном случае в формуле иска об истребовании вещи делалась приписка, в которой судье предлагалось претором освободить ответчика, провладевшего недвижимостью десять лет, если прежний собственник жил в одной с ним провинции, и двадцать лет, если они жили в разных провинциях, без различия движимых и недвижимых вещей. Требовалось только основание, оправдывающее вступление во владение. Юриспруденция распространила на эту давность требование доброй совести и законного титула владения. Будучи сначала средством защиты против исков нерачительного собственника, десять или двадцать лет не владевшего своей вещью, такое владение затем приобрело значение особого основания для иска (а не только возражения) со стороны давностного владельца, который мог вытребовать себе вещь, даже если она потом попадала во владение прежнего нерадивого хозяина.

Таким образом давностный владелец приобретал право собственности (провинциальной). Преторский эдикт распространил этот способ приобретения права собственности и на все вообще вещи, находившиеся в давностном владении перегринов.

Впоследствии этот институт стал применяться к италийским землям параллельно с приобретательной давностью (usucapio).

205. Приобретательная давность в праве Юстиниана. В праве Юстиниана был подведен итог развития этих двух институтов, причем были объединены соответствующие постановления.

Необходимый срок владения для приобретения по давности был установлен для движимых вещей в три года, для недвижимых - в десять лет, если прежний собственник и давностный владелец живут в одной провинции, и в двадцать, если они живут в разных провинциях.